До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
пошло, то завсегда для подобных ритуалов использовали чистую, невинную душу, уж мне то, как писателю не знать этого, но никак не такую, как мою — грязную и насквозь пропитанную ложью и причиненной близким людям болью моими же словами или действиями. Я совсем не гожусь на роль агнца — спасителя народов от древних проклятий и злых духов… или чего они там хотят добиться моей кончиной на этом алтаре смертников.
− Черт, какими же нужно быть психами, чтобы такое вытворять, − еле слышно говорю самому себе. — Даже пастор, он так спокойно говорил о моем убийстве глядя мне же в глаза, хоть и завуалировано. Как я не смог догадаться, что речь шла именно о моем жертвоприношении? Как так вышло, что я ни на йоту не приблизился к пониманию истинного смысла его слов во время той беседы? Если бы только знать заранее, к чему все это приведет, все бы было иначе.
После этого монолога, направленного самому себе, сила духа полностью меня покинула. Меня одолевает мысль, что я все это заслужил. На самом деле, где-то в глубине сознания, я в это не верю, но именно эта мысль в этот момент сильнее остальных. Я смирился со своей участью. Молча положив голову на стекло, я уставился в темноту за окном. Темнота и лениво проплывающие мимо нас придорожные фонари немного даже успокаивают, навевая воспоминания о дальних поездках.
***
Как только мы миновали главные ворота, один из людей этого, как я понимаю, культа, тут же навесил на них толстую цепь. Увидев это, мое спокойствие и безразличие, которое половину дороги сюда помогало мне держаться, мгновенно улетучилось. Тот факт, что въезд опечатали, значит лишь одно — извне мне уже никто не поможет, а весь этот город является сбродом полнейших психов, готовых убить туриста жесточайшим образом, излучая счастье и умопомрачительную улыбку на лицах.
Складывается впечатление, будто бы я попал в совсем другое место, нежели то, в котором я был только несколько часов тому назад. Прошлым вечером в каждом из домов можно было наблюдать свет из окон, вплоть до поздней ночи. Но сейчас в этих пустующих черных квадратах в стенах царит лишь мрак и тишина — все жители этого места, кто был в состоянии самостоятельно передвигаться, находились уже внутри главного ритуального помещения, находящегося внизу, под церковью. Это я понял после того, как четверо крепких мужчин в темных длинных балахонах с глубокими капюшонами на головах вытащили меня из машины и повели внутрь, через, видимо, потайной ход в фундаменте.
Длинные коридоры, ступеньки, несколько поворотов. С каждым шагом я все меньше ощущаю себя и все больше теряю рассудок, ведь я осознаю, что как только меня приведут к тому камню, который я видел в книге, моя жизнь с этого момента будет окончена; но как бы я ни пытался сопротивляться, я ничего не могу сделать этим четверым крепко сложенным мужикам.
Когда мы вошли в ритуальное помещение, я узнал в нем все то, что прошлой ночью видел в своем так называемом сне. Сном он, конечно же, не был. Все то же достаточно большое и хорошо освещенное помещение, множество лиц в глубоких капюшонах и расписанные символами стены.
Вся публика — я полагаю, что они здесь ради того, чтобы просто смотреть и создавать массовку − располагается слева и справа от алтаря. Они непрерывно в один неразборчивый голос что-то бормочут. В центре помещения меня ожидает ещё около пяти человек одетых во все те же балахоны с головами полностью покрытыми капюшонами; всех, кроме одного − пастора Барта Реммиена. По всей видимости, именно он является непосредственным исполнителем приговора.
Пастор, заняв свою любимую позицию со сложенными перед собой руками, смотрит на меня и по-доброму улыбается, будто бы не ритуал жертвоприношения проводить собрался, а пригласил меня отведать домашнего пирога с чаем.
— Ну ты и ублюдок, Барт, — сцепив зубы, бросаю ему фразу, полную злобы и ненависти − всего того, что накопилось во мне за эти несколько часов.
— Не стоит так грубо выражаться, мой друг, − голосом полным нелогичной доброты и преданности проговорил пастор. − Ты в хорошем месте, предназначенном для хорошего дела; к тому же, ты сам к нам пришел, а значит это твой выбор.
— Я тебе не друг и я ничего не выбирал! Как видишь, я здесь стою не по своей воле. Откуда мне было знать, что вы все больные на голову? Отпустите меня, сейчас же! — кричу я сквозь сцепленные зубы и пытаюсь высвободиться из крепких лап этих сволочей.
Я и не сомневался, что меня никто не отпустит, но ведь попытаться все-таки стоило, так как большего я сделать не могу.
— Прости, я не могу этого сделать. Слишком поздно. Сегодня именно тот самый день, когда мы можем принести эту жертву великому Оалу ради спасения наших жизней, ради процветания и будущего моего народа, который я был поставлен защищать всеми возможными способами, понимаешь?
Во время этой речи пастор жестом приказал людям, державшим меня за руки, привести и уложить меня на алтарь.
− Я пытался тебе показать всю важность этого, даже
Последние комментарии
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 13 часов назад