Звери Стикса. Часть 2. Мемориум [Мира Брат] (fb2) читать постранично, страница - 3

собрав всю свою волю в кулак, вслух сказал иначе:

– Не уходи от меня в лес. Я тебя там не чую и не вижу и не могу понять, куда ты делась. Пожалуйста.

Кошка слегка наклонила голову и застыла, вглядываясь в лицо телохранителя. Лицо это, хмурое, с нехорошо блестящими глазами и онемевшими сжатыми челюстями, казалось, пыталось высказать какие-то другие, гораздо менее миролюбивые слова.

– ОК! – в итоге беззаботно отмахнулась она.

Кошка углубилась в чащу и привела его к нескольким диким яблонькам, заросшим крупным вьюном, островком стоявшим посреди берез и орешников.

– Глянь-ка, – она отодвинула лопухи и высокую в рост человека крапиву, и Фауст увидел, что за сорняками скрывается проржавевший остов заброшенного автомобиля. – И еще вон там что-то есть.

Пес обошел находку со всех сторон, залез внутрь, обнюхал сидения, руль, все ручки, какие нашел. Он потянул за рычажок под водительским сидением и услышал мягкий щелчок открываемого багажника. Кира все это время терпеливо ждала. Когда, наконец, пес удовлетворенно вылез из машины и смачно чихнул от пыли, Кира провела его еще немного вглубь, где они обнаружили целое кладбище таких заросших авто, телег, карет и прочего транспорта.

– Судя по всему, все, кто сюда приехал, тут и остались, – задумчиво сказал Фауст, оглядывая поляну, густо поросшую бурьяном. Он глубоко вздохнул. – Не знаю, как ты, но я не чувствую здесь Смерти. Ни крови, ни убийства…

– Я, посмею напомнить, вообще ничего такого не умею чувствовать. По крайней мере сама! Черт возьми, как неудачно, что прототип на базе! Очень бы сейчас пригодился. Заодно и опробовали бы.

Действительно, Кирина разработка на этот раз осталась на Стиксе. Кошка провела пару бессонных ночей в лаборатории, но подготовила целый пак новых данных в «библиотеку чувствительности» своей машинки. И теперь чудо-ноут надежно встал на стоянку и обработку нового и вкусного под чутким надзором ассистентов. По словам кошки, его недели две трогать нельзя. Да, медленно. Но прокладывать новую дорогу всегда тяжело и долго.

Они вернулись на дорогу. Послушно отогнали коляску на обочину под специально установленный здесь навес для личного транспорта. Лошадь страшно возбудилась и возрадовалась от перспективы продолжить путь не запряженной, а Кире пришлось брать привязанного к тому же навесу с обратной стороны ослика. Такой вот честной компанией – Фауст на высоконогой гарцующей кобыле и Кира на старом печальном осле – они и вошли в город Лун.

Городок открылся им после очередного поворота совершенно внезапно. Лес просто расступился, начались аккуратные изгороди небольших стареньких особнячков, больше похожих на дачные угодья. Домики и домишки, все с небольшими садиками облепили главную дорогу пестрой гроздью. Невысокие заборчики все были выкрашены белой краской, ухоженные газоны, беседки, садовые гномики и такое невообразимое богатство цветов, какое можно увидеть скорее на картинке в журнале по ландшафтному дизайну, чем в жизни. Пес вертел головой, принюхивался, присматривался – и все больше и больше настораживался. Было что-то очень неестественное в том, что их никто не встречал. Притом, что город не вымер – это точно. Фауст видел нескольких жильцов. Один старик усердно подкапывал высокие в рост человека помидорные кусты. Еще одна «дачница» сидела на крыльце. Потом его внимание привлек мужчина, стоявший посредь своего участка и сосредоточенно рассматривавший собственные руки. И ни один из них даже не обернулся в их сторону.

– Что ты думаешь? – спросил он свою спутницу, когда усадьбы сменились трех- и пятиэтажными постройками из крупного камня.

Кошка обернулась к нему, и пес увидел, что спрашивать бесполезно – Кира была совершенно очарована.

– Фауст. Это город моей мечты. Я хочу остаться здесь жить.

Пес негодующе сморщился.

– А по-моему город какой-то… оглушенный.

– Сам ты оглушенный, – буркнула она. – Ты посмотри только! Какое чудо!

Они выехали на крохотную площадь, вокруг которой и кучковались все каменные здания поселка.

Домики были потрепанными, но аккуратными. Краска и штукатурка кое-где облупилась, а многие окна, как заметил Фауст, были тусклыми и мертвыми, за ними точно никто не жил. Практически по центру площади высилась старая потемневшая часовня, явно не. C одного краю площадь представляла собой мощеный грубым камнем полукруглый балкон, выходивший к заросшему лилиями и рогозом пруду. Живописный тихий берег был обрамлен старыми плакучими ивами. С того места, куда выехали путники, хорошо просматривалась огибавшая дальше по берегу пруд дорога, с обеих сторон обсаженная высокими свечками серебристых тополей. То, что высилось на другом берегу и освещалось сейчас вечерним персиковым солнышком, Фауст сначала принял за Колизей. Огромный, выстроенный кругом, словно действительно спортивная арена пятиэтажный замок с высокими башенками нависал над водой. Солнце отражалось в высоких готических окнах, делая картину не просто романтической, но