Во имя ненависти [Алексей Григорьевич Киндеев] (fb2) читать постранично, страница - 6

противника в паническое бегство. Чувствуя под ногами твердь, я исчезаю. Я становлюсь слабым! Ведь только здесь, на земле, воспоминания девятым валом обрушиваются на меня, а голос..., этот крик души "человека Ренессанса", что звучит ежеминутно в моей голове: "У меня нет совести, моя совесть - Адольф Гитлер", сводит меня с ума! Почему я не могу забыть эту глупую, полную цинизма фразу?! Ведь не я лишен совести! Не я страшусь собственных ошибок и пороков, а тот, кто столь ненавистен мне сейчас: Герман Геринг! Но разве можно предать забвению все то, что видел и слышал за последние несколько недель? Разве смею я забыть искаженное в предсмертной агонии лицо Ганса Фридриха Шростэ, разрушенные, черные от гари и копоти города, под крыльями своего истребителя, истошный крик летчика, словно спичка, охваченного огнем, в кабине своего самолета? Нет! Я не забуду. Не хочу забывать... И на фоне всего этого, блеклыми, кощунственными, подлыми кажутся мне слова "Германа Ужасного", смеющего возлагать всю вину за свои проступки на того, кто и совестью как таковой не имеет права располагать.

И закрывая глаза, я вижу лик матери. Это единственное светлое пятно в моей памяти. Но даже Ее лицо мне впредь суждено видеть только в моих воспоминаниях. Двухэтажный дом на Штримштрассе, где я провел все свое детство, отрочество и юность, разрушен в процессе бомбардировки, самолетами союзников... У меня не осталось сил для мести за гибель всех тех, кого я любил и кем дорожил. Я хочу только покоя и тишины. Возможно, что алчу и ненависти ко всему живому, которой мне сейчас так недостает. Но больше всего я жажду собственной гибели...

Я чувствую, что смерть где-то рядом. Я слышу ее шаги, ее хриплый зловещий шепот. Я смотрел смерти в глаза, но видел только пустоту. Бесконечность, вне времени и пространства... Она забрала все, что я знал, что ценил, что боялся потерять но не оставила мне ничего. Только воспоминания. Я словно физически я ощущаю ее прикосновение. Нет, не там, в небе, холодном и пустом, а здесь, на земле... Она мерзка, ужасна, но я жду ее и совсем не боюсь.

6 июля.

4 часа утра.

Запись сделана через два часа после смерти Карла Эдгара Геттенса его другом, летчиком истребителя Bf-109E, числящегося под номером 12, эскадрильи "Львиное сердце", Вельгельмом Альфредом фоном.

Я в некоторой растерянности. Прочел все предыдущие записи и решил черкнуть пару строк. Думаю, это будет последняя запись в этом дневнике, потому как не люблю заниматься писаниной. Не терплю незаконченных дел. А поскольку человека, часть имущества которого ныне принадлежит мне, уже нет в живых, я считаю своим долгом закончить то, что он не успел когда-то завершить. Я поставлю точку там, где она обязана быть, чтобы душа этого человека, не нашедшая покой в жизни, успокоилась после его смерти.

Только что закончил производить опись вещей Карла и нашел немало интересного. Но не думаю, что оставлю все эти вещи себе, кроме, разве что, нескольких бумажек, покажи которые кому-то из руководства Вермахта, рискую оказаться за столом у Курта Далюге. Карл всегда был эмоционален. Я не таков, к счастью. Но в какой неописуемый восторг приводил меня этот человек, когда вступал в воздушные поединки с истребителями противника! У юноши был прекрасный стиль ведения воздушного боя. Я приходил в восхищение от его умения не поддаваться эмоциям в бою и методично уничтожать вражеские самолеты. Для меня было честью летать в его группе. Более того, я хотел бы назвать его своим другом, хотя и не являлся таковым. А ведь не один раз он отвлекал на себя внимание Лавочкиных, сидевших у меня на хвосте, спасая меня от неминуемой гибели. Но теперь его нет. Он так и не вернулся на базу, после того, как ввязался в поединок с одним из советских асов, на фюзеляже самолета которого я заметил больше десяти звезд. Чертовски интересен был тот бой. Надо признать, что русские умеют летать. И пилотируют самолеты, к чести сказать, гораздо лучшие, чем те, с которыми мы, асы Геринга столкнулись в небе над Белоруссией, в 1941 году.

Несчастный Карл.

Погибнуть в небе, таким же образом как этот мальчишка, я бы не хотел. Я видел, как разорвало его машину в нескольких сотнях метров от меня. Смерть была мгновенной. Но человек не создан для неба. И последний свой приют он должен найти на земле. Впрочем, может быть, этот юноша желал именно такой смерти? Ведь существуют люди, грезящие о звездах, о полетах на Луну и о чем-то аналогичном, маловажном для таких людей как я. Понять его смятенную душу едва ли кто-нибудь был прежде способен. Знаю точно одно: души тех, кто подобен ему, вечно парят в небесах, не желая находить себе пристанище на земле. И возможно, что именно такие люди как Карл, после смерти обращаются в ангелов...