Три дня в Париже [Натали Пономаренко] (fb2) читать постранично, страница - 2

столиком — у окна. Попивает виски с надменным, но дико вымученным лицом. Чёрная рубашка, расстегнутая на три пуговицы сверху, такие же мрачные брюки, подкатанные рукава и взгляд, направленный куда угодно, только не в сторону Гилберт.

Безусловно, что-то сегодня выбило его из колеи. Или он после выпуска стал таким ожесточенным?

Она не знает и точно не хочет выяснять. Больно надо тратить на него, вечно недовольного и острого на язык, своё время, нервы и относительно приподнятое настроение. Уводит от него мимолетный взгляд, накалывая вилкой профитроль.

— Мадмуазель, приятного вечера. Это бутылка французского вина от молодого человека за пятым столиком, — подошедший официант, одетый с иголочки, показывает бутылку и погружает в ведро со льдом. Мэри растеряно оглядывается по сторонам, выискивает того, кто сделал столь неожиданный комплимент. — Вам налить?

Случайно пересекается взглядами с МакКензи, тот сразу заливает в себя большой глоток виски и насмешливо тянет губы в подобие ухмылки. Что за тупые шутки? Одним своим видом заставляет ее волосы встать дыбом.

— Молодой человек вон там, — официант кивком указывает на столик, за которым одиноко сидит темноволосый парень и вежливо улыбается. — Вам налить? — переспрашивает он и получает в ответ безмолвное покачивание головой от смущенной Мэри.

Теперь и она слегка обескуражена. Первый вечер на отдыхе: сразу известные подкаты в самом романтичном городе мира.

Черт.

Доедает свой сладкий ужин и забирает бутылку вина из ведра. Кивает, мило улыбаясь незнакомцу в знак благодарности, а затем спешно покидает ресторан.

— Так вот для чего ты здесь. — В спину прилетает чье-то мерзкое озарение, словно нож с размаху. Конечно же, она узнала едкий голос последовавшего за ней МакКензи. Дайте ему поиздеваться над бывшей однокурсницей — вечер станет слаще. — Решила склеить богатеньких тупиц?

Она нехотя оборачивается к нему, сжимая бутылку в руке все сильнее. Достал! Не может же спокойно уйти в номер без бессмысленных подколов.

— МакКензи, завязывай, ты перебрал сегодня. Вон, на ногах уже шатаешься. Или таким образом просишь добавки от меня? — вскидывается она, замечая, что тот и правда весьма хмельной. Будет ёрничать — получит по своей светленькой голове бутылкой полусладкого. — Если у тебя проблемы — это не повод лезть ко мне со своими идиотскими словечками!

— У меня только одна проблема: ты здесь, — без стыда язвит он.

Удивительно. Люди приезжают в Париж, чтобы влюбиться, она же приехала, чтобы получить ментальную пощёчину.

— Так отвяжись!

Встречно заливает ядом из слов и уходит от него, быстро скрываясь в недрах холла.

Им плевать друг на друга с высокой башни: кто с кем общается, кувыркается в постели, по каким делам заявились в этот город. А вот лишний раз втоптать в землю словесным башмаком — пожалуйста!

В полночь Мэри ещё не спит. Презент бездельно стоит на столике у открытой двери на балкон и мозолит глаза. Появилось большое желание выпить и скинуть груз досадного вечера. И как-то до фени, что в гордом одиночестве. Звонит на ресепшн через стационарный телефон, чтоб попросить штопор, а слышит по ту сторону длинные гудки. Хочет ругнуться на халатный сервис, но все же решает выйти и спуститься в холл самостоятельно. Накидывает на себя шёлковый халат поверх пижамы, ныряет в тапочки с пушистыми помпонами и с бутылкой успокоительного бредёт в коридор. Но рука предательски соскальзывает с дверной ручки, и сквозняк из открытого балкона захлопывает дверь.

Дьявол!

Разберусь позже!

На ресепшене, к ее изумлению, никого не было. Администратор куда-то запропастился, бессовестно оставил свой пост, а вот подпитый МакКензи будто и не уходил. Разместился на диване с тем же стаканом, но с добавкой, и казалось, что не торопился в номер.

— Гилберт, его нет, слепая, что ли? — бурчит Том, заметив, как та заглядывает через стойку ресепшена, в надежде найти там администратора. — Я тоже жду вообще-то.

— Вижу я, как ты ждёшь, — ёрничает она, намекая на стакан в его руке.

— Не далеко ушла, — он с подстебом ухмыляется, презрительно глянув на ее бутылку. — Сама приложиться решила? Или будешь распивать со своим новым хахалем?

Тома не коробит ни ее внешний вид, ни личная жизнь, ни даже эта чертова бутылка. Сочившийся гнев хотелось просто-напросто выплеснуть на кого угодно! А она удачно попалась под длинный язык.

Мэри тяжело вздыхает — устала от его компании.

— МакКензи, что ты за человек такой? Тебе грустно? Тяжело? Одиноко? Что? — снисходительно спрашивает «мученица», понимая, что нет сил уже терпеть. — Дай спокойно отдохнуть.

— Да пожалуйста, — хмыкает Том и запивает виски желание продолжить отравленный диалог.

Мэри не дождалась администратора — шлепает на третий этаж, так и не решив, чем откроет бутылку и как попадёт в свой номер, но оставаться внизу с надоедливым МакКензи — добровольно отправиться на каторгу.

Садится