Шайтан-папа бесится [Александр Алексеевич Зиборов] (fb2) читать постранично, страница - 5

ряба! Словеса текут её умелые сказания излияния откровения бисерные перлы жемчужные… Утешения обещания заверения о яичке яйце драгоценном другого иного простого… уже не золотого обыкновенного бросового дармового никчемного…

Слушайте… внемлите утешьтеся…

Э!..

Старче!..

И снова кричат кукарекают бравые петухи лопотуны… Кричат глашатаи ночи стонут гребенчатые бородчатые масляные голосистые петухи…

Тишь…

Я…

За Тимура Зульфикарова — Александр ЗИБОРОВ.

Ночь перед Рождеством

(По Николаю Гоголю)

Последний день перед Рождеством прошёл. Зимняя ночь наступила. Ночь как сказка. Ночь как мечта!

Два дня и две ночи дрыхнул кузнец Вакула без просыпу. Очнувшись на третий день, долго осматривал углы своей хаты, но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Тут внезапно увидел полную бутыль с горилкой…

За окном звонкими бубенцами заливались девчата, да за полверсты слышался скрып сапогов парубков. Всем было весело колядовать и славить Христа.

Пацюк, подкрепившись варениками, вышел из хаты, не замечая и самый мороз, и метель, которая по временам на лице его бороду и усы намыливала снегом проворнее всякого цырюльника, тирански хватающего за нос свою жертву. Снег метался взад и вперёд сетью и угрожал залепить глаза, рот и уши.

Пацюк с тревогой вгляделся в небо, где среди кипящих туч перепрыгивал с одного копытца на другое чорт, дуя себе в кулак, желая хоть сколь-нибудь отогреть мохнатые руки. Чорт намеревался украсть месяц, но никак не мог ухватить его негнущимися от холода пальцами.

— Где кузнец? — заволновался Пацюк. — Где этот чортов Вакула? Стянет нечистый месяц, а какая ж новогодняя ночь без месяца?.. Ва-ку-ла!

А в это время Вакула перевернулся на другой бок, невзначай опрокинув пустую бутыль, хранящую уже только память о хмельной горилке, и безмятежно заснул. От могучего храпа кузнеца содрогались стены и падали с полок горшки, плошки, увесистые тома сочинений Н. Гоголя…

За Николая Гоголя — Александр ЗИБОРОВ.

Золотая рыбка

Скоробогач Бабуянц ловил рыбку и вдруг поймал золотую рыбку, её жёлтая чешуя горела, как жар. Молвила она человечьим голосом:

— Отпусти меня, о краса коммерции, в речку к малым детушкам. Откуплюсь чем только твоя душенька пожелает.

— А что ты можешь мне дать? — заинтересовался Бабуянц.

— Камней драгоценный без счёта, жемчуг скатный, злато-серебро…

— Этого-то добра у меня хватает, — показал коммерсант на клавиатуру золотых зубов, массивный перстень, запонки, часы с цепочкой и увесистый портсигар. — Ежели в воду упаду, то они меня камнем на дно утянут.

— Тогда я вас со старухой — тьфу! — с супружницей твоей, поп-моделью, сделаю столбовыми дворянами.

— Ха-ха! — рассмеялся Бабуянц. — Учудила — дворянами! Что я — голь перекатные, как эти графья с князьями? Думай, что говоришь. Да я в своей сфере настоящий царь и король!

— Может, дворец построить?

— Опоздала. У меня такой коттедж, что Тадж Махал или Эрмитаж в сравнении с ним домишками кажутся. Был я недавно в последнем, когда приезжал в Питер. Что сказать про ваш Эрмитаж: скромненько, но чисто. Что чисто, то чисто. А при виде моей квартиры любой король закачается, посчитает свой дворец лачугой.

— Всё, погибла я, — печально вильнула плавником золотая рыбка. — Неужто съешь на ужин?

— Чиво? — осклабился скоробогач. — Да тебя даже мой бульбуль-экстерьер жрать не станет — он не всякую колбасу лопает, а на тебя и не поглядит. Так что ступай в речку. Рыбная ловля — моё хобби. И только.

Бабуянц брезгливо снял с крючка золотую рыбку и бросил в воду.