Два и семь [Иван Владимирович Булавин] (fb2) читать постранично, страница - 2

десять лет бегать, да и бегун из меня плохой, со спортом не дружу. Если только с киберспортом.

При выводе из машины я обратил внимание, что все участники торжества закона заметно нервничают, словно перевозят особо опасного маньяка с навыками спецназовца, а не тощего мошенника. А ещё они не дали мне осмотреться, руки сковали за спиной и погнали в широкую дверь. Внутри мы поднялись по лестнице, потом шли по коридору, потом повернули в другой коридор. Я поймал себя на мысли, что, если меня сейчас отпустят, дорогу назад не найду. А ещё я понял, что это вовсе не тюрьма. Решёток нет, вдоль коридоров двери кабинетов, номеров на них нет, табличек тоже.

Мы снова повернули и начали спускаться по крутой узкой лестнице в подвал. Спускались целых четыре пролёта, оказавшись ощутимо ниже уровня земли. Лестница упёрлась в дверь очередного кабинета, куда меня и завели.

Конвоир трижды стукнул в дверь, после чего заглянул. Вместо приветствия он спросил:

— Прибыли. Заводить?

Тот, кто находился внутри, ничего не ответил, но воображение нарисовало, как он кивает головой. Внутри находился какой-то архив, судя по многочисленным папкам с документами. Некоторые из них выглядели древними, бумага пожелтела, а скоросшиватели были самодельными. Посреди всего этого великолепия стоял мощный дощатый стол, а за столом сидел мужчина лет пятидесяти с полностью седыми волосами, аккуратно зачёсанными назад. На нём были брюки и белая рубашка, а галстук висел рядом на вешалке.

— Снимите наручники, — велел он, — и подождите за дверью.

Конвоиры выполнили всё, что он сказал, после чего удалились. Я, не спрашивая разрешения, присел на второй стул, оказавшись на одном уровне с неизвестным, при этом очень неосторожно заглянул ему в глаза.

Лучше бы я этого не делал, потому что, встретившись с ним взглядом, я почувствовал, что хочу в тюрьму, в зону, на этот, как его… общий режим. И даже на строгий согласен. А правда, чего там. Глядишь, получится на хлебную должность устроиться, дядя Вася подробно рассказал о способах, нарядчиком или, там, библиотекарем. Я ведь грамотный. Ну, или в столовую. Глядишь, ещё и УДО выслужу. Но нет, ждёт меня что-то куда худшее, чем тюрьма. Очень может быть, что я ещё с тоской вспоминать буду и зал суда, и конвой, и автозак.

— Со мной что-то плохое будет? — осторожно спросил я, не дожидаясь, пока он начнёт говорить.

— С чего такой вывод? — он удивлёнными глазами на меня посмотрел, то есть, он хотел, чтобы глаза выглядели удивлёнными, а я в этих глазах разглядел ледяную бездну, в которую меня вот-вот затащит.

— Ну, я преступление совершил, — сказал я, пытаясь как-то извернуться, получив нужную информацию до того, как меня потащат на пыточный стол. — Меня осудили, повезли в тюрьму. А привезли сюда. Почему?

— А вы не догадываетесь?

— Нет, — я покачал головой. — Пытать будете? Так я не знаю ничего, а то, что знал, в уголовном деле подробно расписано. Взятку вымогать? Так я нищий, последние деньги на компенсацию по иску ушли, и ещё должен остался. На органы разберёте?

— Я ценю ваше умение логически мыслить, может быть, в другой ситуации, в другое время и в другом месте, я бы поступил с вами одним из описанных способов. Но сегодня можете расслабиться. У нас будет разговор. Я вам сделаю предложение, а вы на него согласитесь.

— Что от меня требуется? — спросил я, происходящее не было похоже на банальную вербовку стукача оперчастью.

— Вы, Андрей Леонидович, человек молодой, у вас впереди вся жизнь, и вы явно не горите желанием отправляться в места заключения, — он начал издалека. — И даже, если смириться с потерей трёх лет жизни, то на этом ваши страдания не закончатся. Судимость, как клеймо, всю жизнь будет с вами, более того, она перейдёт на ваших детей, возможно, сильно испортив им жизнь.

— Я в курсе, подскажите, что делать?

— Активно сотрудничать с нами, что же ещё. Для начала, попробовать провести эти два и семь не в колонии, отлёживая бока на нарах или занимаясь тяжёлым и бесполезным трудом, а в других условиях, принося пользу обществу. А если у вашей работы на нас будет положительный результат, то в нашей власти сделать так, чтобы ваша дальнейшая биография была чистой.

— Снять судимость?

— Не снять, сделать так, словно её и не было никогда. Вы после этого даже в полицию сможете пойти работать.

— Я готов, — тут же заявил я. Плевать, за такой куш не стыдно и поработать. Пусть приказывает, что угодно. — Кого нужно убить?

— Никого, — он попытался улыбнуться, но улыбка снова вышла подобием оскала акулы. Видимо, просто разучился быть добрым. — Поверьте мне на слово, если нам понадобится кого-то убить, мы найдём другого специалиста, убийство не ваша специальность. Вспомните, чем вы занимались раньше?

— Ну, я графику делал, графический дизайнер, с изображениями работал, клипы, игры, такие, средней руки, помогал делать, — я перечислял свои скромные заслуги, прикидывая, зачем спецслужбам моё умение. — Это вам нужно?