Невинный монстр [Юминь Ян] (fb2) читать постранично, страница - 2

быстрее вас, а ведь вы, как мы все уже знаем, довольно близки к тому, чтобы лишиться всего.

Он надвинул шляпу на глаза и быстрым шагом вышел из кабинета. В наступившей, вязкой, как кисель, тишине можно было задохнуться. Никто не решался снова заговорить.

Уильям вздохнул. Кабинет постепенно опустел; продолжая молчать, каждый вышел по одному. Мягко прошуршали плащи, кто-то споткнулся на пороге и тихо выругался себе под нос.

– Он продался, – нарушил молчание Уильям. – Давно уже продался. Синклит, Эмпирей!.. Я не удивлюсь, если кто-то из них и заварил эту кашу. Джинны не вырываются из бутылки просто так, обязательно должен быть кто-то, кто вытащил пробку.

– Даже мне страшно представить, к чему может привести это безрассудство, – ответил Хирам, снова потрепав ястреба по голове. – Лебео – не вестник несчастий, он всего лишь предупреждает о том, что в случае подобного наплевательского отношения к судьбе мира может случиться то, что не принесет пользу ни нам, – глаза его полыхнули ярким алым огнем, – ни вам.

– Ни им, – заключил Уильям.

– Уж тем более ни им, – эхом подтвердил Хирам.

За окном несколько острых рассветных лучей пробили насквозь густой, как сметана, белый туман.

Часть первая

…Когда она с трудом разлепила словно засыпанные песком веки, боль все еще была с ней. Каждую часть тела лихорадочно ломило, стоило только немного повернуть голову, – и глаза застилала плотная белесая пелена. В кулаке поскрипывало растертое в порошок стекло.

Она настойчиво уперлась ладонями в пол и поднялась на ноги. Голова была как будто набита ватой, в ушах стоял пронзительный звон.

Кто я?.. Как меня зовут?..

Единственное, что она чувствовала, был страх. Страх увидеть свое собственное отражение, словно бы с ним было связано что-то нехорошее. В кошмарах у нее не было глаз – лишь пустые окровавленные глазницы. Она слепо подняла руки к лицу, осторожно ощупала лоб, щеки, дотронулась до закрытых век. Глаза были влажные – от них к подбородку шли мокрые дорожки.

Она поспешно вытерла слезы. Пелена постепенно спала. Совсем рядом кто-то приглушенно стонал: протяжно и тихо, словно на последнем вздохе. В полумраке ей удалось разглядеть лежавшего неподалеку человека: подтянув к голове колени и обхватив их руками, он напоминал бесформенную груду одежды. Она сделала шаг, – колени подкосились от острой боли, и она, не удержавшись, рухнула рядом с неизвестным.

– Эй, – прошептала она, – ты как?

Ответом ей был очередной глухой стон. Она протянула руку, дотронулась до копны мягких волос. Человек дернулся, резко перехватил ее запястье.

– Где мы? – едва слышно, но требовательно спросил он.

– Не знаю, – помотала она головой. – Я даже не знаю, как меня зовут.

Человек сел. Ей показалось, будто бы она его уже где-то видела, пусть и совсем недолго. У него было худое острое лицо и темные волосы, на носу болтались сломанные, без стекол, очки. Длинная растрепанная бровь была разбита, из нее мелкими каплями сочилась кровь. Она механически вытащила из кармана помятый платок, снова протянула руку и вытерла темные капли.

– Спасибо, – хрипло сказал он.

– Не за что, – отозвалась она.

Они помолчали.

– Что произошло? – спросил он.

– Я помню только… – начала она и запнулась.

Голову крепко сдавили странные воспоминания: тупая сильная боль, короткий полет и стекло, разбитое на сотни разлетевшихся во все стороны осколков, – именно их остатки сейчас мелким крошевом впивались в ее ладони. Еще была темнота, но не та, что окружала их на данный момент, – это была черная, вязкая, липкая, как мазут, мгла.

– Ничего не помню, – соврала она.

– Я тоже, – кивнул он.

– Неудивительно, – сказал кто-то третий.

Она почувствовала, как незнакомец рядом с ней вздрогнул.

– Очнулись, ошибки. Как вы себя чувствуете?

Они снова промолчали.

– …мя смерти – 10:34, неучтенные души, постановление, продолжительность звеньев… Можете не отвечать. После такого никто еще не радовался. Да что ж такое-то сегодня со светом…

Раздался странный треск. Разом вспыхнуло несколько голубоватых огоньков. Она зажмурилась: свет был не слишком ярким, но все равно остро резал глаза. Когда она снова распахнула веки, вокруг все было по-другому. Мягкий свет, казалось, заходил куда-то за горизонт; пол, потолок и стены отливали нежным молочно-белым сиянием. Невысокая женщина в изношенном деловом костюме приветливо улыбнулась. На трибуне, за которой она стояла, был изображен герб, отливавший золотом: две тонкие шпаги были скрещены над раскрытой книгой, за которой, широко разбросав лучи, вставало солнце. На страницах книги были написаны два слова – «Помогай другим».

– Значит так, дорогие новоприбывшие, кто я – вам знать не обязательно, но можете звать меня сто пятая. Вы умерли не вовремя, то есть жить вам еще и жить, если бы, – женщина кашлянула в кулак, – не загулявший три тысячи девятьсот семнадцатый. Ошибка их, исправлять мне. Испортили последний рабочий день перед отпуском,