Из рода Бурого Медведя. Том 2 [Федор Анатольев] (fb2) читать онлайн

Из рода Бурого Медведя. Том 2

Глава 26. Награда и Испытание

Вернувшись домой с штурма замка, я вовсе не лёг спать. Я устало поднялся в свою комнату и сел в кресло. Предстояло войти в астрал и стереть наши подвиги. Оказалось это не нелегко, почти сто шестьдесят человек и всех предстояло убрать. Но несмотря на всю мою усталость и грядущий фронт работ, любопытство взяло надо мной верх и я попытался увидеть кто такой Альфа, уж больно интересен был мне этот наёмник. Но дойдя в астрале до определённого момента, я увидел что его следовая нить обрывается. И теряется где-то там далеко, сливаясь с городом. Ясно. Кто-то частично поработали в астрале, подчистил так сказать.

Я вернулся к замку. Некоторые моменты нашего боя были запечатлены слишком наглядно. Особенно когда мы разнесли толпу антропоморфов на выходе из замка. Все наши образы отпечатались в отличном качестве! Чего не скажешь о волколюдах, все они были смазаны, единственное можно было понять по размерам: где антропоморф, а где необращённый волколюд. Эту картинку пришлось разбить первой, разбить и сжечь! Потом ещё пару разборок внутри замка тоже чётко отпечатались в астрале. Затем множество единичных отпечатков людей по всему полю боя. А потом дело осталось за следовыми нитями…

Тут стоит пояснить что нити часто обрываются сами собой в следствии незначимых событий у того или иного человека. Поэтому те обрывы нити которые я оставил, в них не было ничего необычного. Сперва следовало оборвать их от самого Муара. Потом уже от замка, как они приходят из города, куда потом уходят... Всё это забрало у меня кучу энергии, следует сказать. То есть всё, что осталось после штурма замка я истратил в астрале.

Заснул я сидя в кресле, в своей комнате, окончательно обессиленный.

* * *

И вновь оказался в космосе. В кресле, на шахматной доске, которая простиралась во все стороны и не имела конца. Кресло в этот раз оказалось большим, очень удобным и мягким. Наставник сидел передо мной на стуле, сложив пальцы домиком.

— Ты хорошо сыграл свою партию, — начал Наставник. — Но увы, не идеально…

— В чём это выражается? — спросил я глядя на него снизу вверх. Хотя оба мы сидели, его стул оказался ощутимо выше.

— Это выражается в том, что Алют, племянник Завеня остался жив. А ты должен был убить его…

— Там такая суматох была, — вспомнил я бой. — А людей у меня было явно меньше чем следовало для такого мероприятия.

— Это твои недочёты, я говорю о фактах…

— И что теперь? — вздохнул я.

— Это проблема, которая может нарасти как снежный ком… но в принципе задачу ты выполнил, на четыре с минусом. И у меня для тебя небольшой подарок, награда. Бонус как вы выражаетесь…

«Что же это?»— подумал заинтригованно я.

— Да ничего особенного, — ответил на мои мысли Наставник.

«Читает мысли, что ли?» — удивился я.

— Именно, — сказал Наставник. — Так что ничего не думай плохого… так вот подарок — специальное зрение, дающее тебе оценивать некоторые из своих параметров, частично оценивать других людей…

— Это как? — перебил я.

— Знаешь… как в ваших компьютерных ролевых играх, где можно увидеть базовые характеристики вроде силы, ловкости измеряемые в числовом выражении…

— Ясно. И что прямо так я буду видеть всех как под рентгеном?

— Пока нет, но в дальнейшем возможно. И это не бесплатно с точки зрения магии. Но кое что будешь видеть уже сейчас. В основном относительно. Например сможешь выбрать чем его брать: физически или магией. Сможешь оценить самого сильного и стоит ли тебе сейчас на него нападать…

— Это всё?

— Это не всё. Твой Огненный клинок... ничего не замечал странного с ним?

— И что же с ним не так? — саркастично спросил я. — Кроме того что он как-то странно появляется. Когда захочет…

— Появляется он странно, потому что ты не совсем тот Буров… Это по сути не твой клинок...

— Но почему он тогда появился?

— Потому что он пока точно не уверен в своих подозрениях. И потому что он частично разумен и знает, что ты нужен роду. Этот клинок эта некая сущность из мира Перехода… Непростая сущность, которая ищет поводы что бы не служить… Хочешь что бы огненный клинок был у тебя в любой момент?

— Хочу! — ответил я.

— Тогда первое испытание... Если ты его пройдёшь, это дарует тебе два сантиметра клинка.

— Всего два?! — возмутился я. Полнейшее издевательство!

— Всего два... И это ещё не всё, отныне твой огненный клинок теряет свою свободу и ты будешь решать, когда ему появиться.

Я осознал, что он только что сказал и уточнил:

— То есть больше в трёх метровой ипостаси он не появиться и не спасёт меня от верной гибели.

— Верно, — коротко подтвердил Наставник.

— Но два сантиметра, — размышлял я вслух. — Это ни о чём!

— Три метра это хорошо... Но вспомни, что клинок не всегда правильно оценивал ситуацию. У него бывают осечки... Однажды тебя убьют. А тут два сантиметра на постоянно!

Я ничего не хотел слышать:

— Толку от них! Я даже убить никого не смогу...

— Ранить сможешь, — сказал Наставник так словно это многое меняло. — После второго испытания будет около пяти сантиметров.

— Будет второе испытание? — удивился я и обнадёжился.

— И третье и четвёртое... Пока не дорастёшь до трёх метрового. А то и больше. Возможности его о-го-го…

— Давай тогда сразу пятое испытание и пройду.

Ответ мне был такой как я и ожидал:

— Это верная смерть для тебя Михаил…

— А где будет проходить испытание?

— В семнадцатом Эоне, в одном из миров...

— То есть вы меня будете использовать? — заподозрил я.

— А ты нас.

— А по другому никак?

— Нет. И там будет опасно. Но шансы высоки. Повстречаешься со своим двойником.

"Да вы за...ли!"-подумал я в сердцах.

— Михаил! — повысил голос Наставник. — Я читаю твои мысли! Здесь нет разницы между твоей речью и мыслями. Так что не надо...

— Чего не надо?

— Матерится не надо! К делу… Он тоже аристократ. А у тебя подвешен язык, хоть он и злой бывает. Оденешь его одежду, накроешь его одеялом и выйдешь из комнаты. Сперва на словах покажешь кто тут главный, а потом на кулаках.

— А двойник?

— Пьяный. Для начала надо задать жару любовнику невесты...

— Я ж драться-то толком не умею,— начал я.

— Не прибедняйся. Демьян тебя кое-чему научил. Я же всё вижу… Они там одарённые лишь отчасти. Уступают тебе по все параметрам.

— Что они могут?

— Магия у них есть вроде твоей, но слабей. Владеют холодным оружием. Но физическая сила как у обычных людей. Скорость, сила, выносливость, ловкость как у обычных. Должен справиться.

— Отлично! Заодно опробую новую способность! — сказал я.

— Нет, с собой я её не дам. Дорого выйдет для меня, а тебе в той ситуации ничего не даст…

— А может ну его, — сказал я с сомнением. — И так ведь пока появляются клинок, почти всегда. А эти два сантиметра…

— Вопрос не в том: поймёт ли он когда-то что ты НЕ ТОТ Буров. Вопрос в том, когда он этой поймёт… и когда он поймёт, больше ты им не сможешь вообще никогда воспользоваться.

— А сейчас, когда у меня будет два сантиметра… трёх метровый больше не появиться? — уточнил опять я с надеждой.

— Нет, — отрезал Наставник. — Я же тебе говорил... Но зато этот будет твой!

— Надо подумать, — сказал я сомнением.

— У тебя десять секунд.

Опять издевается — мелькнуло у меня. Подгоняет. А, была не была…

— Я выбираю два сантиметра!

— Вот и славно Михаил, покажешь этим подонкам кто в доме хозяин… А теперь слушай детали…

* * *

Стены были каменные, а в большом камине ярко полыхали поленья. На гигантском окне висели бархатные шторы вишнёвого цвета, силясь прикрыть хозяина комнаты от мороза. На кровати в куче подушек и одеял валялось тело. По другому я бы его и не назвал. То был пьяный «я». Но не я…

Открыв подобие шкафа, я нашёл какие-то шмотки, оделся в них, так как был голый, и хотел уже выйти. Но решил запихнуть своего двойника под кровать. Что бы он не простыл — подложил под него одно одеяло.

Тогда же услышал за дверью подлый разговор.

— Где твой сынок сосунок? — послышалось ехидный мужской голос. — опять твой уважаемый муженёк набрался?

— Сосунок, но не сынок, — возразил молодой женский голос. — Он меня младше всего на шесть лет.

Сперва я оторопел. Неужели про меня, то есть про него? Дальше медлить было нельзя. Я с ноги распахнул дверь и чуть не снёс эту парочку.

— Про кого это вы говорите? — спросил я подозрительно.

— Шутка, шутка, — сказал моя жена, блондинка сильно походившая на Марину Бурову. У неё было красивая причёска, когда волосы собираются наверху, а вниз свисают вьющиеся локоны.

— Марина? — уточнил я.

— Кто же ещё? — спросила эрзац Марина.

— Пьяный наверно, — добавил её любовник. Хлыщь с хвостиком и плохо выбритым лицом, ехидно улыбался. Глядя на его наглую рожу, я чуть не взбесился. Захотелось рубануть Марину по голове, но Наставник не велел. Вместо этого я грубо отпихнул её хахаля, так что он влетел в каменную стену коридора и ударился головой.

— Да что с тобой Миша!? — возмутилась жена и подскочила к «раненому». — Он же гость!

Я резко замер. Выдавил:

— Паскуда, лучше заткнись…

Она словно не заметила моей к ней грубости.

— Ты за это ответишь, — зло процедил любовник стирая кровь с лица. Его белая рубашка тоже была заляпана. Я заметил, что они были одеты по моде восемнадцатого века. У неё пышное платье, у него рейтузы бежевого цвета типа лосин. Да и на мне самом были вишнёвые рейтузы, и светлая рубашка. И… я потрогал рукой парик. В парике я тут и появился, только голый почему-то. За углом слышался приторный женский смех, мужские голоса…

Я прошёл вперёд коридора и вышел к перилам, за которыми виднелся зал приёма. Внизу на первом этаже за огромным длинным столом сидели десятки людей. Гости, догадался я. Они ели и пили. На столе стояло запечённые поросята, куры, барашки, телята. Какие-то непонятнее блюда. Над головой висел огромная люстра на свечах. Наверху пахло брагой, алкоголем, столы ломились от вина и самогона.

— О! Сосунок вернулся! — крикнул какой-то парень снизу.

Сзади подошла Марина и встала рядом.

— Что празднуем то? — спросил я Марину.

— Это не праздник, это день жатвы нашего клана, — ответил она и посмотрел на меня озабоченно.

Её любовник стал спускаться вниз. Стоило ему спуститс,я как гости заметили его помятый вид.

— Что с тобой стряслось Вальтер?

— Мишель меня толкнул!

— Сосунок, — раздалось снизу. — Что творишь?!

— Как встречаешь гостей?!— упрекнул второй.

— Сосунок, сосунок, — подхватили другие. — Ты чего буянишь месье?

— Это кто такие? — спросил я.

— Это из нашего клана, — пояснила Марина.

— Так а я кто в этом клане?

— Ты после смерти твоего деда, стал главой клана…

Я обомлел.

— А почему они так со мной обращаются? Унижают, оскорбляют… так пренебрежительно относятся.

Марина пожала плечами:

— Ты сам виноват, не поставил себя…

— Не поставил? — переспросил я закипая.

— Ага, — сказала Марина и кивнула кому-то внизу.

Как можно было довести до такого?! В том мире где я проводил главную миссию, там и то мой двойник вёл себя более подобающе. Но здесь вообще… это немыслимо, подвергаться таким унижениям будучи главой клана! Как это можно было прекратить, если учесть что я тут ненадолго?

— Постой Марина, — крикнул я жене. — Подожди! Не спускайся вниз. Посмотришь сверху... Сейчас я себя поставлю!

Марина поднявшая подол платья и спустившаяся уже на три ступени, вдруг замерла и посмотрела на меня удивлённо: мол как ты это сделаешь?

Ну как-как…

Я вычислил самые дерзкие рожи, те кто орал больше других и проявляли ко мне больше неуважения. Сидели они ближе к концу стола. Запустить в них шар? Это было бы слишком жестоко…

Оружия у меня никакого не было, и не стоило. Но на столе я видел и вилки и ножи, что можно использовать, в случае чего. Спустившись, я обошёл стол и стал к ним подбираться.

— Сосунок забыл где его место, — сказа кто-то заметив меня. Раздалось дружнее ржание. Откровенно смеялось человек десять не меньше. Плюс там же сидел любовничек жены.

Но среди всех отличался здоровый краснорожий мужик в парике. Он злобно оглядел меня с ног до головы и изрёк:

— Поросёночек… агнец то есть, что-то ты рано пришёл.

Все вокруг опять заржали.

Я взял бокал красного вина и налил ему на голову. Все разом смолкли, а краснорожий мужик, казалось покраснел ещё больше. Он резко встал, скрипнул угрожающе стул.

Следующий ход был мой.

Со всего маху, я дал ему в ухо. Так что тот качнулся назад и повалился на своих смешливых товарищей. После этого повскакивала вся его борзая компания.

И тут началось! В меня полетело всё что могло лететь. Об мою голову разбилось пару тарелок. Когда полетели вилки и ложки, защиту я уже включил. Но разбитые об мой череп тарелки сильно меня разозлили. Ко мне бросился высокий белобрысый парень походишвий на Збигнева лицом. Я схватил его за руки и выкинул на несколько метров в сторону. Это был даже не приём, а демонстрация моей силы! К слову весили они заметно меньше чем их сверстник из мира основного пребывания. Сказывались менее крепкие кости и мышцы…

Следующий нападавший получил тычок ногой в живот. Он упал и скорчился. Третьему я сломал колено. Ещё трое обступили меня с двух сторон, держа в руках столовые вилки и ножи. Я уклонился от ножа, выбив его из руки.Перехватил вторую руку с вилкой метящей мне в лицо и тут же сломал кисть. Противник взвыл, а я завладел вилкой. Второй дёрнулся резко на меня, получив тычок вилкой в глаз. Чёрт! Как бы он не сдох. Закричав как резаный поросёнок, он отскочил в сторону ощупывая глаз и воткнутую в него вилку. Третий получил от меня серию ударов по голове, так что свернулись нос и челюсть.

Ко мне спешил краснорожий и любовник жены. Вместе они где-то раздобыли мечи. Ну что ж… Я резко рванул вперёд, блокировал меч распоров себе руку и сильно ударил кулаком в нос любовнику. Отобрав меч, я сделал круговое движенье… Шмяк! Его голова покатилась по каменному полу. Из тела ударил фонтан крови! Вышло это само собой, я не хотел его убивать.

Закричала отчаянно жена. Подбежала к трупу. Краснорожий же глядя на убитого, словно потерял рассудок проговорив:

— За брата я тебе никогда не прощу…

Вот оно что, это братья.

Он бросился на меня, пытаясь достать мечом. И даже магией, запуская по мне слабенькие огненные стрелы. Я легко парировал его меч, блокировал магию. И секунд пять размышлял, что с ним делать. Учитывая, что он вёл себя наглей всех, убить следовало его. Но одного я уже убил, а это всё же люди моего клана. Да ещё один валялся с вилкой в глазу…

Чёрт с ним. Если оставить краснорожего жить, он будет мстить этой версии Михаила, а меня такого крутого рядом уже не будет. Приняв окончательное решение, я под молчание толпы за столом сделал два мощных движения. Первым ударом меча я разрубил его до пояса, вторым обезглавил. Тучное тело упало на каменный пол. Лужа крови под ним возникла буквально за считанные секунды…

Зал охнул.

— Кто же будет за агнца, — раздалось оханье со всех сторон.

— Кто же, кто же… — откликнулись словно эхо остальные люди.

Агнцем должно было стать мне, то есть моему двойнику Михаилу. Ровно в пол первого ночи в замок должен был прийти бесноватый и забрать его пьяное тело на жертвоприношение. Так происходило сперва каждые пять лет, потом каждые четыре года… а теперь каждые три года! Так происходило уже семьдесят пять лет. Всё это я знал со слов Наставника. Мне предстояло разобраться с бесноватым, проводником удачи клана Бурого Медведя. Разобраться и таким образом порвать кровавый договор…

Я глянул на настенные часы, показывало без пяти двенадцать. Скоро он должен будет прийти… я даже успею залечить глубокий порез на руке. Это не отнимет много сил.

— Никто не будет за агнца! — отрезал я.

— Так ведь… — вышел вперёд немолодой седовласый мужчина. — Теперь так просто не выйти! Надо платить или умереть! Теперь он заберёт весь клан…

— Не заберёт! — спокойно сказал я.

— Если попросить помощи у других кланов или не дай бог императора, нас казнят как замаравшихся с нечистым!

— Не будем мы ничего ни у кого просить, — сказал я. — Я сам разберусь…

— Ты ещё ребёнок, — сказал седовласый.

— Разве ребёнок может уделать десять мужиков,— заметил я.

— Ты верно и сам бесноватый! — воздел он руки к потолку. — Теперь нам точно конец, мы словно между молотом и наковальней! Между молотом и наковальней…

— Нам конец, нам конец! — запричитали со всех сторон.

— Тихо! — Ударил я кулаком по столу. — Вас не бросили! Меня послали вам помочь. Меня временно наделили силой… я справлюсь. И я не бесноватый! Давайте немедленно сюда все кристаллы, — скомандовал я.

По столу прошло шуршание, недовольное шуршание. Кристаллы в этом мире были очень редки и стоило не просто дорого, а целое состояние(Наставник предупредил меня). Поэтому никто не спешил мне их отдавать. Но иначе я мог не вывезти…

Ко мне подошла эрзац Марина, вся в слезах. Она всё это время оплакивала Вальтера, своего любовника. Она явно хотела меня упрекнуть…

— Отойди дура! — рявкнул я. — Теперь ты моя и точка.

— Я не хочу жить! — завизжала она и бросилась на меня с кулаками.

Что ж… это блеф, понял я. Марина — что в той вселенной, что в этой, любит развлечения, любит жизнь, а особенно свою жизнь больше чем чью либо ещё.

Поэтому я крикнул:

— Слуги! Несите верёвку, хозяйка не хочет жить… так повесим же её!

Марина замерла и отпрянула, уставившись на меня как на что-то безгранично убийственное и беспощадное. Я взял меч и пошёл к ней, демонстрируя полную решимость: немедленно исполнить её желанье о смерти. Но она вдруг упала на колени, заплакала.

— Миша, пощади. Прости! — она упала ещё ниже и стала целовать мне ноги. Я зло отпихнул её. Времени было мало. Бесноватый должен будет прийти с минуты на минуту, а у меня ещё рука не залечена…

— Убить бы тебя за измены… да не велено, — сказал я и сорвал с себя парик, бросив его на пол. Ненавижу эту моду, да ещё рейтузы…

— Пойди собери кристаллы, — сказал я жене. И та покорно пошла, вернувшись с пятью камнями. Были они очень маленькие каждый едва ли весил один грамм, но я рассчитывал что этого должно хватить для победы. Одев их на шею, я собрался уйти наверх…

— Что нам делать? — встала из-за стола какая-то грузная рыжеволосая женщина.

— Отдыхайте дальше, ешьте пейте, я сейчас вернусь…

Я поднялся наверх и зашёл в комнату, что бы залечить руку. Что бы окончательно успокоиться пришлось ждать ещё десять минут. На само лечение ушло минуты три не больше,рука стала как новая. Я поспешил вниз за стол, что бы гости не разбежались. Оглядев гостей со второго этажа, я отметил, что в этот раз все ели молча, много пили и переговаривались между собой чуть ли не шёпотом. Улыбнувшись, я спустился вниз и уселся во главе стола. Взял кусок хлеба, отрезал себе белого мяса от курицы — любимая часть. Налил морса и стал медленно жевать посматривая хозяйским взглядом на гостей. Пусть запоминают каким может быть их Михаил. Все прятали от меня глаза как ни странно...

С каждой минутой я нервничал всё больше и больше, впрочем внешне это было никак не заметно. Единственное, что могло меня выдать это чересчур частое посматривание на часы.

Наконец с улицы кто-то постучался в дверь. Громко прозвучало четыре мощных удара. Обдавая меня ветром, мимо пробежало двое слуг с расширенными от ужаса глазами. Я попытался их окликнуть, но по звуку понял, что они открыли окно и скрылись в морозной ночи…

— Откройте кто-нибудь дверь! — скомандовал я.

Гости замерли. Никто не двинулся.

— Ну же! — приказал я. — Быстрей.

Из-за стола неуверенно встал молодой парень тщедушного вида, сутулого телосложения и пошёл открывать. Почти сразу он прибежал обратно и буквально спрятавшись за меня.

Послышались шаги.

В зал вошло существо. Одетое во всё чёрно, в чёрном плаще. Но что самое странное его лицо было полностью замотанно полоской чёрной ткани, похожей на шёлковую. Что вероятно позволяло ему хорошо нас видеть.

Он встал возле противоположной стороны стола и громко сказал:

— Я пришёл за тем что мне полагается…

— А что вам полагается? — спросил я так же громко. В зале воцарилась тишина. Вся эта толпа людей старалась даже не дышать и не шевелиться.

— По договору мне полагается один человек из вашего клана…в качестве кровавой жертвы.

— Я разрываю договор! — резко сказал я.

— Ты должен будешь разорвать договор в одиночку, иначе мы вернёмся за каждым из вас, кто будет принимать участие...

— Я справлюсь, — сказал я равнодушно. Разрыв договора это бой один на один.

— Должен вас предупредить, что в случае если у вас не получится разорвать договор, я возьму кроме вас ещё троих в качестве компенсации за его нарушение…

— Ага, — сказал я, мысленно сжимая стрелу до уровня иглы.

Хлопок! Удар! У бесноватого в груди образовалась огромная дыра.

Отпрыгнув в сторону он принялся бегать по стенам и потолку, словно таракан, избегая моих магических атак. Я же бил по нему как заведённый. Настигая того всё чаще и чаще, но ещё больше промахиваясь. От каменных стен отлетали сколы. В деревянной крыше появились первые дыры, с толстых дубовых перекрытий летела щепа, местами дерево дымились. Загореться ему мешало лишь то, что с другой стороны лежал толстый слой снега, а температура снаружи опустилась далеко минус двадцати. Вся орава гостей с воплями рванула к выходу, толкаясь и пихая друг друга словно стадо диких обезьян…

Прицел, наводка, выстрел! Обожженный, весь в дырках, бесноватый продолжал от меня бегать, дико визжа от ярости и гнева. В какой-то момент заложило уши. А потом что-то тёплое потекло по подбородку… кровь! Я хотел его вскипятить, но к тому времени знал, что эта атака легко находит цель, но берёт очень много магической энергии на условную единицу повреждений.

Уклонившись от очередной огненный стрелы, бесноватый оказался внизу и рванул на меня. Весь опалённый, с дырой в груди он ничуть не потерял в резвости. Силясь достать меня мечом, он стал атаковать словно электрическая мясорубка. Настолько быстро мелькал меч. Атаки его были стремительны и сильны. Стул стоявший на его пути разлетелся вдребезги от одного удара. Я парировал лезвие на пределе возможностей, понимая, что он меня сломает если я позволю бою перетечь в физическое противостояние. Мне может помочь только магия. Но бой на таких скоростях забирал всё внимание, все мощности мозга, не давая толком представить огненную стрелу, хотя пару раз мне всё же удалось по нему пальнуть, и один раз попасть…

Вжих, вжих, вжих! Остриё меча пронеслось возле моего горла. Отбив! Отскок! Вышло с трудом, я запыхался, со лба падали крупные капли пота… Он рванул ко мне снова, но я дал отмашку снопом огненных стрел! Мимо! Ещё огня! Он вновь вскочил на потолок и стал бегать на четырёх конечностях от моих атак. Я глянул на магические кристаллы и охнул. Два из пяти потухли, значит я их истратил. И даже не заметил!

Чёрт с ним! Я вскипятил ему кровь. Зал наполнился запахом горелой ткани и мяса. Он задымился, продолжая скакать по стенам и потолку словно горящий метеор. Глянув на кристаллы я увидел что все они потухли, а враг до сих пор жив и готов к бою, хоть и обуглился до невозможности. Тогда я впервые дрогнул и понял, что он вполне может меня похоронить в этом мире. Напрягши всё своё воображение и реакцию, я ударил…

Вложив всю силу огненный шара я придал ему бешенную скорость и влупил по бесноватому, поймав того как раз в момент приземления, когда он не мог изменить курс. Прямое попадание в корпус! Тело разорвало на части! На мелкие куски…

Опалённая плоть разлетелась по всему залу. У меня же потемнело в глазах. Силой воли я удержал себя в руках. Из последних сил я стал подниматься в свои покои, что бы там упасть в кровать.

— Ко мне не заходить! — сказал я пустому залу. К этому времени все его покинули, а в разбитые окна задувал морозный ветер.

Кажется я успел.

* * *

Проснулся я в своей кровати. Ночью. Весь уставший. Может что-то не вышло, мелькнуло у меня. Я вытянул руку и представил Огненный клинок. На этот раз всё вышло очень легко, на костяшке вылезло два сантиметра Огненного клинка. Я взял со стола карандаш и легко его перерезал. Только тогда я успокоился и понял, что получил свою плату, а значит задание выполнил.

Глава 27. Сволков(3)

Всё было кончено. Не помог даже амулет дающий неплохую защиту от огненной магии. У нападавших было слишком мало огневиков, что бы этот артефакт мог серьёзно на что-то повлиять.

Алют бежал. Бежал из усадьбы Красных Волков, думая лишь о том как бы спастись. Когда враг ударил, его браться и сёстры выступили слишком неорганизованно. Большинством овладела запредельная ярость, мешающая рассудку — бич их вида, приправленный у некоторых алкоголем.

Алют же, попытавшись вступить в схватку с опасным врагом, а это были без сомнения как минимум витязи, получил лишь несколько тяжёлых ударов топором и мечом. Неудивительно, ведь дрался он разом с тремя витязями, которые если и не были элитными, то очень близкими к ним. Алют сомневался, что одолел бы их будь даже обращённым в антропоморфа, так как во время боя в него ещё и прилетали пули! Собравшись с силами, он рванул вперёд, ранил одного из них в живот... а затем сиганул в окно.

Выскользнув из их западни и еда успев приземлиться, он тут же напоролся на чью-то мощную магическую атаку. Ледяная стрела пронзила его тело и взорвала внутренние органы. Будь это обычный волколюд, там зияла бы огромная дыра, но Алют был необычным, поэтому из его кишок, печени и желудка всего лишь получилось кровавое месиво и небольшая дыра наружу. Затем он получил две длинных очереди в спину. И с этими десятками пуль, внутренними и внешними ранами он припустил, стыдно признаться… припустил словно заяц от армии неведомых палачей. Все они были в масках, мешках, шарфах закрывающих лица. А копоть от огня, дух крови его братьев даже не давал толком запомнить запах врага... Для этого следовало остановиться, но он не мог! Остановится — значило умереть!

Трудно было заставить себя бежать. Он никогда в жизни не убегал. Он волк! Его грело лишь то что однажды он отомстит. Узнает, кто за этим стоит и отомстит. Обязательно отомстит! Скрывшись за холмом и получив напоследок несколько пуль, Алют перевёл немного дух. Теперь если за ним не побегут, он сможет где-то отлежаться и выжить.

Он бежал ещё час, пока измождённый не упал на землю в какой-то овраг. По дороге удалось выдавить половину пуль. Но внутренние органы были всё ещё разворочаны. Да и пуль ещё в нём сидело по меньшей мере пару десятков. В костях, в сердце, в голове даже. Засыпая, он не надеялся проснуться. Но вышло иначе…

Вернувшись утром к усадьбе. Он обнаружил лишь дымящиеся руины замка, да несколько живых детенышей бегающих неподалёку. Детей заберут другие кланы, или Бутас Сволков. Фактически он единственный кто остался жив из Клана Красного Волка. Где-то здесь лежало сгоревшее тело дяди… он не испытывал сильной горечи, лишь сожаление, что та старая жизнь ушла и больше не вернётся. Словно отрезали что-то для него важное. Не сидеть ему больше с братьями за одним столом, не испытывать радости общего праздника... Мать и отца он потерял уже давно в меж клановых разборках, поэтому острую горечь утраты познал ещё тогда. Сейчас лишь было тупое ноющее сожаление. Всё таки он волк, он должен…

Набрав воздуха, Алют вдруг громко завыл. Потом ещё и ещё. Волки не плачут, вместо слёз они воют. Но Алют был странный волк, поэтому когда он выл глаза немного намокли. Не до слёз, а стали влажными. Он был рад что тогда никто не видел его горя…Не к месту ему вспомнились те моменты когда он узнал о смерти отца и матери. И он завыл ещё громче.

…Пройдя вглубь территории он нашёл невредимым гараж, где стояла исправная машина. Поймав детёнышей, он посадил их в машину, и поехал к Бутасу Сволкову…

Пока он ехал, ему встречались люди на каретах, на машинах, пешком и в каждом он первое время видел палача убийцу своего рода. Руки, вся его волчья суть рвались в бой, но сознание держало контроль разума. Да и тело ещё не восстановилось, особенно внутренние органы повреждённые магией. Силой воли приходилось держать рану на животе открытой, что бы выходила кровь, во время восстановления органов. Он мог регенерировать раньше, но так как был сильно голоден старался не спешить. Иначе восстановление пойдёт за счет сверхестественных сил, которые бояре называли магическими. А их он всегда берёг на крайний случай.

* * *

Зал, где обитала имперская боярская дума, был огромен. Кресла стояли полукругом, опускаясь к центру и поднимаясь к краю. Четыреста кресел — четыреста голосов. Люди заседавшие в боярской думе выглядели по разному, не считая специфической формы: чёрного камзола и золочёного амулета на шее в виде двуглавого орла — символа власти. Самому старшему думцу было восемьдесят три, самому младшему сорок. Да, дума считалась местом не для молодёжи. Дума была для умудрённых возрастом пожилых бояр. Пятьдесят шестьдесят лет — вот кто там заседал. Вот кто там «правил». Абсолютное число голосов-кресел принадлежали боярам; самые слабые из них, наименее влиятельные и немногочисленные представляли ещё и тресты промышленников. Примерно шестая часть — а именно шестьдесят голосов, имели волколюды. Крысиные кланы представителей в думе не имели, впрочем как и витязи.

Бутас Сволков, ещё раз, смело оглядел боярскую думу и с трибуны произнёс:

— Мыслимо ли это, что уничтожают целый волчий клан, численностью в четыреста особей и никто ничего не знает! Полиция не знает, охранка не знает… никто ничего не знает! За что убили, почему убили? Неужели вам нечего мне сказать?

Думцы возмущённо загалдели, затем председатель думы ударил несколько раз молотком, призывая к тишине:

— Тише господа, тише!

Слово взял один и депутатов, толстенький рыжий Митрофан Кабанов.

— А что вы от нас хотите? Да, не нашли, не знаем! Но разве это такая уж редкость? Разве не волки ли три года назад уничтожили подчистую… повторюсь: подчистую, клан, насчитывающий почти две тысячи членов. Убили даже детей! Всех убили…

— Здесь нет ничего странного, — возразил Бутас глядя на Кабанова. — Всем известно, что вражда велась между двумя кланами в открытую, и один решил уничтожить другой. Известно кто именно это сделал, известно заинтересованное лицо, известны интересы за которые они враждовали… Здесь же, абсолютно непонятно кто и за что это сделал. Поэтому у нас есть подозрение, что сделали это по причине ненависти к волколюдам как к виду. То есть убили клан только из-за тог что это волколюды!

С задних рядом встали представители волколюдов, все шестьдесят особей. Встав, они резко вскинули правую руку сжатую в кулак и громко прокричали, прорычали:

— Поддерживаю, поддерживаю, поддерживаю…!

— Ясно что вы поддерживаете! — крикнул Кабанов. — Вам палец в рот не клади. Если непонятно кто убил, значит непременно только за то что вы волки! И сделали это непременно бояре…

— Единственный свидетель говорит о том что это были одарённые: стихийники и витязи! И у меня нет причин ему не доверять! — заявил Бутас, благоразумно упустив слово «бояре» в обвинении. Впрочем все знали, что стихийников небояр не существует.

— Бутас хватит нагнетать…, — попытался его урезонить Кабанов.

— Я требую расследования! — Бутас ударил рукой по столу. — Требую расследования с привлечением лучших специалистов уголовного розыска, следователей. С привлечением лучших провидцев империи!

— Если они захотят! — выкрикнул усмехнувшись Кабанов.

— Лучше пусть они захотят, иначе мы будем считать, что это убийство ничто иное как покушение на всё волколюдово племя!

— И?! — грозно привстал Кабанов. Он был сильным стихийником огня, волколюдов не любил, но вслух не говорил. Впрочем волколюды были в курсе и отвечали ему тем же.

Бутас Сволков враждебно посмотрел на Кабанова и сказал:

— Твой род хочет войны с моим кланом?

Кабанов рассмеялся и ответил:

— Если ты Бутас думаешь, что никто не знает о ваших делах с кланом Красного волка, то ты ошибаешься! На твоё счастье он уничтожен и доказать что ты подчинил этот клан уже невозможно. На твоё счастье!

— Я не отрицаю что был знаком с Завенем Красноволковым и мы были почти как братья…

— Ты был для него почти как господин! — бросил Кабанов и тут же получил поддержку других депутатов враждебно настроенных к волколюдам, в виде улюлюканья и слов осуждения. Но было их немного. Многие делали вид, что вовсе не против волколюдов, хотя и не любили их.

— Это не имеет отношения к делу! — вновь ударил кулаком по трибуне Бутас. — Я требую расследования!…

— Бутас, не надо так переживать. Мы во всём разберёмся. — Взял слово председатель думы. — Господа, давайте проголосуем. Тема вопроса: спец-расследование по делу о смерти клана Красного волка. Поднимите карточку те кто «за»…

«За», проголосовало большинство. Довольный Бутас вышел из зала боярской думы и последовал к машине. Единственное что его огорчало, так это то, что его клан не имел представителей в думе, ни одного депутата! А ведь даже формально его клан числился одним из самых больших, а уж неформально… но несмотря на всю волчью сплоченность, никто не спешил отказываться от депутатского мандата. Волчья сплочённость она такая… и клан на клан может пойти, если надо. И императору могут доносить друг на дружку, если надо… и полиции сдавать находятся такие. Но всё это считал Бутас из-за того что бояре их поставили в рамки, ограничили их во многих правах. Хоть в той же рождаемости. Сами же бояре делали все эти порочные вещи типа стукачества друг на друга, всё это без всякой острой нужды, не ограниченные почти ничем, имеющие свободу во всём. За это Бутас их презирал…

В машине сидело трое волков. Ещё одна машина стояла в стороне и следовала всегда позади. В принципе он мог бы ограничиться и одной машиной так как сам был очень сильным бойцом. Но его статус не позволяя ездить на одной машине. Подобрав длинное серое пальто из шерсти и льна, Бутас сел на заднее сиденье.

— Куда едем? — спросил водитель. Человек его клана. Вроде даже четвеюродный племянник. Бутас уже толком не помнил кто ему и кем приходиться, максимум до двоюродных. Голова забита совсем другими вопросами.

— Езжай к Исаакиевскому Собору на Почтамскую улицу. В прокуратуру…

— Понял, — сказал водитель и завёл машину.

Вскоре они доехали. Бутас вышел из машины, взял портфель, набитый деньгами и отправился к прокурору Сабакееву. Сабакеев был обычным человеком. Всё из-за политики нейтральности и справедливости ко всем родами и кланам. Вот уже сто лет пытались внедрить эту систему, но толку было мало. Рано или поздно обычный человек прибивался к тому или иному роду, даже клану или даже нескольким одновременно. Всё это было так запутанно... Бутас считал, что бояре наворотили дел с этой нейтральностью. Сам он не знал как лучше для всех, но для волков явно лучше новая система — легче давать взятки. Разуметься обычных людей ставили далеко не везде — бояре по прежнему имели большинство в подобных структурах, разумеется на самые главные посты такие например как главный прокурор империи всегда ставился боярин. И то что Сабакеев являлся прокурором столичного региона можно сказать для него, обычного человека, достижение. Прежде обычныхлюдей на такие должности никогда не ставили.

Прокурор был обычный, но охрана у него была из одарённых. Почуяв волколюда все сразу напряглись, особенно огневик. Ну не любили эти стихийники волколюдов, не все но очень многие. Стоит конечно пояснить, что среди других стихийников тоже было мало любителей волков.

Бутас уже привык к такой реакции за свою долгую жизнь. Поэтому лишь с презрением глянул на них сверху вниз и сказал:

— Николай Николаевич у себя?

— У себя, — сообщил витязь. — Вы записаны?

— Записан, — соврал Бутас.

— Как вас представить?

— Бутас Сволков из клана Серого Волка.

— Сейчас я передам секретарю…

Витязь встал, прошёл за дверь и вернувшись через минуту сообщил равнодушно:

— Проходите, Николай Николаевич ждёт вас…

Бутас вошёл в просторный кабинет. Поздоровался. Сел на стул и сказал:

— Я перейду сразу к делу. Мне нужно разрешение на прореживание Клана Пустынной крысы. И желательно побыстрей.

— Пустынной крысы, — повторил Сабакеев. Встал, полез в сейф, достал толстую папку и вернувшись к столу принялся искать нужные листы. — Сейчас подождите… ага, так.

Несколько минут прокурор изучал листы, а затем закрыл папку и сказал:

— По нашим данным клан превышает лимиты рождаемости всего на пять, максимум десять процентов. Этого мало, для того что бы провести юридическую процедуру известную как «прореживание». Я вам уже говорил эти цифры пол года назад…

— Крысы так быстро плодятся… Неужели за пол года ничего не могло измениться? — намекнул Сволков.

— К сожалению нет, — сказал прокурор глядя на портфель Бутаса. — Последние данные мне поступили месяц назад…

Бутас помолчал, не сводя глаз с прокурора, и сказал:

— А нельзя ли провести ещё одну проверку, повторную… люди часто ошибаются в своих оценках.

— Помилуйте, — ошарашено проговорил прокурор. — Третья заявка на прореживание за полгода, от одного и того же клана. Но многовато ли? А ведь у меня есть другие желающие… Заявки лежат, ждут. Я очень ценю вашу благодарность, но поймите и меня. Нельзя же настолько бесцеремонно… быть настолько доброжелательным к одним и не замечать других.

— Да? — наигранно удивился Бутас и стал вытаскивать из портфеля пачки с деньгами. Одну, вторую, третью… Сто тысяч рублей! Бутас знал, что едва ли кто-нибудь из «нуждающихся» в прореживании, предложит такую сумму.

— Допустим я решу вопрос с оценкой численности, — глаза прокурора разбежались от таких денег, однако он держал себя в руках. — Но что я скажу остальным? Ну дам я тебе это разрешение. Но остальные уже задолбали меня, ещё в прошлые разы просили…

— Есть варианты? — спросил Бутас.

— Варианты? — переспросил Николай Николаевич.

— Варианты, что именно можно сказать…

— Можно было бы сказать, что тебе дана эта привилегия за сотрудничество…, — предложил неуверенно прокурор. — Но ведь у вас это осуждается…

У волков сотрудничество с прокуратурой и полицией очень не поощрялось. То есть когда один волколюд доносил на другого, это сильно осуждалось и тот клан терял вес в мире волколюдов.

— Такое объяснение подойдёт, — вдруг выдал Бутас. Он был готов к такому развития событий. Ставки слишком возросли, и приз в перспективе покрывал любые репутациионные издержки. А сотрудничество с прокуратурой не всегда значило, что ты на кого-то стучишь. Хотя сплетни пойдут нехорошие. Но пусть хоть слово скажут!

— Выписывай разрешение, — твёрдо решил Бутас.

— Ну раз так, — развёл руки Николай Николаевич. — Тогда этот вопрос закрыт.

Он достал специальный, отпечатанный бланк на особой бумаге. Проставил число. Вписал название клана «Пустынные крыс» в графе «Субъект прореживания». Вписал в графе Предъявитель: «Клан Серого Волка». Подписал. Поставил печать. И отдал Бутасу.

— Видите число? — спросил прокурор.

Бутас присмотрелся и понял, что число не сегодняшнее, а то которое будет через неделю.

— Новая экспертиза по численности крысиного клана будет не позже этого срока. Но предпринимать какие либо действия следует не раньше чем через неделю от проставленного в бумаге числа. Вам всё понятно Бутас? — спросил прокурор проникновенно глядя в глаза волколюда.

— Я всё понял, — вставая со стула сообщил Бутас. — Две недели ничего не делать.

— Если что не так, я с вам свяжусь, — пообещал прокурор. — Но всё должно быть хорошо. Главное потом не сильно старайтесь там…

Бутас кивнул, аккуратно положил бумагу с разрешением в опустевший от денег портфель, поблагодарил Николая Николаевича и собрался выйти из кабинета.

— Кхм, — подал неуверенно голос прокурор.

Бутас резко повернулся.

— Наш разговор, — проговорил тихо прокурор. — И то что тут было.

— Не волнуйтесь, — сказал негромко, но уверенно Бутас. — Вы были ко мне слишком близко, поэтому я смогу позаботиться, что бы ничего не отпечаталось и тем более не услышалось.

— Всего хорошего, — сказал довольный прокурор и понёс папку в сейф. Бутас же вышел из кабинета.

Теперь клануПустынной Крысы не поздоровиться. Впрочем Бутас осознавал что всё это не гарантирует ему достижения цели в виде знания: где находиться Крысиный король.

Глава 28. Стас и Наставник

Случилось это через два дня после того как мы разрушили замок красного волка. Я как раз посмотрел на часы — показывало пол пятого вечера, и подошёл к окну. К воротам подъехало сразу несколько машин. Длинные, кроткие… машины походили на те что имелись у витязей из Муара. А затем я увидел, как из машины вышел сам Стас Деев, негласный лидер группировки «Муар», как я их про себя называл.

Меня сразу ударило в пот. Откуда он знает, неужели догадался… и теперь пришёл спросить с меня за обман. К воротам вышел дед. Подошёл к калитке и открыл её. Коротко о чём-то переговорив, дед поспешил к дому. Едва хлопнула дверь как я услышал грозный, яростный голос деда. Я понял, что он не просто недоволен… он именно в ярости!

— Миша имей честь и совесть отвечать за свои поступки! Спускайся вниз немедленно! Сейчас же! — кричал дед, поднимаясь по ступенькам.

Я вздохнул, не знаю что предпринять.

Распахнув пинком дверь, дед вошёл в комнату и зло на меня уставился:

— Зачем ты обманул Стаса Деева?! Почему ты такой бестолковый?! Зачем ты подставляешь меня и наш род?! Зачем…

— Так было надо, — выдавил я с трудом, не отводя взгляда от деда.

На секунду дед оторопел, широко раскрыв глаза. Затем сказал:

— Тогда иди вниз и отвечай за свои поступки…

Я глянул мельком в окно и увидел что из машины выгрузилось под сотню витязей. Не считая Стаса Деева и двух его товарищей. Стало ясно как божий день, что если они захотят меня убить, дед мне не поможет. Даже не помогут ополченцы. Даже если полицию вызвать… тоже не поможет. Но этот вариант развития событий я считал как самый негативный и маловероятный.

