Август – июль [Вера Мусияк] (fb2) читать постранично, страница - 2

толстенький парень с короткими бесцветными волосами и круглыми глазами, учился на четвертом курсе матфака. Он работал в «Интеллекте» уже третий август подряд и был уверен в своей вожатской неотразимости: играл на гитаре всякие веселые песни типа «Все идет по плану, я люблю сметану», постоянно носил бейджики с именами других вожатых и разговаривал так, как будто выучил наизусть книгу «Тысяча и один прикол». Короче говоря, дети его обожали, и Надя с облегчением поняла, что ей не придется целыми днями мучительно пытаться быть веселым и классным примером для подражания – это была только Витина роль. Она почти все время проводила с застенчивыми девочками и мальчиками, которые составляли примерно половину их отряда: в перерывах между насыщенной интеллектуальной программой смены, казавшейся Наде невыносимым позерством, она играла с ними в волейбол или в «Мафию», а перед сном заходила в комнаты поболтать. Время шло медленно и уперлось в первое вечернее мероприятие, сегодняшний детский конкурс миниатюр «Визитка», во время которого Надя почему-то смотрела только на одного ребенка на сцене – нарисованного и безносого. А после «Визитки», когда дети, настоящие и носатые, наболтались друг с другом, набродились по коридорам в своих разноцветных пижамах и уснули, все взрослые пошли на это странное вожатское посвящение.

Две секунды Надя вспоминала предыдущие два часа. Раньше слово «посвящение» ассоциировалось у нее исключительно с дискотекой, которую проводил университет в клубе «Атлантида» в честь первокурсников, почти год назад, когда она только поступила. У нее тогда не было ни денег, ни времени купить что-нибудь новое, и она пошла в своем выпускном платье. Прямое, белое, в греческом стиле – оно ей так нравилось, и стало нравиться еще больше после того, как в «Атлантиде» ее приглашали танцевать все подряд, и старшекурсники тоже, а один высокий парень даже угостил каким-то оранжевым коктейлем с приторным вкусом, напоминавшим персик. Сейчас, перед загадочным вожатским посвящением, Надя достала это платье из сумки – оно совсем не помялось – и надела. Причесалась, накрасилась – хотелось побыть красивой после трех дней в этой противной голубой футболке, хотелось нормально познакомиться с кем-нибудь еще, кроме Вити. Надя чуть не заплакала, когда, стоя на сырой бетонной площадке с остальными впервые приехавшими в «Интеллект» вожатыми, поняла, что посвящение – это не дискотека в актовом зале, а что-то совсем другое вроде беготни по лесу под дождем. Почему-то все остальные вокруг это заранее знали и стояли в ветровках или толстовках. Стояли и смеялись. Над ней. Даже ржали. «Да пошли вы на хер», – это Надя подумала про себя, а вслух сказала, что переодеваться она не пойдет, потому что в платье ей больше нравится. Конечно, это все могло звучать убедительнее, если бы не ее дрожащий голос, стучавшие зубы, посиневшие губы и прочие последствия стояния в одном шифоновом платье под холодным густым дождем. Кто-то дал ей гигантскую красную толстовку с надписью «HABS». Надя на мгновение оказалась с головой в красной утробе этой жуткой вещи и подумала, что ее, наверное, вообще никогда никто не стирал. Зато, когда голова показалась над засаленным воротником, Надя как будто перевоплотилась, как в детстве по телеку Банни Цукино перевоплощалась в Сейлор Мун. Она на час стала какой-то Сейлор-HABS, которой было весело шариться по ночному мокрому лесу в компании таких же новичков, как она; было весело выполнять задания таких же «старичков», как Витя, который сейчас даже не раздражал. Они вязали какие-то узлы; переворачивали отсыревшее покрывало, не вставая с него; доставали из какого-то говна пластмассовые буквы и складывали их в слова; они хором выкрикивали матерные частушки. Наде так понравились ребята вокруг: они были такие веселые, такие скромные, такие надежные. Правда, в темноте она толком не различала лиц и со страхом думала, что все это посвящение (вот это и было настоящее посвящение, а убогая «Атлантида» отныне даже не заслуживала внимания!) закончится, и наступит день, и она никого не сможет узнать, и вообще будет уже не Сейлор-HABS, а обычной унылой Надей. Однако ночь длилась, и они вышли к клубу, в пятно желтого света. Здесь Надя увидела, что их группу вела Оля, старшая вожатая, которая каждый вечер проводила планерки. Почему-то ее форменная футболка имела более приятный оттенок, чем футболки остальных вожатых. Оля много курила и постоянно напевала что-нибудь из «Фабрики звезд». Она и сейчас курила и громко заставляла остальных хором петь: Я теряю корни и улетаю в небо. Надя выкрикивала эти слова вместе со всеми, и ей казалось, что она правда сейчас улетит, и черный бархат неба проглотит ее, как проглатывал в июне персонажей кровавой истории, оживавших из старых библиотечных учебников. Но она не хотела улетать, и, чтобы заземлиться самой и заземлить остальных, чтобы почувствовать вес этого момента, Надя принялась судорожно обнимать всех стоявших рядом – этих людей, которых