Секунду я думал: взять ли мне какое-то оружие. Пихнув в карман нож, как нечто малозаметное, я натянул туфли с жёсткой подошвой, способными быть оружием, и стал спускаться вниз на негнущихся ногах. В голове вертелось: «что бы придумать, как выкрутиться». Но вопросы о том как ониузнали не давали мне толком сосредоточиться на этой задаче.

Я открыл дверь дома. И вышел.

Стас смотрел на меня через чугунную решётку калитки не мигая, скрестив на груди руки и широко расставив ноги. Я поздоровался с ними, но ответом мне был лишь взгляд полный презрения и недоверия.

Я открыл калитку и сказал:

— Проходите… в доме будет тесновато. Давайте пока пройдём в сад.

Стас молча пошёл за мной, за ним поспешила вся толпа.

Оказавшись в саду Стас резко заговорил:

— Ты подписал нас на это дело обманом! Выдумал свою небылицу про жестоко убитого витязя с семьей… Щенок! Ты использовал нас, использовал меня… ты скрыл свою заинтересованность. Знай с самого начало мы что ты Буров… они же тебя пытали, неужели за это ты втянул нас в свои разборки?

— Не за это, — сказал я устало. — Я сам этого не хотел. Меня заставили практически… я действовал не из своих личных интересов, даже не из интересов рода…

— Из чьих же ты тогда действовал интересов щенок? Ты меня за кого держишь?! Ты просто так решил убрать целый клан?! — Стас потянулся ко мне руками и взял за грудки.

Внезапно рядом оказался дед.

— Послушай Стас, дай ему сказать.

— Евсей, я тебя уважаю, — сказал не глядя на деда Стас. — пойми Евсей, он жив лишь потому что твой внук! Лишь потому… будь это кто другой, он был бы уже без головы!

— Я понимаю это Стас… я ценю это. Но дай ему сказать…

— Я не могу говорить при всех, — выдавил я.

— Опять, — подозрительно сказал Стас. — Как в прошлый раз хочешь мне заморочить голову.

— Нет! — сказал я громко. — Я попробую устроить тебе встречу с тем кто поручил мне это дело…

— Поехали, — сказал Стас.

— Я должен сперва спросить.

— Как?

— Во сне, — сказал я.

— Не дурачь меня пацан! — вновь отрезал Стас, но уже не так резко. Он начинал мне верить.

— Пойдём в мою комнату. Надо заснуть…

— Ребята подождите внизу, — сказал Стас. — Ну пошли, щенок…

Оказавшись в комнате, я лёг на кровать и стал пытаться заснуть. Но сон не шёл из-за возбуждённого состояния.

Прошло пол часа и Стас выдал наконец:

— Долго ещё…

— Я не могу заснуть… но ты тоже должен спать…

— Мне надо что-то выпить, — заявил Стас.

Я встал, принёс ему бутылку ликёра, сам опять лёг спать. Сон не шёл, сказывались волнение от всей этой ситуации. Я начал считать барашков в уме. Таким нехитрым способом мне удалось заснуть.

* * *

Над головой висели бескрайние просторы космоса, звёзды, туманности… Под ногами лежал бесконечная шахматная доска.

— Я знаю зачем ты пришёл, — сообщил мне с ходу Наставник. — Я с ним встречусь, но эту встречу должен оплатить ты.

— Как? — опешил я.

— Отправиться в один из параллельных миров и решить вопрос. Ты теперь много чего умеешь…

— Почему вы сами этого не делаете?

— Отправить тебя, даже с магией, дешевле в плане энергозатрат чем если мы сделаем это сами. А здесь каждое действие, даже разговор стоит определённого количества энергии. Я тебя не заставляю это делать, ты можешь проснутся и попробовать как-то по другому доказать свою невиновность.

— Но как я заставлю его поверить мне по другому? — тупо уставился я.

— Каждая моя подсказка это вмешательство… Поэтому поступим по твоему, если ты хочешь. Но для этого ты должен оплатить его встречу со мной, -вновь повторил мысль Наставник.

— А может мы вдвоём оплатим? — спросил я. — Если он откажется после разговора с тобой, то я сам оплачу всё…

— Нет, только ты можешь, и встреча только после оплаты.

Ничего другого я придумать быстро не мог. Поэтому пришлось согласиться.

— Миссия? — спросил я по деловому.

— Я долго думал как нам это сделать, подешевле….

— Как вам это сделать? — удивился я. — Разве вас не поджимает время?

— Поджимает, но не так как вас. Нам подвластны огромные отрезки времени, по вашим меркам. В той вселенной куда ты отправишься, мы имеем возможность вмешаться на совсем небольшом периоде, длинной всего в восемьсот лет… мы можем внести изменения в любой его точке.

— Так что надо делать?

— Выжить! — сказал Наставник.

* * *

Машина была люксовой. Бронированной. Небольшой бар. Большая панель для выхода в интернет. Внутренняя отделка только из натуральных материалов, кожа буйвола, красное дерево. Приятный табачный запах. Двое телохранителей в задней части…

Водитель вёл не спеша, без суеты. Мы проносились между светофорами. Нас пропускали, а кто пытался подрезать того наш тяжёлый бронетранспортер в виде машины бесцеремонно отбрасывал в стороны. За окно были натуральные трущобы со всей этой неоновой рекламой, бомжами, проститутками и прочими асоциальными и криминальными элементами. Люди по ту сторону бронестекла не выказывали ко мне никакой любви. Лишь необъяснимую ненависть.

Красивая женщина в очках, длинными волосами с завивкой сидела напротив меня в салоне и подавала мне бумаги на подпись.

— Михаил Андреевич, вот договор на охрану «Объекта 21».

— А сами мы никак его не охраним? — пошутил я.

Девушка поправив очки, сказала:

— У нас не хватит людей для охраны. Члены рода не захотят заниматься такой рутиной…

— Обычны люди разве могут обеспечить охрану?

— Обычные люди? — удивилась она.

«Одарённые», — чуть не ляпнул я. Здешнему мне было тридцать лет. Я имел другую комплекцию, лицо близкое к тому что я имел в тридцать шесть лет в родном мире. Но вот все физические параметры типа силы, ловкости… а главное владение магией мне сохранили.

— Как вас зовут я забыл? — спросил я у женщины.

— Вы забыли как меня зовут? — удивилась она. — Но ведь мы знакомы три года. У нас даже был секс… правда только в первый год, — закончила она с сожалением.

— Так как вас зовут.

Она вытянул нижнюю губу от обиды и сказал:

— Юля, меня Юля зовут…

— Юля куда мы едем?

— Смотреть недвижимость, — сказала Юля.

— А зачем мы смотрим её в трущобах? — спросил я.

— Это ваш проект, которым вы горите. Купить самый грязный, криминальный район у империи, и сделать здесь райский уголок…

— Что за бред, — выдал я. — Мне даже из окна понятно что здешние люди меня просто ненавидят. Но за что?

— Потому что вы принадлежите к родовой аристократии…

— Интересно они так на всех реагируют или только на мою машину, — сказал я озадаченно глядя на какого-то бомжа наркомана, который в открытую мочился в мою сторону.

— На всех, но в этом районе на вашу особенно… Вас легко опознать с таким количеством гербов на машине.

— Я их как-то обидел? — спросил я.

— Вы им устроили карательный рейд после убийства и пыток вашего шеф повара…

Я вздохнул. На кой чёрт тогда тут что-то выкупать спрашивается. На светофоре горел красный свет. Впереди встал патрульный броневик полиции. К окну подбежал какой-то парень и разбил бутылку о машину. Стал что-то угрожающе кричать.

Я делал вид что меня это не касается, но он корчил гневные рожи прямо за окном в десятке сантиметрах от моего лица.

— Нажать кнопку? — спросила Юля.

— Какую кнопку?

— Какую хотите: перцовый баллончик, выстрел из дробовика, огнемёт…

— Даже огнемет? — удивился я. — Да это не машина, а целый крематорий.

— Вы так захотели, — сказала Юля.

Наконец автомобиль выехали к зданию заброшенного завода. Обширные территории парковки выложенные большими бетонными плитами, старые трубы где –то вдали. Сам завод из кирпича, с разбитыми стёклами, следами пожаров и прочими атрибутами заброшенности типа граффити.

Машина остановилась.

— Сколько тут по площади?— поинтересовался я.

— Пятнадцать гектар — территория завода и ещё сто сорок прилежащие территории, часть которых вами любимые трущобы, — съязвила она.

— Покупайте, — сказал я, не зная что ещё сообщить. — Раз я хотел значит покупайте…

Движение! Реакция обострилась как и зрение после всех этих тренировок и боёв. Ракета! ПТУР! К машине подлетала смерть!

— Сука! — крикнул я включая щиты и дёргая дверь.

Закрыто...

А-а-а! Мой вопль оглушил перед смертью испуганную Юлю. Обострённый слух уловил, как забилось её сердце. Удар! Ракета вгрызлась в броню автомобиля своим адским пламенем. Нагоняя температуру и давление до немыслимых величин. Секунда и внутри салона воцарился ад, распыливший Юлю, водителя и двух охранников. Машина на части! Я лежу на горячем бетоне возле остатков салона, оглушённый, обожженный но в сознании. Запах горелых волос, мяса, перемешивается с запахом горящей резины...

Кажется что где-то далеко стрекочет пулемёт, автомат. Не далеко! Просто я оглох, понимаю я. Контужен! Применяю новую способность даренную мне Наставником и вижу что ПТУР съел пятьдесят шесть процентов магических щитов. Слух потихоньку возвращается. Выстрелы всё ближе. Несколько пуль ударяют по касательной в магический щит…

Я вскакиваю и несусь как угорелый к заводу, по бетонным плитам. Впереди мелькают обгоревшая, красная кожа рук, почти голые ноги… Повезло что туфли на толстой кожаной подошве. Я трогаю голову и понимаю, что адское пламя сожгло почти все волосы. Меня спасли лишь магические щиты и иммунитет к огню. Будь это не ПТУР, технология которого состоит в, грубо говоря, подогреве воздуха внутри закрытого помещения до немыслимых величин… так вот будь это не ПТУР мне б несдобровать...

До бетонного забора двести метров! Сто метров! Шквал огня! Пули врезаются в спину, но щит держит. Осталось тридцать два процента! Прыгаю на забор и перемахиваю на ту строну. Битый кирпич, шифер, колёса самосвала. Мусор чудом не ломает мне ноги. На коленках кровь! Вскакивая и бегу дальше.

Из-за угла вылетает команда автоматчиков. Троё в бронежилетах. Уйти некуда, слева стена завода, справа ангар. Только вперёд! Куски кирпича под ногами врезается в подошвы, скрипит битое стекло. Я ускоряюсь. Успеваю словить ещё десяток пуль…

Удар с разбегу по голове — первый падает на землю. Удар ногой. Хруст костей! Вопль! Локоть врезается в голову врага и второй падает оглушённый. Хватаю третьего и на адреналине кидаю в стену. Он пытается шевелиться… Подхватываю небольшой автомат и расстреливаю его в упор. Тело замирает, добиваю остальных. Стягиваю с трупа разгрузку с обоймами. Одеваю на ходу. Бегу. Мелькают кирпичные стены раскрашенные граффити. Ствол автомата приятно холодит обожженные руки. Смотрю магические щиты. Осталось двадцать три процента. Ожидал худшего…

Выскакиваю на открытое пространство. Ещё отряд. Пять человек! Бегут в мою сторону. Падаю на асфальт и начинаю строчить по ним из-за угла. Пули врезаются в голову, попадают в бронежилет… ранят. Один убит! Лежит. Ещё двое тяжело ранены. Выдаю длинную очередь! Получаю в ответ, короткими. Но щиты держат, лишь сыпятся осколки красного кирпича на голову. Позади слышаться выстрелы. Оборачиваюсь, вижу ещё пятеро бойцов! Надо бежать. Вскакиваю и мчусь прямо на нападавших, поливая их с автомата. Ловлю кучу пуль спереди, сзади. Так делают только в компьютерных играх, либо как я — имея магические щиты. Ещё двое убиты в голову, у третьего заклинил затвор. Кидается на меня врукопашную. Разбиваю прикладом нос, отбрасываю его с ноги. Выстрел! Мёртвое тело валиться на асфальт. Щитов ещё меньше. В спину летит очередной шквал пуль. Подрываюсь за угол, скрывшись с поля зрения преследователей. Сколько их всего?! Куда бежать?!

Бегу что есть мочи, сжимая автомат. Вспоминаются тренировки, когда я бегал с большим весом за плечами. Не зря всё это было…. Залетаю в комплекс зданий завода. Бегу не разбирая дороги, по битому стеклу, каким-то железкам и прочему мусору…

Проходят минуты, прежде чем я вновь вырываюсь на улицу и вижу перед собой пару десятков бойцов, в бронежилетах. В касках. С пулемётами, гранатомётами. Они молча смотрят на меня, направив стволы орудий мне в грудь. Убивайте, чего ждёте, думаю я. Щитов меньше пяти процентов. Мне не выжить. А потом я замечаю у них нашивки: красный медведь на сером фоне…

— Это он, — говорит командир глядя в экран планшета. — Код девять восемнадцать, код девять восемнадцать! Как поняли, как поняли? Оформляем эвакуацию…

* * *

— Ты знаешь, ПТУР вовсе не случайность, — сообщил мне Наставник. — Именно этот вид вооружения при всей его летальности ты способен был выдержать...

— Спасибо,— саркастично сказал я.

— Не за что, — в тон мне ответил Наставник.

Справа пробудился Стас Деев. Обалдело, он, смотрел по сторонам.

— Это мой шеф, — сказал я ему. — Не пугайся.

— Где я? — спросил Стас.

— Неважно, — ответил Наставник. — У вас есть вопросы, задавайте их. Парень оплатил их своей кровью.

Стас уставился на моё обгорело тело, посмотрел на Наставника и спросил:

— Это ты послал его уничтожить клан Красного волка?

— Я, — кивнул Наставник.

— В чём смысл всего этого?

— Смысл в том что этот клан часть чего-то большего, и это что-то несёт опасность и лично вам и вашим детям и вшей отчизне… и дальше больше. Миша сделал это не для себя или своего рода, Миша сделал это для всех…

— Понятно, — сдержано сказал Стас.

— Мне бы очень хотелось что бы вы иногда подстраховывали Михаила в его трудной борьбе.

— На побегушках я у него не буду! — резко отрезал Стас.

— Михаил найдёт Переход и вы должны будете его подстраховать. Вы станете его преторианцами. Личной гвардией!

— Сомнительно, — сказал Стас. — Он не император. А я больше никому не служу, я уже отдал долг родине.

— Ты будешь служить отчизне. Там в Переходе вы обретёте настоящую мощь… как у полноценных одарённых.

— Магическую мощь? — уточнил Стас.

— Именно, — подтвердил Наставник. — У вас огромный потенциал, вы будете иметь силу сравнимую с первыми одарёнными, которые побывали на той стороне Перехода.

— Мне надо подумать, — сообщил Стас.

Думать он будет. А я оплачивай своей жизнью его разговоры! Я едва это не сказал вслух, но вовремя вспомнил, что заманили Стаса в наши дела обманом.

* * *

Мы проснулись разом. Стас пристально на меня посмотрел в полутьме и встал. Я включил верхний свет и он поразился моему обожженному виду, но ничего не сказал. Он вышел молча из комнаты и спустился вниз, лишь сообщив моему деду что всё нормально и конфликт исчерпан. Через несколько минут все витязи погрузились в машины и уехали.

Дед оказался в комнате чрез считанные минуты. Увидев мой обожженный вид, дед ахнул:

— Миша что происходит?!

— Дед, -сказал я. — Всё очень сложно.

— Сложно? Да зачем ты подбил витязей и Деева уничтожить клан красного волка? Да что вообще происходит, почему ты выглядишь как после войны…

Я вздохнул.

— Дед я работаю на очень могущественные силы…

— На бесов?! — вскричал дед.

— Скорее на ангелов, — урезонил его я.

Дед помолчал, глядя на меня с сомнением. А потом спросил:

— И что они от тебя хотят?

— Хотят добра нашему роду, нашей стране…

— Но посылают уничтожать волков в одиночку…

Откуда он знает? Логически дошёл. Сопоставил что Стаса Деева я затянул на это мероприятие не от хорошей жизни.

— Дед ты же знаешь: приказы не обсуждаются.

— Я ничего не понимаю, но не думай что ты так легко от меня отговорился... Сейчас лечись, а к этому вопросу мы ещё вернёмся. Единственно что я хочу тебе сказать: ты зря выбрал для своей манипуляции Стаса Деева… он может быть очень вспыльчив и это могло плохо для тебя кончиться… В следующий раз выбирай людей более взвешенно.

— Следующего раза не будет, — твёрдо сказал я.

Глава 29. Личные отношения, учёба и наказание

Ходить в университет я вообще считал бредом в нынешних условиях. Чуть ли не через день, предыдущие месяцы, я бывал практически на войне и тут… считай школа. Ну какой университет? Зачем он нужен этот университет? Единственное что меня туда тянуло так это новая знакомая, а точнее потенциально невеста — Маша. Лучшего места завязать знакомство я не знал.

В универе была даже своя форма, пошитая особым образом с характерным орнаментом. Цвета использовались синий и белый. То есть у нас были синие пиджаки, под которые следовало одевать белую рубашку. Но многие одевали лишь синий пиджак и брюки, выбирая цвет рубашки произвольно. Такой условный дресс-код. У девушек тоже были пиджаки чуть изящней скроенные и юбки ниже колен с длинными гольфами.

А ещё я окончательно пришёл к выводу что здесь, молодые ребята выглядят немного старше своего возраста, в среднем три-четыре года, если сравнивать с ребятами из моего родного мира. То ли это из-за повышенной физической развитости, то ли из-за меньшей инфантильности и большего волевого настроя, то ли из-за всего вместе. Но даже те ребята которые ни капли не одарённые, даже они выглядели постарше. Да и самому себе, глядя в зеркало, я бы не дал на вид семнадцать лет, скорее двадцать! Впрочем, внешне, одарённые старели как правило медленно, особенно девушки — заимев уже в пятнадцать лет внешность на все девятнадцать, они часто выглядели и в двадцать шесть на те же девятнадцать лет.

Шла середина второй недели учёбы. Первый урок оказался математикой. Маша как обычно сидела в другой стороне аудитории с тем парнем, которого я видел на экзамене. И вроде бы вели они себя не как пара. Но что-то было в его к ней отношении, все эти как бы невзначай прикосновения, излишнее внимание и прочее. Но она такого рвения к нему не проявляла. И я немного успокоился. Значит можно отбивать. Притом смело.

Но всё равно мной завладела какая-то нерешительность. Я не знал, что ей предложить, о чём говорить. Как вообще завязать разговор первым, при том что я ей особо не интересен. Тогда с Витой и Мариной было по-другому… Было некое безразличие о том как они ко мне отнесутся и от того возникла лёгкость в общении.

Сейчас одно было понятно, спешить не стоит. Можно наломать дров. И так в первое наше знакомство я слишком откровенно её рассматривал, что может у неё сложилось обо мне неправильное впечатление. Вроде как мне нужно лишь её тело. Нет, тело конечно нужно, то есть физическая близость, чего тут скрывать. Но она нужна мне вся и тело и душа и богатый внутренний мир… и всё-всё-всё. Но дело ещё было в том, что мы были на разных факультетах, то есть пересеклись не на каждой паре. Я учился на управленца, а она на секретаря-переводчика.

За неделю я поверхностно перезнакомился почти со всеми ребятами из своей группы. Среди первокурсников оказался Олег Буров — смышленый парень, который учился сразу на инженера и с которым у нас иногда совпадали пары. Первый раз я его увидел на юбилее главы рода, второй раз когда Никита вывез меня на вечеринку высшего света. Тогда по сути и зародилось наше с ним знакомство и в универе мы продолжили общаться.

Сидя на биологии я тихо спросил у Олега:

— Ты знаешь эту девчонку? — указал я на Машу.

Кабинет биологии был самым большим, где легко могло разместиться сотня человек, но сейчас у нас сидело всего три группы.

— Ну слышал, — сказал Олег.

— А вот этот парень рядом, он ей кто?

— Он сын подруги её матери — его зовут Витя, а она сама из Петрозаводска гостила у них в усадьбе, пока не поселилась здесь в общаге.

— Жила у него? — уточнил я. Со мной чуть не случился приступ ревности, едва подумал, что могло между ними быть…

— Вроде бы да, — сказал Олег. — А зачем тебе?

Олег явно не обладал социальным интеллектом, интеллектом призванным понимать людей и их взаимоотношения. Иначе бы он понял, для чего я расспрашиваю про симпатичную девушку.

— Нравится она мне, — прямо сказал я Олегу.

Олег засмущался, словно это он про неё спрашивал и лишь закивал:

— А, понятно…

— Хватить болтать! — крикнул нам Питонов, сдвинув свои густые брови и опустив свой огромный лоб. — Буровы вы не на базаре… за поведение сегодня три!

Я уперся в тетрадь, типа готов записывать лекцию.

— Запишите, — сказал громко Питонов, — Создания из Перехода… Кстати двадцать третьего сентября, на праздник Осеннего равноденствия, истончиться барьер и мы пойдём в поход. Я вам прямо там покажу нескольких экземпляров. А пока записывайте: вид «Грудоголовый», относиться к семейству «Дивьи люди», отряд «полуразумные», тип «сверхъестественные существа»…

Питонов имел должность проректора по учебно-методической работе, а фактически был вторым человеком в университете. Главней него только ректор. И что странно, его предмет «биология», был включен в программы всех четырёх факультетов: и гуманитариям и технарям. А чем больше у тебя учеников, тем больше оклад я так понимал. В целом же Питонов был неплохим человеком, но с замашками сержанта. Вёл он себя грубо, бесцеремонно с учениками, и не упускал своей выгоды в деньгах я так понимал, раз сумел пихнуть биологию кому надо и кому не надо. Однако хоть я учился на управленца, считал, что биология мне нужна. К тому же в программу входило изучение существ из Перехода, что для казалось очень важным и инетерсным.

— Грудоголовый, — продолжал диктовать Питонов, — крупный представитель семейства «Дивьи люди», с непропорциональным сильным туловищем и отсутствием головы в обычном для человека месте. От других «Дивьих людей» его отличает высокий рост, широкая грудь и голова встроенная в грудь, включая уши, нос и рот.

Размеры существа неизменны, в каком бы Переходе он не встретился. В среднем высота тела варьирует от 190 до 220 см, высота верхней части туловища несоразмерно длинная. Ноги у существа короткие и сильные, руки с чёрными когтями и непропорционально длинные относительно тела. Вес взрослой особи составляет 100-130 кг. Самки в размерах немного уступают самцам, но по весу значительно легче их.

— А как вы его взвешивали в лесу, да ещё в Переходе? Весы тащили что ли с собой? — пошутил Женька Бакланов, парень с моей группы, отличавший острым языком и чувством юмора.

— Не умничай Бакланов! — грозно насупился Питонов. — Ещё раз перебьёшь, два получишь за поведение… записывайте дальше: Грудоголовый обычно ходит со слегка наклонённым туловищем вперёд из-за специфического расположения глаз, а руки все время свисают вниз болтаясь безвольно словно плети из-за своих непропорционально длинных размеров. При ходьбе его огромный нос часто издаёт звуки наподобие хрюканья. Из-за расположения ушей, он значительно хуже слышит то, что происходит позади и отлично то, что впереди.

Зимний мех у него густой, чёрный с плотной подпушью и длинной грубой остью. На холке и спине длинные волосы образуют так называемую гриву. На лице волосы почти не растут… запишите «места обитания и повадки»…

В конце лекции Питонов достал листок и спросил:

— Кто идёт на «День бесноватых» в лес?…

— На «День осеннего равноденствия» вы хотели сказать, — крикнул Бакланов с места и поднял руку.

— Как хочешь Бакланов, — ответил Питонов. — Так кто идёт на этот чудный праздник, двадцать третьего сентября, в лес?

Я знал что праздник «День осеннего равноденствия» иногда называли «Днём бесноватых» из-за их возможной активности в это время. Официально такого праздника как «День бесноватых» не было.

— А что там? — сказал я с места.

— Буров, — не глядя на меня сказал Питонов. — Тебя руку не учили поднимать перед тем как задать вопрос?

Я поднял руку.

— Так что там господин Питонов?

— Там раньше был Переход, а в следствии этого в «День Осеннего равноденствия» как его называли раньше, там истончается барьер между нашим мирами.

— То есть мы туда тоже можем попасть? — подобрался я.

— Размечтался, — ответил Питонов. — Нет, только они могут пробиться к нам с той местности. Не считая бесноватых…

— Бесноватые везде могут быть! — сказал с места Бакланов.

Я вопросительно уставился на Питонова:

— Правда везде?

— Если у вас нет с ними дел, то боятся вам их нечего, — сказал Питонов. — Мы идём изучать удивительных тварей. Я как никак преподаватель по биологии…,— сказал Питонов.

— Как никак, — усмехнулся я невольно и тут же прикусил язык.

— Проблемы Буров?! — тут же рявкнул Питонов опустив свой высокий лоб с залысиной, и вперившись в меня взглядом исподлобья.

— Извините, — сказал я. — Ошибся.

— Кол за поведение…

— За что?! — возмутился я.

— За дерзость и за наглость…

Почему он дерзость Бакланова не видит, а только мою? У меня вусегда так. Подлость этого универа была в том что за плохое поведение тебя могли отчислить в конце года. То есть тут за поведение ставили оценки. И они могли ударить тебя в спину, когда ты этого не ожидал. При этом оскорблённый преподаватель сам определял цену искупления так сказать теми или иными работами. Если это не касалось преподавателей, то там было проще. Но я влетел именно как оскорбитель преподавателя…

— Зайдёшь после крайней пары, я назначу наказание, — сказал мнеи Питонов. — А теперь условия кто может со мной идти…

Аудитория недовольно загудела.

— Тихо! — скомандовал Питонов. — Идти могут те у кого оценка при поступлении была не ниже четвёрки с минусом. И слабачков я возьму не больше пяти человек. Ну кто желает попытать счастье?

— Я! — крикнул какой-то парень и поднял руку.

— Баранов у тебя тройка при поступлении по биологии была. И что значит «я». Говорите Имя Фамилию, когда поднимаете руку.

— Но я зато не слабачёк, — сказал Баранов.

— Нет, ты не идёшь, — отрезал Питонов. — Кто ещё…

— Михаил Буров, — поднял я руку.

— Буров Михаил, записываю…

— Я тоже пойду, Мария Снежекотова, — подняла руку Маша.

Парень который сидел рядом с ней тоже потянул руку и назвал своё имя, но Питонов тут же его осадил:

— Мария Снежекотова — идёт. Виктор Перепёлкин — слабоват ты… точнее на грани — не слабый, но и не сильный. Ну ладно ты идёшь …

Олег Буров поднял руку и назвал своё имя.

— Так ещё один Буров, — сказал Питонов. — Ты можно сказать слабачок.

— Не согласен, — обиженно воскликнул Олег. — Я может и не силач, но и не слабачок!

— Тоже на грани, но больше в сторону слабачка, — сказал Питонов. — Ладно ты идёшь. И так вакансии на слабачка осталось четыре…

В итоге из шестидесяти человек, всем требованиями удовлетворяли лишь пятнадцать. Но были другие группы и я думал, что ещё минимум наберётся человек двадцать. Почему так мало? Потому что наши группы из разных факультетов, считались самыми сильными по биологии.

— Идём в столовку, — сказал я Олегу.

— Идём, — согласился Олег.

— Что там сегодня?

— Говорят уха на двух рыбах из сазана и горбуши.

— Отлично! — обрадовался я. — Уху я люблю.

В просторном зале, хорошо освещённой столовой, оказалось полно народу. Пахучий запах ухи забивал все остальные. Что всегда бросалось в глаза так это огромный бойлер из нержавейки, который грелся электричеством и на котором висели большая бумажка с надписью «Применять магию для подогрева воды запрещено! Если вода недостаточно горячая, обратитесь к поварам!»

Почти все столы были забиты, под светом высоких окон царил галдёшь и суета. Кто-то садился, кто-то вставал и нёс подносы с пустыми тарелками в посудомойкам. Уличив момент, мы сели с Олегом за столик на четырёх персон и поставили стоймя салфетки на своих местах. Это значило что здесь занято.

Помимо тарелки с ухой, я взял ещё сочни с творогом, две куриные котлеты с пюре и гарнирный салат из редьки, капусты и сметаны с каким-то приправами. Ещё там была компот на яблоках и чай с какао. Я выбрал компот. В принципе кормили в этой столовке хорошо, большие вкусные порции. И неудивительно, ведь на обеды мы сдавали деньги и те кто учился платно и те кто условно бесплатно как я. То что здесь нет полностью бесплатного образования для бояр, я узнал по факту когда пришёл на учёбу первого сентября. Оказывается я должен был сдавать на нужды универа сто рублей в месяц и ещё семьдесят на обеды. Прикинув цены я понял, что за обеды с меня берут не так уж и дорого, если учесть что в магазинах пол кило белого хлеба стоило сорок копеек, картошка двенадцать копеек за кило, свекла девять, литр молока тридцать пять копеек, килограмм курицы по рубль двадцать, а килограмм сыра можно было купить по три рубля. Добавлю, что платная учёба стоила целых пятьсот рублей в месяц, не считая крупного взноса, если ты не сдал даже вступительных экзаменов.

Когда мы вернулись за стол там нас уже ждала пошлая девочка Лиза. Она тоже училась на первом курсе на управленца как ни странно, но была слава богу в другой группе. С ней я познакомился когда Никита вывез меня в высший свет, там она мне откровенно намекала на физическую близость, вела себя очень вызывающе… и в универе она мало изменилась.

— Привет парни! — весело сказал она.

Я вздохнул и дежурно ответил:

— Здравствуй Лиза, как дела?

— Отлично, не могу отбиться от кавалеров. Всё пытаются меня затянуть в непотребство, но я им не даю… повода, я верная!

— Кому? — устало спросил я, опустив ложку в горячий суп с ухой.

— Тебе! — сказал Лиза и подмигнула. — Ты пойдёшь в театр? Известный режиссер Федерико Феллини из северной Италии ставит пьесу «Дорога».

Олег молча ел, не обращая на нас внимания. За полторы недели он успел привыкнуть к этому цирку.

— Не могу, у меня тренировка, — в очередной раз сказал я. — Послушай Лиза, ты умная, красивая девчонка, но ты мне не подходишь…

Я хотел это сказать ещё в первый день. Но собирался с силами целую неделю. Слишком была она красивая и так старалась понравиться мне…

— Тебе нравится кто-то другой? — включила она разведку.

Так я тебе и сказал.

— Ты мне просто не подходишь, — сказал опять я, старясь не врать. Я же не сказал что «нет, мне никто не нравиться». Но она не отставала.

— Так всё таки тебе кто-то нравится? — нахмурилась она.

— Нет, — пришлось соврать или я понял, что она иначе не отвалит. –Никого у меня нет. Но ты мне просто не подходишь.

— Неправда, я тебе нравлюсь я видел в твоих глазах интерес ко мне… ты меня хотел.

Не девчонка, а дьявол! Всё-то она знает. Да она так себя ведёт и настолько хороша собой, что я не мог её не захотеть. Но это были минутные порывы, если не секундные, и это ничего не значит. Я нацелился на Машу. А это…

— Ничего подобного, — с казал я с каменным лицом. — Ни разу тебя не хотел.

— Не верю, — сказал она уставившись мне в глаза.

Да чёрт тебя дери!

— Нет, правда, — сказал я, спокойно глядя в её голубые, яркие глаза. — И в мыслях не было…

Она была и правда умная, за неделю мы успели с ней кое о чём переговорить. И о волках, и о международной политике, и даже о каких-то боевых специфических вопросах, обсудили немного литературу.

Недалеко села обедать Маша со своим отличником Витей Перепёлкиным. Добавляло ещё то, что Маша и Лиза внешне были похожи, такое же миниатюрное но спортивное телосложение, светлые глаза, правильный, скорее даже идеальный нос. Только у Маши глаза были не просто красивые, а очень красивые и скорее нежно серые, нежели голубые. И ещё у неё была другая причёска — длинные волосы до локтей, с косой в нижней части. У Лизы же волосы были покороче, до плеч всего и всегда распущенными. И вообще…

Лиза незаметно взяла мою руку, чего раньше не позволяла и в этот момент я увидел как Перепёлкин трогает Машу за плечо, так ненавязчиво, как бы по дружески. Но я знал, что это не по дружески!!!

Невольно я выдернул свою руку из мягких ладошек Лизы и грубо выдал:

— Да от..бись ты от меня наконец!

Сказал я это очень громко, как раз в тот момент, когда в столовой воцарилось редкое секундное затишье. Все сразу стали на меня оборачиваться, в том числе Маша и её Витя Перепёлкин. Лиза чуть не заметила что я смотрю на Машу.

— Извини, — сказал я Лизе и встал из-за стола, неся поднос с недоеденной едой к посудомойкам. Два сочня так и остались нетронутыми. Я толком не наелся, но знал что должен оттуда уйти немедленно.

Главное было успокоиться. Маша идёт в поход вместе с Перепёлкиным — это плохо. Но и я тоже иду — это уже хорошо. Там вероятно будет опасно. Там я себя и проявлю. Не могу не проявить. А даже если нечем будет проявить, то буду рядом с ней хотя бы.

Последним был урок физического воспитания. В тот день я опять забыл форму для физкультуры, поэтому пошёл в рубашке, брюках и туфлях. На уроке мы немного побегали, нас немного(скорее наминально) поучили фехтовать, бороться, играть в футбол и ещё разным, ненужным мне, вещам. Нагрузки были слабые для меня и никакой тренировки не несли, воспринимаясь лишь как самая лёгкая разминка. Затем я поднялся к Питонову на третий этаж в ожидании наказания.

— А, Буров, — радостно начал Питонов. — Пришёл искуплять свою вину?

— Да Рудольф Иннокентьевич, — сказал я покорно. Ты же не отвалишь от меня.

— Ну что ж… Тебе повезло. Есть тут у меня для тебя заданице. Сегодня вас двое, второй Вячеслав Камнежабов.

— Что надо сделать? — спросил я без особо энтузиазма.

За спиной постучались.

— Иннокентий Рудольфович я пришёл, — сообщил голос позади.

Я обернулся. На меня смотрел парень примерно моего возраста, может чуть старше. С непропорционально длинными ногами и неприятным лицом чем-то похожим на жабье: широкий рот, глаза на выкате…

— Ага, Камнежабов заявился. Вот вас и будет двое… слушайте сюда. Внизу в подвальном этаже стоят станки для инженерного факультета... Так вот внизу прорвало трубу… Мы её перекрыли. Но там стоит воды по колено. Короче трубы отопления там все гнилые надо менять…

— Что надо от нас? — взволновано спросил я, догадываясь что потребуется.

— Надо перетащить на мансардный этаж двадцать станков…

— Двадцать?! — чуть не присел я. — Они ведь наверно тяжёлые…

— Не тяжелей, чем если тебя исключат за плохое поведение, — напомнил мне Питонов, строго сверкнув глазами.

— Я понял, — сказал я.

— Камнежабов? — спросил Питонов.

— Всё понятно, втащить на мансардный этаж, — тут же отчеканил Камнежабов своим большим жабьим ртом.

— Раз всё понятно, держи Камнежабов ключи как более старший. Я думал сегодня будет больше нарушителей порядка, но попались только вы. Так что за работу, искупать грехи.

С равнодушным лицом Питонов направился куда-то по своим делам, весело насвистывая какую-то мелодию.

Камнежабов пихнул ключи в карман пиджака и начальственным тоном мне сообщил:

— За мной…

Что он о себе думает?! Мы спустились вниз, отворилась дверь и оказались в полутьме подвала, там свет с электричеством отключили от греха подальше, везде ведь вода. Мы стали примерятся к станку.

— Взялись, — сказал Камнежабов стоя по колено в воде и приподняв один край.

Я тоже взялся за свой край и охренел. Да он весил целых пол тонны!

— Сколько он весит?— спросил я.

— Триста пятьдесят три килограмма, — сказал Камнежабов и насмешливо спросил: — Что, силёнок не хватает?

Я ничего не ответил. Вес не сильно большой для теперешнего меня — сто семьдесят килограмм на человека. Но нести неудобно. Держишь пальцами, спина напряжена, бицепс тоже… И тащить аж целых четыре этажа!

— Чего ты встал как баран? — наехал Камнежабов. — Вроде из рода медведя, а как баран себя ведёшь!

Я смолчал. И мы потащили его наверх.

— Развернись! Чего ты пятишься назад спиной! — опять разразился он руганью. — Дебил что ли?! Как ты полтонны потащишь? Иди назад, я встану впереди!

— Чего ты орёшь, каких пол тонны? — сказал я, вставая назад.

— Там пару станков они почти пол тонны весят! А ты ни бе ни ме!

— Откуда ты всё знаешь?— сказал я примирительно. Не хотелось с ним ссориться…

— Я их туда втаскивал в том году! Придурок, — крикнул он и споткнувшись уронил станок. Слав богу уронил всего с десяти сантиметровой высоты, но крику было словно с третьего этажа: — Ты ни спереди ни сзади нести не можешь! Криворукий! Я чуть пальцы не отдавил!

— Чего ты обзываешься?! — не выдержал я. — Хватит орать на меня.

— Потому что ты тупой, я тебя толкаю а ты тормозишь. Я тебе даю понять что чуть помедленней, а ты прёшь как баран вперёд!…

Ладно, я опять смолчал.

Мы снова взялись за станок. И наконец вытянули его из подвала окончательно. Ноги промокли и неприятно хлюпали, а руки уже устали его нести. Хотелось сказать, что надо передохнуть, но гордость не позволяла при таком враждебном отношении. Мы потащили станок дальше наверх. Тащили и тащили. Пару раз нам попадались преподаватели и тогда мы останавливались, что бы пропустить. Наконец втащили его на чердак.

Спустившись низ, я понял что ещё целых девятнадцать станков! Девятнадцать! То есть ничего по сути не сделано, а усталость у же появилась. Настолько они были неудобными в переноске.

Взяв спереди, я хотел было идти. Но Камнежабов меня одёрнул:

— Куда! Давай сзади.

— Сзади я только что прошёл четыре этажа, — возразил я. — На мне была большая часть веса. Теперь твоя очередь.

— Ты не умеешь идти спереди! — возразил он. — Давай сзади.

— Чёрт с тобой, — сдался я. — Давай…

Не хотелось с ним ссориться и всё повторилось вновь. Тяжёлый подъём, усталость в спине и руках. Его ругань. Но так как я разогрелся стало чуть полегче. Поднявши ещё два станка я твёрдо решил, что теперь уж точно потащу спереди.

— Давай назад, — опять скомандовал Славик Камнежабов.

— Нет, твоя очередь быть сзади!

— Ты думаешь спереди легко? — усмехнулся он своим большим жабьим ртом. — Да пожалуйста. Но не дай бог я ещё раз споткнусь по твоей вине… не дай бог.

Спереди тоже оказалось трудно, но по другому, были задействованы немного другие мышцы. Можно сказать я немного отдохнул. Но на третьем этаже чуть не случилось ЧП, когда мы тащили одиннадцатый станок, он чуть не улетел вниз. С трудом мы его удержали и минут пять спорили кто виноват.

— Ты виноват дебил, ты его дёрнул на себя…, — брызгал он слюной, разевая свою жабью пасть и тыкая в меня пальцем. — Нихера не можешь! За..ал меня уже немощный!

— Ты сам дебил! — кричал я в ответ. — Ты его не удержал! А на меня валишь… Оборзевший!

— Заткнись лучше криворукий!

— Я тебе сейчас в челюсть дам, язык свой поганый откусишь! — резко ответил я.

Последовало ответные угрозы переломать мне всё что можно, вплоть до убийства. На самом деле я не знал кто был виноват, но его напор, наглость и беспричинная агрессия не давали мне выбора. К тому моменту я стал выбиваться из сил и прилично вспотел. А он меня бесил всё больше и больше. Всё чаще меня посещали мысли о физическом насилии в отношении него. Мы продолжили ругаться переходя уже на откровенный мат и всё больше распалялись. И казалось драка была неизбежна.

Но…

Из кабинета выскочила преподаватель математики — женщина и немного нас остепенила:

— Хватит орать молодые люди, вы не в кабаке. Здесь культурное место! Так что не орите ,а тем более матом! Ваше счастье что я не Питонов. Разве вам мало того что вы сейчас и так отрабатываете за поведение!? Так что тихо!

Вняв предупреждению, мы молча донесли станок до верха и стали спускаться вниз. Ещё восемь станков мы сделали ругаясь и матерясь но уже тихо, вдли от кабинетов и аудиторий. И вот осталось два «босса»: станки весом под пол тонны.

Взявшись за холодный металл я понял, что теперь это будет пытка. Следовало принести их первыми. Я встал сзади и на меня легло триста килограмм. Раз пять останавливался отдохнуть, чем вызвал очередные насмешки Камнежабова и мою окончательную к нему ненависть за его злой язык, поганый характер и мерзкую рожу. Но я молчал. Я решил ни с кем в универе не воевать. Врагов хватало и так, что бы ещё и это место превращать в поле боя.

Наконец это случилось и мы подняли последний станок, на чердак. Спина к тому времени почти отвалилась, руки как боле слабые мышцы отвалились напрочь. Лишь только по этому у нас не вышло с ним драки. Но неприятие между нами возникло, притом обоюдное. Как только ножки станка коснулись дубового пола, я тут же молча пошёл по своим делам. В спину мне не был не сказано ни слова, чему только обрадовался. Но с удовольствием заметил что в конце мой напарник-оппонент тоже устал и вспотел.

Я вывел из под навеса мотоцикл и отправился домой. Быстро переоделся. Запихнул в себя краюху хлеба и ломоть сыра, запил кефиром и поехал на тренировку.

Тренировка не шла, я слишком устал таская эти станаки. А ещё я понял что нервотрёпка, то есть ругань с Камнежабовым здорово подточила мои силы.

— Чего с тобой сегодня пил что ли? — спросил подозрительно Демьян.

— Не пью я, — резко сказал я. — Станки таскали с одним идиотом с подвала на четвёртый этаж… ругались всю дорогу и тяжело было.

— Понятно. Ну тогда тебе сегодня технику отрабатывать нельзя, испортишь. Видишь, тебя руки не слушаются. И если сейчас начнёшь заучивать, тело запомнит неправильную координацию. Так что я даже не знаю… может поработай на силу сейчас. На выносливость…

— Мне ещё вещи стирать срочно, — сказал я. — Может не надо.

Демьян подумал.

— Значит спина забита, бицепсы забиты ,пальцы забиты, кисти забиты… ладно езжай домой. Я тоже сегодня подустал, на этих тренировках…

А потом я ещё стирал брюки. А затем вспомнил, что внизу висит ещё один костюм, на такие случаи. Ругнувшись про себя, я плюнул, достирал брюки и пошёл за вторым сменным костюмом.

Глава 30. Кадетский(3)

В кабинете Кадетского сидел Можарович. И Кадетский был ему не рад. Вот кто проторил к императору дорожку, вот кто исполняет все его прихоти по первому зову. Вот кто имеет блат в империи, и все блага от этого. Можарович вальяжно сидел на стуле, так словно это Кадетский пришёл к нему, а не наоборот. Из под синего кафтана торчало пузо. Ну что ты будешь делать! Бездарь, враль и хвастун. Всё на связях, на лизоблюдстве. Одевался Можарович словно он был купцом из пятнадцатого века, имел длинную рыжую бороду и посох с огромным магическим кристаллом на конце. Хотел наверно подчеркнуть свою приверженность к русской культуре и традициям…

Кадетский с трудом сдержался, что бы не засмеяться.

— С чем пожаловали Константин Гаврилович? — спросил Виктор Кадетский.

— Да всё с тем же Виктор Наумович. Как вы знаете, мы с вами занимаемся похожими делами…

О да, Кадетский знал, что Шестой Механический Трест пытается наступать ему на пятки, выбрав те отросли что и детище Кадетского.

— Допустим, — Кадетский посмотрел на своего оппонента исподлобья. Неужели опять пришёл, что бы купить его предприятие, его империю.

— Я как и прежде хочу предложить вам хорошую сумму что бы выкупить ваши активы по производству, и ваши шахты по добычам…— сказал Можарович, стараясь быть доброжелательным лицом. — Я больше не претендую на торговые площади заметьте!

«Ещё бы! Ты ж тупой», — думал зло Кадетский. «Не можешь наладить производство. Не можешь организовать… С трудом, со скрипом это у тебя выходит. Не способен к честной конкуренции и потому не можешь выйти на международный рынок. Здесь твой товар взяли потому что денег сунул, там тебе землюподогнали потому что у тебя кто-то в долгу, тут прокурор надавил по просьбе власть имущих… А рабочие бегут. Даже инженеры бегут от тебя. Куда? Да куда угодно, и ко мне тоже»

— Я же вам сказал что нет, — ответил немного раздражённо Кадетский.

— Вы же знаете что моё предприятие почти в два раза успешней вашего…

«Ха-ха», — подумал Кадетский. «Это на бумаге. А если по правде, Второй Оружейный Трест владеет активами на двадцать процентов большими чем Шестой Механический. Нелегально, но владел! Но кто об этом знает? И никому не надо знать. Но этот надоел. Неужели если не начать проводить против него диверсии он ничерта не поймёт?»

— Допустим, — опять сказал в слух Кадетский. — Вы ходите ко мне уже третий раз и третий раз я вам сообщаю, что нет. Я не продаю. Вы же не думаете, что если ваши активы превышают мои на девяносто процентов, то это значит что я вам должен сразу продать их автоматически. Ведь такого закона нет?

— Нет конечно, — растерянно сказал Можарович. — Но ведь я даю вам очень приличные деньги. Очень приличные! Ваши активы столько не стоят. Здесь по меньшей мере двоекратное превышение!

«Ну да, в имперском банке возьмёшь свои миллионы и выкупишь. Очень умный, погляжу ты. А если бы мне их так легко одолжили, то я бы выкупил тебя»

— Нет, нет и нет, — сказал решительно Кадетский. — Мне нравится то чем я занимаюсь. Нравиться и всё тут! Так что извините Константин Гаврилович. Мне ваше предложение не интересно.

— По хорошему значит не хотите, — наконец выдавил из себя Можарович и встал собираясь уходить.

«Началось! Ну как ту не связаться с англосакской разведкой. Разве это справедливо?! Да нет в этой стране никакой справедливости. Но ты сучёнышь у меня получишь! Я тебя выучу! Будешь плакать потом»

Кадетский примирительно развёл руками, сделал виноватое лицо и сказал:

— Всего хорошего Константин Гаврилович.

— И вам всего хорошего, — сказал Можарович, не оборачиваясь и закрыл дверь.

«Так, так!» — засуетился Кадетский. «Новый вызов! Не дают покоя. А меж тем была такой «Третий Оружейный Трест» пару лет назад. И начал он делать гадости Кадетскому и его детищу. А Кадетский сперва не мог понять: откуда?! Но его друзья на западе подсказали кто это делает, прикрыли Кадетского… А вот нет теперь этого треста. И никто не знает, что Кадетский к этому причастен. Никто!»

— Надоели, — сказал тихо Кадетский, сжав кулаки. — Надоели! Не дают работать…

Он сел в кресло. И громко позвал секретаря:

— Жанна!

Из двери показалась секретарь.

— Звали?

— Позови сюда Семёна Шестакова.

Спустя десять минут Семён оказался в кабинете Кадетского.

— Послушай Семён, ты давал мне бумаги по заводу одному с доменной печь у Шестого Механического Треста. Там ты сказал не соблюдается техника безопасности… и ещё что-то про утечку газов или вроде того...

— Я уже не помню все доклады. Но если давал, значит у меня есть…

— Принеси пожалуйста…, — попросил Кадетский.

Семён вышел из кабинет, вошла Жанна:

— Ваша жена внизу с дочерью, поднимается!

Кадетский кивнул. Чего ей надо-то. Нет, к жене он относился хорошо. Гормоны своё уж отбурили, как говорили современные учёные. Его больше не тянуло к жене как с женщине. Но он её по прежнему уважал и относился хорошо.

Через пару минут в дверь ворвался заплаканная дочка семи лет.

— Папочка, папочка, — сказал Соня плача. — Они меня не любят! Они меня обзывают… я больше туда никогда не вернусь. Никогда!

Кадетский понял, что ребёнок недалеко от нервного срыва.

— Ну что ты, не плачь, — сказал Кадетский прижимая дочь к себе. — Как они тебя обзывают?

— «Заморышь» я говорят. За низкий рост, потому что слабенькая и потому что я не одарённая…

— Не надо плакать. Это они не со зла, шутят так, — сказал Кадетский и посмотрел на жену. Жена тоже переживала и лишь развела руками. А Кадетский подумал, что эти бояре уроды. И на самом деле в этой школе не было шибко сильных родов, всех он их легко мог смешать с грязью и кровью. И родителей и их маленьких ублюдков!

— А почему ты слабенькая? — спросил Кадетский.

— Я плохо бегаю, низко прыгаю, — вздохнула его дочка Соня, вытирая слёзы. — А они смеются!

— Элеонора, — обратился Кадетский к жене. — Неужели нельзя было ей нанять персонального учителя по физкультуре или в какой кружок записать? Ты же знаешь: я работаю, у меня нет времени этим заниматься. У тебя машина есть, водитель, деньги…

На Элеоноре висело куча магических камней, что сразу бросалось в глаза. И все были зачарованны, той или иной защитой. У девочки тоже было под блузкой ожерелье из таких камней с защитой…

— Она не хотела, — сказал жена.

— Ты не хотела? — спросил Кадетский, словно не знал до этого.

Дочка сразу перестала плакать, опустила голову и кивнула головой.

— Надо Сонечка быть сильной, здоровой что бы над тобой не смеялись…

Сонечка молча кивнула.

— Купи ей это дорогое пирожное с кешью которое она любит…

— Но Витя, это же вредно, — сказал Элеонора. — Она вчера его ела.

— Купи, купи. Хорошее настроение всё компенсирует.

— Ура! — пропел ребёнок. — А на лошадках будем кататься?

— Конечно, — сказал Кадетский. — Но без меня. Мама тебя отведёт… Как там Наумчик?

— Нормально, — сказала жена. — Пятый класс всего, а уже поражает всех своей поэзией. Учитель по литературе его хвалила. Опять отправит на олимпиаду.

И сердце Кадетского немного смягчилось и вовсе уже не хотел испепелить эту школу вместе со всеми боярами и их детьми. Но чёрт возьми! Сколько ж можно искать Переход?! Надо дать нагоняй Прохору. Пусть пошевелится. Надо увеличить финансирование в два раза, нет в три!

Жена ушла и увела с собой дочь. Кадетский остался один в кабинете. Посматривая на часы, он ждал когда раскопашится начальник охраны Семён. Шли минуты, десятки минут. Семён никак не шёл. Наконец через час ожиданий тот поднялся с большой папкой.

— Чего так долго? — недовольно высказал Кадетский.

— Здесь все разведданные по Шестому Механическом Тресту.

— Разведданные, — усмехнулся Кадетский. Семён мнит себя уже имперской разведкой. Хотя на самом деле он был недалёк от правды. У Кадетского была самая лучшая разведка из всех трестов.

— Вот что Семён, — сказал тихо Кадетский. — Внедрите туда людей, на завод, где доменная печь… или завербуйте. Денег не жалейте. Пусть потом уйдёт в другую страну… Короче, доменная печь должна быть выведена из строя с максимальной разрушительным эффектом. Самым неприметным образом, неподозрительным… за информацией как это сделать подойди к инженеру Вихрову — сам знаешь он надёжный.

— Знаю, — согласился Семён Шестаков.

— Ещё разузнай об утечке газа… нужно устроить несчастный случай их инженерам…

— Шеф, людей жалко, — подумав сказал Семён. — Ведь с доменной печью и с газом погибнем куча людей…

— Я же не просто так это придумал! — раздражено пихнул папку Кадетский. — Ты ведь знаешь что меня посещал глава Шестого Механического Треста… он мне угрожал! Так что теперь надо бить не в бровь, а в глаз! Пока он нам не дал…

— Ясно, — лицо Семёна стало суровым. — Я приму меры…

— Прими Сёмён, прими. А не то он примет и поздно будет.

Ох знала бы царская охранка что он — Кадесткий тут замышляет. Да не не узнает. Спецы из Англосакского Конгломерата всё исправят в его кабинете в астрале. Даже не подчистят, исправят! Перепишут! Во как они могут! Русские конечно сильные бойцы. На Руси такие уникумы имеются в этом плане… но англосаксы в другом преуспели зато. И это другое важней чем грубая физическая или магическая мощь.

Кадетский хотел уже вызвать Прохора что бы тот наконец отправился в Тверь, в тамошний архив. Но внезапно в дверь постучались.

— Что там ещё?

Вошла Жанна и сообщила, что к нему срочно хочет попасть поставщик подшипников с британских островов.

Кадетский напрягся.

— Каких именно подшипников, он не сказал размер?

— Да шестьсот девяносто первой.

— Пусть войдёт…, — сказал Кадетский, старясь е выдать волнения. — Он назвался?

— Мистер Стивенсон.

— Пусть войдёт…

В комнату вошёл элегантный господин в клетчатом полушерстяном пиджаке. Он пристально посмотрел на Кадетского и сел на стул без приглашения.

— Здравствуйте мистер Кадетский, — сказал он с лёгким британским акцентом.

Кадетский кивнул.

— Добрый день.

— Дело срочное, — тихо сказал британец. — Недавно некто убил некого Каземировича…

— Бедный человек, — сказал Кадетский ожидая продолжения.

— А из Москвы приехала его дочь, уже нашла десять тысяч и очень удивилась. Завтра или уже сегодня вечером она найдёт записку в большой комнате позади письменного стола, где этот Каземирович описывает своего работодателя, которому он незаконно таскал из архива бумаги за деньги… и главное его подозрения: зачем всё это было нужно. Вам просили передать, что бы вы лучше продумывали свои действия. Это информацию обнаружили почти случайно…

Кадетский молча на него уставился, ошарашенный полученной информацией. Да, он талантливый управленец, но не киллер или шпион.

— Спасибо, — выдавил из себя наконец Кадетский, пересохшее горло мешало говорить. — Я учту ваши претензии…

— А подшипники мы вам готовы поставить на следующей недели, — как ни в чём не бывало продолжил британец. — Сверх маленький размер, сверх прочный металл всё как и договаривались. Права выйдет дороже, процентов на пятнадцать. Вы согласны?

Предупредили и сразу деньги с него Кадетского запросили за это. Везде стяжатели. Везде. Но эти того стоят.

— Всё равно беру, — сказал Кадетский. — Хорошее качество стоит дорого.

— Согласен, что хорошее качество не может обходиться дёшево. Мы рады нашему сотрудничеству мистер Кадетский.

Мистер Стивенсон встал и вышел, тихо прикрыв дверь. Глядя на Стивенсона, Кадетский представил его лицо, когда бы тот узнал, что он ведёт свою игру. Представил и невольно содрогнулся…

Кадетский сел, посидел минут пять для виду и потом потребовал к себе Прохора Замятина. Аж только через целых пол часа Прохор дошёл до кабинета, что лишь разозлило Кадетского. Сегодня работники выполняют его приказы слишком медленно, а шишки на голову сыплются слишком быстро.

— Звали шеф? — спросил дежурно Прохор.

— Звали, звали… Каземировича помнишь ещё?

Прохор помнил. Прошло несколько месяцев, но он помнил.

Кадетский помолчал. Глянул, хорошо ли прикрыта дверь. К слову дверь была сделана так, что обычного разговора не было слышно. В той комнате где секретарь всегда торчал минимум один стихийник, венгр или франк.

— Дочка приехала его, нашла деньги, почти нашла записку где написано кто дал ему эти деньги, зачем дали. И его мысли зачем заказчику всё это было нужно. ЧТО ИМЕННО он ищет…

— Только сейчас? — удивился Прохор.

— А ты хотел что бы давно? — съязвил Кадетский.

— Пытать я её не хочу, — сразу сказал Прохор.

— Зачем пытать? — опешил Кадетский.

— Так а где я буду искать эти записки?

— Как где? В доме! Конкретно в большой комнате позади письменного стола… ищи. И возьми химии, горючей или спирт. Её удави, квартиру сожги и все дела…

«Все дела», впервые подвился лёгкости шефа Прохор.

— Подозрительно…

— Учить тебя надо что ли?! — возмутился Кадетский.

— Я понял шеф, — сказал Прохор. — Я всё понял.

— Хорошо что понял , а то у меня проблем навалилось а тут ещё эта… Потом в Тверь поедешь.

— Зачем?

— А архив. А теперь иди давай, быстрей сделаешь спокойней будет. Но без суеты слышишь? Без суеты.

— Понял, — сказал Прохор.

— Возьми такой химии что бы дом загорелся, — сказал Кадетский. — Тогда следы точно скроются. А там уже в астрале доработают наши друзья…

Прохор медленно встал и собрался уходить.

— Маяк не забудь, — бросил ему Кадетский. — Что бы наши друзья всё исправили…

* * *

Дожди лили вторую неделю, а вечером установился туман. Ноги хлюпали по лужами, идти тихо у Прохора не получалось. В сумке постукивали друг о друга две литровых бутылки с ядрёной горючей смесью боле менее не оставляющей следов. Дело надо было сделать так словно дочь Каземировича помутилась рассудков… Затем всё перевернуть в темпе, поджечь и бежать.

Прохор зашёл в подъезд. Как и прежде здесь было темно, кто-то выкрутил лампочку.Прохор тихо постучался. Молчание. Прохор постучался чуть сильней.

Из-за обшарпанной жёлтой дери послышалось:

— Кто там?

— Я к Каземировичу…

Дверь приоткрылась. Показалось симпатичное женское лицо, лет сорока.

— Папа умер, почти пол года назад…

— Как жаль, — сказал Прохор опустив глаза. — У меня важный вопрос. Можно войти?

— А как вас зовут?

— Николаев Иван, — выдал первое, что пришло на ум Прохор. — Я раньше с ним работал, потом мы уехали… у меня видите ли тоже случилось горе с братом и его семьей… и вот я приехал.

— Заходите, — сказала дочь.

Прохор зашёл в прихожую. И здесь случилось то, что разделило его жизнь до и после. В прихожую вышла девочка, ребёнок лет восьми. Прохор замер. Дочь Каземировича сразу отметила его странное поведение.

— Извините, — сказал Прохор. — У меня такая же была племянница…

Прохор хотел сперва её удавить, дочь. Но теперь он решил использовать пистолет с глушителем, так как удавить ещё и ребёнка голыми руками он был не готов. А сделать всё надо было быстро и бесшумно…

— У меня вот какой вопрос, — сказал Прохор и полез в сумку. — Тут у меня документы…

Он взвёз затвор пистолета Вальтера. Начал вытаскивать его из сумки, потом вспомнил что придётся извлекать пулю… Чертыхнулся, сунул ствол обратно и бросился на женщину, что бы задушить голыми руками. Но прежде успел проговорить:

— Простите меня пожалуйста…

Женщина вскинула руки и издала некий звук, прежде чем руки убийцы сдавили её шею словно тисками. Делал Прохор это умело, как учил отец, слабенький витязь прошедший войну. Наконец тело женщины упало на деревянный пол, на облупившуюся коричневую краску. Девочка услышав звуки возни, вышла из большой комнаты и столкнулась с Прохором, который двинулся в её сторону. Она уставилась на тело матери позади Прохора, в метре от него. На секунду он замешкался, но удавить ребёнка голыми руками он заставить себя не смог! Не мог и точка! Он опять нащупал пистолет с глушителем. И потом, проклиная всех и вся на свете он выстрелил девочке в сердце. Два раза. Резкие хлопки разнеслись по квартире… Тельце осело на пол.

Стерев со лба пот, словно только что удавил целую группу дошкольников, он прислонился к стене. Тихо закрыл дверь на ключ. Нашёл все гильзы. Снял куртку, закатал рукава. Сперва следовало найти компрометирующие записки. Стол нашёлся быстро, массивный из ясеня, лакированный с тумбочкой. Он начал рыться в ящиках тумбочки, вынули все ящики. И вот там позади имелось что-то типа кармашка, с дверцей, где стоймя стояла папка а в ней бумаги. Он вытащил папку, мельком просмотрел и нашёл… В одной из последних записей Каземирович точно и внятно, разборчивым подчерком описал свои подозрения насчёт поиска Перехода и Прохора под вымышленным именем. Там даже было написано что имя «Пантелей Максимович» у трестовика тоже наверно не настоящее. Прохор закрыл папку и тут же кинул в печку…

Затем пошёл на кухню. Нашёл разделочный топор и распорол им грудь девочки испытав очередные муки совести и отвращения. Вытащил пули из груди голыми руками. Затем не спеша помыл их в раковине, следя что бы там не осталось и капли крови. Прохор знал что в таких вещах спешка плохой товарищ, можно оставить много следов… Оттащив тела в большую комнату, уложил на диван. Сдвинул туда же стол, где нашёл бумаги. Накидал вещей, свали сверху мебель.

Тоже самое сделал на кухне и спальне, где жила девочка. Плюшевый мишка, скакалка, цветные рисунки на столе… У Прохора сжалось сердце, что же он наделал! Он прокусил до боли нижнюю губу и окатил спальню девочки горючей смесью. Радовало что часть стены была деревянной, а значит огонь своё возьмет. Дальше Прохор работал как заведённый, стараясь делать всё быстро, но тихо. Наконец во вех комнатах занялся огонь, осталось ливануть в прихожей….

Он открыл окна, подождал пока пожар распалится и вышел из квартиры. В темноте, на выходе из подъезда, столкнулся с каким-то мужиком. Грубо его отпихнул и едва выйдя из подъезда тихо побежал до тёмной подворотни. Сердце тряслось, впервые сердце стучало словно он сейчас умрёт. Ему стало плохо…

На душе Прохора стало как-то гадко. Тогда он стал засомневался что на верном пути. Впервые.Затем он зашёл в питейную лавку и купил себе два литра водки. В тот вечер он напился до полной бессознательности. Утром он явился в церковь и заказал двенадцать свечей за упокой души невинной девочки и её матери. А затем опять отправился пить, на следующий день тоже. На третий день к нему явился сам Кадетский…

* * *

Вот что увидели в астрале провидцы по заказу следователей, когда власти заставили их проверить этот случай из-за соседей погибших в пожаре. Фигуру матери, вбивающую топор в грудь спящей дочери. А затем, как она сама разожгла костёр в квартире…

Глава 31. День осеннего равноденствия

Мы ехали на поезде. Все в общем вагоне, чтобы не потеряться. Выйти предстояло на станции «Войбокало» возле посёлка Шум, а дальше пешком по лесу. Я посмотрел на часы висевшие в вагоне — показывало десять. Выехали мы двадцать третьего сентября, в полдевятого утра с Ладожского вокзала и должны были приехать часов в одиннадцать. Под стук колёс я смотрел в окно, как мимо проносятся леса, поля и узкие речушки, коих там было множество. Над поездом висело серое небо и казалось мы словно не двигались, каким оно было в Петрограде таким же и сейчас.

Раздался гудок. Поезд стал тормозить. Послышался голос проводника:

— Станция «Поляны». Поляны! Станция «Поляны»!

Питонов встал и громко сказал:

— Через пол часа будем на месте! Так что подсоберите свои сумки и харчи! Что бы не мешкали, поезд стоит всего две минуты!

Справа раздался стук удара. У Олега опять упала винтовка Мосина. Он один из немногих кто взял огнестрел. А кто взял такой громоздкий — единственный. Остальные ограничились пистолетами и револьверами. К слову сказать холодное оружие взяли все без исключения и ребята и девчонки. Я же взял складной нож, широкий короткий меч и двустволку. Этого мне, казалось, должно хватить с лихвой на то невеликое количество тварей, что должны нам встретится со слов Питонова.

Олёг поднял винтовку и опять, поставил её в угол дулом вверх. Очень не хватало верхних полок, что в нашем мире считалось нормой и до чего здесь ещё не догадались. Правда и высота вагонов здесь оказалась явно ниже чем наша.

— А без Питонова нельзя сходить в такие месте? — спросил я Олега.

— Можно. Но надо искать. Год на год не приходиться. А у Питонова есть данные, где что откроется. Многие даже не знают, что там был переход. Где он это раскопал вообще не понятно.

— Но раскопал, -сказал я уважительно.

— Там может быть опасно, если идти вдвоём, даже втроём, — сказал Олег. — Поэтому взрослые не очень рады когда кто –то пытается искать эти бывшие забытые места Перехода. Поэтому скрывают...

— Ясно, — сказал я. — Но нам то боятся нечего, у нас тридцать пять человек не считая Питонова.

— Ага, — подтвердил Олег. — Питонов не слабый боец кстати. Он на войне был…

— Да ну? — не поверил.

— Точно тебе говорю, у него звание майора.

— Теперь понятно, почему он такой, — тихо сказал я.

Но Питонов был тут как тут. Видать услышав свою фамилию он успел к нам подобраться незамеченным, и сейчас навис надо мной и грозно вопросил:

— Какой «такой»? А? Какой «такой»?

— Грозный, — ответил. — Грозный и строгий!

— Смотри мне, — сказал Питонов помахав указательным пальцем. — Договоришься! Была б моя воля, я б вас пинкам жизни учил, а не станки заставлял таскать в качестве наказания.

— Станки тоже нелегко было таскать, — сказал я.

Скоро мы подъехали в перрону нашей остановки. Поезд начал тормозить, давая гудки и мы встали ровно на три минуты. Проводник скинул вниз железную лестницу и народ стал спускаться вниз. Двое местных с узелками, трое неместных на дачи. И мы — тридцать пять человек, не считая Питонова. Я рванул вперёд, спустился, принял рюкзак какой-то девчонки из вежливости. Вспомнил с радостью, что слава богу Лизу с нами не взяли…

Через посёлок лежала узкая дорога, ощетинившаяся необработанными камнями. Что ж лучше, чем распутица с грязью.

— Смотри, — сказал Олег. — Птицы улетают!

Я глянул на небо. На юго-восток летело клином стая птиц, прорываясь сквозь потоки ветра и непогоду. Иногда покрикивая скрипучим, писклявым голосом они летели в тёплые страны. Белые с чёрными головами и таким же чёрными кончиками крыльев.

— Похожи на цаплей, — сказал я.

— Это журавли, — помолчав, сказал Олег.

— Двигаемся господа, двигаемся, — толкнул нас какой-то парень.

Я неодобрительно проводил его взглядом, поудобней устроил на плечах рюкзак и пошли до леса.

— Будем замыкать, — сказа Олег. — что бы никому не мешать.

— Давай, -поддержал я. Идти первыми или последним мне абсолютно без разницы. Тем более так я мог видеть Машу с её дружком. Тьфу на него. В стороне шли знакомые одногруппники Олега с инженерного факультета, иногда он подходил к ним что бы пообщаться. И так шёл всю дорогу общаясь то с ним то со мной.

Село скоро было пройдено, позади осталась церковь и школа. Затем мы миновали пахотные поля и вот уже шагали по лесу. Идти предстояло чуть меньше десяти километров.

— Это вам ещё повезло, — подбадривал нас Питонов, шагая первым. — Десять километров это ещё ничего. Раньше я водил за пятьдесят километров, через болота. А здесь болот даже нет по пути. Только лес.

В принципе идти было не трудно. Температура около десяти градусов. Комаров в это время уже не осталось. А осталась только сырость и капли дождя на пожелтевших листьях. Шёл я в кожаных сапогах, пропитанных внизу воском, а сверху была коричневая куртка с капюшоном из толстой кожи, неплохо державшей влагу. Через пару часов мы дошли до места без всяких происшествий. Эта была опушка хвойного леса, небольшая поляна.

— Здесь встанем, — сказал Питонов.

— А до самого места далеко? — спросил кто-то.

— Не далеко, полтора километра, — сказал Питонов. — Слушайте сюда! Никто не разбредается, с поляны не уходим без меня! Ставьте палатки, готовьте обед ужин. В шесть часов выдвигаемся…

— А звери с Перехода когда будут видны? — спросил кто-то.

— Они не звери. Нас много, но не нужно относится к ним слишком беспечно. Появляться они начнут примерно с шести вечера, до трёх ночи двадцать четвёртого сентября!

— У тебя что с собой? — спросил Олег, ковыряя свой рюкзак на предмет еды. Он вынул белый батон, рис и кучу специй.

— Каша перловая, твёрдый сыр, чёрный хлеб, головка лука и чеснока, -сказал я. –Как обычно. Вот ещё тушёнку купил попробовать.

— Тушёнку? — переспросил Олег. Явно слышал это слово если не в первый раз, то близко к тому.

— Консервированное мясо. Тушёное мясо в железной банке,— сказал я. — Кинем в кашу и зашибись будет.

— А, понятно, — сказал Олег. — Читал в журнале про такое, даже видел пару раз, но не пробовал…

— Идём за дровами! — скомандовал Питонов. — На ночь тоже наберём.

Гурьбой, вместе с Питоновым, мы отправились в лес и набрали дров в виде сухостоя и поваленных деревьев. В четыре часа все начали готовиться к обеду. Я же стал примерять оружие, пристегнул ножны к поясу, а затем решил что так неудобно. Что поделать, опыта хождения с мечом по городу или лесу я не имел, поэтому было решено повесить ножны через плечо на грудь, с левой стороны. Справа в кобуре ждал своего часа обрез двустволки. В кармане был нож. В принципе я был готов к бою.

И тут появился он. Витя Перепёлкин друг Маши. Осмотрев меня с ног до головы, он заявил, обратившись ко всем:

— Ребята! Зачем вы набрали с собой столько оружия? Я читал, что если не проявлять к ним агрессии, они не будут нападать.

Я тоже оглядел его с ног до головы, старясь не смотреть на Машу и сказал:

— А где твоё оружие?

— У меня кинжал, в рюкзаке лежит и мне его хватит.

— Только не забудь взять его с собой. Пацифист, — кинул я с ноткой презренья.

— Ребята, — подал голос Питонов наблюдавший наш спор. — Когда окажемся на месте. Не нужно их провоцировать почём зря. Но оружие брать с собой надо. Обязательно!

— А что значит «провоцировать»? — спросил здоровый рыжеволосый парень с топором в руках и дробовиком на плече.

— Это значит не бегать за ними с топором, специально не истреблять с что бы убить побольше, — ответил Питонов. — Всем ясно?

— Ясно!— послышались ответы.

— Усекли.

— Не дураки.

— Ааа, я кровавый дровосек! Как в повести Кинга! — сказал здоровый парень с топором и зарычал как зверь, угрожающе двинувшись на двух девчонок. Я заметил, что его лицо измазано чем-то красным. Томатная паста что ли.

— Ой Быбелкин, прекрати! — смеясь, сказала одна из девчонок и стала убегать. Быбелкин погнался за ней, с криками «А-а-а, свежее мясо!»

Брачные игры, что с них взять.

Показалось солнце из-за туч, клонившееся к закату.

— Смотрите солнце! — сказала как-то девчонка.

Из леса позади, вышло с десяток людей. Увидев их, все наши ребята сразу напряглись и замолчали.

— Питонов, опять ты! — громко раздалось с их стороны.

— Опять я?! — возмутился Питонов глядя на приземистого коренастого мужичка примерно его возраста под пятьдесят. — Слушай бэбе, мы первые пришли, так что ищите другое место!

— Какой я тебе малыш, Питонов?, — сказал «бэбе» что значило на французском малыш.

— Балейн, не хочешь ли отвалить на историческую родину во Франкию, — сказал Питонов.

— Месье наш род верен Русской империи вот уже сто пятьдесят лет. Так что мимо Питонов, мимо…

— Ладно Балейн, не нервируй меня. Идите ищите другую стоянку. У меня тут и так почти сорок человек, а с вами вообще будет толпа…

— А у меня всего десять.

Я пристально разглядывал его толпу ребят и понял, что они старше нас лет на пять. Все бородатые или грубой щетиной, коренастые, с холодным твёрдым взглядом. Среди них было всего две девушки, а остальные парни… я рассматривал лих лица, и всё больше офигевал. Чёрт побери! «Да это волки»,— чуть не вырвалось у меня.

— Волки, волки, — зашептались остальные.

— Тихо, — окрикнул нас Питонов. — Им тоже надо где-то учиться. Вы же у нас такие нежные, слабенькие всё жаловались что бы их убрали из нашего университета.

Услышав это, волки лишь ухмыльнулись.

— Ладно Питонов, мы пойдёт обойдём и зайдём с другой стороны, — сказал Болейн. — Что бы вам не мешать…

Они стали медленно уходить в другое место. А мы принялись дальше заниматься своими делами. Полтора часа пролетело незаметно. Пока набрали воды, пока порубили дрова Олега топором, пока подготовили ингредиенты для обеда. Обеда, который пришёлся на время ужина к слову.

Вспыхнул костёр, получившей от меня магический пинок. Задрожал, закипел котелок с едой. И вуаля! Еда готова. Рисовая каша на тушенке получилась просто отличной. Даже Питонов пожаловал на запах, бродивший до это по лагерю в качестве дегустатора, но остановившийся именно у нас. И тут уж никак нельзя ему было не предложить.

— А что, ничего! Накладывайте! — приказал он, попробовав нашу кашу. — Ты я смотрю Михаил неплохой повар.

Ха-ха, ещё бы! Жить в одиночку пять лет, и не такому научишься.

— А что у вас на десерт? — спросил Питонов закончив с основным блюдом.

— Шоколадка «Золотая Москва» с карамелью и тёртым фундуком, — сказал я. — Двести пятьдесят грамм.

— А у меня пачка трюфелей и брусничный зефир, — сказал Олег, показывая небольшие бумажные коробочки.

— Отлично господа, — ответил нам Питонов. — А у меня барбариски! Так обменяемся же нашими дарами! Ставьте чай.

Он убежал за кружкой и конфетами и скоро вернулся.

Несмотря на то что наши сладости стоили гораздо дороже того что предложил нам Питонов, барбарискам я был рад. Всегда любил эти конфеты с кислинкой, и не ел их ни разу с тех пор как оказался в этом мире. Угостившись двумя, я взял одну про запас.

И вот время пришло.

Питонов встал в центре лагеря и кое-что нам пояснил:

— Смотрите, в самом центре их никогда нет. Они могут появиться лишь с краю, а из центра они выходят и уходят обратно.

— А сколько до центра? — спросил я.

— Пять километров, — ответил Питонов. — Давайте быстрей ,пять минут на сборы и вдвигаемся.

Высокая, худощавая фигура Питонова с большой головой, двинулась вперёд. Из под плаща торчали худые жилистые руки, сжимавшие массивный шестопёр. Мы двинулись за ним. Вошли в лес. Скоро ландшафт изменился, стало больше камней. К тому времени мы шли широким строем, где в центре маячил Питонов, а я шествовал с краю, замыкая правый фланг. Ближе к середине, неподалёку маячила Маша и её дружок Перепёлкин. Трещали под ногами сухие ветки, а кроны деревьев прятали остатки вечернего солнца. Небо всё больше темнело.

Впереди послышалось хрюканье. Один, два… семь! Или девять? Кабаны?

Слева, ближе к центру группы показались Дивьи люди. А справа от меня, где торчало несколько гигантских камней, появился Грудоголовый! Покрытый шерстью, с дубиной наперевес он бежал прямо на меня. Я кинулся вперёд и обнажая меч. На меня уставилось карикатурное лицо, торчащее прямо из огромной грудной клетки: большой нос, губы и глаза навыкате. Мелькнул дубина. Нырок. Удар! Почти перерубил ему плечо. Сверкнула в сумерках белая кость. Жуткий вой наполнил лес! Я пальнул ему огнестрелой в глаз и опять рубанул целясь в лицо. Меч вошёл в туловище и достал до глаза. Выдернув меч, воткнул в лицо. Тело, чуть выше меня, рухнуло наземь…

Остальные бились с другими Дивьими людьми. Их оказалось немного и бой закончился не успев толком начаться. Вытирая клинок, замазанный кровью, о набедренную повязку Грудоголового, я услышал за спиной слова осуждения.

— Излишня агрессия тут ни к чему, — сказал мне Машин ухажёр Витя Перепёлкин. — Ты мог бы его просто напугать магией и он бы убежал. Мы так и сделали.

— Да, — подтвердила Маша.

— Рад за вас, — ответил я разогнувшись, наконец закончив чистить меч от вражеской крои. — Вы так делаете, что бы они напуганные собрались в кучу и потом пришли нам скопом мстить?

— Почему? — оторопело сказал Перепёлкин. — Если они выглядят так странно, это ещё не значит что они нам враги.

— Видимо когда он пошёл на меня с дубиной, то хотел мне кофе предложить, — посмеялся я.

Подошёл Питонов, глянул на труп и сказал:

— Ага! Ещё один Грудоголвоый. Михаил пойди глянь, там Пёсиголовый лежит… Ребята смотрите внимательно, запоминайте. Не скоро их ещё увидите, если вообще увидите… хорошо бы ещё встретить…

Но слова его прервал странный женский голос:

«Люди ходят, где хотят

Их не ждут и не хотят

Ночь придёт, взойдёт луна

Смерть ко всем придёт тогда!»

На ветке сидело странное существо. Птица, с человеческой головой, размером со среднюю собаку. На чёрном как смоль оперении, гротескно выделялось белое как полотно, красивое, человеческое лицо.

— Смотрите! Это мы ещё не проходили, — крикнул Питонов. — Это Сирин — дева-птица. Вестница печали, тоски и горя…

Птица, холодно глядя на Питонова чёрными глазами, опять заговорила:

«Ты учёный, милый муж

Будешь гнить как старый уж

Будет мать тебе — землица,

Лучше чем твоя девица

Будет тискать, обнимать

Будешь ты перегнивать

Будешь камнем ты рядиться

Не поможет сохраниться

Не поможет камень твой

Будешь мёртвый, не живой!»

Её тонкий мелодичный голос завораживал, словно воочию я увидел как тело Питонова перегнивает в земле, как едят его плоть черви… И не только я… Когда Питонов достал револьвер что бы её заткнуть, было поздно. На последнем слове она вспорхнула и улетела. А нам стало не по себе.

— Сколько бывал в таких местах, ни разу эту тварь не встречал, — сказал зло Питонов. — В следующий раз не давайте ей открыть рта, сразу стреляйте! А то она нам всем напророчит…

Мы пошли дальше. Через пол часа, когда стемнело ещё сильней, было встречено ещё одна сущность. Одинокий Жердяй(от слова жердь). Это длинноногое, длиннорукое худое существо, ростом больше трёх метров. Завидев нас, в таком большом количестве, оно поспешило прочь, под треск ломаемого дерева и уханье совы.

— Это существо мы тоже проходили, это Жердяй, — сказал Питонов сжимая шестопёр. — Один на один он очень опасен… не забывайте.

Я вспомнил урок. Особенно я хорошо запомнил такую фразу про Жердяя. «…несмотря на его худобу и тонкие руки ноги, он обладает довольно твёрдой структурой тела. Представьте что его конечности выполнены из металлических труб с толщиной стенки в три миллиметра!...»

Разумеется, представив это можно понять на что он способен в бою и насколько трудно ему повредить. Но честно сказать я думал, что справился бы с ним.

Когда Жердяй ушёл Питонов сказал:

— Что ж, неплохой улов. Сегодня нам повезло. Мы видели Грудоголовго, Пёсиголового, Сирин, Жердяя… не хватает пятого для полного комплекта.

К этому времени сгустились сумерки, лес отсырел и честно сказать хотелось поскорей оказаться в лагере, у костра. Атмосфера становилась всё более зловещей и гнетущей. Скрипели пугающе деревья, слышались подозрительные шорохи, изредка вспархивала и каркала с обречённостью одинокая ворона во тьме. Это даже больше ощущалось, чем виделось или слышалось.

Мы прошли немного вперёд, а затем повернули назад в полвосьмого. Становилось всё темней и темней, но взошла полная луна, свет которой пробивался сквозь кроны ёлок и сосен, освещая на путь дорогу назад. Не знаю смог бы я тут не заблудиться один, но Питонов неплохо изучил эти места. Поэтому уверенно вёл нас к лагерю.

Спустя час вы вышли на поляну и принялись разводить костры что бы приготовить ужин. Украдкой я вытянул ещё одну шоколадку «Золотая Москва» на это раз без орехов и карамельной нуги. Всего стограммовую. Ещё у меня остался кусочек масла, сыр и хлеб. Всё это я разделил с Олегом, так как у него ничего вкусного не осталось. Приготовив бутербродов с сыром я принялся поглощать их с горячим чаем с огромным аппетитом. Словно и не ели три часа назад. Когда бутерброды закончились я разломал шоколадку и протянул половину Олегу.

Однако Питонов был тут как тут:

— Чай пьёте? — спросил он.

Я внутренне вздохнули и сказал:

— Да Рудольф Иннокентьевич… хотите шоколадку? — я быстро переломил свой кусок и отдал ему большую часть. Чего он своё не берёт?! Нет денег с таким количеством часов и при том, что он второй человек в универе? Не поверю. На шоколад точно должно хватать, хоть он и не дешёвый.

— Спасибо, — ответил Питонов и вдруг добавил: — Я вас наверно объел… просто своё не взял. Забыл… никак не мог решить, что брать с собой: помповый дробовик или усиленный паёк. В итоге и дробовик не взял и усиленный паёк забыл…

— Да мне не жалко, — ответил я. Хотя было жалко!

— «Золотая Москва» — шоколад хороший, я бы даже сказал отличный. Только дорогой. Шесть рублей за сто грамм, где это видано?! — возмутился Питонов проглотив последний кусочек. Затем он встал и ушёл. Я же нащупав в кармане припасённую барбариску, развернул бумажку и быстро пихнул в рот конфету. Хоть что-то…

Потрескивал костёр. Огонь медленно грыз берёзовое полено. Приятно было вдыхать запах горящей древесины и греться. Всё омрачало то, что буквально через палатку готовились ко сну Маша и её дружок Перепёлкин. И я это прекрасно видел. Ведь будут спать в одной палатке и ничего не поделаешь! Кошмар! Я развернулся и сел спиной что б не видеть этого!

Вскоре костры стали затухать. Изрядно похолодало. Я разобрал свою современную палатку, купленную за огромные деньги — двести рублей. Она имела лёгкую искусственную ткань в основе и водоотталкивающую пропитку, что делало её гораздо легче обычной брезентовой. Олег уже залез в свою полуторку и похоже спал. Я завернулся в тёплый спальник и тоже скоро заснул.

Но спокойно поспать нам в ту ночь не дали...

Глава 32. Долина смерти

Проснулись мы среди ночи от топота, криков и воплей. Зазвучали выстрелы! Я понял, что идёт бой! Схватив обрез и меч, я оказался снаружи палатки, буквально босиком. Месяц висевший над нашей поляной неплохо освещал нападавших. Это были Дивьи люди! Двухголовы, Четырёхруки, Пёсиголовы, Грудоголовы и Одноглазы — все они обрушились на нас словно ураган, огромной армией в пару сотен особей. В ответ всё больше наших ребят втягивалось в бой.

Я выстрелил! Голова Одноглаза откинулась назад, тело рухнуло. На меня кинулся Пёсиголовец с копьём наперевес. Вражеский выпад! Мой уклон! Блок! Я обрубил древко копья и поразил его в сердце. Он завыл! Но получил от меня лишь добивающий удар. Едва я развернулся, как увидел Четырёхрука, в каждой руке он держал по кинжалу, уродливая рожа с клыками недобро скалилась на меня. Я пожалел, что патроны к двустволке остались в палатке. Огненная стрела вонзилась в его голову! Ещё одна по глазам, ещё! После пятой стрелы я понял, что он наконец ослеп. Я кинулся вперёд, но встретил яростное сопротивление. Казалось включили вентилятор. Он махал всеми четырьмя руками во все стороны не давая подойти. Но я оказался ловчей, нырнул за спину, перекатившись по земле, и ткнул его несколько раз мечом. Изогнувшись в агонии, он развернулся. Вложившись в удар, я срезал ему две левых руки. Затем ударил ещё, завершив его никчёмную жизнь.

Едва успел развернутся, как тут же принял бой с тремя Грудоголовами. Благо что все трое имели лишь огромные дубины. Их удары оказались в меру медлительными, но сильно убойными. Камень, попавшийся им вместо моей головы, раскололся на множество кусков! Я понял что мне хватит одного, двух, таких ударов! Я поднырну под дубину, ткнул в карикатурную рожу остриём. Смесь дикого визга и хрюканья! Другому выпустил в пузо маленький огненный шар. В нём образовалась огромная дыра! Он упал на спину, что бы освободить очередь следующему на тот свет…

Третий получил тычок в лицо, удар по кисти… кровь, хрюканье и визг! С ними было покончено. Но на меня тут же кинулся Пёсиголовец с моргенштерном в руке. Два шарика с шипами воткнулись мне в плечо. Я взвыл! Меч выпал на землю! Пёсиголовец кинулся на меня что бы добить! Но был встречен снопом огненных стрел прямо в рожу. Запахло палёной шерстью… Дымящееся тело рухнуло в сырую траву! Я подхватил меч с земли левой рукой…

Левой я дрался хорошо, но чуть хуже, чем правой. Хорошо что Демьян настаивал на каждой тренировки больше работать левой. Я опять закружился в хороводе боя. Меч отлетал от дубины, едва справлялся встречая прочные кости, рассекал шеи, отсекал конечности. Где-то рядом отстреливался Олег, с одним из своих товарищей одногруппников. Вдвоём они противостояли нескольким Пёсиголовцам. Я же, срезая врагов и получая тычки удары в ответ, невольно стал перемещаться в сторону Маши, думая что ей может понадобиться помощь. Но они вроде справлялись, со своим Перепёлкиным. Она выпускала молнии, била уверенно мечом, спасая своего Витю от превосходящих сил. Тот тоже что-то пытался делать своим кинжалом и редкими атаками ледяных стрел.

На секунду я отвернулся, думая, что Маша с Перепёлкиным справиться. Я рванул вперёд и срезал мечом крупную одноглазую голову. А когда глянул на тех двоих снова, то обомлел! Маша лежит на земле, придавленная вражеским трупом, Перепёлкин убегает, а над ней стоит Четырёхрук, держа в руках занесенную над головой огромную дубину! Молниеносно я применил способность магического зрения и увидел что у неё меньше процента щитов, а значит и запаса магических сил! Занесённая над ней дубина не оставляла ей шансов на контратаку, так как атаковать было нечем! Её меч валялся в стороне, а рука явно была сломана. Она бессильно заслонилась здоровой рукой, силясь выползти из под придавившего её мёртвого тела…

Моя левая рука нашарила нож на поясе и запустила в цель. Лезвие не воткнулось, но внимание отвлекло. Затем я вдарил магией, стрелы буквально срезали ногу Четырёхрука. Он рухнул! Я подскочил, ударил его мечом сверху вниз. Искры! Его блок! Он не сдавался он катался на земле без ноги, используя свои руки как для манёвра-перемещения так и для атак, норовя уколоть меня то кинжалом, то достать дубиной. В конце концов он пал, получив маленький огнешар в грудь…

Тут же я подскочил к Маше. Буквально отшвырнул с неё тело мёртвого монстра. Опираясь на одну здоровую руку, она начала вставать. Я подхватил её здоровой и поставил на ноги, спросил:

— Ты живая?

— Да вроде, — она неуверенно кивнула и шатнулась.

— Посиди — сказал. — Бой почти кончился…

Бой и правда кончился, кончился очень резко, не осталось ни одного живого врага, все Дивьи люди лежали мёртвыми. Но мы вовсе не победили, просто те орды, которые продолжали на нас идти стали терять осязаемость и исчезли. Топот стих и поляна погрузилась в ночную тишину. Проход между мирами закрылся, как ему и положено в три часа ночи. Горело несколько костров. Палатки были смяты, разбросаны вещи и рюкзаки…

— Я же говорил, — прибежал как ни в чём не бывало Перепёлкин. — ВЫ слишком грубо с ним обращались вот они и кинулись мстить! Не делай зло! Не получишь в ответ!

— Это вы их отпускали «немного попугав», а они этого не оценили, — сказал я. — А ты вообще чмо, бросил её на растерзание…

— Я не бросил! — попытался отмахнуться Перепёлкин. — Оно сам так вышло…

И тут бы нам рассмеяться. Но мы оказались слишком потрёпанны.

Я повернулся и посмотрел на Машу:

— Что, он не виноват?

Маша ответила, не глядя на него:

— Виноват… если бы не ты...

— Но как же…, — начал было Перепёлкин.

Я подошёл и дал ему рожу, прямо в нос. После боя он выглядел слишком свеженьким. Почти не было ссадин и крови. К нам тут же подскочил Питонов.

— Не драться идиоты! Делать нечего?

— Он её бросил в бою на растерзание! И пытается теперь оправдаться! — возмутился я.

— Перепёлкин ты подонок если это правда! — воскликнул в своей истеричной манере Питонов, зло глядя на Перепёлкина. — Но сейчас у нас другие проблемы. Идите за мной… вы же целители… у нас много раненных.

Мы пошли с Питоновым к группе ребят. НО там что-то было не так. Питонов дёрнул плечами, как обычно он дела на уроке когда нервничал и ускорил шаг. Протолкнувшись сквозь толпу, он резко начал что-то говорить, но вдруг осёкся…

Плакал над трупом Быбелкин, рыжеволосый здоровый парень, который днём в шутку бегал за девушкой с топором.

— Нина, Нина, — повторял он. — Нина проснись…

Но Нина не отвечала. У Нины была отрублена голова, и мало того всё тело Нины было в тяжёлых ранах, словно по нейпробежало стадо буйволов. На самом деле вокруг сидело много ребят, которых по характеру кровавых ран, поломанных рук и ног, можно было бы назвать полуживыми. Устало они наблюдали за этой трагедией…

Над Сергеем Быбелкиным и Ниной Нутриевой замер Питонов, его лицо приобретало всё более сурово-обречённый вид, а глаза расширились. Он словно окаменел, рушилась его карьера.

Наконец Питонов изрёк:

— Слушайте все! Нужны целители и нужно что бы кто-то вошёл в астрал и вернул её душу обратно в тело, иначе ничего не выйдет. Мы не сможем её оживить...

— Я умею входить в астрал, — сказала какая-то девочка.

— Ты слабая, — ответил с сожаление Питонов. — Ты не подойдёшь…

Ещё один парень вышел. Но и он оказался слабый. Тогда решил сказать своё слово я:

— Я умею входить в астрал.

Питонов посмотрел на меня и спросил:

— Хорошо видишь что там? Стирать отпечатки образов умеешь?

— Умею… но как души возвращать понятия не имею…

— Главное твоё желание оказаться на пути. Сейчас ты выйдешь туда и увидишь фиолетовые следы. Они переливаются перламутром. Они должны… Ещё должны быть видны!

— Дальше что?

— Дальше иди туда… по следам. Там будет Долина смерти. Место это выглядит как серая безжизненная пустошь, которая тянется меж двух горных хребтов. Это дорога в иной мир… найди её там.

— Там опасно?

— Везде опасно, ты справишься. Ты сможешь Буров! Кроме тебя некому…, — впервые я уловил отголосок просительных ноток.

Ну да, он притащил нас сюда и похоже теперь ему светит если не срок то полное отстранение от учебной деятельности.

— Я надеюсь, вы беспокоитесь о жизни Нины… — всё таки сказал я. Озвучив лишь частично свою догадку, но до конца сказать её не решившись.

Питонов резко ответил:

— Иди быстрей! Время не ждёт, каждая секунда дорога… главное постоянно смотри на следы! Когда их найдёшь, не смотри по сторонам. Только так ты сможешь найти долину смерти!

Спохватившись Питонов добавил:

— Она может не захотеть возвращаться, поэтому как нибудь уговори её… тогда вы моментально вернётесь обратно.

«Как ни будь уговори»! Всё веселей и веселей…

— А если не получиться?

— Иначе придётся тащить её назад силком, весь путь, что ты прошёл до этого. А это ещё опасней…

Я молча подошёл к костру и лёг возле него что бы не замёрзнуть пока буду в астрале.

Почти сразу я оказался в астрале. Я посмотрел на небо, над нами висело красное зарево, я уже понял — это значит, что недавно здесь был либо бой, либо страдания или другой массовый выход негативной энергии. Лес тонул во тьме, рядом застыл огонь от костров, давая слабый свет. Над Быбелкиным и Ниной стояли застывшие фигуры ребят. Я подошёл и заглянул в их лица. Эмоции читались очень хорошо. У раненных смертельная усталость — им до себя. У других сожаление, жалость.

Так, я тут не для этого. Присмотревшись я стал вглядываться в пространство возле тела Нины… Где эти чёртовы следы?! Следов не было! Не было и всё! Я хотел уже выйти из астрала, но решил отойти подальше…

В пятидесяти метрах от отпечатка трупа Нины, я увидел слабые фиолетовые следы. В тот момент словно волна из прошло накатила: плачь Быбелкина. Он рыдал навзрыд. Пространство затопило протяжное: Ниииинааа! Ниииинааа!... Затем всё стихло.

Я же как заправская ищейка поплёлся по следам. Вспомнив слова Питонова, что здесь может быть опасно, я нащупал в ножнах меч. Однако обреза не было. Ну хоть так. Я сосредоточился на следах и стал по ним идти, вокруг происходило какое-то изменение. Но я помнил слова Питонова, что нельзя отвлекаться от следов. Тогда они выедут тебя в долину смерти.

Мне казалось, что я шёл минут пятнадцать. Краем глаза я понимал, что в тёмном лесу. Но по сторонам упорно не смотрел. Какое-то существо замерло на краю зрения. Иногда появлялись звуки лес, скрип качающихся вязов, уханье совы и разные зловещие стоны. Но я не отвлекался ни на что.

В какой-то момент, вокруг встала полная тьма. Видел лишь слабые следы… И вдруг показалась Долина смерти. Пепельно-серый ландшафт, под огромной жёлтой, закрывающей часть неба, луной, делающей видимость чуть ли не как днём. Для ночи там оказалось довольно светло.

Огромные гряды скальных гор справа и слева. Не просто огромные, гигантские! И сама долина имела впечатляющую ширину, наверно в полтора десятка километров. Там не было жизни. Лишь завывал ветер. Скалы, какие-то руины впереди. Куда она пошла, как её искать?

Я проверил ножны, в ножнах по прежнему висел меч. Правая рука тоже кстати хорошо шевелилась. Раны остались в реальном мире. А вот запас магических сил, оказался тем же — едва ли полный на треть. Питонов ничего конкретно не сказал про здешние опасности, но они явно были…

Фиолетовые перламутровые следы стали чётче, я даже мог видеть их издалека, метров за сто. Это внушало оптимизм. Следы вели к руинам. Я быстро пошёл к этому месту. Под ногами скрипели мелкие камушки. Мне показалось, что есть небольшой уклон вниз, но очень незначительный. Когда я подошёл к руинам, то увидел кладбище. Кованные оградки, огромные надгробные плиты… плиты без имён, без портретов.

Ударил колокол! Бам, БАМ, БАМ, БАМ! Четыре раза. Из руин появилась фигура в рваном чёрном балахоне с капюшоном. Медленно она ковыляла ко мне, опираясь на посох. Балахон надёжно скрывал лицо и тело.

— Что ищешь ты живой средь мёртвых? — спросил он.

Я увидел что под рваным балахоном скрывается бездна. Я ожидал увидеть хотя бы кости, но увы, кромешная тьма! По спине прошли мурашки.

— Я ищу свою знакомую…— начал я.

— Уйди! Уйди! — вскричала фигура.

— Уйди нечестный в мир живого, покуда мёртвым ты не стал!

Я прокляну тебя на слово! Что б дух твой тело потерял!

Ты сгинешь в серых камнях этих и не найдёт тебя никто!

Не говори потом что эти, не говорили про сего!

Я хотел было пройти мимо, но он выставил передо мной посох, преградив путь и стал завывать пуще прежнего:

— Уйди, уйди, обратно к дому! Я не пущу тебя теперь!

Уйди, уйди и дай мне слово — что не появишься здесь впредь!

А если будешь упираться, зима придёт к твоей душе!

Ты будешь вечно здесь скитаться, покоя не найдёшь нигде!

— Да дай ты мне пройти! — не выдержал я, заметив что следы стали терять чёткость! Я в ярости выхватил меч и резким волевым движением разрубил этот балахон надвоё. На серую землю упала лишь порванная ткань и разрубленный посох. Тела там не оказалось…

Не теряя и секунды, я рванул через кладбище к цели. Но не тут-то было. За ноги меня схватила костлявая рука. Вновь забил колокол! Из могил стали вылезать скелеты. Раз, два, три… я срезал первую партию, продираясь к выход с кладбища даже не заметив. За спиной остался ещё десяток. Они стремительно нагоняли меня. Тогда я развернулся и принял бой. Удар, уклон… Повязали! Десяток костлявых рук! Я сделал резкий рывок, разворот и скинул их себя попутно обрезав головы ещё двоим. С лица стекала кровь — костяшки пальцев распороли кожу! Не хотелось применять магию! Интуиция подсказывала, что она ещё пригодиться. Удар ногой, кости отлетели. Взмах мечом! Один, второй, третий… Груды костей осели несколькими кучками вокруг. Получив ещё пару мелких ран, и разрубил ещё с десяток скелетов, я наконец вышел с кладбища.

И побежал.

Впереди маячила церковь с крестом. Но не это меня привлекло. Шла какая-то девушка, похожая на Нину. Я подбежал к ней вплотную и тронул за плечо:

— Нина я за тобой!

Она обернулась, на бледном лице появилась улыбка:

— Ты… кто? — спросила она растерянно.

— Вроде бы Буров, из другой группы, — сказал я обрадовано. — Пошли скорей назад!

— Ты вроде бы… ты кто?— спросила растерянно она. Так как была не из моей группы.

— Вроде бы Буров, — сказал я обрадовано. — Пошли скорей назад!

Она покорно развернулась и мы пошли назад.

Я спросил:

— А чего ты сама не шла?

— Одной не выйти без проводника, — начала она.

В этот момент я оглянулся. Следы! Следы остались и шли дальше того места, где я её нашёл! Это не она…

— Уйди, уйди! — завыло над ухом. Заревело! Её лицо изменилось. Зубы стали острыми, длинными, нос задрался вверх, глаза помутнели. Оно заревело вновь: — Уйди! Уйди!

А затем попыталось вцепиться мне в шею, что бы вгрызться в горло. Я перехватил её руки, стальные как тросы. И стал бороться, что бы отбросить от себя. Борьба шла с переменным успехом, казалось вот-вот и получиться. Но вместо этого она обхватила меня ногами, и возобновила попытки воткнуть свои когти зубы с новой силой.Я понял что без магии не выйдет. Всё это время оно орало в ухо мне своими угрозы:

— Ты не послушал наше слово!

Ты шёл вперёд опять и снова!

Ты думал меч тебе делец!

Ты будешь мучиться подлец!

К тебе идёт наш верный жнец!

— Ты любишь слог, вопросов нет! Так получи же мой ответ! — сказал я и наконец оторвал её от себя, выпустив в лицо пару огненных стрел.

Отскочив, я выхватил меч и стал рубить это существо на части. Оно пыталось сопротивляться. Било меня руками, когтями. Хватал камни и кидало с диким воплем. Я же продолжал его планомерно шинковать! Удар, тычок, удар тычок. Двадцать, тридцать попаданий! Крови нет, лишь бездна, чернота на месте ран. Напрягшись, я отрубил одну руку, потом вторую. Ногу, и ещё одну. Оно продолжало что-то орать, реветь, дёргаясь на холодной каменой земле… Я не выдержат и двумя ногми прыгнул на голову. Хрустнуло, а когда я глянул вниз — тело исчезло!

Да Питонов это второй Наставник! Отправил меня чёрт знает куда, ничего толком не объяснил. Вернутся бы назло назад, что бы его уволили… но Нину жалко. И Быбелкина. Он так над ней рыдал, так рыдал...

Следы вели в церковь, на потемневшем куполе на перевёрнутом кресте сидели молча вороны, пристально наблюдая за моими действиями. Сквозь облезлые перья, проглядывались белые кости светящиеся под яркой луной. Я побежал вперёд уже не зачехляя меч. Стоило мне подойти к церкви как вновь зазвучали колокола. Они ударили ровно шесть раз и смолкли. Опять чётное — намёк на смерть! Не испугался. Позади стал слышаться топот. Лошадиный топот. Далеко, далеко... Я почему-то решил, что это плохой знак. Надо спешить! Я кинулся по следам и вошёл в церковь. На стенах висели странные иконы, с образами в виде полуразложившихся мертвецов...

По центру стоял чёрный гроб. Висела лампадка с ладаном, источая характерный аромат. Внутри было очень светло, на стенах, в углах, вокруг гроба горело множество свечей. Я хотел выйти, но следы вели прямо к гробу. Я медленно подошёл и увидел… В гробу лежал я. Весь бледный, сложив руки на груди, с двухрублёвыми монетками на глазах.

Ко мне тихо подошёл священник, с перевёрнутым крестом на груди. Прогнившее лицо, вваленные глазницы, помутневшие белки глаз. Грязная сутана. Он что-то бубнил, глядя на меня источая немыслимое зловоние. А затем изрёк:

— Покайся перед смертью, жизнь обречена! ПокОйся! ПокАйся, испей моей кроив! Испей! — он потянул свои гнилостные зеленоватые руки.

Я толкнул его ногой и наискось рубанул мечом. Тело безвольно рухнуло на мраморный пол и развалилось на курки. Дёрнулся гроб. Мой двойник с мечом в левой руке, выскочил наружу опрокидывая гроб и свечи.

— Тебе сказали убираться!

Но ты опять решил остаться!

Теперь не стоит сомневаться

Ты остаёшься навсегда!

Я ринулся к двойнику, нанося ему серию ударов. Он атаковал в ответ, таким же мечом как у меня. Сноп искр! Удар уклон, подскок. Металл ударил о металл! Мы сошлись вплотную, скрестив мечи. Я напрягся, он тоже. Мои вены вздулись, его глаза помутнели, побелели. Я резко крутанулся и рубанул ему ногу. Вместо крови опять показалась чернота… Потекли минуты боя, я выкладывался всё сильней и сильней, меч попадал то тут то там, он проигрывал всё больше. Но слишком медленно. В итоге я плюнул и запустил по нему небольшой огненный шар, перебив того надвое в районе груди. Голова отлетела и покатилась по полу.

— Ты слышишь топот? Это за тобой! — кричала голова. — Это за тобой! За тобой!

Я прошёл церковь насквозь и вышел по следам на улицу. Топот лошадей нарастал. Я побежал дальше. Впереди была низина. И вдалеке я увидел одиноко бредущую фигуру девушки. Я стал бежать быстрей. Набрал скорость. Меж тем топот копыт за спиной нарастал. Я обернулся, но никого не увидел.

Тогда я побежал ещё быстрей, и закричал:

— Нина! Нина, стой!

Фигурка словно и не слышала меня. До неё оставалось метров двести, когда топот позади стал слышатся ещё явственней. Я обернулся и в этот раз увидел. На вершине стояло четыре всадника. Словно всадники апокалипсиса, но были они на четырёх бледных конях. У них виднелось оружие, копья, мечи, щиты… а в глазах горле натуральный огонь. Завидев меня, кони яростно заржали и ринулись в мою сторону!

Я побежал ещё быстрей, буквально задыхаясь.

— Нина, Нина! — дёрнул я её за плечо. Она резко оглянулась. Лицо было заплаканным. — Пошли назад!

— Не хочу, — уронила она и посмотрела на меня затуманенным взглядом. — Я не хочу!

— Там Быбелкин убивается по тебе, плачет навзрыд!

— Ты думаешь он меня любит? — спросила она, её взгляд на секунд немного оживился.

— Я не сомневаюсь в этом! — чуть не закричал я. Большого труда стоило сохранить хладнокровие, когда топот палачей становиться с каждой минутой овсё громче.

— Родители тоже говорили что меня любят, а потом развелись! И я стала несчастна! Мне было так плохо!

— Что ты такое говоришь Нина, они живы и здоровы! Это не повод умирать!

— В живом мире так много зла, — начал она.

— Быбелкин без тебя не сможет, он умрёт! — сказал я всё проклиная. Я не знал правда это или нет, но в тот момент сам в это уверовал. Не ожила я что придётся её уговаривать…

На секунду она задумалась.

— А если Быбелкин меня так же бросит… я опять буду страдать. И так всю жизнь. Я не хочу! Оставь меня.

— Зачем ты это придумываешь? — возмутился я. — У вас всё будет хорошо, человек не может так убиваться, если не любит. А значит вы будете всегда вместе.

Её взор словно перестал быть туманным. Просветлел.

Она задумалась на секунду, а затем взяла меня за руку и сказала:

— Пошли назад.

Я обернулся, в тот момент когда всадникам апокалипсиса осталось до нас каких-то десять метров… Под светом луны я увидел что в боках лошадей торчали белые рёбра костей, на их наполовину сгнивших мордах виднелся голый череп…

Внезапно я очнулся. Нина лежала рядом, ей срастили голову, зарастили раны на теле, за руку её держал счастливый Быбелкин. Трое ребят целителей были бледные, как тот конь.

— Ты правда останешься со мной навсегда? — спросила она Быбелкина и кивнула на меня: — Он обещал.

С красными от слёз глазами Быбеклкин посмотрел с благодарностью на меня, потом на Нину и обняв её, сказав:

— Правда, это правда!

Мне даже стало стыдно, что я рядом, что мы рядом, когда этим двоим надо побыть одним.

— Молодец Буров, -сказал устало Питонов. — Молодец! На год освобождаю тебя от оценок по поведению, пять до конца года!

— Все лишь на год, — сказал я разочарованно.

— Буров не наглей, — тут же отозвался Питонов.

Утром мы собрались на поезд даже не поев. Всем хотелось поскорей оказаться дома, после минувшей битвы. Но Питонов ушёл и решил проверить своего знакомого Болейна, в итоге через час вернулся и сказал, что у них ночью всё было в порядке, и прежде вечером они уничтожили три десятка Дивиьх людей. В принципе мы успевали на поезд, который идёт в пол одиннадцатого утро. Наш отряд двинулся, а я решил пообщаться с Машей. Обогнав пару ребят, я поравнялся с ней и пошёл молча рядом, но увидев меня Маша нахмурилась.

А потом зло сказал:

— Если ты мне помог, это ещё ничего не значит. Спасибо тебе конечно, но клеится ко мне не нужно!

Я отстал и молча пошёл с Олегом. Олег тоже деликатно молчал. Я увидел как к ней радостно несётся Перепёлкин ,верно увидев что Маша не пожелал общатсь со мной. До меня долетел отрывок фразы, сказанной:

— Я… знал… ты…

Но в ответ он получил сильную пощёчину, так что его качнуло. Он замер и ошалело смотрел в удаляющуюся спину Маши. Когда я с ним сравнялся, то не удержался и пихнул того с дороги, бросив небрежно:

— Уйди…

Ну хоть так. Пока ещё не со мной, но уже точно не с ним. Если бы она его простила за такое поведение, точнее явно предательство, я бы не стал её добиваться. Не знаю почему, не стал бы и всё. Есть что-то в таких женщинах излишне ненормальное. Мне таких не надо.

* * *

Вечером вернувшись домой, я обнаружил возбуждённого деда. Он рассказал, что вчера вечером к нему приходили бесноватые, сперва боярин, а потом волколюд. Такого он не припомнил за всю свою жизнь, хотя слышал подобные рассказы от отца. Я же сообщил ему о нашем происшествии ночью, о том что пространство где соединяются миры сместилось в нашу сторону.

— Странно всё это, — сказал дед помолчав. — Очень странно. Бесноватые ведь ни к кому другому не приходили, я уж справился у соседей, именно ко мне пришли…

— Так и у нас дед тоже, на поляне была другая группа… студентов кроме нас, не такая большая. Но к ним никто не пришёл ночью, хотя убили они больше нашего сперва…

Глава 33. Возвращение родственников

— Ты помнишь что сегодня прилетают бабушка и мама? — спросил меня утром дед. Мы сидели на кухне и завтракали.

— Неа, — сказал я, прожёвывая бутерброд с мясным рулетом, запивая дорогим чаем Дарджилинг.

— И как тебе чаёк? — спросил ехидно дед.

— Вкусный, — ответил я.

— Ещё бы, — сказал дед. — Сто двадцать рублей за килограмм! Чем тебе Пуэр не подойдёт? Тоже дорогой… целых сорок рублей за кило.

— Ну чего ты пристал де, -сказал я. — Мы же аристократы, а на чай я сам заработал. Тебе же понравилось…

— Плохая привычка Миша — проматывать состояние нажитое предыдущим поколениями. Плохая.

— При чём тут это…

— Всё начинается с малого, когда за обычным завтраком люди начинают попивать дорогой чаёк. Чаёк которому место на празднике.

— Ну что мне выкинуть его что ли?! — возмутился я. — Когда они прилетают?

— В три часа дня. Примерно.

— Тогда я успею с универа…

— Сегодня суббота, — ответил дед.

— Тюфу, — сказал я с досадой, бросив недоеденный бутерброд и оставив дорогой чай Дарджилинг, что бы идти спать. Уже второй раз осечка за месяц. Встаю в выходной, а в универ не надо. И дед, хоть бы сказал… так нет же.

— А я думал ты за ум взялся, — летело мне в спину. — Начал вовремя ложиться и рано вставать...

— Я сова, мне не положено. — крикнул я в ответ, быстро поднимаясь по ступеням.

Оказавшись в своей комнате, я лёг опять спать, но мне не спалось. Сперва достал энциклопедию. Пролистав, наткнулся на уникальные, нехарактерные фамилии родов и кланов. Там я нашёл букву «Б» и узнал почему наш род имел фамилию Буров, а не какой ни будь Бурмедведов например. Оказалась моя фамилия произошла от слияния двух родов: Бурого Медведя и Бурого Кота. Хотя изначально наша фамилия была Буров, потом Медвебуров, а потом опят Буров. Полистав ещё пол часа энциклопедия, я опять залез под одеяло. В комнате было прохладно. В конце сентября печи топили не каждый день.

Лежа под одеялом, всё думал об огненных стрелах. О том, что если выпускать серию у меня уходит гораздо больше энергии чем если стрелять по одиночке. Это я определил со своей новой способностью «инфо»(как я её назвал), дарованной мне Наставником. Что бы выпустить серию огненных стрел почти разом, следовало сперва их представить в голове, создать там и временно поселить в воображении, а затем выпустить. Но чем больше стрел таким образом создавал и держал, тем больше уходило энергии. Если три подряд то там было уже в полтора раз больше энергии, если пять то в два. Если семь было в три. Но таким приёмом я смог пережечь ногу Многоруку, когда он застыл над Машей. Пустил очередью пять стрел.

Пойти потренироваться? Нафиг. Сегодня и так к Демьяну на три часа поеду тело убивать. Он должен был меня научить лучше бить ногами.

К приезду мамы и бабушки мы как следует подготовились. Купили кое-чего вкусного к чаю, а за неделю до этого приобрели радио приёмник, что бы бабушка могла слушать новости. Стоил он целых тысяча двести рублей, половину из которых дал я.

Полежав в кровати, я решил не терять просто так время, а кое что поизучать с помощью способности «инфо», которое мне подарил Наставник. Следовало провести эксперимент.

Так как узнать напрямую, с помощью спецспособности, какая у меня скорость восполнения магических не удалось. Я решил поступить иначе, надеясь что в будущем, с развитием спецспособности, это буде сделать легче.

Первая часть эксперимента должна была пройти на улице.

Одев старую куртку типа бушлат, которую носил обычно во дворе, я вышел на улицу. Светило солнце, с севера дул холодный ветер. Градусник на улице показывал плюс четырнадцать, неплохо для конца сентября, но это не с подветренной стороны дома. Так было ещё холодней. Что поделать, ветер это издержки жизни на холме.

Несколько столбов для тренировки уже были вкопаны. Я подошёл к одному и пальнул пару огненных стрел. Затем ушёл в сад, сел на скамейку и стал пулять стрелы в небо, что бы не тратить попусту столбы.

План состоял в том, что бы истратить всю магическую энергию и посчитать за какое время она восполниться вновь. Но как я не пытался увидеть в цифровом выражении количество этой самой энергии, ничего не получилось. Я видел лишь вертикальную полоску синеватых оттенков и проценты. Когда у меня остался один процент манны, я вытащил блокнот и записал время, а напротив процент магической энергии. А затем стал ждать. Отжавшись пятьдесят раз, я вновь сел на скамейку. Не зная чем себя занять, я стал ходить по двору, саду и размышлять.

Глянув в очередной раз на карманные часы, я понял, что прошёл час. Использовав «инфо», я увидел что накапало пятнадцать процентов. Минус один процент… Получалось что за час восстановилось всего четырнадцать процентов! Записав и эти цифры, я пошлее гулять дальше. Делать было нечего и я сделал работу за Кузьмича — не спеша наколол дров. Ещё через час я обнаружил, что проценты восстановились до пятидесяти семи. Минус пятнадцать… Вот это да! Получается теперь за час восстановилось целых сорок два процента. Придя в дом, я разделся и сел на диван в гостиной комнате. Прошло ещё пол часа и оказалось, что манна восстановилась на все сто процентов! Итого за два с половиной часа восстановилось девяносто девять процентов магических сил.

Из этого я сделал вывод: чем меньше манны у тебя остаётся, тем медленнее она восстанавливается, а чем больше, тем быстрее. Надо будет это всегда учитывать в бою. Конечно этот вопрос был ещё до конца не изучен. Я подозревал что здесь очень много факторов влияющих на восполнение манны, о которых я ещё не знаю. Меня волновало, как повлияет на восстановление манны боевой дух, внутренний настрой или сильное ранение. Или что будет если показатель манны упадёт в минус. Или если я буду физически измождён…

Подходило время тренировки. Я стал собираться. Пошёл в свою комнату и решил провезти финансовую ревизию. Сколько у меня осталось денег. Я открыл небольшой сундучёк и пересчитал крупные, мелкие купюры. Признаюсь, это приятное ощущение. Банкноты были довольно новые, с картинками городов. Итого вышло пятьдесят шесть тысяч и двести тридцать шесть рублей. Деньги таяли... Последнюю неделю подумывал о том, что бы купить второй мотоцикл. Сперва думал взять без коляски, но затем решил с коляской — большая грузоподъёмность и очень уж хотелось поставить на него пулемёт в будущем. Даже подобрал модель мотоцикла «Метеор-К» наш отечественный, не очень дорогой. Только цвет у него был красно белый. Слишком заметный, перекрашу в нечто более блёклое. Впрочем, я тогда ещё не решил: покупать или не покупать. Вроде две, две с половиной тысячи немного. Но чёрт его знает, что ждёт жавтра…

Собрав сумку с тренировочной одеждой, я пошёл в гараж вытаскивать мотоцикл. Одев каску и очки и закутавшись получше в кожаную куртку с меховым воротом, я рванул к Демьяну.

Пока ехал всё размышлял об уровне технологий и вообще уровне культурного развития. Раньше думал что этот мир отстаёт на сто лет от нашего. Но теперь понял, что частично это не так. Некоторые технологии подходили к сороковым годам двадцатого века, а вовсе не к началу двадцатых. Такие например как доступность электричества, радио, развитие химии, автомобили. Другие же моменты, типа культурных, больше походили даже на наши семидесятые, восьмидесятые года. Туалет в доме, электричество, холодная вода, по крайне мере в городах, не считались чем-то выдающимся, хотя ванна с горячей водой были например далеко не везде. Но туалет и электричество везде!

Или например сильно развитый общественный транспорт в городе, как в конце нашего 20-го века: множество омнибусов, трамваи пока на лошадиной тяге, а скоро грозились запустить на электричестве; много пригородных поездов… В городах, деревнях люди старались не мусорить, ходили опрятные и чистые лицом. Даже небогатые крестьяне, рабочие имели возможность одеваться не в драные шмотки, как я видел на фото начала 20-го века у нас, а в более менее что-то приличное, пусть и простое на вид. Таких моментов и в культурном плане и технологическом было очень много. Если всё обобщить для меня это была дикая помесь начала двадцатого века и его конца, где с моей(!) точки зрения развитие технологий не поспевали за культурным метаморфозами. Я вполне понимал, что это лишь мое субъективное восприятие, и что в другом параллельном мире, всё может быть ещё более необычно, где например люди овладели атомной энергией, но в культурном плане чуть ли не в каменном веке.

Показался знакомый дом. Я слез с мотоцикла, сбил с ботинков налипшую грязь и прошёл к ангару с деревянными стенами и металлической крышей, приспособленному под спортзал. Часть тренировок проходила на улице, даже под дождём. Но всегда начало техники под навесом. Приехал я чуть раньше времени и застал как Демьян тренирует каких-то девчонок. Их было трое. Они малоэффективно махали мечами,пытались попасть по Демяьну. Но тщетно. Тот откровенно скучал, уклоняясь от любого ихз выпада и удара.

Тогда я решил быстро применить «инфо» на Демьяна. К тому времени я немного разобрался с этой способностью и понял, что на дружественных существ оно действует более точно, нежели на врагов. Так у врага могло быть условно 40 единиц силы, но «инфо» показывал что-то вроде «больше 20». У Демьяна же я видел чётче: «сила больше 50». По факту же наверно все 55. Ещё одним отличием в применении между условными «друзьям» и «врагами», был расход манны. На врагов могло уйти и пять и десять процентов! Что я считал очень много для такой способности.

Демьян резко вскинул голову после моего магического просвета, и подозрительно на меня посмотрел. Что-то почувствовал! Я сделал лицо максимально невинным и сразу поздоровался.А потом пошёл переодеваться.

Одел лёгкую куртку из плотного хлопка, широкие льняные штаны. Когда вышел, девчонок уж не было.

— Что-то твои ученицы вообще никакие, — сказал я.

— Это обычные люди, да ещё девчонки, — ответил Демьян.

— И от кого вы их тренируете?

— От волков, — коротко бросил Демьян. — Сегодня у тебя ноги, ты не забыл?

— Не, не забыл. — сказал я.

— Кое что ты уже умеешь, я тебя научил ломать колено. По крайне мере любому неодарённому ты это сделаешь.

Я вспомнил что этот приём я применил лишь в параллельной вселенной, где расторг контракт с бесноватым. Тогда приём получился сам собой. И наверно вышел лишь за счёт моего преимущества в физической силе.

— Вообще-то, — начал Демьян. — Тебе надо подтянуть гибкость. На шпагат ты сесть не можешь насколько я помню.

— Не могу, — согласился я.

— Ладно. Будешь набивать голень… научу тебя использовать активно колени. Потом купишь себе стальные наколенники с шипами, убойная вещь. А теперь в стойку! — крикнул Демьян и залупил мне ногой по голове. Я отлетел к столбу с мыслями: «что это было?!». Голова немного гудела, но в принципе терпимо.

Сплюнув кровью и выплюнув несколько зубов, я спросил:

— Что это было, Демьян…

— Это было… демонстрация. А теперь бери меч и попытайся мне отомстить. Я буду безоружен.

Он выставил кулаки вперёд. Я же бросился на него с мечом, и стал махать направо и налево, даже не озаботясь что будет, если я попаду. Есть ли рядом целители, что бы прирастили ему голову. Однако несмотря на все старания, я промахивался. Нырок, уклон. Демьян не давал себя даже ранить, действуя сверх точно и быстро. Казалось он видел каждое моё движение, хотят по его напряжённому взгляду и застывшему выражению лица, я понял что для него это нелегко. Пытаясь в очередной раз загнать его в безвыходную ситуация, я сделал резкий выпад, но Демьян отклонившись назад каким-то невероятным образом поднырнул под меч и резким проворотом корпуса выбил у меня его из рук…

— Вот и всё, — сказал он и пошёл в атаку. Удар, пинок, я едва успевал блокировать его тяжёлые удары. Руки саднили, ноги тоже были отбиты. Ещё пару ударов и казалось кости треснут.

— Я бью не в полную силу, — прокомментировал равнодушно Демьян и сделал вертушку в воздухе, впечатав свою пятку мне в грудь. Я отлетел на пятёрку метров и ударился спиной о столб. С крыши что-то посыпалось на голову. Секунд через пять я откашлялся и смог дышать.

— Это жестокая тренировка, — сказал я вставая.

— Иди набивай на брусьях и столбах руки ноги, — сказал Демьян. — Пол часа. Я пока поем, а когда вернусь будем изучать технику ударов ногами.

— Я и руками-то мало что умею…

— Руками тоже немного потренируемся, — сказал Демьян и ушёл на обед.

Я же отработал по дубовым столбам, укрепив голень, носок и большой палец ноги. А затем немного кулаки и локти. Демьян вернулся и стал показывать мне низкие удары ногами. За два часа я научился ещё лучше ломать колени, овладел немного лоукиком и ударом в пах. Я понял, что у меня всё ещё впереди в мастерстве ног. Закончилась тренировка лёгким спаррингом без оружия. Ну как «лёгким», нос он мне сломал. Мне же удалось попасть локтём по голове, что получалось редко.

— Вечерком потренируй удары мечом, — посоветовал мне Демьян напоследок. — И ещё гибкость суставов и связок…

Как обычно я захромал в раздевалку, а затем, даже не переодевшись в этот раз, к мотоциклу. Что мне не нравилось в таких тренировках, так это то что мне приходиться потом тратить силы и время что бы залечиться. Но что поделать… К слову сказать к побоям, боли я привык уже в первый месяц. Сам Демьян говорил, что такие калечащие тренировки в полный контакт гораздо эффективнее чем обычные. Прогресс идёт гораздо быстрей по его словам.

Когда я вернулся назад, бабушка с мамой уже были дома. Увидев их я бросился обниматься.

— Ты как будто вырос! — сказал бабушка.

— Немного, — добавила мама.

— Ты там за муж не вышла? — спросил я.

— Как же, выйдет она, — запричитала бабушка. — Ухаживал там за ней один хороший парень…

— Ну какой он парень, он меня на пять лет старше…

— Для меня конечно парень, -парировала бабушка. — не цепляйся к словам.

— Он хоть одарённый? — спросил я.

— Из рода Крота, — сказала мама. — такой смешной всё подходил ко мне и говорил: «вы мне нравитесь, вы такая красивая, хорошо поёте, и торты у вас вкусные. Хочу такую как вы! Давайте поженимся!». Клеился ко мне, проходу не давал!

— А ты что? — спросил я.

— Я а что? — переспрсила печально мама. — Я всё жду его.

Я понял, что речь про моего отца.

— Чего его ждать! — возмутилась бабушка. — Непутёвый! Когда жил тут не отличался добропорядочностью, как ушёл стали говорить там у него любовница, тут… а ты всё ходишь ждёшь! Всё, пять лет прошло, значит разведены по закону!

— Хватит мама об этом говорить! Я всё равно его люблю и буду ждать! Мне никто не нужен! Мы начали соревноваться по магии с этим Кротовым, и он оказался меня слабей.

Отец из моего мира так и не вернулся к нам, а потом умер, спустя пятнадцать лет. Я был уже взрослый.

— Андрей тоже в магии был никакой, — сказал бабушка.

— Да, но в общем он был меня сильней!

— Ну и что, что Кротов чуть слабей, — сказала бабушка. — Зато унего рынок в собственности, и ещё крупное предприятие по сбору и производству джемов и варенья из таёжных ягод. За границу продаёт свой товар. Дочь молодая, красивая… будет женой нашему Мише.

— Спасибо, не надо, — сразу ответил я. Поганая у неё привычка сватать, когда не просят.

— Ты её не видел, а уже отказываешься, — сказала бабушка. — Она тебя всего на год старше. Тебе пора уже присматривать невесту…

— Сам разберусь, не надо мне никого навязывать. — сказал твёрдо я. Бабушка из родного мира была в этом отношении примерно такая же. Чему я уже не удивлялся.

Дед сидел и слушал приёмник на маленькой громкости, почти прислонившись ухом к динамику. Тихо слышался голос:

«— А сейчас вторая глава из романа Стэнли Кинга «Кровавый дровосек».

Том Спенсер вышел на крыльцо и посмотрел в ночное небо. Из-за туч показалась зловещая луна. Её жёлтый лик словно говорил, что эта ночь опять будет кровавой. Том достал зажигалку «зиппо», зажёг сигарету и затянулся, глядя на склоны гор вдали. Он тоже был дровосеком, но не тем бесноватым, что рубит людей направо и налево. Пойди найди кто именно это делает. Сами дровосеки говорили, что это вовсе не один из них… а кто-то посторонний из поселения шахтёров.

— Том иди в дом, — позвала жена. — Саманта хочет что бы ты пожелал ей спокойной ночи.

Бросив окурок в урну, том встал, положил пачку сигарет «Кэмэл» в красную клетчатую рубашку и скрипя половицами прошёл в дом. Крепкая дверь из бука надёжно стерегла вход. На окнах первого этажа он повесил кованные решётки…»

Бабушки голос вырвал меня из царства мистического триллера.

— Что-то вы плохо мыли, Дуня приходила убирать?

— Раз в неделю, — сказал я. — И мы с дедом иногда что-то мыли.

— Что-то мыли, — съязвила бабушка. — Лучше бы никак не мыли.

— Ну кто ж так моет, — поддержала мама. — Стол в крошках, пол в углах не домыт.

— Да чего вы ко мне пристали, мыли как могли. — отмахнулся я. — Что вкусного есть?

— Во, вкусного ему, — бабушка опешила. — Только приехали, вкусного ему подавай.

— Буду печь яблочный пирог, — сказала мама. — Вы собрали нашт яблоки?

Дед вдруг оторвал ухо от приёмника и сказал:

— Да, «мы» собрали в моём лице… и морковку со свеклой тоже «мы» выкопали и варенья из смородины тоже «мы» сварили. И убирались в доме тоже «мы»...

Я вспомнил что у деда такая скверная привычка иногда. Он не просит помощи, но если ты видишь как он что-то делает сам должен понять, что надо помочь. Такая у него логика.

— Что ж ты дедушке не помогаешь, — пожурила меня мама. — Надо помогать…

— Дела у меня были. А вообще-то дед я мыл плиту и стол вытирал постоянно.

— Весь в отца, -сказал бабушка. — Тот такой же ленивый. Надо помочь, а у него дела какие-то...

— Неправда, он помогла, мы с ним всё время яблоки собирали, — сказала мама. — Иногда не помогал.

— Тихо! — вдруг резко вскинулась бабушка.

Все замерли, даже дед у радио. Нападение?! Нет, всего лишь передавали новости. В Сибири она уже привыкла живя у сестры к приёмнику и теперь воспринимала его появление у нас как должное.

— Чего ты не сказал что новости, — отругала бабушка деда. — Сделай громче!

— Ты ничего не пропустила, это анонс новостей, — сказал дед, подкрутил громкость и мы стали слушать.

Из радио вещал женский голос: «Сегодня на дополнительном заседании, в государственной боярской думе Русской Империи наконец единогласно был принят «Сухой закон». С пятнадцатого октября сего года запрещена продажа и распространение хмельных и алкогольных напитков, за небольшим исключением. В перечень разрешённых включены хмельные напитки не выше четырёх градусов алкоголя и винные напитки не выше пяти градусов.

К следующей теме. Второй Боснийский Кризис. На границе Боснии и Османской Империи происходят второй день подряд боестолкновения за поселения Казанци и Братковичи, где компактно проживают волчьи кланы. Убитые и раненые исчисляются с обеих сторон сотнями, включая мирных жителей. Император Автро-Венгрии, Габор Орбан сообщил, что в случае если Османская империя продвинется хоть на метр от вышеназванных селения вглубь Боснии, то его армия будет в тех краях за считанные часы.

К следующей теме. Англосакские шпионы во франкском парламенте. МИД Франкской Республики выразил ноту протеста Англосакскому послу, в связи с работой иностранных спецслужб конгломерата. Жандармерии удалось разоблачить пятерых парламентариев действующих в интересах конгломерата…»

— Ладно, я на улице. Позовёте когда будет готов пирог, — сказал я.

Новости обычно повторяют, а у меня были другие дела. Следовало потренировать магию, иначе мне никогда не стать сильным бойцом. Я решил сделать это во дворе пока ещё не стемнело. На улице похолодало до плюс восьми, я закутался в ватный бушлат и стал упражняться в скорости снятия магической защиты и метания огненных стрел, сжатых до иголок...

Глава 34. Дуэль и Камнежабов

Камнежабов стоял на ступеньках у входа в универ и, нагло пялясь в мою сторону, говорил своему приятелю гадости про меня:

— Вот этот дебил, с которым мы таскали станки… помнишь я тебе рассказывал. Тупой, слабый и борзый…

— Дал бы ему по роже, — сказа его дружок, нагло глядя на меня.

Я стиснул зубы и прошёл мимо.

— Кто бы тогда таскал станки! — посмеялся Камнежабов.

— Дал бы потом ему в рыло, после станков, — сказал его кореш.

— Потом мне уже неохота было, — сказал Камнежабов. — Меня так измотало… да и дела ещё были в тот день.

Я хлопнул дверью и дальше уже не слышал этот гон в мою сторону. Хочет на меня напасть, вперёд. Но зачем так провоцировать, ещё и обсуждать с кем-то…

Я сдал пальто в гардероб и решил пройтись до столовой. Хотел найти там Машу. И нашёл. Она сидела за книжкой и читала, попивая утренний кофе. Увидев это, я решил тоже взять кофе в платном буфете и заодно набор дорогих сыров на тарелке. Вышло мне эта порция весом в триста грамм, целых шестнадцать рублей, но для своей будущей пассии я даже не думал жалеть денег.

— Привет, — сказал стоя с тарелкой сыра. — Можно?

Маша оторвалась от книжки, поздоровалась. Оглядела полупустую столовую и сказала:

— Садись конечно, но места есть вроде…

— Угощайся, — сказал я, вставив на стол тарелку с сырами.

Она пристально на меня посмотрела, плотно сжав губы.

— Я так-то себе купил, — быстро добавил я. — Но не буду же есть их один. Это некультурно, потому возьми парочку ради приличия.

— Ради приличия, — хмыкнула она и взяла один кусочек сыра, нанизанный на зубочистку. Я тоже взял пару кусков и отметил по её лицу, что ей понравилось. Хотя она пыталась скрыть.

— А что если я вас куда ни будь приглашу, — сказал осторожно я.

Она взяла ещё кусочек и наморщила личико:

— Куда?

— Ну не знаю, в кино, в театр… в ресторан.

— В ресторан… как пошло. — сказала он не отрываясь от книги. Я наконец прочитал её название «Краткая История Европы до Переходного периода»

— Театр, опера… тоже пошло? — спросил я.

— Нет, но я туда не хочу. — ответила она.

Почему? Нет лишних денег что бы оплатить посещение? А за мой счёт она ещё не готова. Я стал догадываться, что у неё похоже своенравный характер и кидаться на шею к своему «спасителю» она вовсе не будет прям так сразу. Думает, что это её может унизить, а она ведь аристократка, одарённая.

Она отложила книжку, нейтрально посмотрела на меня и спокойно сказала:

— Я тебе благодарна за то что ты сделал. Но разве в этом есть что-то особенное, разве будь на моём месте другой или другая из нашей группы и ты увидел бы что ей грозит гибель… Разве ты не спас бы её?

— Спас бы конечно, — сказал я. Но тут же подумал о том, что действовал бы не так стремительно на грани возможностей. Ведь я тогда сделал всё очень быстро и чётко, как раньше прежде не делал. За доли секунды успел вытащить нож, кинуть его и тем самым отвлечь врага…

— Но за тобой я наблюдал до этого… поэтому успел помочь.

— Я уж заметила, как ты на нас пялился, — сказал она с осуждением, опустив уголки рта.

— Да нет, не в этом плане. Когда начался бой я поначалу не вспомнил про тебя, но потом стал посматривать. Приглядывать, если можно так выразиться и вот когда почти расслабился, случайно заметил что тебе нужна помощь…

— Ещё раз спасибо, но это не значит что я теперь твоя девушка, или чем-то тебе обязана, — ответила она и принялась за книжку.

— Можем просто погулять, поболтать, — предложил осторожно я. — Понять, есть ли у нас вообще что-то общее. У меня кстати мотоцикл с коляской. Прокатимся с ветерком…

— С ветерком? — впервые улыбнулась она и взяла ещё кусочек сыра. Заметив мой довольный взгляд он чуть не бросила его назад. Но увидев резкую перемену на моём лице с довольного на растерянное, всё таки не сделал этого.

— Я подумаю, — сказал она.

— Ладно, — привстал я. — Скоро урок. Я пошёл.

Схватив ещё пару кусков сыра, я оставил ей больше половины тарелки с дорогим сырами и сбежал прежде чем она запротестует.

Начался урок истории, где мы узнали историю возникновения волколюдов.

— …в конце четырнадцатого века, — говорила преподаватель истории. — Каторжники, преступники, разбойники и…

— И прочая сволочь, — перебил её Бакланов.

Все заржали.

— Не перебивай Бакланов! Так вот… каторжники, преступники, разбойникии смутьяны, получив решительный отпор от власти, решили попытать счастье в Переходе. Тут небольшое отступление, достоверно неизвестно кто из разбойников это сделал первым на Руси, но в Европе это сделали первыми французы ещё за десять лет до наших. Как вы слышали, ходят разные слухи кто им подсказал поступить именно так, говорят что это бесноватые… но сколько ни вели расследование — ни у нас ни в Европе, официально ничего не получилось выяснить. Все волколюды стояли на своём: мысль пришла сама или услышали что в Европе.

— Так вот, запишите. Так они попали на другую сторону Перехода. Что и как они там делали, с кем сражались неизвестно. Но вернулись они оттуда в виде оборотней. Поначалу люди не могли понять, что происходит. Но затем началась двухлетняя война с Польшей, которая тогда именовалась Речью Посполитой… война в которой впервые учувствовали и волколюды…

…Спустя стол лет во времена затишья, когда Европейские державы устроили между собой новый передел власти, волколюды в Русской Империи, имея численное преимущество поднимают бунт. Начинаются кровавые события. Бяоре с помощью обычных людей побеждают и навязывают волкам ряд ограничений, в том числе на рождаемость и численность, привязывая их к численности одарённых — бояр.Сто лет происходят практики «прореживания» в отношении волчьих кланов. Так же их не призывают служить в армию, на войну. Но затем происходит своего рода замирение бояр и волколюдов, последние начинают опять активно использоваться в войнах. До этого нечто подобное проходят и другие европейские державы, азиатские, а так же Османская Империя. Русь до конца не хочет использовать волколюдов в войнах, но в итоге сдаётся, хоть и последней, из-за больших потерь среди бояр... Первыми опять начинают активно использовать волколюдов в войне англосаксы, из-за неплохой боеспособности и умения быстро восстанавливать численность. Качество волколюдов растёт…

— А почему нам в школе это не рассказывали, — спросила какая-то девчонка из другой группы. — Мы же проходили там и четырнадцатый век и дальше.

— Потому что это специальная история, которую не рассказывают в школе, что бы вы не бегали в детстве и не играли в игру «подави волчий бунт». Всё это создаёт напряжение между нашими видами…

— Если мы разные виды, — сказала Инна Нутриева, которую я спас. — То почему рождаются дети у изнасилованных волколюдами боярских женщин и просто человеческих женщин…

Нина вечно лезла вперёд, туда куда не надо. Так случилось и в бою с Дивьими людьми. Потом мне рассказали, что не рассчитав силы она оказалась в окружении, где её сперва хорошенько помяли, прежде несколько раз серьёзно ранив. Потом и вовсе обезглавили, а затем ещё потоптались по мёртвому телу. Как за ней тогда не усмотрел Быбелкин, отдельный вопрос…

— Так! — преподаватель ударила рукой по столу. — Нутриева. Встань и выйди из аудитории! За поведение два!

— За что? — взмутилась она.

— За то что перебиваешь преподавателя!

— Неправда, — встал Быбелкин. — Потому что это тема запретна для обсуждения.

— Быбелкин! Тебе тоже два за поведение… нет, кол! Выйди из аудитории.

— Да чего уж там ставьте за год! — дерзко сказал Быбелкин. — Ещё вы не любите обсуждать, что теперь если волколюдов станет в два раза больше, если они втихаря расплодятся… то они нас на кладбище пристроят! Не любите когда вам говорят что вопрос нужно решать радикально, что бы когда нападёт Османская империя…

— Быбелкин! Замолчи сейчас же! — крикнула преподавательница. — Покинь аудиторию немедленно, иначе сейчас же будешь отчислен!

Быбелкин замолчал. Да, деньги за обучение, даже за условно бесплатное, брали не за месяц, большая часть вносила сумму за пол года или год. И Быбелкин видно оказался из последних. Других причин я не видел, почему ему надо остаться имеено в этом учебном заведении.

— Быбелкин, и ты Нутриева! Немедленно выйдите из аудитории! — приказала преподавательница.

Вдвоём они гордо прошествовали за дверь.

Началась первая обеденная перемена, размером в сорок минут. Потом будет вторая через одну пару. Но я решил пойти поесть на первой. Взяв металлический поднос из нержавейки, я набрал еды. Гуляш с подливой из телятины, рис к нему, свекольный салат, компот из сухофруктов и на сладкое шоколадную булочку с маком. Чай решил взять в платном буфете потом, не хватало рук. Чай и ещё пару эклеров с заварным кремом. Для Маши…

Маша сидела одна, вернее возле неё оказалось одно свободное место. Затем я нашёл взглядом Лизу, и немного расслабился, когда удостоверился что она сидит в компании девчонок, довольно далеко от Маши. Следовало спешить. Чертыхнувшись, я чуть не снёс, словно специально стоявшего на моём пути, Камнежабова и оказался возле Маши.

— Можно? — спросил я.

— Не против, — ответила сухо она.

— Сейчас я сбегаю в буфет ещё, за чаем и пирожными.

Маша ничего не ответила. Я купил пару кружек чая, с мудреными приправами типа мят с корицей и больших эклеров. Поспешил обратно.

— Вот нам с тобой, — сказал я. — угощайся.

— Ты меня много угощаешь сегодня, одни сыры чего только стоят, — сказал строго Маша.

— Ну…, -я замялся. — Случайно.

— Это неприлично, что бы девушка в первый день знакомства принимала так много…

— Мы не сегодня познакомились, а тогда на экзаменах, — возразил я.

— Сомнительный аргумент…, — сказала с сомнением она, но взяла эклер.

Мимо прошла Лиза, которая не удержалась и сказала:

— Это твоя новая подружка? Поздравляю, неплохой выбор …

— Иди Лиза, иди, — сказал спокойно я. — Главное, что ты не моя старая подружка.

— Ха-ха, — недовольно кинула она и стала удалятся виляя бёдрами. Казалось бы Машу это совеем не волновало. Но мне почему показалось, что она пытается скрыть своё любопытство, и в ней мелькнуло чувство близкое к ревности.

— Я думала она твоя девушка, — обронила Маша. — Вы так часто с ней сидели и общались.

— Что?! — удивился я, радуясь одновременно её ко мне интересу. — Если кто-то к тебе ожесточёно клеится, это ещё не значит что он твоя девушка или парень.

— Согласна. Но она вроде из высшего рода или близко к тому. Тебе была бы выгодна такая партия…

— Я не ищу «выгодную партию», — сказал я, нахмурившись. — Я достаточно в себе уверен, что бы не искать «богатую жену». Ты ведь тоже из таких …

Маша загадочно улыбнулась.

— Ну так как насчёт свидания, — спросил опять я. — Так сказать на пробное свиданье…

— Хорошо. Допустим я согласна… покатаемся мы на твоём мотоцикле. А потом куда?

— Куда, — я совсем не подумал: куда можно пойти. — Я найду куда.

— Можно сходить в музей «тварей из Перехода», — предложила она.

— Мы разве мало на них насмотрелись в прошлый раз, когда тебя чуть не прибили...

— Но там же целый музей! Мы видели каплю в море. А там их много, с подробным описанием. Неужели тебе не интересно.

— Интересно, — сказал я. Мне и вправду было интересно, но я подумал, что для первого свидания нужно найти нечто боле романтичное, нежели этот музей. С другой стороны у нас было что-то общее, нам обоим была интересна тема Перехода.

— Мы всё равно будем это проходить, подом сдавать экзамен… А куда ты предлагаешь пойти?— спросила Маша

— Я пока не знаю, — начал я. — Ну давай сходим… съездим.

Мне казалось, что разговор не клеится. Неужели придётся так тяжело её завоёвывать. Хотя может это только так казалось… Она начала вставать что бы отнести свой поднос с пустой посудой, но я её остановил:

— Давай мне, я всё равно иду…

Она кивнула:

— Спасибо.

Я сложил тарелки и кружки на один поднос и потащил их к месту сдачи грязной посуды.

Вернулся я как раз в тот момент, когда Камнежабов шлёпнул Машу по заднице ,когда та встал что бы уходить. Она резко развернулась и хотела дать ему пощёчину. Но промахнулась. Однако я как заправский боксёр был тут как тут и его голова, резко метнувшаяся от пощёчины девушки напоролось на мой твёрдый кулак.

Я ударил ему в рожу, умудрившись разбить нос. Он едва устоял на ногах, его глаза налились кровью, гневом и он резко выдал:

— Отлично! Вызов принят!

— Какой ещё вызов жаба?! — возмутился я больше прежнего я. — Не трогай её, не смотри на неё даже! А тем более не прикасайся!

— Вызов на дуэль принять! — сказал довольно Камнежабов. — Посмотрим чего ты стоишь «Огненный клинок».

Так вот оно что! Маша ему была не нужна. Он просто меня провоцировал. Чёртов дуэлянт! Что ж, сейчас он получит.

Ко мне подбежал Олег:

— Зачем ты ввязался в дуэль?! Теперь он тебя побьёт это же Слава Камень!

— Ты же не видел что он сделал, — сказал я.

— Что он сделал?

— Лапал мою Машу.

Услышав словосочетание «моя Маша», Мария Снежекотова бросила на меня неодобрительный взгляд, приподняв одну бровь. Но смолчала.

— Всё равно не стоит тебе с ним драться. У него же защита: камень! К тому же его физические данные выше среднего. Но главное защита, это что-то с чем-то…

— Он специально меня спровоцировал, — озвучил я свою догадку.

— Наверно, — сказал Олег. — Я слышал у него кончился лимит на вызов на дуэль ещё на первом курсе. Поэтому он провоцирует теперь!

— Пошли быстрей! — крикнул мне Камнежабов. — Ещё успеем разобраться до пары!

— Ребята! — крикнул кто-то — Нужно минимум трое целителей на дуэль.

— Я пойду, — сказала Маша.

— Ты сильная? — спросила росла девушка.

— Не очень, — казал Маша.

— Тогда будешь четвёртой.

— Ладно, я пойду посмотрю в коридор, — окликнул рослую девчонку полный парень. — Посмтрю ещё страховщиков.

Буквально за две минуты они набрали остальных. Мне стало не по себе честно говоря. Четыре целителя. Он что ли меня будет резать на куски.

На футбольном, поле за универом, было холодно. В центре стоял я, по краям ребята аж с пяти курсов. Несколько страховщиков встали по краям поля. Это на случай если я промахнусь огнешаром, они его нейтрализуют. Кто-то делал ставки. Слышались контраргументы тех кто давал мне шанс на победу, главным был л «Огненный клинок». Мда, он у меня есть, но всего два сантиметра. Что ж…

Нам дали на выбор оружие. Я взял меч, Камнежабов тоже. Затем он демонстартивно снял с себя магический кристалл, я же их на себе не носил в обыденной жизни и наверно зря, поэтому лишь продемонстрировал голую грудь. Скрестив мечи, мы стали сперва драться. Я яростно атаковал. Я достаточно натерпелся от него и теперь тело требовало отмщения. Все движения были резкими, но чётко выверенными. Так говорил сдерживаемый прежде гнев. Удар, блок. Рывок. Искры! Звон металл! Я почти настиг его. В какой-то момент удался сложный элемент и я выбил его меч. Ухмыльнувшись, Камнежабов сощурил глаза и раскрыв руки крикнул:

— Не дашь мне поднять оружие?

Я молча кинулся на него. Мой меч описал дугу… и ударился о что-то твёрдое, пружинистое. Камнежабов ехидно улыбался, сжав губы. Я вновь попытался его ударить. Но его защита… его защита не пропускала мой меч! Я словно бил дубиной по большому резиновому колесу. Я вновь атаковал. И вдруг увидел как напрягся Камнежабов. С его лица слетела улыбка. Максимальная концентрация. Что он задумал. Меч прошёл защиту! Я ликовал! Не недолго...

Меч прошёл защиту, и словно застрял. Камнежабов крутанулся и вырвал у меня оружие. Вырвал своей защитой, не касаясь руками! Меч отлетел в сторону, несколько раз звякнул мелкие камешки. Чёртов ублюдок! Посмотрим как ты выдержишь это. Дохнуло жаром, в него улетел огнешар. Зрители охнули. Раздался взрыв. Камнежабова отбросило на пару метров назад. Но он остался стоять на ногах, совершенно живой и невредимый.

— А теперь мой выход господа! — громко провозгласил он и пошёл на меня.

Обрушив на меня град ударов ногами и руками, он стремительно провёл борцовский приём и воткнул меня головой в холодную твёрдую землю. Едва не потерял сознание, я с трудом выкрутился из его тисков и попытался ударом сломать колено. Но он ловко пригнул ногу, а затем… Затем он стал для меня недоступен. Я ударил его раз, другой кулаком, ногой… Словно по стеклянному куполу, весом в несколько тонн. Его защита! К чёрту! Огненный клинок! Он должен пробить! И он пробил, но всего на два сантиметра! Улыбка даже не успела слезть с наглой рожи Камнежабова, когда он понял что дальше клинок не может пройти, потому что кулак не проходит защиту. Ну спасибо Наставник! С трёхметровым клинком я бы с ним за пол секунды справился, просто разрезав на четыре части!

Он опять пошёл в наступление. Резко прыгнув на меня, он максимально активизировал свою защиту. И я испытал… Представьте как со всего разбегу вы влетаете в твердую бетонную стену. Или она влетает в вас. Вот так и я... Получил удар по голове непонятно чем и как. В голове, в шее что-то хрустнуло, я отлетел метров на пять назад. Упал! Камнежабов оказался надо мной. Я выпустил по нему сноп магических стрел. Тщетно! Его защита легко выдержала. Он прыгнул сверху, впечатав меня в землю, и что-то окончательно хрустнуло в моём теле, в моей голове…

Я открыл глаза и увидел, что надо мной стоят несколько целителей и Маша с озабоченным выражением лица. Главная из целителей, рослая девушка, пощёлкала пальцами:

— Сколько пальцев?

— Один, — сказал я. Челюсть как-то странно шевелилась.

— Он тебе расколол череп, но мы были рядом…

— Это был ужас, — сказала Маша.

— Спасибо, — выдавил я. Язык тоже шевелился странно, словно был немного чужой.

— Говорить нормально сможешь уже вечером, — сказала старший целитель. — Нам пора на урок.

— Спасибо, — сказал я ещё раз.

Они ничего не ответили, спешно покидая почти опустевшее футбольное поле. Почти никого не осталось. Даже Камнежабов ушёл.

Я встал. Побаливала грудь и немного голова. Видно грудь лечили меньше, а голову лучше.

— Что, всё было настолько ужасно? — спросил я у Маши.

— Он тебя впечатал в землю щитом, а потом ещё ногами. Это выглядело страшно…

Я попытался представить, как я мог выглядеть… И невольно поёжился, когда увидел что ворот рубашки и пиджака запачканы кровью. Так же немного была запачкана грудь. Хотелось спросить: «неужели и мозги растеклись?» Но не стал… Вот ублюдок! Ну подожди, я тебя ещё распишу. Только рядом не будет никак целителей. Не любил таких дебилов, которые беспричинно лезут драться, что бы проверить кто сильней.

Опять появился Олег. Я сразу накинулся на него:

— Ты хоть бы сказал мне раньше что он провокатор! А ещё родственник…

Олег сразу сник, опустил глаза с такого жёсткого обвинения.

— Ты бы сам знал, просто ты мало общаешься с ребятами с курса. Я же не знал что у вас с ним конфликт…

О господи, когда мне общаться! Учёба, тренировки, тренировки м мысли о том что будет дальше. Но возможно я и правда слишком требователен к людям, поэтому многих вроде как игнорирую.

— Ладно Олег, извини, — сказал я. — Теперь-то он отстанет от меня…

— Должен… хотя может проявить небрежность ли. Оскорбить. Но так как он делал до этого, не будет точно. Насколько я знаю.

— Чёрт с ним, — сказал я. — Потом разберусь.

Глава 35. Пробное свидание

Наступило воскресенье. Прежде чем отправится на встречу с Машей, я съездил на тренировку. Оказавшись у Демьяна, я буквально обрушился на него с жалобами на Камнежабова.

— Демьян Васильевич, плохи мои дела. Проломили мне голову. И ничего не смог сделать! Задавил меня защитой своей!

— А что у него за защита? — спросил Демьян, делая растяжку рук и ног.

— Стихия земли. Не пробить было мечом! Даже рукой!

В первый раз я увидел как Демьян заулыбался.

— Он предельно концентрируется при такой защите и его слабое место от мозга. Голыми руками он вполне должен браться, главное увеличить плотность ударов и бить с боков, снизу сверху, разбивать по этажам и менять углы атаки. Желательно оказаться за спиной, что бы он не видел. Голый кулак он тогда точно не отобьёт. А оказавшись за спиной, дай ему по башке как можно сильней. Как можно сильней! Это временно нарушит его точность концентрации, координацию.

— Это точно? — спросил я с надеждой.

— Я не думаю, что он в его годы настолько силён, что бы показать что-то на самом деле исключительное.

— То есть вы не можете дать гарантий.

— Не можу, — сказал с насмешкой Демьян. — Но как говориться: кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

— Легче сказать, чем сделать, — сказал я с сомнением.

— Так не будь овцой — тренируйся!

— Он даже огнешар выдержал! — сказал я возмущённо.

— Огнешары разные бывают... Сегодня я покажу тебе кое-что новое, что тебе может помочь с этим делом.

«А может и не помочь», -подумал я. Но решил не нарываться и смолчать.

«Кое что новое» оказалось техникой внеритмичного удара. Демьян это объяснял так:

— В танце боя, которые обретает определённый ритм, бывает сложно уличить момент что бы нанести сокрушительный удар. Поэтому надо уметь бить короткие, точные удары вне ритма, к которому привыкает противник за короткие секунды боя. Ты словно оказываешься вне времени в этот момент и бьёшь его со всей стремительностью. Один из таких ударов это тычок в рожу или в кадык. Здесь важно точно определить момент, когда враг раскрывается. А при силовых, интенсивных, скоротечных ударах это неизбежно. Размашистость растёт, он хочет ударить сильней, быстрей… И в этот момент ты сохраняя хладнокровие, срываешь основную атаку и бьёшь этот скоростной, короткий удар!

— Покажите мне, только не сильно.

Мы закружились в бою. Я сделал пару ударов, он блокировал. Парировал. Затем я ударил снова, рукой ногой, с разворота… И когда сблизился с ним для очередного обмена тычками… получил внезапный удар в лоб! От неожиданности я свалился на спину. Это было невероятно, из того положения Демьян никак не мог ударить! Вот они были его руки, которые я видел, вот ноги стоящие определённым образом. Но он ударил! В лоб, самое крепкое место на голове. А если бы просто ткнул в лицо…

— Я всё понял, — сказал я вставая. Из глаз сыпались искры, качнуло в сторону. — Давайте сегодня полегче, у меня свидание…

— Как хочешь, — сказал Демьян. — Тогда вот тебе первое упражнение, проводи по груше атаки, и пытайся прямо на середине движения словно выйти их тела и ударить короткий быстрый удар в лицо, чисто за счёт мышц рук.

— Так же будет не сильно, — возразил я.

— Сперва так, потом будет вкручивать корпус, когда освоишься.

— А вы мне когда в лоб дали, за счёт чего удар был сделан?

— Чисто за счёт силы руки, — сказал без тени хвастовства Демьян. — Вкрути я в тебя корпус, ты свалился бы проломанной башкой. Помни: чем меньше участие тела, тем незаметнее!

— А как мне добиться… — начал я.

— Качай силу больше, не халтурь и всё будет. А пока ты должен научиться добавлять убойности за счёт тела.

Пару часов пролетело незаметно, хотя я минимум половину времени думал про Машу и то что буду ей говорить. В голову толком ничего не пришло. Зато навык «вневременного или вне ритмичного удара» получил первые очертания.

Примчавшись назад я быстро ополоснулся. С полумокрыми волосами я сел в мотоцикл, затем снял шлем и нагрел его с помощью своей огненной магии, что бы он выступил в роле сушили для волос. Так делал я несколько раз, останавливаясь.

Притормозив возле закусочной с выдачей на улице, я быстро набрал там пирожков. С капустой, с творогом и зеленью. Закусочная была не из дешёвых, поэтому я рассчитывал, что пирожки будут приличными. Чай, в термосе из пробки, я взял свой. Всё это пришлось придумать, что бы не тащить её против воли в кафе, но и не быть голодными, а значит провести с ней больше времени.

День выдался солнечным, но ветреным и холодным, всего плюс шесть градусов. Немного подумав, я взял с собой ещё один шлем поприличней, специально купленный для неё. Он был насыщенно бардового цвета с жёстким верхом и светлым мехом из зайца.

Дёрнув рычаг стартера, я рванул к универу. Она жила в общежитии напротив здания университета. Встретиться мы с ней договорились в час дня. Я прибавил газу решив, что потом мы поедем к морю. Но затем вспомнил, что мы договорились на «Музей созданий из Перехода».

Когда я подъехал, она уже стояла на улице с небольшим рюкзачком за плечами и ждала меня, кутаясь в высокий ворот плотного бежевого пальто. Мы коротко поздоровались и я сразу вручил ей шлем.

— Одевай!

— А ты уверен? — спросила она оглядывая с сомнением шлем. Волосы у не были густые, на пальто имелся массивный капюшон. Но этого было мало, что бы не околеть от холода на мчащемся мотоцикле. Я проверил волосы и понял что они почти высохли. В последний раз я «подогрел» шлем, надеясь на этом завершить просушку волос.

— Конечно, — сказал я натягивая обжигающий шлем.— Ветер какой сильный, а на улице всего плюс шесть. Не смотри что солнце.

— Я вроде тепло оделась, — с сомнением сказала она и нацепила шлем, а затем опустила очки.

Дёрнув стартер, мы рванули к музею на Преображенскую улицу. Через десять минут она уже стягивала шлем с обалдевшим видом. Видать кататься на мотоцикле ей ещё не приходилось.

— Ну как поездка? — спросил я улыбаясь.

— Странные ощущения, словно трясёт. Но ехать было круто… захватило меня, — сказал она дружелюбно, но затем опять немного ощетинилась. Это было видно по её резкому переходу от едва заметной улыбки до строго выражения лица с сжатыми губами.

— Пошли в музей, — сказал я и мы стали подниматься по ступенькам.

Вход оказался платным, но божеским, всего пару рублей. Каждый заплатил за себя сам. Кассир — сухая, седая старуха взяла у нас деньги и вручила билеты, сообщив начальственным тоном, что у нас не больше часа времени. Мы прошли вперёд и оказались в полупустых залах. Нет, люди были, но не битком. И это мне нравилось. Набитые толпами музеи это что-то с чем-то, а точнее ужас… Ничего нормально не посмотреть, толкотня, шум…

Слева был огромный зал с экспонатами под названием «Дивьи люди».

Я предложил Маше зайти посмотреть и она согласилась. И сразу на входе стоял наш «старый знакомый» — Грудоголовый. Здесь он был заметно ниже, кожа была смуглой а лицо, если можно так сказать, мало походило на то что видел я. Но в любом случае представление он давал верное про оригинал. Дивьим людям не зря предоставили целый зал, их было огромное разнообразие. Чучела конечно уже мало походили на то что я видел в реальности… Но всё равно было интересно.

Мы стали ходить по залу, я встречал и похожих и тех кого не застал в том злополучном бою. Одного такого звали Мордоклюв. Это было существо на мощных куриных ногах, но со слабым торсом и почти человеческим лицом. Отличие от нормального лица было в том, что вместо носа зиял птичий клюв. Дойдя до Четырёхрука, Маша резко встала против него и застыла. Я отметил, что это чудище было похоже больше других на себя настоящего.

— Как так получилось, что он тебя чуть не пришиб? — спросил я острожоно.

— Витя дурачок виноват. Два Собакоголова бросились на него с палицами, а он слабый стихийник воды… совсем слабый, и рукопашник тоже никакой. И я кинулась вперёд на подмогу… А когда магии у меня почти не осталось… появился Четырёхрук. Он насел на Витю, Витя отступил, сбежал то есть. И я осталась против него одна. Точнее подбежал еще один Грудоголовый которого я сразила последней молнией… а дальше ты знаешь.

— Я ведь тогда глянул на всякий случай, ты довольно уверенно сражалась мечом… для девушки.

— Спасибо, меня папа учил, пока на войне не погиб…

— Соболезную, — сказал я и добавил обозначив, что имею нечто общее с ней: — Дедушка тоже воевал…

— И как?

— Чуть не убили, но он выжил.

Она чуть опустила голову. Ей явно стало жалко отца. Вдоволь насмотревшись на Дивьих людей и их разновидности, мы перешли в другой зал. Там не было чёткого разделения на классы. Всего понемногу. Там же были и птицы с человеческими лицом типа Сирин, и Жердяй виденный нами в день весеннего равноденствия, походивший на уменьшенную копию существа известного в нашем мире как слэндермэн…

Мы остановились возле высокой широкоплечей фигуры, закованной в чёрный, правильнее сказать даже вороненый латный доспех. Весь угловатый, шипастый, покрытый инкрустированными непонятными рунами. В руках существо держало, остриём вниз, огромный меч. На табличке было небольшое описание и название: «Рыцарь демон — ночи».

Заинтересовавшись этой грозной фигурой, я решил прочитать описание.

«Рыцарь демон — ночи», один из двух разновидностей рыцарей демонов. Второй имеет алый доспех и называется «Рыцарь демон — крови». В отличие от своего собрата, владеющего топором и огненной магией, «Рыцарь демон — ночи» владеет мечом и магией тёмных искусств или магией проклятий. Малейшая ваша неуверенность в себе, даст ему фору в виде подвёрнутой в бою ноги, «случайно» сломанного меча и других неприятностей. Не стоит говорить о его невероятной силе, даже в сравнении с одарёнными или волколюдами! Его невероятной силе и крепкой броне. Сам по себе доспех выполнен… никто не ведает из чего именно он выполнен! Но если ваше оружие не закалено ни одной из магических стихий, то вы сломаете не меньше десятка единиц оного, прежде ем победить «Рыцаря демона — ночи»! Известно что под доспехами тьма, пустота… А руны покрывающие латы это нечто наподобие стяжек, которые держат эту странную тёмную материю.

Интересный факт: в бою вы никогда не встретите вместе(если вообще когда-то их встретите) «Рыцарей демонов –крови» и «Рыцарей демонов — ночи». В виду отсутствия точной информации, можно лишь предположить что дело в их магии. Ведь стихия огня лучше всего противостоит магии тёмных искусств»

— Не хотела бы с ним повстречаться, — сказал поёжившись Маша.

— Но похоже придётся, — вымолвив я.

— Ты это о чём? — вскинула она в удивлении брови.

— Как ни будь расскажу, пошли дальше что ли…

Мы ещё немного походили и пошли на выход. На улице всё ещё светило солнце и пахло пирожками с капустой. Напротив стоял ларёк где их выпекали и продавали.

— Ой! Давай купим пирожки, — предложила она.

— Сомнительный ларёк, хоть и пахнет вкусно, — ответил я. — У меня получше есть…

— У тебя с капустой? — настойчиво спросила она. — Я хочу с капустой.

— С капустой, с творогом и зеленью, выбирай какой хочешь. И чай есть…

— Чай? — удивилась она. — Не откажусь.

Я достал две кружки из бумажного пакета, пирожки и мы перекусили. Прожёвывая пирожки, Маша иногда кидала на меня довольный взгляд и улыбалась. А потом спросила:

— Откуда ты знаешь, что я люблю пирожки с капустой, подглядывал за мной в универе?

— Ну уж нет, -сказал я с набитым ртом. — Не настолько я… ну ты поняла. Нет, случайно так решил.

— А пирожки вкусные, у меня бабушка точно такие делает. А в столовой тоже неплохие, но не идеальные.

Ещё бы! Один пирожок целых пять рублей! На наши пятьсот рублей! За такую цену нельзя быть неидеальным. Но вслух я конечно не сказал. А то у неё опять возникнет подозрение, что я её покупаю.

— Куда дальше? — спросила она.

Ага! Не спешит со мной расстаться. Это хорошо, это отлично.

— Поехали до Павловска. Там очень хороши парк говорят, погуляем...

— Ты там был? — спросила она.

Я там был, но не в этом мире. И осознав это, уже стоял сомневался: есть ли он там вообще? Но рискнуть стоило. Этот парк один из самых лучших что я видел.

— Вроде да, — сказал я. — Садись тогда поедем.

— «Вроде да», — передразнила она. — Опять загадками говоришь.

— Да, я такой! — улыбнулся я и дёрнул рычаг стартера. Мотоцикл зарычал. Я подождал пока Маша залезет в коляску и мы двинули в Павловск. В этот раз я не гнал, с трудом узнавал дорогу и постоянно смотрел на указатели, а когда понял что Павловск там есть как и сам парк, прибавил в скорости, обогнал пару грузовиков и машин.

Мы остановились возле входа в парк, увенчанного огромными кованными воротами. С трудом запихнув шлемы от мотоцикла в багажные отделения, я закрыл их на замок и приготовился гулять.

Вход на выходных оказался бесплатный. Гуляли одинокие люди постарше, пары и семьи с детьми. Ветер гонял упавшие, пожелтевшие листья и качал кроны гигантских ёлок с соснами. Слышался крип детской коляски и тихие голоса вокруг, люди старались громко не говорить. Мы медленно шли по Нововокзальной аллее и болтали обо всё и ни о чём.

Когда мы свернули на аллею Молодого Жениха, я спросил:

— А что ты будешь делать после Универа, как закончишь?

— Буду работать, — ответила Маша.

— А потом? — спросил я опять, вспомнив один советский фильм, название которого никак не мог вспомнить.

— Выйду замуж! — сказала не моргнув глазом Маша.

— А потом? — не унимался я, вспомнив наконец название фильма. Фильм сняла Динара Асанов и назывался он «Не болит голов у дятла». И вот теперь мне хотелось узнать, что же скажет мне Маша.

— У меня будут дети, — сказала маша как и в фильме.

— И сколько у тебя будет детей?

— Не знаю, — ответила Маша.

— А потом…, — я посмотрел ей в глаза и осёкся. Мы вовсе не походили на школьников, тех беззаботных ребят из фильма. Впереди только тьма ,неизвестность. А я вовсе не невинный школьник, ни душой ни телом! Я успел убить уже кучу людей… не считая волколюдов. И это всё не походило на тех ребят из светлого советского фильма. Я уже жалел что задумал эту игру в слова и подражательство.

Но Маша улыбнулась мне и сказала:

— А ты не хочешь узнать что потом?

— А потом? — повторил я дежурную фразу, но уже не было того задора.

— Я стану бабушкой… у меня будут внуки.

— А потом… ты никогда не умрёшь, мы будем вместе вечно, — сказал я, заменив фразу из фильма, где девушка отвечала что умрёт. Уже было понятно, что Маша знает весь диалог.

— Ну вот! Ты испортил мою любимую пьесу Клепикова, мог бы доиграть и спросить, «что будет с тобой?» на мой ответ что «я умру»!— она засмеялась. — Тебе тоже она нравиться, эта пьеса?

— Я её скорее уважаю, — сказал я. — А этот момент просто въелся в память, наверно в нём что-то есть.

— Наверно, — подумав сказала она и замолчала, задумчиво глядя на меня. Если можно так выразится это была взгляд оценщика. Я мог поклясться, что она думала: подхожу ли я ей как будущий муж. Как спутник жизни до конца дней.

— Тебе тут нравиться? — спросил я.

— Вроде да…, — ответила она неуверенно. — Я же тут первый раз.

— Надеюсь не последний. — сказал я, намекая что хотел бы позвать её туда ещё раз

— Наверно, — сказал она неопределённо.

Спустя полчаса мы оказались возле мотоцикла. В принципе Маша была довольна как и я. Но всё же между нами ещё оставалась едва осязаемая стена. Я понял что так просто ей не то что в женихи ,в товарищи не навязаться. Но ведь «Витя дурачок» смог стать ей вроде товарища, и уже шёл к тому что бы стать её парнем. Хотя чего я хотел, это же всего лишь первая встреча. Не нужно переоценивать свои возможности…

Мы прокатились в ветерком до универа, я высадил её и мы попрощались. Я не пытался как-то её коснутся или(упаси бог) поцеловать понимая, что с ней это лишнее. Но в принципе мне казалось что она осталась довольна нашей встречей, хотя всячески пыталась это скрыть то и дело подавляя улыбку. Сложный человек, сложная девушка. Но я даже не думал оступиться. Лишь думал о том: почему мне так не везёт, даже в этом. Почему я влюбился именно в неё, когда вокруг столько прелестных девчонок, готовых мне ответить взаимностью за меньшее внимание и старание…

Я поехал домой.

Возле дома стояла небольшой грузовичок, обтянутый тентом. Войдя внутрь, я услышал разговор. Мама и бабушка обсуждали с каким-то мужчиной покупку помидоров.

— Я не знаю, — говорила мама. — Нужно ли мне продавать салаты. Пока мы этого не делали… У меня же кафе-кондитерская.

— Я вас уверяю, у нас хорошие помидоры, а ухаживаем за ними мы сами, и магией греем сами. Всё сами! Я, моя жена, две дочери и тёща с тестем. Поэтому они по сути пойдут у вас по цене особенных…

— Макар Антипович, мы подумаем, — сказала бабушка. — А для себя можем ведёрко взять, прямо сейчас…

— Будь по вашему, — мужчина в тёмном пальто с бородой поклонился. — Тогда килограмм по три с половиной рубля, а если оптом будете брать по два с половиной.

Он вышел, коротко мне кивнув, и я просил:

— Кто это такой?

— Это сосед наш, этим летом достроил теплицы а выращивает в холодное время года помидоры на продажу. Вот нам предлагал.

— Вот оно мне надо, — сказала мама. — Уже ему сказала: у меня кафе-кондитерская. Максимум пирожки сладкие, а так кофе, чай, пирожное, торты. Куда там салаты… Для себя можно его помидоры брать, а так…

— Подумаем, — сказала бабушка. — Подумаем…

Тогда я подумал: не открыть ли мне своё дело что бы иметь побольше денег? Но с кем? Никита, Стас Деев — в принципе могли бы поучаствовать.

— Можно пиццы делать, а там и салаты. Пицца это ведь модня вещь, востребованная, — сказал я.

Мама всплеснула руками:

— Во первых маленькое помещение. Едва-едва хватает! А во вторых у меня клиентская база наработана на определённый продукт.

А может мне заняться открытием пиццерии. Первый компонент в виде помидора уже есть. Не зная, что ещё сказать я пошёл к себе в комнату немного позаниматься уроками, а то не успеешь оглянутся как начнётся полугодовая сессия. Потом предстояло немного потренировать магию. Потом ещё что-то сделать… Ни минуты покоя»

«Одна работа — никакого безделья!

Бедняга Миша не знает веселья!»

* * *

Надо мной космос. Подо мной бесконечный пол, в виде шахматной доски. Рядом Наставник.

— Отдохнул и славно, — начал он.

«Отдохнул?!», — возмущённо подумал я.

— Теперь пора заняться делом. У тебя новая цель, ещё один волчий клан, чуть больше предыдущего. Там за четыреста особей. Если точно то четыреста двадцать три.

— Отлично, замечательно, — сказал я. — А полегче ничего нет?

— Нет. Клан Лютого Волка, фамилия Лютоволк.

— Как мне их найти? — спросил я немножко лениво.

— Срок: два месяца, — ответил наставник.

— Подожди, а разве это не привлечёт внимание?

— Привлечёт, но иначе никак. Потом надо будет внедрится в Трест…

— Зачем?

— Одна из причин: тебе нужно попасть в Переход. Вторая: трест тебе поможет с одним делом.

— Ничего не понятно, — сказал я. — Но очень интересно…

— До встречи, — сказал Наставник.

Я стал погружаться в стазис темноты. Но успел выкрикнуть:

— А не хочешь ты мне дать ещё немного огненного клинка?!

— Ты пока не готов, — послышалось в голове. — Спроси чуть попозже!

— Да меня сегодня чуть не убили! — вновь выкрикнул я, срывая голос. — Чуть не убили! Едва избежал позора и смерти!

— С таким количеством целителей и сильных стихийников рядом, Камнежабов бы тебя не убил, даже если бы очень хотел. Так что не преувеличивай и прекрати истерику. Лучше больше тренируйся...

Свет померк.

Глава 36. Разборка в порту

В тот день не хотелось вставать. С меня требовали всё больше, и будут требовать ещё больше. Один волчий клан уничтожь. Другой волчий клан, ещё больший, опять уничтожь! А мощи как не было нормальной так и нет. Огненный клинок два сантиметра — издёвка! Владение холодным оружием и боевой магией так себе. Не хватает силы, ловкости. Не хватает выносливости, особенно в магии… Я решил лежать и никуда не идти. Я с ненавистью посмотрел на будильник привезённый мамой с Сибири в подарок и чуть не сбросил его, ударом кулака.

Но я всё же встал…

В то утро я приехал в универ раньше обычно. И так как дома не завтракал, отправился в столовую съесть пару свежеиспечённых шоколадных круасанов и пирожок с капустой. До начала уроков было пятнадцать минут. И как раз в тот момент, когда я начал есть второй круасан, в столовую вбежала Вита в длинной тёмно серой накидке с капюшоном. С красными глазами, с несчастным лицом полным страданий и усталости, она сразу кинулась ко мне.

— Миша выручай! Никита попал в неприятности, — сжала она руки перед собой.

— Не здесь! — сказал я, заметив любопытные взгляды. Сплетничать тут любили и преподши и студентки, да и некоторые ребята. Я застегнул пальто с длинным воротом на бараньем меху и мы вышли на улицу.

— Может пойдём в кафе, там сейчас никого, — сказал я.

Рядом находилось кафе «Гренки, чай и мармелад». Там имелись отдельные кабинки, где можно поговорить никого не смущаясь. Я заказал кофе — себе и Вите, и дал официанту пару рублей что бы не беспокоили.

— Рассказывай, — сказал я подув на кофе. Оно было горячим, но с восемнадцати процентными сгущёнными сливками, как я любил.

Вита начала рассказывать.

Оказалось, что Никита пропал. И предупредил её на этот случай: не говорить где он может быть отцу, так как тот обещал его лишить фамилии, если Никита не прекратит вести дела с бандитами.

— Но его отец тоже вроде был связан с бандитами, — аккуратно заметил я.

— Он давно завязал, а кто пытался ему напомнить из старых знакомых, он ломал кости. Теперь он просто деловой человек, готовый отстаивать свои интересы…

— А кому ж он передаст фамилию, если не Никите.

— У Никиты есть младший брат, ему девять лет.

— Ясно… но всё же жизнь Никиты дороже чем фамилия.

— Да, дороже. Но наш род постановил: больше не помогать тем кто имеет дела с бандитами. Тем более там, где замешан опиум. Если я обращусь к роду, его отец будет вынужден лишить Никиту фамилии и причастности к роду. Поэтому я пришла к тебе за советом…

— Когда он пропал?

— Два дня назад… мы должны были встретиться ещё позавчера, но он не заехал за мной ни позавчера ни вчера. И тогда я подумала… он ведь меня предупреждал, — её глаз вновь наполнились слезами.

Я не знал что сказать. А замет спросил:

— Есть предположения, где его искать?

— В доках, там турухтанные острова, только южней, на юго-западной окраине. Где портовые склады и доки. Никита говорил что там процветает контрабанда, беспредел и убийства.

— А где именно ты знаешь? — спросил я с надеждой. — Что говорят его товарищи. Ты их видела?

— Из одарённых я никого не нашла. С трудом отыскала одного из обычных людей, он написал номер причала и склада, где могут держать Никиту…

— Где мне его найти этого обычного?

— Уже нигде, он бежал из города что бы не быть убитым. Он подозревает что остальных членов банды уже убили. Остался только он и Никита…

— И конечно спасать его он даже не думает.

— Что с него взять, — безразлично ответила Вита. — Он даже не витязь… обычный человек.

— Ладно, давай сюда номер склада и причала.

Она достала бумажку и подала её мне.

— А может я помогу тебе… делом? — предложила Вита.

— На китовых плантациях не навоевалась что ли? — сказал я.

— Тут необходимость, — заметила резонно она.

— Если совсем некому будет, то позову, — сказал я. — Но я рассчитываю на витязей и надеюсь не придётся брать тебя на разборку.

Обсудив всё, что было можно, мы расстались с ней через десять минут. Выходя из кафе я озадаченно думал что теперь делать. Было много вопросов. А там ли он сейчас? А если нет.

А ведь я один не вывезу. Сто пудов не вывезу. Не смогу! Опять к витязям. Может Стас сможет мне помочь…

Скоро я оказался возле ресторана «Муар», но просто так мне войти не дали, на входе стоял рослый седоватый швейцар, чего раньше не бывало. Явно из витязей. Он решительно не давал мне войти, ссылаясь на то что я должен иметь некую карточку клуба.

— Ты же меня знаешь, — настаивал я, не желающий отступать.

— Знаю, — кивнул строго швейцар. — Но не велено. Без карточки пускать никого не велено!

— Как я её получу, если ты мне войти не даёшь! — начал злиться я. — Мне срочно надо.

— Не велено, — хладнокровно сказал он и сдвинулся в сторону прохода.

— Стаса Деева ты можешь позвать хотя бы? — нашёлся наконец я. Из-за того что я всё время думал: «как там Никита, жив ли он», сразу не нашёлся как поступить.

— Могу, — нехотя сказал швейцар. Зайдя внутрь, он крикнул кому-то, что бы позвали полковника.

Скоро показался Стас Деев… с синяком на лице. Он коротко мне кивнул и приказал пропустить.

— Что у вас такое? — возмутился я на ходу. — Какие-то карточки требуют…

— Давно надо было так сделать, — сказал мрачно Деев. — Тут на неделе заявилось несколько бояр и затеяли со мной драку, дуэль. Сказали, что с ним плохо обошлись официанты.

— Наверно холодно, без должного почтения…

— Есть такое, — сказал Стас. — Так ко всем нежелательным гостям относятся…

— А чего вы раньше не сделали эти карточки? — спросил я. — Логично же если у вас кружок по интересам и в основном свои люди.

— Я сперва думал: буду этим зарабатывать не только на витязях, я ведь не рассчитывал делать тут что-то вроде закрытого клуба. Но получилось иначе…

— Неужели ни разу не было конфликтов с нежеланными гостями.

— Очень редко, — сказал Стас. — Дай бог раз в год и обходились они без драк и крови. Пошли в мой кабинет, я тебе карточку эту выпишу.

Мы оказались в кабинете с несколькими резными стульями и большим столом. Обстановка была спартанской.

Стас сел в кресло. Достал из стола золотистую карточку, что-то написал на ней, подписал. Поставил печать и посоветовал сделать фото лица, что бы наклеить на карточку.

— Так будет надёжней.

Я взял карточку и прочитал «Клубная карта ресторана «Муар».

— Ты просто так пришёл? — спросил наконец Деев, пристально меня рассматривая.

— По делам…

С тех пор как Стас побывал у меня дома и уличил в обмане, я ни разу к ним не приходил. Частично боялся и как-то было неудобно.

— Не заходишь к нам не играешь музыку, — добавил Деев.

— Тут такое дело, мой брат Никита Буров пропал. Я знаю где он примерно, его скорее всего держат бандиты. Нужно что бы кто-то помог…

— А нахера он мне нужен… он мне никто, — сказал равнодушно Стас, откинувшись на спинку кресла.

Сперва я опешил, но потом стал подбирать слова, аргументы:

— Через него можно достать оружие… в конце концов тех наёмников он нашёл. У него концы, связи…

— Связи, оружие, — поиграл ножом в руках Стас. — Не знаю, не знаю…

— Ну Стас, ну будь ты человеком, чего тебе стоит. Я в астрале всё уберу. Я вон даже был в долине смерти… если надо.

— В долине смерти?— удивился Стас. — Мало кто имеет пересечение подобных навыков, что бы суметь увидеть следы и быть одновременно более менее крепким что бы там не убили…

— Ну так поможешь?

— А ты знаешь почему он там оказался и где он точно находиться?

Пришлось ему рассказать что Никита почти бандит, что продал краденую партию опиума, что повздорил с другими бандитами.

— Удивительные вы люди бояре, — сощурил презрительно глаза Стас. — Он думал вот так придёт и всё его будет... там серьёзные ребята ведь, в этом бизнесе. На что он рассчитывал… Знаешь конкретное место где его держат?

— Вот мне дали номер причала и склада, — показал я в конце карту и бумажку Стасу.

— Тридцатка, — уверенно выдал он. — Это самая окраина, там неглубокий причал для небольших судов. Там банда Чёрта базируется, насколько я помню… Ты не проверял?

— Когда мне было, я как узнал сразу к тебе. Время не ждёт… А у тебя там никого нет? Что бы узнали, — сказал я надеясь что кто-то из витязей полюбому должен работать в порту.

— Яшка! — позвал Деев. — Крот! Иди сюда.

В кабинет подсобку вошёл Яшка Крот в тёмных очках и коротко мне кивнул. Того радушия что было в нём прежде и не осталось и следа. Они всё ещё на меня злились. Я бы тоже злился на их месте…

— Звали?— спросил Яшка.

— Кто там у нас в порту на Турухтанных?

— На Турухтанных, — задумчиво сказал Яшка, явно что-то вспоминая. — Из «Муара» двое, если других витязей не брать.

— Не надо пока других. Пусть наши узнают… вот номер склада и причала. Срочно.

— Понял, — сказал Яшка и скрылся.

— Сколько ждать? — спросил я.

— Раньше вечера я людей не соберу, — ответил равнодушно Деев.

— Как бы Никита не кончился до вечера, — сказал я озабоченно.

— Кто ему виноват что он с бандитами связался...

К вечеру было выяснены все обстоятельства. Что там примерно семеро бояр, трое волков и ещё с десяток обычных.

— С тебя три косаря, — заявилДеев.

— За что хотя бы? — спросил я.

— За помощь и за кристаллы. Там ведь одарённые, значит придётся половине выдать кристаллы с защитой. А они стоят денег, если мы их используем. А мы их используем…

— Понял. Может деда захватить? — спросил я. — Если он согласиться.

— Езжай тогда за дедом быстрей.

Через пол часа я стоял возле порога своего дома. Открыв ключом дверь, я тут же напоролся на деда. Тот выносил из погреба картошку в ведре и тащил её на кухню. Из кухни слышался ровный голос диктора.

— Вот хорошо, — сказал дед, задорно улыбаясь. — Поможешь почистить картошки…

— Дед, сейчас не до этого, — прошептал я. — где бабушка и мама?

— Мама в ванной, бабушка у соседки.

— Отлично дед. Срочно нужна твоя помощь. Никиту Бурова взяли в плен, держат его силой, а мы идём выручать…

— Это которые на Рощинской живут и у которого отец Антон был бандитом?

— Он самый, — сказал я.

— С кем у Никиты проблемы? — подозрительно спросил дед. — Не с бандитами ли?

— С ними самыми, — нехотя признался я.

— Ну так наш род постановил что бандитам мы не помогаем и точка!

— Так я не род прошу! Я тебя прошу, что бы одна семья оказал услугу другой. Там семеро одарённых, трое волколюдов и ещё десять обычных. А у меня пятьдесят витязей. Помоги что бы уж наверняка, дед?

— А отец его? — спросил дед.

— Вита сказала, что отец ему строго настрого запретил…

— Отец не знает и не участвует? — перебил меня удивлённо дед.

— Да.

— Сейчас я позвоню ему…

— Нет дед! Он лишит его фамилии и причастности к роду.

— Это он его пугал так, я уверен, — равнодушно сказал дед и снял трубку, принявшись набирать номер.

— Нет дед! — взмолился я и кинулся к телефону нажав сброс.

— Не трожь телефон! Не твой! — дед грубо меня отпихнул и глаза его сверкнули. Дед не терпел физического воздействия как и я. Сразу терял самообладание. — Сперва пускай спасает сына, а потом отлучает! Аллё? Это семья Бурова Антона?

— Да, — с трудом я различил ответ.

— Это беспокоит Евсей Евсеевич Буров из Красного села. Ваш сын попал в скверную ситуацию, а мой внук силится ему помочь и меня агитирует. Поэтому у меня к вам предложение: сперва спасите своего сына, а потом лишайте фамилии. Вы согласны? — сказал бесцеремонно дед.

Несколько секунд в трубке висело молчание. А потом я услышал согласие и какой-то вопрос.

— Куда ехать? — спросил дед.

— Ресторан «Муар», как можно быстрей, — ответил я, добавив адрес, а потом быстро добавил: — Дед скажи что бы три тысячи взял витязям.

— Сам скажи, — дед сунул мне трубку успев сказать: — Передаю трубку внуку он что-то хочет сказать…

— Здравствуете, — сказал я зло глянув на деда. — Это Михали Буров.

— Приветствую, это Антон Никитович, — послышалось из трубки.

— Витязи просили три тысячи на кристалы для защиты, — сказал я сгорая от стыда. Никогда не любил просить, даже когда это очень надо. А дед не любил ещё больше, поэтому скинул эту обязанность обратно мне. Спасало лишь то, что просил я не за себя…

— И много витязей? — спросил Антон Никитович.

— Пятьдесят, — сказал я. — Теперь я думаю точно справимся с вами и дедом. Там всего семеро одарённых.

— Спасибо тебе что помогаешь Михаил, но боюсь лёгко вовсё не выйдет… я тебя понял, деньги будут ещё раз: спасибо за заботу. Сейчас я еду за товарищем и сразу в «Муар».

— До встречи, — сказал и положил трубку.

Пока я разговаривал с отцом Никиты, дед куда-то убежал. Сейчас же он вернулся с мечом и винтовкой. На ходу застёгивая клетчатую безрукавку и коричневую рубашку. Что бы крови не было видно, наверно.

— Я почти одет, — сказал дед. — Ты всё взял?

— Нет, -сказал я и побежал за мечом и двустволкой наверх.

Через несколько минут мы стояли возле выхода. И почти вышли, когда зазвонил телефон.

— Да! — поднял я раздражённо трубку.

— Это Вита.

— Да.

— Как там дела с Никитой?

— Я нашёл людей, — коротко сказал я.

— Я уговорила старшего брата поучаствовать. Куда надо подъехать?

— Пусть езжает в ресторан Муар, вот адрес, — продиктовал я адрес. — Он знает где это?

— Знает, — раздалось в трубке погодя. — Спасибо тебе Миша…

— Подожди ещё благодарить… ладно, мы пошли. — положил я трубку.

Возле «Муара», я встретил худощавого высокого парня с винтовкой и мечом. Увидев нас с дедом он подошёл и представился Артёмом братом Виты. Общего с Витой у него было тёмно каштановые волосы и некоторые неуловимые черты лица.

Внутри Муара, Стас нам сообщил, что большая часть людей ждёт уже в условленном месте. Стас предложил ехать, но я сказал, что скоро будет его отец.

Через десять минут подъехал вместительный серый Даймлер. За рулём сидел широкоплечий мужчина в длинном тёмном плаще, с короткой стрижкой с и зализанными сверху волосами. Это был отец Никиты. Рядом сидел лысый мужик с белесыми выцветшими бровями. Между колен торчало большое дуло пулемёта из старых моделей, где шесть стволов.

Отец Никиты вышел из машины, всех поприветствовал и достал пачку денег из внутреннего кармана пальто.

— Кому я должен передать деньги за помощь? — спросил он.

Деев молчал, тогда сказал я:

— Ему, — указал я на Деева.

Антон Никитович подошёл и вручил пачку купюр Стасу:

— Здесь тринадцать тысяч. Это то что я могу дать вам прямо сейчас. Если операция пройдёт удачно с меня ещё столько же.

Деев взял нехотя деньги, сказал:

— Я делаю это не из-за денег, меня очень попросил ваш родич, Михаил… но ребятам которые участвуют деньги не помешают.

Антон Никитович кивнул.

— Сейчас я занесу деньги и по коням, — приказал Деев и скрылся в недрах Муара.

— У вас много места в машине, возьмите парня с собой, — попросил я отца Никиты. — Это брат Никитиной невесты. Заодно познакомитесь…

Отец Никиты кивнул, скоро вышел Деев и мы рассевшись по транспортным средствам выдвинулись в порт.

Над портовыми доками возвышались огромные погрузочные краны, силуэты которых отчётливо различались в потемневшем вечернем небе. На складах и причалах в глубине доков кипела жизнь, стояли большие корабли на разгрузку погрузку, шумели грузчики таская ящики и прочий скарб. Сверкали, отполированные от постоянного использования, рельсы для железнодорожных составов и небольшие для угольных вагонеток.

Там где стояли мы, была относительная тишина. Под светом вечерних фонарей я разглядел множество строений, здесь были и огромные современные ангары из металла ,и двух трёх этажные продолговатые склады из красного кирпича. Здесь же неподалёку лежали кучи товара: разнообразные контейнеры; стопки досок, готовых к погрузке; ящики бананов которые выгрузили несколько часов назад. И всё это по злому умыслу, не поверю что случайно, было смешанно и перемешано — грузы продовольственные и непродовольственные, заграничные и отечественные. Погрузка делалась на соседних причалах с выгрузкой, а заграничный товар, который требовался растаможить смешивался с тем, что ходил в пределах Руси или должен был быть проверен на предмет легального вывоза за границу.

И вот где-то здесь засела и банда контрабандистов наркоторговцев, везущая в империю чёрти что. Здесь почти не ходили люди. За те пять минут что мы изучали обстановку показалось всего пару человек и один грузовик, которые скрылись где-то в глубине доков. Деев сказал, что этот въезд был не самым удобным для большого транспорта и числился в третьестепенно резервных.

— Пошли, — приказал Стас. — Большая часть ребят зайдёт с других сторон. Мы войдём в главную дверь.

Я, дед, отец Никиты со своим другом, Артём — брат Виты и сам Деев с десятком витязей двинулись к приоткрытым воротам двух этажного продолговатого склада из красного кирпича. Возле него стояло пару человек с томсонами. Завидев нас один сразу скрылся внутри.

— Гад, — сказал я и добавил кровожадно: — Надо было завалить.

— Плевать, — сказал Деев. — Врасплох их всё равно не застанем.

Мы подошли к воротам к оставшемуся боевику. На вид обычный мафиозо в пиджаке, выставил против нас дуло автомата и грозно спросил:

— Что надо?

Деев медленно к нему подошёл… и вырвал из рук автомат, снеся постового мощным ударом локтя. Хотя был вроде в двух метрах от него. Мы зашли внутрь и оказались в большом ангаре, где стояли скорее для виду пару десятков деревянных ящиков. Слева была железная лестница на второй этаж, с которой спускались вниз вся эта небольшая братия. Обычные люди уже стояли внизу, с автоматами, пулемётами! У каждого висело на груди по два магических кристалла. Волки стояли здесь же с мечами топорами и тоже с магически кристаллами. Их было четверо, а не трое как ожидалось. Последними спускались семеро одарённых. Это подсказали нам их шикарные одежды — костюмы плащи, пальто и множество кристаллов рассованных по всему телу: на перстнях, брошках, но особенно на груди висели массивные камни, я уже не говорю про то что было под рубашкой...

Главарь выглядел неприметно и мало чем отличался от остальных, кроме своего кремового костюма. Он был так же широкоплеч как отец Никиты, носил ту же причёску с зализанным верхом волос. В правой руке он держал томсон, а в левой булаву средних размеров. Я заметил, что у автомата взведён затвор…

— Рыжий, — обратился низким басом главарь. — Что тебя сюда привело? Ты же завязал…

— Завязал. Я Сына ищу, — сказал отец Никиты. — Не видал его?

— А помнишь я тебя спрашивал: не твой ли сынок увёл у меня опиума на пол миллиона? А ты мне что ответил?

Отец Никиты побагровел, но смолчал. Главарь продолжил говорить:

— А ты мне ответил примерно следующее: «Да нет Чёрт, не мой это сделал... Голову даю что не мой» Так и я тебе отвечаю: нет у меня твоего сына, есть тот кто у меня опиум увёл! А твой сын ведь этого не делал, значит у меня не твой сын!

Я увидел как поднялись брови у моего деда и Стаса, когда они услышали про пол миллиона.

— А ты Деев чего забыл здесь? — сказал резко главарь и остро глянул на Стаса.

Стас Деев ухмыльнулся и ответил:

— Не твоё дело. С псов своих спрашивай, — кивнул он на четырёх волков.

Те сразу дёрнулись в его сторону.

— Стоять! — приказал главарь.

— Огонь! — крикнул Деев, верно решивший что дальше разговор смыла не имеет.

Отовсюду зазвучали выстрелы винтовок мосина, в том числе с дальнего конца склада, где остальные сорок витязей тихо взломали дверь и прошли за спину бандитам. А затем что-то случилось… я помню лишь вспышку и злой взгляд главаря…

Очнулся я спустя какие-то секунды. Лёжа на бетонном холодном полу, я увидел что все вражеские люди и волки мертвы, рядом лежит тяжело раненный брат Виты без сознания. Наше же превосходящее по численности войско, носиться вокруг семи одарённых мафиозо и пытается их убить. Подавление витязями проходило не совсем успешно. В них летели ледяные глыбы, стрелы, молнии, камни, они разлетались как кегли в стороны, отлетали под тяжёлыми физическими и магическими ударами мафиозо, вставали раненные переломанные, окровавленные и вновь шли в атаку. Отец Никиты сыпали магией в ответ, как и мой дед. Лёд и пламень! Дед метал огненные стрелы, шары, Антон Никитович стреляя ледяными. На главаре потухли почти все видимые кристаллы. Деев, ослепленный на долю секунды магией воздуха, получил по голове булавой, залился кровью, но каким-то чудом устоял на ногах. В какой-то момент дед плюнул, послал всё к чёрту и вынул огненный клинок. Моментально на нём показались капли пота. Со скоростью метеорита он рванул к главарю бандитов — Чёрту и срезал ему голову… Чёрт успел подставить булаву, но… это был Огненный клинок, он прошёл металл словно плазменный резак запредельной мощности, даже не заметил.

Огненный клинок тут же пропал. Дед получил разом очередь ледяных стрел, камней, удар мечом и чего-то ещё от троих бандитов. Он с трудом устоял и отступил назад, тяжело дыша. Спасая деда, я запустил огненный шар на большой скорости, опять поплохело, я зашатался, но удалось тяжело ранить одного из бандитов работающего стихией воды. Тут же возле него оказалось пятёро витязей, лишивших его жизни мечами. Удалив, из монолитной стены оборонявшихся, Чёрта, мы были обреченный на победу. Скоро умерло ещё двое, а троих мы добивали уже оставшейся толпой.

— Вот это да, — сказал Деев, держась за окровавленную голову. — Буровы! Вы чуть не привели нас к концу.

Много витязей никак не могло подняться. Я подошёл к отцу Никиты и спросил:

— Вы умеет лечить?

— Умею, — сказал он вытирая кровь с шеи. — Только надо кореша моего подлатать. Он тоже умеет. Мы раньше так постоянно друг дружку лечили.

Я нашёл взглядом кореша и увидел, что тот лежит без сознания придавленный своим же пулемётом.

— Мы сюда за Никитой пришли, — сказал я. — В ближайшие пятнадцать минут я всё равно не смогу никого лечить.

— Он наверно наверху, — сказал отец Никиты.

— Давайте-ка быстрей, а то некоторые мои бойцы едва дышат без сознания! — сказал Стас наклонившись над одним из витязей, щупая пульс на шее. Неестественно вывернутая нога и лужа крови под ним, говорила о том, что тот лишь чудом до сих пор не умер.

— Я сейчас помогу, — отозвался раненный дед. — Я немного умею!

Вдвоём, с отцом Никиты, мы поднялись наверх. Дед и Стас отказались идти с нами. Наверху мы оказались в небольшой комнате, в которой была ещё одна комнат из кирпичных стен. Типа камеры. Внутри висел Никита. Весь избитый, в куче ран и порезов, едва в сознании. На шее его бы одет чёрный кристалл… а ещё у него не хватало руки по локоть.

Я быстро снял его и посадил на кресло. Никита молчал, глядя на нас с его отцом диким глазами.

— Я не сказал, — прошептал Никита одними губами. — Не сказал про тебя. Они хотели знать кто был второй… хотели мести, твои деньги за кристаллы.

Я весь похолодел. Знакомство с Никитой становилось всё опасней и опасней. Я думал спасаю его, а спасал на самом деле ещё и себя.

Отец подошёл к искалеченному Никите и сказал:

— Я тебе говорил в этот блудняк не лезть? Говорил?!

Никита молча опустив голову.

— Отвечай! — рявкнул его отец.

— Да, — тихо скал Никита.

— Так вот, с сегодняшнего дня ты у нас не живёшь! Без руки не приходи, что бы мать с бабкой не беспокоить. А там как приведёшь себя в божеский вид, придёшь соберёшь вещи и отваливай.

— А фамилию оставишь мне? — вяло спросил Никита.

— Не знаю пока. Но знаю что это на самом деле последнее предупреждение. В следующий раз ты натворишь что ни будь такое, что они к нам домой заявятся!

Подлечив, а точнее вытащив некоторых витязей из предсмертного состояния, мы похватали раненных и спешно покинули склад. Деда повёз отец Никиты, а я же посадил Никиту в мотоцикл и поехал за Стасом в Муар. Там, глубокой ночью, мы вчетвером долечи всех витязей и они уехали включая моего деда. Остались только мы с Никитой.

Мы сидели втроём в подсобке-кабинете Деева — я, Стас и еле живой Никита с отрубленной рукой, весь искалеченный. После пыток. Он словно выпал из реальности, я боялся как бы он не сошёл с ума. Периодически его начинало потряхивать… Всё из-за химии которой его обкололи, что бы ослабить физическую силу. Отдохнув я намеревался ему помочь.

— Спой нам чего нового что ли, — попросил вдруг Стас с перевязанной головой. Кость мы ему восстановили, но вот мягкие ткани всё ещё кровоточили.

И тут я вспомнил один трек. Когда-то я любил слушать русский реп, примерно в начале двухтысячных. И некоторые песни просто въелись в мозг. Самое интересное что эту песню я считал проходной, средненькой, автору которой далеко до «Касты», «ЮГа» и прочих мэтров хип-хоп сцены того времени. Я изобразил гитарой подобие музыка и стал зачитывать текст. В памяти всплыл даже исполнитель, некий Акелла Эл.

«Достойно жить и умереть — в этом есть смысл

Каждый, как может, строит свою жизнь

Из удач, неудач, попыток, ошибок,

Радости, грусти, стрессов, улыбок

Без чего тебе жить пусто, грустно?

Что важнее — творчество или чувства?

Дружба, работа или звонкие монеты?

У каждого в жизни свои приоритеты!

Не каждый находит именно то, что ищет

В стране забытых грёз унылый ветер свищет

Он рушит замки и стены из песка

Когда-то каждая мечта казалась так близка,

Душа поднималась в заоблачные дали,

А теперь осталась горечь водки и запах шмали,

Память о победах, поражениях и войнах

Жить и умереть надо суметь достойно!

Жить и умереть надо суметь достойно

За прожитые годы не должно быть больно

Тихо и спокойно пусть живут другие,

Пламенем в небе пылать — моя стихия!

...»

Там был ещё текст, но дальше я не помнил. Этот-то сплыл из глубин памяти каким-то чудом. Лишь припев, о том что «жить и умереть надо уметь достойно», я почему то помнил всегда…

— Неплохо, но это стихи под музыку, а не песня. Не слушал ещё такое. — сказал Стас доставая бутылку водки с рюмкой.

Я подумал, что когда ты начнёшь слышать «такое» с каждой колонки, тогда вашей империи придет конец.

— А слова твои? — спросил он.

— Нет, не мои, — признался я.

— Но как же фраза «Тихо и спокойно пусть живут другие,

Пламенем в небе пылать — моя стихия!...» это разве не отсылка к стихии огня, которой ты владеешь?

— Нет Стас, это не мои стихи, не про меня.

Это из того мира откуда я пришёл...

В тот раз я был близок, что бы всё им не рассказать.

— Я тебе говорил, — вдруг вспомнил я. — что Наставник выдал мне новое задние. Накрыть клан Лютого волка.

Стас так и замер с рюмкой водки и открытым ртом.

— Врёшь, — бахнул он полную рюмку на стол. — Врёшь!

— Не вру. Осталось меньше двух месяцев, что бы их накрыть.

Стас схватил резко рюмку, умудрившись не проронить и капли и опрокинул в рот.

— Ой …ть, вы меня за…ли, черти! И я конечно должен тебе помочь?!

— Да никто никому ничего не должен, — сказал я. — Но если поможешь, я не буду против.

Он налили ещё рюмку и опять выпил её залпом.

— У тебя есть деньги на наёмников? — спросил он.

— Хватит только на треть, на Альфу хватит я думаю…

— Нахер этого Альфу, очень мутный. «Жить и умереть надо уметь достойно», да? Как в песне. Только такими темпами достойно жить у нас не выйдет, только умереть.

Он опять хлопнул рюмку водки.

— Я тоже не в восторге, — сказал я. — Но раз Наставник сказал, ему видней…

— А нельзя с ним поговорить?

— Нельзя! — психанул я, повысив голос. — Я прошлый разговор еле пережил. Я его своей кровь оплатил, если ты забыл! Поэтому нельзя! Ты мне не доверяешь что ли?

Стас убрал водку и сказал:

— Доверяю ли я тебе? После того как ты обманом заставил нас убрать клан красного волка?

— Я не вру, — я положил руки на стол.

— Ладно, — сказал Стас. — Что ни будь придумаем вместе.

— Придумаем, — неуверенно подтвердил я.

Господи! Когда же это всё кончиться…

Глава 37. Второе испытание — волчий мир

Мы сидели в небольшой корчме с низкими потолками, душным воздухом, кучей галдящих мужик и дешёвыми ценами на еду. Привёл нас туда Никита из-за отсутствия средств. Банда Чёрта забрала у него общак, в котором были все его деньги. Остались жалкие тысячи, которые он нещадно экономил. И пока отказывался от моей финансовой помощи, говоря о том что сам как ни будь заработает. Спустя пару дней он был всё ещё без руки. Отказавшись от моей помощи и тут, он сказал что она отрастёт сама при его посильном содействии. Такое он умел, но медленно.

В корчме за столом мы тихо обсуждали что-то незначительное. К тому моменту я выяснил момент с наёмниками. Никита сказал что связи у него остались и если что он сможет их вызвать по новой. И вот в этот момент рядом сели какие-то работяги, то ли мастера-ремесленники. Неплохо одетые, все с бородами они принялись обсуждать… наверно можно это назвать политику. И делали это довольно громко.

— Ты посмотри как у них там всё в клане устроено. Всем даётся по справедливости, всё общее! А кто способней кто больше делает тому и больше достаётся богатств клана. Не то что у нас… Мы вкалываем обычные люди, а имеем нихрена! Нужен волчий порядок! Волчья власть!

— Эх не знаю, не знаю Василий. Говорят что их порядок и справедливость только для них, для волколюдов… шовинизм своего рода.

— Брешут! — отрезал Василий. — Специально… как это называется… специально пропагандируют что бы мы себе новых хозяев не нашли. Волки вернее будут чем бояре.

— А я с Василем Степановичем солидарен, — сказал третий молодой. — Работал я на них. Обидели меня как то, так они тем гадам быстро бошки посворачивали, не успел обернуться. И даже боярина не побоялись когда он начал меня ущемлять… я их человек, а значит они за меня горой! Так что Артемий Павлович не наводи тень на плетень.

Всегда таких не любил. Я не выдержал и вмешался, резко вскочив:

— Так, так! Кто это тут у нас, предатели?

— Чего-чего, — обернулся возмущённый Василий, мать его Степанович. — И кого ж мы предали?

— Человеческую расу, — пихнул я с силой его стул ногой. Тот качнулся. Я резко продолжил: — Лучше такого при мне не говорите! А не то…

— А не то что? — он резко встал, насупившись. Я увидел что на груди у него гордо висят несколько кристаллов.

На мне кристаллов не было, лишь шестопёр. Никита тоже начал вставать, с ним был короткий меч, спрятанный под столом.

— Бояре никак? — усмехнулся самый мерзкий из любителей волколюдов, с прищуром и толстой рожей. — Что ж вы забыли в таком месте? — спросил второй самый старший.

— А это наверно ихние слабачки неудачники, сейчас мы их проучим, — сказал третий. И лишь четвёртый, сомневающийся в волчьей справедливости, молчал.

Я попытался пихнуть того кто обещал нас проучить. Он схватил мою руку и начал со мной бороться. Да ещё как! Для обычного человека сила чувствовалась огромная, я едва cмог его одолеть, вырвавшись словно из тисков. Затем завязалась драка. Использовать магию против них было бы неправильно. Поэтому дрались в рукопашную, даже без холодняка. Несмотря на то что это вроде были обычнее люди, действовали они стремительно и били сильно. Пару раз мне попали по лицу, разбив губу, а Никита разок отлетел в сторону, опрокинув стол и стулья.

В итоге мы их победили, немного напрягшись. Но всё равно меня удивила их сила. Откуда?! О чём я и спросил Никиту, когда мы после драки шли по вечернему городу на остановку.

— Кристаллы видел? — спросил Никита

— Ну да… Магическая защита? — предположил я.

— Не только, — сказал Никита. — Можно выносливость поднять или силу со скоростью, что они и сделали. На долго их бы не хватило. А дерись мы холондяком, быстро бы их разделали…

— У них прямо культ какой-то по волка, — сказал я возмущённо.

— Есть и такие. Но в общем, тех людей которые сочувствуют волкам, называют псами. Странно что ты он них никогда не слышал…

* * *

Вокруг космос и звёзды. Я в кресле. Бесконечная шахматная доска под ногами.

— Я даю тебе за это испытание плюс два сантиметра к Огненному клинку, — сказал Наставник.

— Это мало! — возмутился. — Дай хотя бы ещё сантиметр…

— Что тебе даст этот сантиметр?

Будет хотя бы больше чем у Збигнева, подумал я.

— Сомнительный довод, — ответил на мои мысли Наставник. — Лишний сантиметр в бою ничего не решает.

— Ну дай тогда ещё десять сантиметров, — предложил я.

Наставник помотал головой.

— Нет, только два… ты же просил испытание. Вот тебе дело по силам… мне и так придётся тебя чуть улучшить в плане магической выносливости. А это стоит кое чего…

— Ну хорошо, — нехотя согласился. — Что за дело?

— В этой вселенной, куда ты попадёшь, — пояснил Наставник. — Волколюды утратили способность превращаться в антропоморфных волкоподобных монстров ещё более двух сотен лет назад. Но за счёт этого самоограничения, они стали более рассудительны, как следствие более коварны и менее предсказуемы. В основном это всё те же волколюды. С той же повышенной силой, скоростью и регенерацией, и неким иммунитетом от магии.

— И много они добились своим холодным умом и коварством?

— Волки захватили почти половину мира, включая тамошний аналог европейской части России и западной Европы. Последний оплот была Британия с одной стороны а у на Руси Сибирь. Из западной Европы остатки одарённой аристократии бежали в Британию, в России же им пришлось бежать в Сибирь.

— Что-то ещё…

— Много чего ещё, — неодобрительно глянул на меня Наставник за спешку. — Технологии чуть более развиты чем в мире твоего основного пребывания. Касательно бояр — они слабей чем в этом мире. То есть физически они чуть сильнее среднего человека. Магически же они почти равны твоим боярам.

— То есть волколюд сильней одарённого?

— Физически гораздо сильней, потому без магии, без холодного оружия те бояре даже не пытаются мериться силами с волками.

— То есть в Сибири волки были уничтожены?

— Да… теперь не перебивай, слушай внимательно...

* * *

Колючая проволока, бетонный забор, пулемётные вышки. Не хватало лишь собак, но волколюды сами как собаки — неплохой нюх и безграничные возможности для бега давали им отличную фору в плане погони. Я стоял посреди концлагеря. И когда раньше я слышал подобное определение, то всегда думал что оно образовано от слова «конец» а не от слова «концентрация». Как бы там ни было, но моя интерпретация больше соответствовала правде, потому что концентрироваться люди могут и на стадионе и в метро, а в концлагере часто находят именно конец.

Я втянул голову в ворот куртки и натянул пониже шерстяную шапку. На чистом небе ярко светило солнце, но висело низко, а значит почти не грело. На ногах были лишь лёгкие кроссовки, сквозь которые торчали пальцы. Тонкий слой снега покрывал пустырь, по которому мы слонялись как неприкаянные вот уже третий час кряду. До восьми часов вечера в барак нам идти не давали. На улице было холодно, драную зимнюю куртку продувал злой холодный ветер. Куртка была рваная и вся в крови как и майка. Не моей крови, а того с кого её сняли прежде чем убить.

Куртку заставляли носить полурасстёгнутой, что бы сквозь неё был видна цепь крест-накрест с чёрным кристаллом, который блокировал магию. Толстая цепь, которую в прежней жизни я бы никогда не разорвал.

Нас одарённых тут держали, что бы склонить к сотрудничеству. Что бы мы заряжали им кристаллы, проводили провидческую разведработу, или смотрели астрал в Британии, Америке и Сибирской Русской Республике — основных врагах нарождающегося волчьего мира.

Тут и там виднелись пулемётные вышки, в основном вокруг зоны одарённых, хотя нас было всего двести человек. Ещё, за первым решётчатым забором из толстой арматуры, нас стерегли волколюды с автоматами, большими ножами на поясе и магическими кристаллами на груди.

Если одарённые имели большой шанс остаться жить, то вот люди за двойным сплошным забором от нас, из толстой металлической решётки, имели меньше шансов на выживание. Точнее вовсе их не имели. Их согнали туда на убой, как скот. Каждый день привозили всё новых и новых, а палачи и мясники с мясокомбината делали из них колбасы, вырезки и прочее. Я знал, что численность обычных людей колебалась от тысячи до полторы.

Рядом работали трубы мясокомбината, отправляя в чистое небо глубы чёрного угольного дыма. Можно было подумать что там сжигали людей. Ко мне подошла версия Никиты с этого мира, чуть более старшая и мрачная, чем я привык.

— Ну что братишка, когда на прорыв? — спросил он.

— Как я и сказал: как порву цепь так сразу.

Подошёл Питонов, точнее его параллельная версия:

— Чёрт вас побери, долго вы будете трепаться. Надо спешить, иначе нас тут заморят голодом! На обед кусок чёрствого хлеба, на завтрак какая-то водянистая масса из круп. Мы тут долго не протянем!

— Я же говорил что надо было бежать через тайгу, — сказал Никита. — Рудольф Иннокентьевич не захотели, вы решил пройти полями. Вот мы и прошли.

— Потому что ты дебил и дегенерат, ты сделал сикось-накось. Мой план был идти ночью не показываться вообще никому, вообще никому, будь то редкий одарённы или простой человек! А тем более волк! Ты слышишь тем более волк! — он дёрнул Никиту за рукав.— Ты же вышел помочь женщине которую хотели изнасиловать волколюды… Так что заткнись Буров.

Никита дёрнул рукав куртки из рук Питонова и зло сказал:

— Это была одаренная!

— Да тут теперь всех будут насиловать, им же нужны наши гены!

— Она была очень похожа на Виту, — сказал устало Никита. — Очень похожа.

— Ай, ну вас, — отчаянно отвернулся Питонов бросив в конце: — ты всё равно идиот, ты подставил нас всех!

— Тихо господа, не ругайтесь, — сказал я. — До границы сколько?

— Всего пятнадцать км, — сказал Никита.

— А нафига они тут лагерь то устроили так близко с границей.

— Затем и устроили пустая твоя башка Буров, — сказал Питонов зло. — Что не помнишь. Приказ Бутаса Второго: сделать вдоль границ свободную двадцати километровую зону от людей.

— А так они их в мясо что ли не употребляют?

— Баран, — сказал Питонов и отвернулся.

— Интересно, неужели всех людей убивают. Тогда почему они не бунтуют, — сказал я.

— Не всех, — сказал Никита. — С ними тоже ведётся работа. Вербовка почти. Некоторые делают запрос на поручительство от волчьих кланов. Если они на них когда-то работали или оказывали какие-то услуги, те могут поручиться. Ещё ищут способных, с задатками инженерного мозга. Сами то волк не способны соперничать в разработке оружия, технологий… Они могут воевать им, могут чему-то научиться. Но сложные инженерные работы, проекты им не под силу.

— Значит для людей есть шанс. И поэтому они не поднимают бунт и надеются, что именно им повезёт, — сказал я печально.

— Для них есть шанс стать предателями или умереть сохранив достоинство, — сказал Никита.

— Хорошо хоть одарённых не едят.

— Баран, — опять повторил Питонов и добавил: — Да ещё без памяти…

— Что и одарённых тоже могут на мясо?! — поразился я.

Никита покивал головой:

— Это у них деликатес…

Дальше слушать не хотелось.

Я увидел как двоих обычных людей выделили из толпы мёрзнущих на ветру заключённых из той части лагеря где обитали обычные люди. Заставили отойти остальную толпу к дальнему забору из бетона. Затем провели «избранных» через два поста охраны и направили в машину. Машина уехал и скоро скрылась за холмоами, увезя тех двоих в новую жизнь, полную предательства и комфорта.

Внезапно, двери из толстой арматуры распахнулись и к нам направилось пятеро волколюдов. Оттеснив от меня Никиту и Питонова, они вывели меня за забор, и повели в сторону мясокомбината. Неужели меня, одарённого, пустят на жратву!

— Э-э-э, — я стал упираться. — Не надо меня есть, я буду полезен.

Следовало сделать что угодно лишь бы не сожрали.

Меня ударили в спину прикладом автомата:

— Шевелись быстрей!

Другой тоже пнул меня ногой и добавил:

— Знаешь же мразь одарённая, что на особом счету и жрать тебя не будут сейчас. Давно бы вас кончить!

Я оказался в здании мясокомбината. Меня повели по коридорам, заставили опустить голову вниз и упереть глаза в пол. Запахло кровью. Неужели где-то здесь и разделывают людей?! Мой бог! Куда я попал?!

Наконец я оказался в просторном, скудно обставленном, кабинете с серыми стенами, который мерил шагами человек, точнее волколюдв в военной форме цвета хаки.

— Садись! — приказал он мне, а своим кинул: — Свободны!

— Но, — начал первый.

— Я сказал свободны, даже если он порвёт цепь что само собой невероятно. Я ему быстро башку скручу.

— Так есть! — сказал командир звена.

Я сел за стол. Пахло псиной. Я невольно поморщился.

Волколюд оскалился и прищурился глядя на меня.

— Чаю будешь, чистоплюй?

— Нет, — сказал я, хотя... — Давайте, и поесть чего нибудь.

Волк встал из-за стола и подошёл ко мне, с ничего не выражающим лицом.

— Поесть я тебе не предлагал, — сказал волк и ударив меня по лицу наотмашь. Во рту почувствовался солёный вкус крови. Но я понял, что сплёвывать не стоит. Иначе все калории полученные от чая, будут использованы организмом на восстановление мягких тканей… после очередного удара.

— Если я тебе сказал пару слов как равному, это ещё ничего не значит! Ты немногим лучше скота, который ждёт убоя по соседству с вами! Веди себя приемлемо.

— Я понял, — тихо сказал.

— Не понял! — повысил голос офицер волколюд.

— Так точно, — выдал первое, что пришло на ум.

Волк дал мне ногой под дых.

— Ещё раз!

На секунду я замер, а потом нашёлся:

— Так есть!

— Верно. Забудь свою прежнюю жизнь, своё место в этйо иерархии и прочее. Теперь будет иначе. Кстати привезли твоё дело.

Он вернулся к столу, сел на стул и открыл папку старую потёртую папку из картона.

— Что тут у нас… Буров Михаил Александрович! Так, так… ваш род уничтожал волчьи поселения в Тевтонском ордене. И в Османской империи, — он вопросительно посмотрел на меня.

Вот чёрт! Я об этом знать не знал, но надо было что-то срочно сказать.

— Так это мы с ними воевали, — нашёлся я. — Страна против страны, видовые различья тут ни причём!

— Не верю! — сказал волк. — Никто вам не верит! Это значит, что тебе полагается многие недели пыток если ты откажешься с нами сотрудничать. Мы просто выдадим тебя кому ни будь из этих братьев!

— Я то думал у вас единое государство, — сказал я.

— Что-то вроде, но нет. Скорее единые цели. Мы просто будем координировать свои действии, выступать вместе, пока не убьём… всех наших общих врагов.

Пока не убьёте всех людей, хотел он сказать. Вот подонок! Очень хотелось сказать: или пока мы вас не убьём. Но я смолчал.

— Неужели вы ни разу не уничтожали поселения людей в тех местах, неужто не давали себе воли? — спросил я с надеждой.

— Разуметься мы это делали. А как нам было спустить пар, когда в своей стране мы были что-то вроде людей третьего сорта. Будешь на нас работать? — он резко дёрнулся через стол и оказался со мной почти лицом к лицу.

— А что надо делать, — спросил я отводя взгляд. Я где-то читал чтоволкам, обычным волкам, не следовало смотреть в глаза. Так как они этого очень не любят и воспринимают как вызов. А ещё могут понять о вас слишком многое, в том числе вашу силу и слабость… а мне это не надо.

— Зачаровывать кристаллы, пули, оружие для начала… работа в астрале. Возможно рост в карьере и работа на разведку. Там в Нижегородской области есть для таких одарённых как ты закрытый городок, где только люди и одарённые. Что бы не комплексовали и не рефлексировали. Будет как раньше всё, внешне. Городок и прилегающая территория. Будете хозяевами там как прежде. «Саров» называется кстати. Хорошее место скажу я тебе, все эти холмы, хвойные лиса. Чистый воздух… хорошая пища, культурная жизнь…

«А ещё пошёл ты на…», — продолжил я про себя.

В углу стоял ломик. Зачем и почему он был там, осталась для меня большой загадкой. Но в тот момент я решил, что лучшего шанса может не представиться. Цепи на мне были очень уж крепкими. Какое-то особо калённый метал, который голыми руками мне ломать не один день. А питание ведь никакое. Что такое сто грамм хлеба и баланда? С каждым днём, даже с каждым часом, сил прибавляться не будет.

— Пам-пам парам пам, пам-пам-пам парам пам. Инвэйдерс маст дай! — я вспомнил продиджей с их одноимённой песенкой.

Волколюд вопросительно уставился на меня исподлобья.

— Тебе не подфартило псина, — проговорил я.

Он почти приоткрыл рот от удивления. Но физиология волкоюда, как и мимика отличались от человеческой при всей внешней схожести. В этом мире тоже.

Инвэйдерс маст дай! Захватчик должен умереть! Железная ручка лежавшая на столе, в долю секунды оказалась у волка в глазу. Он не вскрикнул. Волки не кричат от боли. Перемахнув через стол, я впечатал его в стену. Удар! Голова оказалась между бетоном и моим локтём, словно между молотом и наковальней. Треснул череп! Но волк остался в сознании, готовый к бою! Я перехватил ему руки, выломал кисть. Волк был силён, но куда слабей тех, что в облике антромофрвов в предыдущем мире. Он извернулся и ударил мне в висок. Помутнело сознание! Я врезал по почкам. Ещё, ещё… контроль спины. Я держал захват на плече и жал его к стене. Стуки о бетонную стену были всё отчётливей. Что там думал его охрана — шеф развлекается с одарённым?

Я схватил двумя руками его голову и стал медленно её сворачивать. Ему впору было кричать. Но он не мог поверить, что одарённый одолел его, волка врукопашную. Я засмеялся. Чёртов пёс. Наконец тело осело, словно мешок. Я открыл ящик стола, в нижней полке лежал пистолет и большой нож. Быстро пробив ему артерии, а я знал, что когда волк в этом мире в облике человека этого достаточно. Если вся кровь вытекла, он не регенерирует теперь, будь даже у него эта способность одной из самых развитых.

Я развернулся в тот момент, когда в комнату ворвались ещё пару волколюдов. Кинув одному из них нож в глаз и тем саамы выключив его на ближайшие секунды, я кинулся ко второму и замкнул пальцем курок что бы он не смог выстрелить. Удар коленом в пах, топчущий на подъём ноги. Бросок через бедро. Удар прикладом по затылку. Мощное тело волколюда обрушилось на пол. Вытаскиваю нож из глаза второго, втыкая ещё раз в другую глазницу. Перерезаю артерии и вены второму, делая контрольный удар в солнечное сплетение и сердце.

К ломику! Втыкая его в звено цепи, упираюсь о другое. Мне зажало кожу, выступила кровь. Ещё чуть-чуть. Звено рвётся! В секунды я вырываюсь из плена металла и чёрного кристалла. Я иду к вам волки! Собираю винтовки, к ним боеприпасы. Одевая ремень со старшего офицера, вешаю на него ломик и иду на выход. В последний момент проверяю верхний ящик и нахожу там три магических кристалла. Наверняка заряжены на защиту. Неплохо. Ко мне бежит пара волколюдов. Выстрел в голову, ещё и ещё. Стреляют в ответ. У меня щит! Нужен нормальный холодняк, а не этот нож. Зачехляю нож, хватаю ломик. Удар по черепу! Волколюд падет, по земле растекаются мозги алым пятном.

Сирена завыла, словно голодная сука. Сигнал тревоги тут же всполошил это место до основания. Нужно в оружейную! К пулемётам. Кидаюсь к окну. Под окном наш лагерь, одарённых. Кидаю автоматы и патроны вниз. Два, три, пять, семь. Патроны туда же.

Влетает волколюд. С перекошенным от ярости лицом хватает меня за горло впечатывая в стену. Из руки вылетает лом, которым хотел ударить. Волк начинает меня душить. Я пытаюсь сбить захват. Но он силён как лев! Он что-то рычит и орёт мне в лицо, буквально теряя человеческий облик. Кажется что ещё чуть-чуть и он превратится в антропоморфа. Сдержав первый яростный натиск, прихожу себя. Под рукой оказывается лишь нож. Вспарываю ему брюху, повреждая артерию! С него хлещет кровь, понижая давление. Его хватка слабеет... У меня стало темнеть в глазах. Бью ножом в подбородок. В артерию. В сердце. Срезаю сухожилия на руках. Он оседает. Топчу его ногами! Хватаю автомат.

Вбегают ещё трое!

Дохнуло жаром. В них улетел огнешар, разорвал их на куски, разрушив с треском, с шумом дверной проём. Задымилось. Пыль от разбитого бетона! Секунды ничего не видно! Твою мать! Где оружейная?! Я уже сошёл с ума бегая туда сюда по мясокомбинату. Наставник показал мне план и я запомнил. Но бегая и сражаясь уже не знал, где я нахожусь. Так… там мясной цех… Шок! Тело человека…

Здесь комната конвоиров… Здесь! Выскакиваю, напарываюсь ещё на двух волколюдов. Огненные стрелы по глазам, выстрелы, добивание! Вот оно! Пулемёты, патроны, гранатомёты. Нагружаюсь этим добром и иду на улицу. В коридоре двое. Очередь из пулемёта! Два тела убиты! Выскакиваю на улицу, рядом ходят пятёрка волколюдов. Открываю огонь. Короткая перестрелка… Путь свободен. Перекидываю через забор три пулемёта. Запускаю по огнешару по двум пулеметным вышкам! Бабах! Вниз падет каркас, и трупы мёртвых волклюдов. Наставник немного расширил мою магическую выносливость. Раз так в десять! За это я заплати пятью сантиметрами Огненного клинка! И теперь я как ходячая артиллерия. Подавляю ещё три пулемётных вышки. Кидаюсь к своим и срываю им цепи. Бегу обратно в оружейную. Новый бой…

…Машину трясло. А у меня осталось одна пятая магических сил. Рядом сидел раненный Никита и злой Питонов. Машину вёл человек из обычных. С ним сидел ещё один. Кроме нас в кузове лежало, сидело и просто находилось ещё десяток одарённых разной степени силы и целости. Все с оружием. Один с гранатомётом. Всего выжило в это бойне чуть меньше пятидесяти одарённых и триста обычных из чуть более тысячи.

— Далеко ещё до границы? — спросил я.

— Пять километров, — сказал Василий.

После этого моя ненависть к волкам возросла ещё больше. Так получилось, что когда я бегал, то посетил мясной цех. Ещё раз. В тот первый раз там не было мёртвых людей. Но во второй раз в другом цеху висело на крюках множество человеческих тел, больше всего кинулись в глаза тела молодой женщины и ребёнка. Волколюды разделывали их, словно это туши телёнка или свиньи. Рубили не жалея сил! Пришлось тут же казнить мясников…

— А-а-а, — простонал опять Питонов. Его живот был весь в крови и глубоких ранах. Здесь он был заметно старше. Но всё тот же преподаватель по биологии.

— Чего ты всё ноешь! — не выдержал я.

— Заткнись Буров, а не то сейчас, — он замахнулся.

Я даже не дёрнулся.

— Давай я тебя что ли полечу, — предложил .я

— Ты нихера не умеешь и не знаешь, расп…дяй!

— Да ну? — усмехнулся я. — А кто разнёс концлагерь в одиночку?

Я быстро приложил к его печени руку. Волколюд успел натыкать его ножом прежде чем мы убили его. В результате такого действа печень вероятно оказалась разделена на три части. Я напрягся. Пошёл контакт. Срастаются ткани. Кровь! Кровь чуть не забыл выдавить наружу. Питонов затонал из него полилась кровь. Чрез десять минут я закончил.

— Ну вот, господин Питонов. Готово!

Питонов недоверчиво осмотрел рану. Посмотрел на меня недовольно и отвернулся.

— Подъезжаем к границе, — сообщил Василий водитель.

— Время! — потребовал я.

— Тринадцать сорок пять, — сказал Василий.

— Сбавь скорость! Мы должны там оказаться ровно в два часа.

— Ты что-то знаешь? — спросил Никита.

— Войска должны вот-вот подойти, — ответил я. Наставник проинструктировал меня подробно в этом плане.

— Тогда зачем нужен был этот риск? — удивился Никита.

— День наступления зависел от наших действий, — сказал я. — Я мог начать это и после завтра. Но я должен был это начать… Иначе, получи они первые сигналы о вторжении — нас бы всех перебили.

— Всё равно всё очень странно, — сказал Никита. — Как ты мог держать связь с командованием армии?!

Этого я ему сказать не мог. То была вотчина Наставника. Это он дал коридор в три дня что бы я что-то сделал для спасения этой версии Михаила Бурова. И сказалчто с первым убитым волком, командование отдаст приказ о наступлении в два часа дня.Такая щедрая помощь, включая большой запас магии, было обусловлено тем, что я получил всего два сантиметра Огненного клинка. А мог бы получить… об этом не хотелось думать.

Когда над нами послышался свист пролетающих самолётов. Я выглянул из кабины. На границу двигались танки. Они давили гусеницами блокпосты волков, обращая тех в бегство. С их стороны были лишь подобия лёгких бронемашин и немного танков устаревшей модификации, которые сожгла артиллерия с той стороны в первые минуту боя. Теперь они были способны лишь гореть и дымиться, представлял собой металлический хлам в чёрной копоти. Организованные войска Русской Сибирской Республики успешно наступали. Не смолкали пулемёты. Солдаты были одеты в шлемы и бронежилеты то и дело кидали гранаты, давили волков автоматными, пулемтёными очередями. Волки пытались обороняться, воевать. Стреляли в ответ, принимали пули. Регенерировали. Но на той стороне было численное преимущество в технике и людях, преимущество в технологиях, укомплектованное одарёнными.

Одарённые успели вывести часть заводов с Урала в Сибирь, добавив к ним те что были там уже построены и теперь обычные люди делали подвиг подобный нашим рабочим во вторую мировую войну, старясь наклепать как можно больше танков ,патронов и гаубиц за двенадцать часов рабочего дня, шесть дней в неделю. Сквозь залпы артиллерии и танковых пушек с пулемётами, то тут то там виднелись магические атаки. Мы тоже сделали пару залпов что бы не раскатали наступающие войска, приняв за врага. Навстречу двигался танк, перемалывая гусеницами край асфальтовой доги. Его дуло угрожающе навелось в нашу сторону. Я дал команду и все кто мог выпустили магические стрелы. Танк остановился возле машины, откинулся с лязгом железный люк, из него показалась голова военного.

— Одарённые?! — удивился наводчик в шлеме. Позади шли солдаты глядя на нас с недоверием. Хорошо, что сразу не раскатали.

— Одарённые, одарённые, — сказал я и начал падать, выпустив напоследок пару стрел. Моё сознание и дух покидали чужое тело, я возвращался обратно в мир основного пребывания.

* * *

Когда я проснулся показывало пол третьего ночи. В камине всё ещё горели дрова. Словно сон. Я уже стал привыкать к таким «командировкам». Вытянув из под одеяла руку я вытащил Огненный клинок. Из меня невольно вырвался возглас одобрения, клинок стал явно длиньше. Целых четыре сантиметра!

Довольный я провалился в глубокий сон.

Глава 38. Гости

Через пару дней после нашего первого свидания с Машей, я встретил её утром в буфете. Она сидела с книжкой в руках и с дымящейся кружкой кофе на столе. Я поздоровался, присел рядом, мы перекинулись парой дежурных фраз и я поинтересовался как ей наша первая встреча.

— Не знаю, — сказал она улыбнувшись. — Я не распробовала. Я думаю нам не стоит торопиться с этим... Нужно получше узнать другу друга… А то вдруг я тебе не понравлюсь.

Ну камон. Ты будешь пудрить мне мозги, ломаться и прочее? Однако делать было нечего, я смиренно кивнул. Но наверно моё недовольство отразилось на лице. Отчего с Машиного лица сразу исчезла улыбка. Вот чёрт! Слишком рано посчитал Машу своей и перестал контролировать эмоции… и вообще расслабился.

— Не получилось? — за спиной послышался голос Лизы. Обычно она в такую рань в буфет-столовую не захаживала. А тут…

— Тебе тоже доброе утро Лиза, — сказал не глядя я. — Маша ты занята и или поболтаем.

— Я повторяю математику, у нас контрольная, — сказала Маша, открыв вновь книгу. — А так бы поболтала.

— Ладно, — сказал я огорчённо. — Тогда не буду мешать. Ещё увидимся сегодня…

— Давай.

Как-то всё странно с ней складывалось. Казалось я к ней приблизился, а она опять отдалилась. Почему? Словно она успела сильно обжечься раньше, в других отношениях. Или это только так кажется и она такая вредная, капризная от рождения… не знающая чего хочет. Не скажу, что я прям имел продолжительные общения с женщинами прежде. Скорее недостаток, но какие-то отношения пусть и недолгие у меня были раньше. Однако ни одна из них на Машу не походила. Вероятно, такие как Маша в прошлой жизни меня не подпускали к себе.

Первой парой было биология Питонова. Сегодня он рассказывал нам про семейство «Лошадиные». Его предмет был разделён на два: первое это «естественная биология» и второй это «сверхъестественная биология». И в тот день у нс была естественная. Что-то я читал про лошадей, поэтому особо не напрягался, хотя и записывал. Разумеется узнавать про жизнь за Переходом, лично мне, было интересней.

Вторая пара называлась «Оккультные науки», про магию и подобное. Уроки шли редко, да и в общем часов в году было мало выделено на этот предмет насколько я знал. В тот день мы разбирали понятие «бесноватых». Преподаватель Наталья Константиновна Куропаткина зачитывала текст из своей тетрадки:

— Запишите! Первые бесноватые дали о себе знать спустя двести после Великой победы. Правдами и неправдами, исподволь они стали проникать во влиятельные рода и кланы. Как они это сделал впервые, выяснить не удалось, где именно пролегал тот первый мостик. Но это было сделано. По одной из версии через гримуары или книжки по чёрной магии. Напоминаю что иметь, использовать и продавать данные издания является нарушением закона и может караться очень сурово.

— Ха-ха, — подал голос Бакланов. — То есть как это «может караться очень сурово» Тут всё зависит от знатности и влиятельности рода. Если ты граф или князь — денежный штраф и условка, а если из низшего рода поедешь на плаху?

Преподаватель, всё ещё с непривычки, вытаращила на Бакланова глаза и сказала:

— Бакланов, мы не обсуждаем здесь, на моём предмете, социальные взаимодействия и отношения между родами и кланами. А так же их степень ответственности за те или иные проступки…

— В этом заведении их никто не обсуждает, — сказал Бакланов.

Проигнорировав последнюю реплику Бакланова, Наталья Константиновна сказала:

— Запишите «Скандал рода Черновепревых»… Это один из самых крупных скандалов с участием бесноватых. Тогда им удалось…

…в отличие от обычных людей, которым бесноватые могут лишь ненавязчиво внушать какие-то мысли и лишь в самой малой степени влиять на тело, для одарённых действуют другие правила. Здесь бесноватый может жёстко брать под контроль не только мысли, но и тело одарённого…

— Запишите заглавными буквами: «Характерные черты бесноватых». Одна из самых характерных черт для многих из них это дёрганные движения в момент опасности. То есть в тот самый момент, когда они чуют что драки, боя, битвы не избежать. Особенно в тот момент когда понимают, что их раскрыли. В этот же момент их движения ускоряются, помимо того что становятся дёрганными. Меняется цвет глаз у радужной оболочки, покрываясь тёмной плёнкой или вовсе чернеют. Если бесноватый давно сидит в теле носителя, то это тело становиться словно неуязвимым.

— Регенерация? — спросил кто из класса. Быбелкин!

— Нет, — сказала преподаватель Куропаткина. — Дело в другом. Получая смертельные ранения он словно их не замечает. Что бы его победить, придётся разобрать его на куски либо же спалить до углей. При этом иммунитет к магии у него может быть довольно существенным, что может помешать с ним разделаться.

— Отрубить руки, ноги, — подал голос я вспомнив бой с бесноватым из параллельного мира.

— В одиночку вряд ли выйдет, — сказал преподаватель. — Скорость его является выдающейся даже по меркам одаренных. Скорее он проделает с вами нечто подобное, что бы поиздеваться над вами перед смертью, как бы неприятно это для вас не звучало…

— А как его можно распознать, до того как он наберёт мощь? Или до того как он поймёт что сейчас с ним будут разбираться? — вновь спросил Быбелкин.

— Всё это должны делать… вернее имеют шанс увидеть провидцы через астрал. Достоверно известно что общим обзором их никогда не видно, во всяком случае неизвестно что бы делая общий обзор они попадались. Только пристальное наблюдение за конкретным человеком может дать вам поводы и доказательства обвинить его в пособничестве с демонам. Либо же есть более действенный способ. Для многих бесноватых это день Осеннего равноденствия. Обычно в эти дни некоторые бесноватые могут показать себя во всей красе, поэтому они будут стремится в этот день не показываться людям, если их конечно не пошлют по ваши души специально.

— Кто пошлёт? — вспомнил я слова деда, который сказал что к нему приходило двое в день бесноватых, то есть в день Осеннего равноденствия.

— А вот это большая загадка, — сказал сумрачно Наталья Константиновна. — Есть лишь предположения. Некоторые провидцы отследили следовые нити, которые вели на другую сторону Перехода. Другие утверждали, что нечто невидимое находиться уже по эту сторону от Перехода, то есть в нашем мире…

В зале возникла коллективное ощущение страха. Бесноватых и так боялись. Особенно раньше. Но последние годы, насколько я слышал, скандалы с этим явлением перестали сотрясать влиятельные рода и кланы. Однако обычные люди и одарённые всегда помнили об этой опасности. И не верили что демонические силы по ту сторону Перехода оставят свои попытки.

Вскоре случился обед и мы оказались вместе с Машей за одним столиком.

— Ну как контрольная?

— Почти всё решила, — сказала Маша. — Хотя зачем это нам, я же переводчик.

— Наверно что бы ты была переводчиком широко профиля, а не только для подсчёта проданных коров и кирпичей.

— Наверно, — согласилась задумчиво она. — У нас она всего два курса, по облегчённой программе. Математика у меня всегда хорошо шла, поэтому в принципе мне не трудно….

— Может погуляем? — предложил я. — После пар. У меня часик перед тренировкой.

— Сегодня вряд ли, — сказала она. — Может завтра.

— Хорошо, — cказал я. — Позже решим...

Не зная что делать, я поехал домой. Но дома меня ждал сюрприз. Открыл входную дверь, первое что услышала это как мама играла на пианино и пела. Второе это явно мужской парфюм, и незнакомый женский. Мама играла на пианино в гостином зале и пела песню «Серая лошадка» знакомую мне больше по названию «маменька» автора Поперечного.

«Серая лошадка в чистом поле скачет,Может, кто украдкой обо мне поплачет.В белое пространство заманила вьюгаИль непостоянство жизненного круга.А в тихом домике зажжётся свет,И голос тоненький сорвётся вслед -Куда ж ты, маленький, мир полон бед,Ах, мама-маменька, я уж не маленький,Ах, мама-маменька, мне много лет.Что-то стало жутко, в стужу не согреться,И под полушубком леденеет сердце.Что-то стало шатко, разгулялось что ли,Серая лошадка заблудилась в поле.А в тихом домике зажжётся свет,И голос тоненький сорвётся вслед -Куда ж ты, маленький, мир полон бед,Ах, мама-маменька, я уж не маленький,Ах, мама-маменька, мне много лет.Серая лошадка в чистом поле скачет,Вечно мать украдкой по сыночку плачет.Ну а он далече где-то затерялся,На пути на Млечном след его остался.А в тихом домике зажжётся свет,И голос тоненький сорвётся вслед -Куда ж ты, маленький, мир полон бед,Ах, мама-маменька, я уж не маленький,Ах, мама-маменька, мне много лет.»

Невольно я замер. Вспомнил прошлую жизнь. До жестокости этот мир иногда был похож на мой прежний, до слёз. Что бы прийти в себя пришлось дослушать песню до конца.

— Браво Анна! Браво, — послышался незнакомый мужской голос. — На бис! Ещё!

— Замечательно Анна Евсеевна, просто отлично! — послышался ещё один незнакомый голос. Молодой женский голос. Раздались дружные хлопки.

Господи сколько там человек в гостиной!? Никогда не любил незваных гостей. И вот я же знал что теперь не могу молча пройти мимо. Нужно поздороваться. Притом немедленно.

Затем я услышал бабушкин довольный голос:

— Ты дочь молодец, могла бы выступать на всю страну с таким голосом…

Я наконец разделся и прошёл в гостиную, громко кхыкнув у порога.

Передо мной стоял Кротов. Короткие слегка курчавые волосы, щёгольские усики и военная форма с синим мундиром наподобие той что я видел у гусаров из нашего мира, где рукава чуть длиньше самого мундира.

Мама, в длинном бежевом платье, быстро вышла вперёд и сообщила:

— Знакомьтесь Павел Константинович это мой сын Михаил Андреевич Буров.

— Рад знакомству, — тут же схватил мою руку Павел Кротов. Он крепко её сжал, так что мне стало больно и тогда почему-то подумал, что вероятно не такой он и слабый.

Не успел я отойти от его рукопожатия, как Кротов тут же представил мне свою дочь:

— Инесса Павловна Кротова — моя дочь, мой бриллиант и моё самое дорогое что у меня в этой жизни, — он посмотрел мельком на маму и добавил: — Но место ещё есть, для второго такого же бриллианта ,если что…

Мама снисходительно рассмеялась. Бабушка тоже, но более приветливо. Я наконец понял что деда дома нету. Я же прикоснувшись к мягкой ладошке Инессы и чуть поклонившись, коротко сказал:

— Приятно познакомиться, — и теперь молча её разглядывал под разговоры моей бабушки и самого Кротова.

Дочь Кротова, Инесса походила на матерь драконов Дайнериз Таргариан, известную в нашем мире как Эмили Кларк. Почти как сестра, включая те же густые брови домиком, те же зеленоватые глаза и ту же мордашку, которая в анфас выглядит на все сто, но вот в профиль уже нет. И видно Инесса знала об этой своей физиологической особенности, потому что всегда стояла ко мне в пол оборота, либо в анфас. Главным отличием от Эмили был рост Инессы, она была довольно высокая особенно с каблуком, который у неё без сомнения имелся под длинным зеленоватым платьем. Все метр восемьдесят, не меньше.

— А чем вы занимаетесь Михаил, не расскажете? — начал меня расспрашивать Кротов. Я сразу заподозрил что делает он это для того что бы найти со мной общие интересы и задружиться. Так ему, наверно, казалось будет легче добиться моей мамы…

Немного напрягшись, так как не любил вот так сходу про себя рассказывать незнакомому человеку, я начал буквально выдавливать из себя слова:

— Да так… учусь на управленца. Тренирую физическую и магическую силу.

— А ну-ка! — подскочил ко мне Кротов и поставил руку, предлагая померится силой. Я схватил его ладонь и ощутил у себя в руке нерушимую сталь! Неужели претворялся когда с мамой заигрывал там в Сибири. Я точно помнил что он её слабее, с её слов. Но может это касалось только магии…

— А вашу дочь Инессу, что её интересует? В чём она хороша? — спросила бабушка вдруг.

— Я люблю петь и сочинять стихи с музыкой, — сказал Инесса. — Так же мне нравиться изучать древние легенды и мифы забытых народов, а также о мире за Переходом… мои интересы и одарённости довольно обширны, — сказал она без лишней скромности, но и так словно не хвасталась, а констатировала факт.

— Интересно, — сказал мама.

— Я с вами согласен, — поддакнул Кротов. — Инесса много мне разного понарассказывала. Последнее хурритская мифология… А вообще это лишь малая доля её талантов.

— Я вот чего спрашиваю, — сказала погодя бабушка. — Дочка ваша недурна мягко скажем внешностью и станом. Умна, любознательна… это не считая такого славного семейства и рода к которому принадлежит. И вот думаю внуку невесту найти и потому поглядываю на вашу дочь с перспективой. Если вы конечно не против…

Инесса покраснела.

Я же едва сдержался, что бы громко и нецензурной не возмутиться. Но сделал вид что мне всё равно, не выказывая внешне ни одобрения ни порицания. Лишь глянул зло на бабушку. Но она, поймав мой грозный взгляд и расшифровав его однозначно правильно, сделала вид что ничего не поняла.

Павел Константинович Кротов же, услыхав о высокой оценке его дочери и его семейства, поклонился и сказал:

— Нет, мы конечно не против. Благодарствую за вашу оценку… и хочу сказать что ваша дочь не менее прекрасна чем моя. И хочу сказать, что я готов жениться на ней хоть сегодня! — он с жаром поглядел на мою маму.

Мама немного покраснела и скомкано начала говорить:

— Будет вам… так поспешно что-то решать. Вы мне чуть предложение не делаете, я же вам сказала… и вы мне сказали что как друг приехали.

— АХ! — схватился за лоб Кротов и обратился к бабушке. — Евгения Михайловна, вы то хоть на моей стороне?

— Если вы хотите знать: желаю ли я видеть вас мужем моей дочери Анны… То да, я не против! — ответила бабушка.

— Мама перестань. — насупилась моя мама и переменила тему. — А где же ваша дочь сейчас учиться? Ведь вы уехали из родных краёв посреди учебного года…

— Мы сдали документы в схожий по учебной программе ВУЗ, заплатили сущую мелочь и нас приняли, — сказал Кротов. — Вот так чётко и быстро. Петроград! Столица всё таки. Тут ведь такие дела не редкость.

— Не редкость, — согласилась Мама, явно обрадованная тем что удалось удачно сменить тему — Под новый год многие стремятся сюда наведаться. У меня клиентов сразу прибавляется в кондитерке в это время. Рядом много апартаментом под съём.

— А где ваше кафе находиться кстати, может мы там рядом и остановились? — спросил Кротов хитро подкручивая ус.

— На улицы «1-й роты Семёновского полка»…

— Отлично название-с, — засиял Кротов. — По нашему, по военному! А мы на «Никольском» переулке… это далеко?

— Это довольно близко, — сказала бабушка.

— А где вы именно? Как называется кафе? — спросил Кротов.

Мама кинула гневный взгляд на бабушку и та, собравшись прежде сообщить точные адрес и название, прикусила язык.

— А вы сами догадайтесь, — игриво сказала мама. — Вы мужчина не промах.

— Ну что ж, — сурово сообщил Кротов. — Будь на той улице хоть сотня кафе, я всё равно вас найду!

— Не сотня конечно, но поискать придётся. Так же ведь не интересно, если вам всё на блюдечке с голубой каёмочкой преподносят…

— Как сказал Чайковский: «Что наша жизнь? Игра!» — согласно кивнул Кротов и попросил: — Люблю преграды, люблю их преодолевать! А сейчас спойте нам ещё что ни будь.

— А давайте споём вместе с вашей дочерь Инессой, я если что подыграю.

— Инесса, — скомандовал Кротов…

…Ушли они через два часа. Лично мне удалось улизнуть через пол часа избавившись от навязчивого общения с Кротовым. Нет мужик он был неплохой. Но… не то что бы я испытывал ревность к нему как верный сын своего отца, ведь отец мать не бросал официально, а просто пропал. Просто был я в не настроении. Бабушка меня потом ругала за такое негостеприимное поведение. Впрочем так просто бы я не ушёл. Положение спас внезапно появившийся дед, на которого и обрушилось дружелюбие новоявленного жениха…

Вечером я оказался на кухне, решив испробовать пару пирожен из маминого кафе-кондитерской. Последние дни, из-за повышенного спроса, пирожных мама почти не приносила. Продажи шли слишком хорошо. Тогда я даже злился и негодовал, что меня оставили без вкусностей. Но в тот день мне повезло.

Пока я наслаждался божественным угощением, работало радио, где диктор зачитывал рассказ:

«…

…Если пройти от начала и до конца по улице Степной и спуститься вниз, то можно попасть на огромный луг с одноимённой улицей. Вот там на улице Луговой, на отшибе, в сотне метров от реки с гигантскими тополями у её берегов, стоит домик и место, где это всё случилось.

Шёл конец сентября, когда каждый день неминуемо становился холодней и короче предыдущего. Над домом громко каркала ворона. Временами она стучала по металлическому коньку крыши и зловеще поглядывая на Матвея Степановича. Он явно не нравился вороне. Ему ворона тоже не нравилась, но запускать в неё чем-то вроде камня он не спешил. Боялся повредить новенький шифер, постланный на крышу этим летом.

— Папа, папа! — выскочил во двор Ванятка, младший сынок. — А бабушка сказал, что надо ёлку то срубить было, ащо летом. Нехорошо ведь! Плохая примета если ёлка растёт возле дома и перерастет его, то мужик может помереть!

Матвей Степанович схватил с земли нечто похожее на хворостину и кинувшись на Ванятку, крикнул:

— Сейчас я тебе всыплю за такие слова, отцу смерти желать! А ну иди сюда!...

Но Ванятка с воплем убежал со двора и не приходил аж до самого ужина, блуждая где-то в рощах вдоль реки, которая этот самый луг, где они жили и опоясывала. А когда уж пришёл, трогать его не стали, так как запереживались за него. Хлебая щи, отец хмуро на него поглядывал но ничего не говорил. Старший сын Илья и дочь Юлия сели рядом и тоже налили щей с говядиной. Тёща сняла с печки котелок и долила щей в кастрюлю. Села за стол и поинтересовалась:

— Матвей Степанович, ты макушку то уже спилил, али нет?

Матвей Степанович грубо бросил ложку с суп, так что забрызгало белую скатерть из льна, и встал из-за стола. Он с вызовом посмотрел на тёщу и вышел из кухни. На выходе ему встретилась жена с ведром молока. Увидев что тарелка полна она спросила:

— А чего не доел, неужели щи невкусные?

— Спасибо, я наелся! — оттолкнул её грубо Матвей Степанович и поспешил из кухни.

Всё это началось пару недель назад. Тогда к тёще, той ещё сплетнице пришла её пожилая подружка Глафира Ивановна. Усмотрев что ёлка почти переросла дом, она поспешил сообщить что это плохая примета. И что надо скорее спилить верхушку ёлки, иначе не миновать беде…

— Какой же беде? — спросила тогда тёща Дарья Борисовна.

— Старший мужик может помереть, — ответила тихо Глафира Ивановна. Тёща тут же перекрестилась, схватилась за сердце:

— Да как же это так! Да это ж зять мой! Куда ж ему помирать?! Ведь трое детей…

— Не пужайся, — сказала Глафира Ивановна. — Пускай спилит, али срубит верхушку и заживёте как прежде!

— Ох спасибо что предупредила, — покланялась ей тёща. — Ох не миновать бы беде было…

Матвей Степанович только сплюнул тогда, услышав этот мракобесный диалог. Но стоило Глафире Ивановне уйти, как тёща словно с цепи сорвалась. Она накинулась на него с требованием бросить все дела и немедля начинать рубит ёлку, иль хотя бы макушку.

Ёлка ему нравилась, и дел было много. Телега не починена, дрова не наколоты. А завтра работа спозаранку. Решительно тогда он отбился от тёщи давая понять, что ни при каких обстоятельствах её просьба не будет удовлетворена. Тёща сразу всё поняла. Зять не признавал её власти и игнорировал любые просьбы и приказы. Матвей Степанович просёк её натуру ещё в первый год совместной жизни и сразу понял, что если не выставить щит, тёща сделает его жизнь невыносимой. Поэтому обычно тёща побившись с ним пару дней сдавалась. Но только не в этот раз! Тут дело встало о жизни и смерти! Шутка ли мужик помрёт, а её дочь с тремя детьми останется одна. А кому она нужна уже немолодая, да ещё с тремя детьми… Семью следовало спасть и себя саму заодно. Ведь если баба с детьми не нужна, то она бабка тем более! Поняв, что напрямую зятя не сломить, она принялась обрабатывать детей, дочь и всех соседей.

Скоро вся деревня обсуждала и говорила что не миновать беде если не срубить макушку ёлки. Но Матвей Степанович стоял до конца. Жену и старших детей он заткнул на конец второй недели. Но младший сын и тёща периодически начинали его изводить.По другому он это назвать не мог.

Прошло ещё пару дней. Все дела как-то рассосались. Под пасмурным небом, Матвей Степанович мастерил деревянный стульчик, доводя его топором до приемлемого вида. Во двор вышли старшие дети и глянули на ёлку, но поймав его тяжёлый взгляд смолчали. Затем вышла жена и пошла в коровник, тоже ничего не сказав. Наконец вышла тёща.

— Матвей Степанович, ну срубил бы ты эту суку наконец! Прости меня господи за мат! Ну срубил бы, ведь негоже…

— Да чёрт с тобой! — выпали он, вонзив со всего маху топор в землю и пошёл за пилой.

— А то ведь ещё немного и перерастёт она дом и не миновать беде! — кричала в след тёща. Послышалось многочисленное карканье. Матвей глянул на крышу, там сидело четырё чёрных как смоль вороны. Они внимательно следили за ним и чего-то ждали. В тот момент Матвей Степанович захотел взять ружьё и дать по ним залп дуплетом. Так наверняка заденет всех! Но он сдержал себя. Шифер жалко и свой работы… ведь дождливая осень ещё толком не началась. А какая жизнь в доме, если крыша худая. Крыша что голова…

Вернулся он с пилой, и с топором — на всякий случай. А затем притащил и лестницу. На всё это действо пришли все дети, тёща успела позвать жену. Как назло появилась та самая Глафира Ивановна — вот уж на кого не жалко патронов! Он залез на дерево и стал ползти наверх, цепляясь за ветки и иголки. А оказавшись наверху он точно понял что ёлка переросла металлический конёк крыши!

— Она выше дома! — крикнул он и повернулся назад. В этот момент что-то внутри него дрогнуло и даже он перестал верить что всё это чушь, всего на секунду! На Секунду! Тогда яростно закричали вороны! Он погрозил им пилой…

Под правой ногой что-то хрустнуло. Он сорвался вниз под оханье тёщи, его зацепило за рукав, за ногу… Развернуло, а затем он упал головой вниз, ударился об острый угол кирпича, и тут же обездвижил бездыханной грудой.

Слетелись в момент на конёк дома вороны и закаркали, забили клювами по крыше как никогда прежде. Забили по крыше дома, как по крышке гроба.

— Я же говорила… плохая примета, — прошептала Глафира Ивановна и начала неистово креститься.

Тёща тоже перекрестилась и заплакала. Дети и жена уже вовсю рыдали над трупом любимого человека.

Скоро Матвея Павловича схоронили...

…»

Глава 39. Проблемы крестьянина Сашки

Дождь намочил окно и его капли медленно стекали вниз. Подходил конец октября, всё больше пасмурных дней, всё больше и больше дождей с каждым днём. Сильней становился ветер, сильней и холодней. А вечера становились всё длинней и вот я уже смотрел со своего окна на далёкий Петроград, на его вечерние огни и думал о том что ждёт меня дальше.

Внизу шёл ожесточённый спор. Бабушка давила на маму что бы она больше благоволила к Кротову.

— Я не буду выходить за него замуж! — решительно отбивалась мама. — Он мне не больше чем друг! Скорее даже приятель если такое возможно между мужчиной и женщиной.

— Нечего ждать твоего Андрея, он непутёвый… а ты знаешь какого мне было узнать о его любовнице, как было людям смотреть в глаза в этот момент. Ведь я врала что он у нас по этому делу святой. А ты… да не стоит он тебя! Сгинул и слава богу…

— Мама! Не говорил так, я всё ещё его люблю… наверно.

— Вот именно «наверно». Пора оставить прошлое и жить полноценной жизнью в настоящем. Павел Константинович достойный человек из достойного рода! Обеспеченный!

— Я так и знала! — вновь взорвалась мама. — Тебе главное что у него много «денег». Не могу понять как ты вышла за папу с такими взглядами на жизнь…

— А что плохого в том что твоя будущая семья и дети которых ты ему родишь не будут ни в чём нуждаться? А даже более… в нынешнем мире деньги значат очень много.

Я старался читать книгу по истории, но не слышать этой ругани было невозможно. Что самое удивительное, на кухне сидел дед и слушал радио, делая вид что его это не волнует. Это его странное особенность характера не вмешиваться в споры между мамой и бабушкой меня поражали ещё в прошлой жизни. При этом он сохранял совершенное хладнокровие внешне. Хотя мало кто знал, а я знал по прошлой жизни, что потом он будет выговаривать бабушке всё что думает по тому или иному вопросу.

Я тоже пока молчал, не зная что лучше для мамы, потому что она сама может не понимать что для неё лучше. Отец ей явно изменял, так должна ли она теперь хранить ему верность, если он её не хранил, а потом ещё и куда-то исчез.

Мама что-то продолжала пояснять бабушке на повышенных тонах. Мне же на несколько минут удалось сосредоточить внимание на книге и вчитаться в текст, перестав слышать эту ругань. Но в какой-то момент бабушкина фраза опять вырвала меня из хитросплетений истории.

— И Мише будет достойная жена, — разобрал я голос бабушки.

Опять!

— Попрошу не вмешивать меня в ваши споры! — крикнул я, выскочив в коридор. — Я бабушка сам решу какая для меня жена лучше!

— Да что ты понимаешь, поймает тебя какая ни будь…

Ёп твою м…!

— Сам разберусь! — крикнул я спускаясь вниз, что бы принять словесный бой лицом к лицу. Бабушку я любил. Она была самая лучшая бабушка для меня. И умная, и добрая, и мудрая… но вот её эта скверная привычка. В эти моменты я её почти ненавидел.

Раздался стук в дверь. Странно, кто там может так поздно прийти. На улице уже стемнело, поэтому на крыльце зажгли свет. Я глянул на часы — показывало пол восьмого вечера. Я крикнул, что открою и пошёл смотреть кто там пришёл.

На пороге стоял Сашка крестьянин. Порыв ветра закрутил возле него хоровод жёлтых листьев, опавших с соседских дубов. Он переминался с ноги на ногу, комкая в руках шапку. Потерев бороду, он наконец начал говорить…

Но я его перебил:

— Откуда ты знаешь, где я живу? — спросил я.

— Так ведь… мне в больнице сказали… как её… Дарья Снигирь…

— Понятно, — сказал я. Сашка сообразительный. Скромный, но когда надо может себя пересилить и сделать.

— Барин, нас выселяют… я не знаю что делать, — сказал Сашка и начал мять шапку с новой силой.

— Тебя или всех ребят?

— Только меня. Мы же недалеко от города, а там Трест выкупил землю и зацепил несколько домов. Что-то строить хотят…

— А полицию звал? — спросил я.

— Да, они говорят что трест купил землю, на которой я живу, по закону и теперь они вправе делать что захотят.

— Земля была у тебя в аренде? — уточнил я.

— Да барин, ещё мой отец взял аренду с правом передачи по наследству на сорок девять лет, и я надеялся продлить договор… Но теперь просят освободить землю до конца месяца. А я как? Меня там корова, у меня там дом, огород сорок соток мы с него кормились. Ничего же не продать… А где потом купить за копейки? Не знаю что делать, думаю дом разбирать или нет…

Я стоял и думал что мне делать. Затевать с трестом войну точно не пойдёт. Был соблазн дать Сашке денег… но их и так было всё меньше и меньше, а ведь впереди ещё траты… Земля вокруг города дорожала не по дням, а по часам насколько я знал.

— Договор на аренду есть у тебя? — спросил я.

— Был где-то...

— Был где-то, — передразнил я. — Это важный документ. Там должно быть написано есть ли обременение.

Я очень надеялся, что здешние законы, похожи на те что в моём родном мире хотя бы отчасти. Очень надеялся. Покуда я продавал и покупал недвижимость, успел кое в чём разобраться.

— Договор с тобой?

— Нет, — сказал Сашка.

— Тогда завтра после универа, часа в два я приеду к тебе в деревню… даже раньше наверно, — вспомнил я, что последняя пара была уроком физического воспитания, поэтому смело можно её пропускать и отчаливать в двенадцать часов.

— Я приеду примерно в час, — сказал я. — Найди договор и там будем тогда думать что делать.

Когда после школы, я поехал к Сашке в деревню, то никак не ожидал увидеть то что увидел. Рядом с домом уже орудовал бульдозер, выкапывая котлованы под массивный фундамент. Но мало того, его дом пытались разобрать рабочие, но пока Сашка в товарищами стояли насмерть, вооружённые автоматами Томсона. Напротив них стояли боевики Треста, ряженные в светло красную форму с закрытыми лицами. Пока их было немного, но их командир кричал что сейчас тут будет под сотню бойцов и ему Сашке не поздоровиться, а точнее вовсе могут убить!

Я быстро слез с мотоцикла. Сашка увидев меня, кинулся мне навстречу весь взволнованный с взъерошенными от пота волосами. Изверги успели разобрать часть крыши дома и теперь он силился его собрать пока его товарищи вдесятером противостояли бойца Четвёртого Промышленного треста — эта надпись была на каждом из бойцов, стоявших с дробовиками в руках, с дубинами на поясе и наряжённые в примитивные бронежилеты похожие больше на кирасы.

— Немедленно отсюда отвалите! Немедленно! — сказал я. — Я боярин из рода Бурого Медведя, поэтому лучше вам отвалить! Где начальник охраны?

— В здании Треста конечно, — усмехнулся кто-то.

— Чего ты ржёшь скотина! — взбесился и дёрнул его на себя за ворот куртки. Он едва не выронил дробовик. — Кто главный?

На меня направилось восемь стволов. Сдюжу? Или не справлюсь… восемь ружей, дробовики точнее. Крупный калибр. Но на боевиках нет кристаллов, по крайне мере снаружи. На том, которого я тягал за ворот, точно нет, с такого расстоянии я безошибочно определял магию кристалла… А сзади стояло ещё десяток Сашкиных товарищей, прошедших со мной битву против клана Красного волка. Но на стороне трестовиков были ещё обычнее рабочие около двадцати человек, с лопатами, ломами, топорами — чем не оружие. Смотрели они на нас недобро, щурились изредка переговаривались явно недовольные что им не дают сделать работу, которая им видимо оплачивалась по факту сделанного. Плюс несколько бульдозеров.

— Я главный! — из группы выделился командир, чуть здоровей остальных. Он снял с лица красный платок, показав немолодое выбритое лицо, и протянул мне документ: — Это документ на выселение. Видишь крайнее число?

Я вчитался в документ и выходило, что двадцать седьмого октября считался последним днём, днём выселения.

— Прочитал? — услужливо спросил командир.

— Прочитал, — нехотя сказал я.

— Число сегодня какое?

— А ты не знаешь, — огрызнулся я. — К делу…

— К делу что сегодня день выселения, двадцать седьмое октября. Всё по закону. А если не уйдёте… сюда едет подмога и тебе барин не сдюжить с ними… это я так между прочим. Ребята с кристаллами, с тяжёлым вооружением… ребят много.

Продолжали громко тарахтеть бульдозеры, делая свою работу. Вспахивая Сашкину землю в двадцати метрах от дома.

— А начальство ты не вызвал? — сказал я уже спокойней. — Неплохо было бы с ним переговорить. И увидеть бумаг купли продажи на землю…

— Едет, — сказал командир. — С бумагами всё в порядке…

И тут я вспомнил про договор. Я молча отошёл словно решив дождется начальства и подошёл к Сашке. Меня возмутило то что он дотянул до последнего дня выселения и теперь мне приходиться действовать на грани! В последний момент! Ведь Тресты это серьёзная сила хот они и не одарённые.

— Сашка, — скрипя зубами начал я. — Какого хера ты протянул целый месяц до предпоследнего дня выселения. Почему раньше не пришёл?!

Сашка опустил голову, а потом вымолвил:

— Не хотел беспокоить… думал сам справлюсь. Думал для них это не так важно. Ведь они та много земли купили, могли бы и там построить, а мне в аренду сдать как прежний хозяин…

— Сашка, — опомнился я. — Ты договор аренды нашёл?

Сашка замер силясь понять что от него хотят. Стресс давал о себе знать.

— Нашёл, — наконец сказал он.

— Надеюсь дети и жена не в доме, -сказал я.

— У товарищей, — ответил Сашка.

— Неси договор.

Минут пять Сашка пропадал в доме, а потом явился с серой папкой. Там были какие документы. Договор на подачу электроэнергии… Свидетельство о рождении детей… договор аренды! Вот! Я жадно в него вчитался и найдя вожделенную фразу «С передачей обременения следующему собственнику земли…» что значило предшествующие договора на аренду не теряли силу даже если хозяин земли сменился! Я посмотрел до какого числа договор и увидел что ещё больше двух лет, точнее два года и два месяца. Сразу поспешил было к командиру боевиков. Но затем передумал. Открывать козыри было ещё рано.

Сейчас сюда подкатит сотня бойцов треста. А мы… Нужно что-то придумать.

Через час командир подошёл ко мне и сказал:

— Начальства сегодня не будет…

— А что так, — перебил я.

— Завтра мы придем с сотней бойцов и лучше вам до этого времени освободить дом ,вывести скотину или что там у вас. Собрать скарб...

— Во сколько вы будете?

— В час, два не раньше… Разобрать дом мы поможем, повезёте сами куда вам там надо… так что до завтра.

Ну что тут сказать. Благодетель прям.

Он свистнул своим бойцам, работникам и те начали грузиться в подобие автобуса. Затем он подошёл к бульдозерам и они, прекратив потрошить землю своими ковшами, стали куда-то медленно уезжать натужно рыча, перепахивая гусеницами сырую осеннюю землю и грунтовые дороги.

— Что теперь? — подошёл Сашка, когда все потенциальные враги скрылись.

— До завтра надо что-то решить. Готовься к худшему, к переезду. Ребята тебя примут надеюсь…

— Примут, — нехотя сказал Сашка. — Кто-то скотину, кто дом даст сложить потом. Фундамент самое сложное заново поставить…

— Не дрейфь Сашка, — сказал я. — Может и не придётся тебе съезжать…

Я вспомнил про Стаса Деева. Опять к нему? Я подозревал, что он не сильно будет рад. Я сказал Сашке что бы они никуда не уходили, а сам решил скататься к Дееву. Дёрнув стартер, я завёл мотоцикл и поехал по влажной грунтовой дороге. Медленно накрапывал дождь, стылая осень была в разгаре.

Оказавшись возле Муара, я снял плащ, стряхнул его от дождя и вошёл в тёплое помещение, изрядно озябнув от уличной сырости. Нужно было как-то утеплятся, а зимой в сильные морозы и ветра я вовсе сомневался, что сяду в седло мотоцикла.

Ткнув в хмурое лицо швейцара карточку члена клуба, я сразу направился в кабинет Деева. Дверь была открыта, а сам Стас просматривал какие-то бумаги. Я постучал для приличия в дверь и поздоровался.

— Можно войти?

Стас оторвался от бумаг и сказал:

— Здорова музыкант… заходи. Садись.

Он вновь погрузился в бумаги.

Я сел на стул и молчал, не зная с чего начать. В аскетичном кабинете без окон, появилась небольшая картина с корабликом в синем море. А так всё осталось как и прежде: небольшой шкаф, стол с тумбочкой и несколько стульев.

— Зачем пришёл, не томи, — сказал Стас. — Надо чего опять?

— Надо, — сказал я сдавленно. — Мелочь одна…

Стас усмехнулся.

— Твои мелочи я знаю… убить никого не придётся надеюсь?

— Нет, — сказал я честно. Честно потому, что не рассчитывал на подобный исход с убийством.

— А что тогда надо, — Стас перевернул бумаги, что–то сверяя и записывая на листок.

— Да Сашку выселяют… Трест.

— Трест, — повторил Стас и посмотрел на меня крайне подозрительно. — С Трестом воевать я не буду.

— А воевать и не надо. Морально поддержать, что бы они не сильно борзели. Бумаги у нас в порядке, выселить они его не могут по закону, там в договоре на аренду с предыдущим хозяином есть обременение. Но ребята они наглые, нахрапистые. Завтра обещали приволочь сотню бойцов с кристаллами с тяжёлым оружием. Нужна контр сила ,что бы постояли пока я буду им договор показывать с прежним владельцем… А то дом разберут, землю изуродуют…

— Понятно, — сказал Стас, спрятав бумаги в стол. А затем посмотрев мне пристально в глаза выдал: — Тебе тут что бюро добрых услуг? У тебя совести совсем что ли нету? Того спаси, тому помоги… совесть надо иметь…

— Он с нами воевал против клана Красного волка, помнишь… ну Стас помоги, — почти взмолился я и постарался посмотреть на него максимально заискивающе.

— Не с нами, а с тобой. Значит так Михаил… я сделаю то что ты просишь. Но тогда от тебя тоже кое что потребуется.

— Что именно? — напрягся я.

— Не боись, — сказал снисходительно Стас, явно увидев моё напряжение. — Одну услугу ты мне окажешь возможно потом, а одну прямо сейчас.

— Ясно, — сказал я.

— А теперь насчёт первого дела, которое надо сделать прямо сейчас..

Я придвинулся поближе.

— Мой бухгалтер меня обворовал. За этот год я насчитал девять тысяч. Сумма немалая, — сказал Стас.

— Немалая.

— Сейчас я выпишу ему увольнение, а ты пойдёшь и дашь ему по роже как следует, что бы помнил что воровать у порядочных людей это плохо.

— И как сильно…, -начал я.

— Девять тысяч это только то что я нашёл, за этот год, — перебил меня Стас. — А он у меня три года работал! Поэтому… это ещё не всё. Выкинь этого чмыря на улицу и запали дом…

Вот тут я на самом деле впал в шок. Кто я ему, рэкетир что ли.

— Согласен? — спросил Стас. — Если так, тогда помогу тебе отстоять Сашку.

— Воды можно попить. — попросил я так как во рту пересохло от таких пожеланий.

— Можно, — он достал из стола графин с водой и стакан, затем полез в небольшой шкафчик стоявший в углу, из него он извлёк… мешок и подал мне: — Возьми, одень когда будешь из дома выносить. Отвези его куда подальше от города. Пусть подумает о своё поведении пока будет идти пешком обратно. Там кстати и верёвка есть...

Мда, основательно подготовился.

— Желательно что бы вы там у Сашки с утреца появились, — сказал я. — а то не верю я этим трестовцам, хоть и сказали что раньше часа дня не нагрянут выселять…

— Будем, — сказал Стас.— Но если ты к тому времени не сделаешь, уйдём и делай что хочешь.

— Договорились, — сказал я. — Какой у него адрес?

Стас молча вырвал из блокнота бумажку, написал на ней адрес и подал ей мне. Сложив бумажку, я положил её во внутренний карман пиджака и собрался уходить.

— А в полиции с этим документом были? — вдруг спросил Стас, когда я почти вышел.

— Неа, -сказал я. — Только мелькнула мысль… а что стоит?

— При таких условиях не стоит. Если у Треста есть купля продажа на землю, то не стоит… полиция пару раз приедет и только. Трест просто в этот момент делать ничего не будет…

Спустя пару часов я оказался возле дома бухгалтера.

Это был небольшой кусок частного сектора, поделённый на маленькие участки три-две сотки, на которых стояли двух трёх этажные дома, примыкающие прямо к парку и явно построенные на его бывшей земле. Меня всегда такое бесило!

Надо сказать это были небедные дома. Например слева стоял трёхэтажный особняк из дерева в древне русском стиле, с резными замысловатыми элементами типа цепей, причудливого орнамента и маленьких статуй, настолько детально проработанными что даже я поразился — зачем это делать настолько качественно. Нужный мне дом отличался на этом фоне скромностью. Но тоже был явно не из дешёвых. Идеальное качество кирпичной кладки говорило о многом. Дом был сделан из двух материалов, низ из явно дорого кирпича, верх из дерева, окрашенный в тёмно бардовый. Стас сказал что этот бухгалтер работал ещё и на троих его знакомых и что их он тоже скорее всего обворовывал.

Перемахнув через закрытую кованную калитку, я оказался возле входной двери. С улицы, где уже стемнело я чётко видел как в доме горит свет за плотными шторами. Я позвонил в дверь(да у него был звонок) и когда хозяин подошёл к двери… я ударил небольшим огненным шаром! Треск ломаемого косяка, скрежет металла и пыль штукатурки. Дверь вышибло и снесло бухгалтера вглубь дома. Я забежал внутрь, наступил на дверь и он закряхтел:

— А…

— Бээ…, -сказал я зло, вытягивая его разбитую рожу из под массивного куска металла и дерева, чем и была эта дверь. Это был тщедушный лысоватый мужичок, килограммов шестидесяти. Дохлый, но наглый! Радуясь какточно я рассчитал мощность выстрела, я нацепил ему на голову мешок, быстро связал руки и поставил к стене. Но прежде выпустил несколько огненных стрел низкой плотности. Обычный человек получил бы слабый ожёг, одарённый с включённым щитом даже не заметил бы… но этого хватило что бы занялись огнём книги, шторы и прочий скарб.

Я довёл тело до мотоцикла и там уже связал его окончательно, что бы он по ходу поездки не попытался самоликвидироваться путем самовыброса на дорогу во время езды.

Всё это было не привычно, я чуть ли не стал наёмным убийцей. Но где ещё получишь столько поддержки, как если не у Стаса Деева. Вздохнув, я покатил по городу. Только отъехав на пару километров я осознал, что на улице градусов пять тепла не больше, а бухгалтер в брюках, рубашке и тапочках. Поэтому далеко бухгалтера я везти не стал. Выкинул в поле в пяти километрах от города. Этого хватит что бы устать, замёрзнуть и подумать о своих поступках, но этого не хватит что бы замёрзнуть насмерть.

Всё было сделано в лучшем виде. Получилось легко и просто, подумал тогда я. А вечером к дому подъехало две машины: одна респектабельная шестидверка, вторая полицейская. Как раз в тот момент, когда я стёр свой подвиг из астрала. Не веря своим глазам, я поспешил вниз что бы сразу открыть дверь, пока он не позвонили. Так как предчувствовал дурное.. Стас подвёл меня под статью!

Я открыл дверь. Человек представился начальником полиции Невского района и сразу перешёл к делу.

— Сегодня сгорел дом на улице Большой Щемиловской…

— Да, — сказал я холодея.

— Рядом был один их домов уважаемых Огнизюбревых. У них чуть не сгорели постройки, пострадали дорогие резные панели из красного дуба… дома в том месте жмутся лишком близко. Они знают что это вы сделали. Их провидцы из их рода вас вычислили. Требуют возместить моральный и материальный ущерб во избежание...

— Сколько? — спросил я упавшим голосом.

— Восемь тысяч.

С трудом я не проматерился вслух. Восемь… ВОВСЕМЬ ТЫСЯЧ! Но всё же сдержал себя и пошёл за деньгами. И отдал деньги. И спустился к дороге где стояла машина Огнизюбревых и попросил прощения за неудобство ещё и лично у какого-то мужика в чёрном фраке с тростью. Б…ь!

Сзади подошла бабушка, когда я закрыл дверь.

— Кто это был? — спросил бабушка. — Ты им что-то вынес…

— В долго дал знакомому из универа, у него сложная ситуация, — соврал я, весь трясясь от ярости и негодования. А затем бегом оказался в комнате. Ах Деев, Деев… но и я молодец, мог бы… А что я мог?! Он требовал запалить дом что бы возместить себе все украденные деньги. Я же понимаю, хоть он и вслух не сказал. А возместил я! Видно Стас не простил ещё мне той выходки.

Восемь тысяч!

На следующий день я встал злой как собака на Стаса, на трестовиков, на Сашку… на всех! И решил что если трестовики заартачатся… что ж, будет тяжёлый бой в котором я их всех порешу.

Когда я приехал в час дня к Сашкиному дому, Стас и Витязи были уже там. Около сотни бойцов включая Яшку крота, Деева и Митю. Стояли палатки вокруг дома, варилась какая-то еда, словно в военном лагере.

Я поздоровался со Стасом, Яшкой, Митей и спросил:

— А вы тут давно?

— С десяти утра, — сказал Деев. — Как только бухгалтер прибежал просить помощи.

— А вы что? — спросил я.

— Увольнительную бумагу по статье, — сказал Яшка Крот.

— И пинка под зад, — сказал Митя. — В прямом смысле, за воровство.

— Трестовики ещё не приходили? — спросил я Стаса.

— Не было, — ответил Стас.

Трестовики прибыли ровно два часа дня, до минуты. Их пунктуальность меня напрягла. Что это было? Случайность или попытка продемонстрировать выверенный механизм организации Треста, который не даёт сбоев и должен внушать страх с трепетом или подобные чувства. Один короткий автомобиль и пять длинных машин похожих на автобусы остановились чуть паотдаль и оттуда стали высыпать боевики треста с пулемётами на каждого десятого, в своей красно-белой одежде. Ох и часто наверно им приходилось её стирать, подумал я злорадно.

Из обычного автомобиля вышли двое, один полный в длинном чёрном пальто с соболиным воротом и второй в форме боевика, но с подобием эполётов на плечах типа старшего офицера, что говорило о его высоком статусе.

Полный в чёрном длинном пальто шёл в нашу сторону с портфелем из бардовой кожи, в сопровождении офицера боевиков и ещё десяти рядовых. С ходу он крикнул:

— Где здесь аристократ?

— Это я, — вышел я верёд.

Не поздоровавшись он открыл портфель, вытащил бумагу с гербми и печатями и буквально ткнул мне её в лицо:

— Вот господин… Буров или как вас там, это купля продажи земли. Так что у нас всё по закону и лучше вам покинуть эти места ,прока мы не приняли меры.

Подошёл Стас Деев с Яшкой Кротом и Митей.

— Ты хотя бы представься для начала! — сказал Деев умудрившись посмотреть на него сверху вниз, хоть тот был почти с него ростом.

— Вам не нужно знать моё имя, документ я вам все предоставил. Я представитель Четвёртого промышленного Треста — отдел работы с недвижимостью и строительства. А вы кто?

— Полковник, Имперская армия.

— Но вы же тут не как военный, — сказал представитель треста.

— Михаил, — сказал Деев. — Что там у тебя с документами...

Я достал припасённый договор и процитировал несколько строк, сделав упор на последней:

— «С передачей обременения следующему собственнику земли» Это значил что договора на аренду с предыдущим хозяином земли не теряет силу, даже если хозяин земли сменился!

— Можно посмотреть, — представитель Треста достал очки.

— Из моих рук, — сказал я.

Представитель, в длинном чёрном пальто с норковым воротником, внимательно прочитал, затем сказал:

— Ну что вам дадут эти два года? Съехать всё равно в итоге придётся…

К нему вплотную подошёл Стас и произнёс:

— Чего ты упираешься? Закон на нашей стороне…

Подал голос офицер боевиков, до этого молчавший:

— Шеф, я могу разобраться с этим сбродом за несколько минут...

Деев удивлённо на него глянул и сказал:

— Ты можешь разобраться?! Ты думаешь вы надели кристаллы и теперь стали сверхлюдьми, — криво усмехнулся Стас. — За моей спиной стоят сотня элитных витязей, не считая нескольких стихийников. Мы вас перемелем и не заметим… и будем правы как начнут разбирательства. Потому что закон на нашей стороне.

Возникал пауза. Офицер боевиков, с закрытым лицом, буравил глазами Деева, а тот с усмешкой глядел на него. Наконец представитель Треста по недвижимости и строительству, очнулся и сказал:

— У вас есть два года. Затем мы вернёмся за нашей землёй.

— Два года и два месяца, — поправил я.

— Предупреждаю сразу, — сказал Деев. — Плата за аренду не может быть повышена согласно договору, а деньги были взяты вперёд, прежним хозяином земли…

— Да, — подтвердил нехотя представитель и они стали уходить. Офицер боевиков постоял несколько секунд с рядовыми и тоже двинулся к машинам.

— Стас, — сказал я. — А кто эти трое стихийников?

— Один ты, — сказал не моргнув глазом Стас. — Двух я выдумал, что бы отбить у трестовых всякую мысль о силовом варианте...

Когда я вернулся домой, на меня тут же, с порога налетел дед:

— Ты там разборки с Четвёртым Промышленным трестом устроил?!

— Я, — нехотя признался.

— Миша, что ты лезешь везде? Зачем тебе нужны эти проблемы с Трестами.

— А что такое?

— Глава Рода — Илья Фёдорович звонил, сказал что бы мы полегче на поворотах были.

— Это друг мой, а они по закону были не правы.

— Друг это хорошо. Но на рожон лишний раз не лезь. Илья Фёдорович явно недоволен. Мы же к роду принадлежим, не забывай…

— Откуда они узнали то?

— Да ну тебя, — отмахнулся дед и добавил: — Я всё тебе сказал, а ты лучше внемли моим словам и хорошо подумай следующий раз, прежде чем вмешиваться...

Глава 40. Театр и вечеринка

На постановку «Дорога» Федерико Феллини, Маша идти долго отказывалась. И не потому что ей не хотелось. Этот спектакль она упомянула сама, из-за восхищённых отзывов своих сокурсниц и знакомых. Просто дорогие билеты, их стоимость в двести рублей не давала ей согласиться на моё предложение. Но в итоге мне удалось её уломать, что оказалось очень нелегко. Произведение «Дорога» было аналогично по сюжету нашему, что относилось в этом мире к жанру отстраненного реализма. Это когда все магические способности и вмешательства не учитываются и игнорируются автором произведения.

В тот вечер я заехал за Машей на такси. И скоро мы оказались в огромно зале театре, где усаживалось куча людей, довольно хорошо одетых. Я бы сказал в элегантную одежду. Я тоже оделся в приличный чёрный пиджак, а Маша в коричневое платье с декоративным жемчугом на груди. Потух свет в огромно зале не пару тысяч человек, и началось представление. Надо сказать что в театре, в прошлой жизни я был всего несколько раз. Здесь же театр явно был прогрессивным в плане технологий. Там имелся большая вращающаяся сцена, поделённая на две части. Поэтому смена декораций происходила чуть ли не моментально, едва только тух свет или падал занавес что бы спустя секунд пять десять вновь подняться. Декорации менялись довольно часто для театра и каждый раз тамошние люди ответственные за это успевали сменить обстановку.

Вкратце я перескажу сюжет «Дороги». Начинается с того что Дзампано приезжает к матери своей бывшей помощницы — Розы и сообщает что её дочь умерла. Ему нужна новая помощница. Он даёт денег матери и та не долго думая, ссылаясь на нищету, спроваживает ему другую дочь Джельсомину Диконстанту, немного ненормальную но добрую и наивную девушку. Джельсомине предстоит стать Дзампано не только помощницей, но и женой, от чего она не в восторге… Сам же Дзампано колесит по стране на небольшом мотоциклетном фургончике, являясь по сути бродячим артистом силачом, поражая провинциальный люд своими нехитрыми трюками.

Скоро выясняется что Дзампано имеет вспыльчивый животный нрав, любит выпить и любит женщин, несмотря на то что Джельсомина у него вроде как жена. Однако та всё терпит… Но случается так что он её бросает. Причиной послужило убийство, которое совершил Дзамапано на её глазах, из-за чего она повредилась рассудком ещё больше… Из-за этого она перестала ему помогать на выступлениях впадая в истерику, начиная плакать. И однажды утром пока она тихо спала у стеночки рядом с костром, он бросил эту полусумасшедшую девушку на произвол судьбы и уехал. А потом когда посетил через пять лет в этот город снова, узнал знакомую мелодию, узнал кто её играл прежде и узнал что Джельсомина заболела и умерла…

Мы шли по вечернему городу и обсуждали постановку.

— Её главная ошибка,— говорил я. — Что она не ушла от этого звероподобного Дзампано, когда её звали остаться в цирке.

— Да, жалко её, — сказала Маша. — Она была немного чокнутая, но очень хорошая добрая.

— А ещё ранимая, что сыграло с ней злую шутку. Она ему всё прощала, всё дела делала как он говорил. А он её предал, оставил неприспособленную на произвол судьбы, ещё и на холоде. Если бы люди о ней не заботились она бы и раньше умерла. А мать её спровадила…

— Как легко её предала мать отправив насильно с этим Дзампано! — воскликнула Маша, через чур эмоционально. — И это при том что другая её дочь умерла живя с ним же… Это вообще уму непостижимо. Её предали дважды: мать и этот Дзампано! Но мать это вообще. Тут главный предатель не Дзампано, а именно мать…, — сказала она с какой-то ожесточённостью и резко замолчала. И тут я заметил, как налились её глаза.

— Ты чего? — удивился я. — Плачешь?

— Отстань, — она отвернулась. — Ничего…

— От такой матери следовало бежать. — сказал я. — Джельсомине было хорошо в цирке. Там к ней относились с уважением. Она научилась к тому времени играть на трубе и много бы там достигла. А искусство и доброжелательная обстановка подлечило бы её психику…

— Пойдём погуляем, — предложила Маша и вроде её глаза подсохли…

— Можно, — сказал я. — Начало вечеринки и так уже пропустили...

Дальше по программе у нас была вечеринка у князя Медвебелова, приглашение на которую я получил неделю назад. Не получив приглашение Никита в этот раз отказался идти за деньги. Он очень огорчился, что не может пойти, сообщив мне что экстренно ищет способы обогатиться и времени совсем нет на вечеринки. Что это за способы я подозревал и предостерёг его особо рискованными делами больше не заниматься. На это Никита просто покивал… что я мог сделать, он же взрослый человек!

Я вытащил два приглашения на две персоны — золотистые карточки.

— Возьми своё приглашение, — сказал я Маше.

Она повертела в руках золотистую карточку и спросила:

— А без приглашения не пускают?

— Приглашения означали бесплатный вход, а так туда может зайти любой из приличного рода. Только цена тысячу рублей, — сказал я Маше.

— Ух ты, — сказал она. — А чего так дорого?

— Про отрицательный маркетинг ничего не слышала? — спросил я.

— Маркетинг мы ещё не проходили, — сказал она. — Только с третьего курса будет.

— Мы тоже не проходили. Но я знаю, — похвастался я.

— И что это значит?

— Что бы нежелательные люди не присутствовали на том ил ином мероприятии или в каком ни будь парке, вход делают платным. А что бы отсечь как можно больше людей, то не просто платным а очень дорогим. Это когда напрямую обижать не хотят…

— Хитро, — сказал Маша.

— По англосакски, -сказал кутаясь в пальто. Налетел злой ветер и мне захотелось оказаться где ни будь в помещении.

Погуляв ещё минут двадцать, я взял такси и мы поехали на вечеринку к Медвебелову. И скоро нас встретил просторные залы с множеством гостей, где у многих виднелись магические кристаллы в качестве украшения. Маша тоже одела небольшое колье и серёжки, и хоть камешки были маленькими, это позволило ей чувствовать себя в этом месте более мене на равных. И мне тоже кстати, хотя у меня кроме брошки так ничего не и не было из магических камней.

Два огромных зала пребывали если и не в полутьме, то можно сказать были весьма скудно освещены. Что одновременно создавало атмосферу места для своих, укромного уголка, который был не таким уж и укромным. В общем пространстве разделённом на два зала уместилось в этот раз человек пятьсот. Здесь многие курили, поэтому высокие потолки пришлись кстати, благодаря им табачный дым не пытался нас задушить, а лишь образовал смесь запахов с оттенками вишни, шоколада, розы и многими другими. Слышались удары бильярдных шаров, возгласы одобрения и разочарования — стол облепила толпа в сотню человек. Одного бильярдного стола было явно мало. Рядом за столом группа из пяти парней играла в карты…

Где-то здесь лазила с бокалом в руках полупьяная Бурова Марина, пытавшаяся заказать мне своего, тогда ещё будущего муженька, Генку. Увидев меня она подкатила к нам с Машей и затеяла разговор.

— Привет Мишка... Это твоя невеста?

— Мы встречаемся, — ответил я.

— Как со мной?— ехидно улыбнулась Марина. — Познакомь нас хоть.

— Это Мария моя однокурсница, а это Марина моя...,— я запнулся так как непривычно было называть родственниками людей из рода. — Моя родственница.

— Привет Мария, — хихикнула Марина. — У нас даже имена похожи… признайся Михаил ты всё ещё в меня влюблён?

— Ничуть, — сказал я холодно.

— Приятно познакомиться,— сказала Маша с ровным лицом, так что было понятно что ей всё равно и на неё и на её выходки.

Марина ехидно заметила мне:

— Какие у тебя обтекаемые определения. Маша — однокурсница, я -родственница. На самом деле Маша, между нами девочками…,— она отпила из полупустого бокала. — Между нами девочками мы с ним бывшие любовники...

Я демонстративно посмотрел в сторону. А Марина продолжила:

— А ты его нынешняя любовница?

— Извините, но я не обсуждаю свои отношения с малознакомыми людьми,— сказала Маша.

Марина состроила удивлённое лицо, развела руками и опорожнила полупустой бокал с шампанским наземь.

Я понял что добра ждать от таких разговоров не стоит, поэтому стал прогонять Марину.

— Иди марина, иди. Тебя Генка ищет...

С озабоченным лицом, неподалёку и правда ходил Генка, словно кого-то ища. Но причёска и зелёный цвет платья Марины совпадали с общей модой, поэтому найти её было непросто.

Бросив в сторону Генки недовольный взгляд, Марина ретировалась.

— Не могу поверить что ты с ней встречался,— сказала Маша, проводив Марину недобрым взглядом.

— Я тоже, но тогда она хотя бы была трезвая.

— О! — сказал Маша увидев кого-то в дали, в гуще людей. — Я там знаю пару девчонок, пойду пообщаюсь.

— Иди, я тоже тут поброжу, — сказал я и стал искать с кем бы пообщаться.

Я проводил взглядом Машу, которой в центре пришлось буквально протискиваться между компаниями молодых ребят. И мой взор упал на белобрысую прическу Збигнева. «Старый знакомый» как всегда что-то с жаром рассказывал другим ребятам.

Я подошёл поближе и вслушался.

С непоколебимым лицом Збигнев говорил о таких вещал, что поразиться я не мог. Но говорил он это так что казалось ничего вопиющего не происходит.

— Транс элиты, вот будущее элит! — вещал Збигнев. — У трансэлиты нет конкретной привязки к какой либо стране и этносу. Они более могущественны, они более авторитетны. Им будет больше позволено.

— Что же им позволено, что мы не можем? — спросил кто-то.

— Многое… Например. Если страна икс затеет войну со страной игрек… а затем её проиграет, да не просто а с концами, с тотальным поражением, которое невозможно отыграть. Обычную элиту ждёт мало хорошего… как минимум понижение в статусе, при том ощутимое. Как максимум — казнь! Но что будет с трансэлитой. Трансэлита просто переприсягнёт и будет дальше жить как раньше, а возможно даже и переприсягать не придётся, ведь её не касается межгосударственная возня. И никто слова им не скажет, он — транс элита! Не местечковая элита вынужденная обслуживать свои страны, нет вы станете транс элитой и весь мир будет обслуживать, работать на вас!

— А обычная элита прямо так уж и запахалась, — рассмеялся я позади Збигнева.

Узнав мой голос, он резко обернулся.

— Вы хоть поняли за что он агитирует? — продолжил я, увидел как скривилось лицо у Збигнева. — Он агитирует вас к предательству. Он говорит что элита не должна быть предана своему государству, он легализует в вашем сознании предательство, измену!

— Михаил, — опомнился наконец Збигнев. — А тебе кто ни будь говорил что ты дурак и неуч?

Я замер. Это наезд или что?

— Ты о чём вообще? — медленно я проговорил каждое слово.

— О том Михаил что надо иногда читать современные специализированные журналы, желательно в оригинале на английском. Там выдвигаются и не такие теории. Я просто ретранслирую то что там пишут…

— Не думаю что это законно, — сказал я с сомнением. Хотя понимал что скорее всего не прав в вопросе законности.

— Если эти журналы и статьи в переводе допускаются к продаже в Империи, тогда это более чем законно, — сказал Збигнев.

— Есть ещё здравый смысл и совесть. Кто-то что-то пропустил в цензуре, а ты и такие как ты и рады… словно мухи на говно.

Збигнев снисходительно рассмеялся:

— Что-то ты не в духе сегодня Михаил… аргумент не засчитан. «Говно» тоже не стоил упоминать… но это как в поговорке: «Кто о чём, а вшивый о бане».

— Не стоит кричать об этом на каждом углу, даже если ты что-то прочитал, — сказал я. — Не надо заниматься пропагандой и рекламой сомнительных идей. Негоже это делать настоящему патриоту…

— Я свободный человек, — отрезал Збигнев.

— «Трансэлита» хотел сказал ты, — улыбнулся я ехидно.

— Я тебя услышал, а теперь дай нам поговорить, — сказал Збигнев.

— Предатель, — сказал я махнув рукой, и оставил его с паствой наедине.

Оставшись один, я оглядел зал, не зная куда двинуться. В дальнем углу играл тихо фоном блюз, который я путал с джазом постоянно. Лениво я выбирал компанию для дальнейшего разговора… но люди всё были незнакомые. По правде же, я вообще почти никого кого не знал там.

В этот момент ко мне подошёл какой-то щёголь с острыми чертами лица, со взглядом убийцы. Пристально посмотрев мне глаза и поиграв желваками, он сказал, приблизившись почти вплотную:

— Один влиятельный аристократ хочет что бы вы оставили эту даму.

Сперва я даже растерялся. Какую даму? Я вроде ни за кем не...

— Ты про Марию Снежекотову?! — чуть не схватил я его за грудки.

— Именно! — кивнул он и я опять встретился с жёстким взглядом его светлых глаз. А не пошёл бы ты нахер, друг любезный.

— Нет, — выдавил я.

— Я вас предупредил! Моему другу очень не нравиться что вы ухлёстываете за Марией…

— Кто твой друг?

— Она знает, — сказал он небрежно и откланялся.

Вот это да! Вот так Маша. Она вернулась спустя пять минут и я, рассказав наш короткий диалог, потребовал разъяснений.

— Кто это вообще такой и когда ты вообще успела его зацепить, если приехала в город в начале лета?!

Она сразу поджала губы за такой грубый наезд и можно сказать огрызнулась.

— Не разговаривай со мной как с девушкой лёгкого поведения.

— Извиняюсь — сказал я, хотя считал, что ничего такого грубого не сказал. Видимо общение с женщинами аристократками происходит чуть иначе. Лиза не в счёт, она на меня вешалась...

— Я жду объяснений всё же..., — настойчиво сказал я.

— Наш род обанкротился! — сказал она резко. Ей явно не хотелось этого признавать. — А наша семья впала в нищету. А я умна, красива, как ты видишь... И с огромным потенциалом стихийника.

— Огромным? — удивился. — Но почему тогда... Там в походе…

Вместо ответа она спросила:

— Ты видел меня в бою... Как думаешь много ли я тренировалась?

— Не знаю... Наверно средне. Регулярно, но не наизнос.

— Я вообще почти не тренировалась. Мне только раз магию показали... Я повторила некоторые упражнения всего несколько раз и всё.

— Но ведь ты говорила, что отец тебя тренировал…

— Физической силе, фехтованию — это другое... Но не магии. Тут я сверх одарённая. Я в отца! — гордо сказала она как-то по особенному выпрямившись. — Ты слышал про подвиг майора Снежекотова?

— Нет... Это твой отец? — предположил я.

Она кивнула.

— Папа умер, прикрывая дивизию. Там были витязи, но большинство обычные люди. Несколько тысяч человек!

Всё как обычно. На войне отдай всё, отдай жизнь. А на гражданке... Ну ты там сам как ни будь. Как ни будь твои дети. А здесь я так понял даже военной пенсии по утере кормильца не было у бояр. Бояре были сами тому причиной, что-то брать от государства, именно брать как подачку они не желали.

— Но почему отец не тренировал в тебе магию, если ты так одаренна в этом плане. Нелогично, уж извини меня…

— Особенности моего потенциала запрещают регулярные тренировки до восемнадцати лет. Дабы не осушиться. По линии отца мы очень этому подвержены, с тяжёлыми последствиями…

— Понятно, — сказал я. — Так что там с влиятельным аристократом.

— Я была отдана одному боярину в жёны, взамен он обещал облагодетельствовать мой род и семью. Дав нам пахотные земли, сыроварни и пару заводов. Это не считая денег…

— Пол царства в придачу… — сказал я а сам подумал так вот она чего так отреагировала на «Дорогу». Её мать тоже по сути продала её, заложила на благо семьи и рода.

— Именно. Я прожила там пол года, а потом сбежала, написав маме письмо что больше так не могу… И вот похоже они нашли меня...

— Он наверно старый этот боярин, — поинтересовался я.

— Меня же не за него сватали, а за его сына...

— Ну и нашёл бы себе кого ни будь... Этот сын. Неужели ты настолько уникальна, уж извини...

— Высшим боярам он не нужен, так как он вырожденец. Магией не владеет кроме слабого щита, физические способности посредственные при частых тренировках с детства. У них весь род такой… Они хотели поднять свою мощь с помощью меня.

— И что теперь, — сказал я. — Он будет постоянно лезть?

— Не знаю. Ты же мужчина, реши проблему как ни будь.

— А если его убить, интересно он отвалит...

Маша вскинул брови, поражённая моей простотой и скоростью на расправу и сказал:

— Не знаю… можно просто его игнорировать для начала. Ладно, я схожу в уборную.

Снова я остался один.

Ко мне опять подошёл тот кто советовал держаться подальше от Маши.

— Я вызываю тебя на дуэль! — громко сообщил он.

— Хотя бы представься, — сказал лениво я. Было интересно кто там такой наглый.

— Я Бербат Калдуру из рода Грубой Лошади… и вызываю вас на дуэль!

— А я не хочу, — сказал я. Так как правда не хотел не драться, я туда пришёл культурно отдохнуть и пообщаться. Пусть даже это будет пара колких фраз со Збигневым.

Тогда он ударил мне пощёчину и…

Медвебелов возник словно ниоткуда. Он прихватил за плечо этого наглеца, так что мощные пальцы впились в плоть и тот слегка скривился от боли. Но потом взял себя в руки и сделал вид что его это не волнует.

Медвебелов отпихнул его и отрезал:

— Пшёл отсюда.

— Но…, — начал тот. — Я вызвал его на дуэль.

— Михаил, вы хотите дуэль? — спросил Медвебелов.

— Не хотим, — сказал.

— Пошёл отсюда, — опять насел на него Медвебелов. И в этот момент он был страшен. И правд словно разъяренный белый медведь один и самых опасных хищников. Да чего уж там, самый опасный наверно из тех кто ходят по земле. Его лицо невольно исказилось в каком жутком оскале, так что несостоявшийся дуэлянт молча отступил.

— Я хозяин этого места, — сказал Михаил Медвебелов. — Если вы не поняли. А вы тут гость. Поэтому следует мне подчиняться во всём, особенно такому как вы…

Медвебелов повернулся в мою сторону и стал прежним, стал человеком.

— Михаил, — сказал он дружелюбно. — Я всё никак не видел вас всё это время. Хотел отблагодарить вас что вы помогли мне в тот злополучный вечер… до сих мы не разобрались кто это и что это было. И меня всё мучает вопрос: как вы узнали.

— Уж не подозреваете ли вы меня, — сказал я шутку и понял что почти попал в точку.

— Да нет, — отмахнулся Медвебелов. Но хоть и был он аристократом, владел своим лицом не больше чем слуга среднего пошиба. Поэтому утаить правду он не смог.

— Мне было виденье, когда я лёг спать. Типа сон, — соврал я. — Я очень не хотел ехать, признаюсь. В тот вечер я провёл тяжёлую тренировку и был не готов к полноценному бою… и я надеялся что всё это не больше чем сон. Но увы… что дальше случилось вы знаете.

— Мда, — сказал он и похоже поверил. — Вы на таком интересном пересечении родов… и я тут немного поизучал вашу родословную… в прошлом у вас бывали сильные провидцы. Так что похоже вы правду говорите. Вы ведь можете входить в астрал…

— Могу. Но пока мало в этом деле достиг. — Сказал я, а потом совершенно искренне добавил: — Я и сам не знаю зачем вы мне нужны, зачем мне это показали.

— Загадка. Не думайте что я прямо так вас сильно подозревал. Но такие мысли были конечно у меня. Но теперь пообщавшись с вами ещё, я понял что вы мне точно не враг… Но что же это было…, — задумчиво посмотрел в сторону Медвебелов. А затем повернулся ко мне и сказал: — И всё равно я вам благодарен. Если что всегда приду на помощь.

— Возможно я позову вас, — сказал я. Плевать что там думает Наставник. У меня нет почти денег на наёмников для грядущего боя, а такой боец как он не помешает.

— Скажите хот бы что это за род? — спросил он.

— Я ещё не решил… но если решу, дам вам знать А кто этот Бербат? — спросил я Медвебелова.

— С окраины нашей империи — Валахии. Отлучённый от рода за свой беспредел.

— То есть ни к какому роду он не принадлежит?

— Принадлежит, он чуть изменил фамилию и теперь он единственный представитель рода. Служа своему господина которого он зовёт другом, он во первых получает финансовую подпитку. А во вторых... Это мои домыслы но я думаю что Черногриф пообещал его взять в свой род, если тот докажет своей службой что достоин...

— А сейчас он просто делает для него грязную работу,— догадался я. — где билетом может послужить моя голова.

— Да, — сказал Медвебелов. — Его хозяин в Москве. Там в старой столице один из центров силы. Хочешь Михаил я попрошу его умерить пыл. Не знаю правда, что из этого выйдет, ничего не обещаю… на войну я с ним не согласен, на открытую конфронтацию, но попросить могу…

Я задумался. А почему бы и нет, если Медвебелов предлагает. А если мне потом придётся навестить Черногрифа что бы убить. А до этого Медвеблов его попросит. Тут потом можно сразу прибавить два плюс два что бы понять где копать для мести…

— Пока не надо, — сказал я. — Может сам разберусь.

Спустя время вернулась Маша с двумя билетами в руках.

— А я думал ты в уборной, — сказал я глядя на странные билеты.

— Да вот, на обратном пути встретила опять знакомых девчонок, вручили мне приглашение на бал! Два приглашения. Пойдём?

— А что там надо делать?

— На балу? Танцевать, — улыбнулась она.

— Я не умею, — сконфузился я.

— Ну так возьми пару платных уроков, больше тебе не надо. — Идём?

— А когда он, это бал? — спросил я, чертыхаясь что опять придётся чему-то экстренно учиться.

— Через неделю. Обычно раньше приглашают…

— Уговорила, — улыбнулся я и взял одно из приглашений.

Глава 41. Сволков(4)

Больше всего Бутаса бесило то что клану вечно не хватало денег. На вооружение; на еду, которой волку требовалось больше чем человеку; ещё на что-то… Даже на электричество! И вроде этих денег по меркам обычных людей было много, и по меркам одарённых аристократов тоже немало. Но их всё равно не хватало! Особенно на новейшее вооружение: пули, пулемёты и прочее. Пока это ещё не критично, но придёт время… Прорва состояния уходила на взятки. Причина крылась в том что этот мир не благоволил волколюдам!

А ещё не хватало на магическую защиту — мало кто из волков мог позволить носить себе защитные кулоны из кристаллов. Это богатство всегда держалось на крайний случай. Какой толк использовать его там где можно эти пули принять на себя и выдавить, магические и физические атаки принять на себя, а потом легко регенерировать. Ну как «легко», прост волки ели в два три раза больше чем человек. И в отличие от боярина его потребление всегда одинаково, независимо от того: испытывает он сильные нагрузки или нет. Поэтому у волколюдов не бывает полных, толстых, жирных! Они всегда стройны… как волки. Слабое утешение чёрт возьми! Единственное что смягчило участь волка в последние десятилетия это технический прогресс. Благодаря ему цена килограмма хлеба, круп стала очевидно меньше и нагрузка на волчьи кланы чуть упала.

— Отец, ты дашь мне защитные кристаллы, — вновь спросил Долочай, вырвав Бутаса из тяжёлых раздумий про деньги.

— Без них никак? — спросил свирепея Бутас.

— Никак.

— У тебя же было десять граммов защитных амулетов! — упрекнул Бутас. — Где они?

— Использовал…

— Чёртов щенок! — возмутился Бутас. — В кого ты такой немощный! Я же тебя вроде не посылал на разборки последнее время. Последняя опасное дело было когда вы с Алютом пошли разбираться с трестовиками… больше я тебя никуда не отправлял!

— Отец! Меня постоянно задевают другие волки, использующие не только холодное оружие но и огнестрельное...

— О Фенрир! — воздел руки Бутас. Впервые он потерял хладнокровие. — Ты потратил столь драгоценные магические кристаллы на внутривидовое бодание!?

— На защиту чести отец, — хладнокровно возразил Долочай. — Он вышел с пулемётом…

— Заткнись слабак! — Бутас резко метнулся к сыну и врезал тому сильнейшую пощёчину. Пощёчину по факту бывшей ударом.

У Долочая аж искры из глаз полетели. Его качнуло в сторону. Но он смог удержать равновесии.

— Если некуда девать силы… Возьми людей и поезжай собери налог с немощных! А то патент купили, а всё никак не соберём.

Немощными он называл слабые волчьи кланы и боярские рода. Возможность стать откупщиком, то есть право собирать за деньги государственные налоги, Бутас тоже купил за взятку. Если с людьми было просто, с них он часто брал деньги продукцией типа мяса, картошки. То с волколюдами и боярами посложнее.

Долочай вышел из кабинета отца с опущенной головой, но едва переступивл порог вновь задрал её высоко верх, бодро зашагав по ступеням вниз.

Тут же постучался Охлопко:

— Заходи, — устало проговорил Бутас. Теперь он всё больше понимал что руководство таким большим количеством волкюдов в условиях конспирации то ещё удовольствие. Но назад пути не было! Теперь во что бы то ни стало он должен прийти к успеху! Довести начатое до конца!

— Привели того парня, который бегал обращённым в антропоморфа по улицам, — сказал Охлопко.

«Ещё один идиот», — обречённо подумал Бутас, но в слух проговорил лишь:

— Пусть заходит.

В комнату вошёл парень, волколюд. С щетиной как сейчас модно у молодых волков, в пиджаке а не в камзоле. Довольно крупный. И наверно, когда оборачивается в антропоморфного волка тоже крупный. И это чудище носилось по городу, снося всех направо и налево… наживая врагов своему клану! Бутас едва не вмазал ему сходу. Но сдержался, лишь скрипнули зубы.

— Приветствую, — сказал молодой волколюд и преклонился на одно колено. Высшая степень уважения и принятия что перед тобой высший авторитет. Хотя ему можно было прост слега поклонится. Это же глав его родного клана. Но теперь это было не важно, что бы он не сделал, его участь это не изменит…

— Как тебя зовут? — посмотрел на него Бутас сверху вниз, усталым взором.

— Киж, — сказал молодой волк.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Ты знаешь что нельзя бегать по городу без веской причины в виде антропоморфа?

— Да.

— А знаешь почему?

— Потому что так сказал глава клана, — опустил глаза Киж. У него были большие глаза как у щенка.

— Не поэтому, чёртов ты идиот! А потому что когда волколюд находиться в облике антропоморфного волка, у него снижается контроль над своими действиями. Особенно у такого молодого как ты!

— Так есть, — сказал Киж.

— Ведь тебе же говорили что до двадцати пяти лет ты не должен обращаться в волка без старших товарищей? Говорили что бы ты не делал этого без приказа с их стороны?

— Так есть.

— Сколько раз тебе это говорили за твою жизнь?

Киж молчал, опустив голову, и старался опустить её ещё ниже. Но ниже было некуда.

— Сколько?! — повысил голос Бутас.

— Я не помню. Наверно раз сто…

— Наверно все двести! Или триста! — отрезал Бутас. — Но ты всё равно нарушил закон. Нарушил потому что тебе плевать на клан!

Бутас вздохнул. Посмотрел в окно. Там уже приготовили гильотину для Кижа. Рядом стояло десять волколюдов.

— Тогда не обижайся, что тебя казнят. — сказал сухо Бутас.

Киж вскинул глаза, полные слёз и жалости к себе и мольбы. Они стали как у щенка, они моляще смотрели на Бутаса. Но Бутас отвернулся. По сути парня казнят ни зачато. Это волчья природа. И волкам бы он не причинил вреда. Но… обстоятельства настоящего дня таковы, что иначе никак. Пока он бегал в таком виде спасаясь от своих сородичей из другого клана, успел убить ненароком пятерых обычных людей, ранить полицейского и задеть двух одарённых бояр. Целых двух! И полицейский витязь. Чёрт их возьми!

Понуро, глядя в сторону пятеро волколюдов вели Кижа на плаху по мокрой, почти потерявшей цвет траве. Он шёл с опущенной головой. Бутас смотрел в окно. Смотрел за тем как его нагибают, как просовывают голову. Лишь в тот момент, когда брызнула кровь и голова Кижа покатилась по мокрой траве, лишь тогда он отвернулся и позвал своего верного, вечного адъютанта Охлопко.

Послышался резкий топот на лестнице и Бутас понял что тот тоже смотрел из окна лестницы на казнь Кижа.

— Так есть, — вбежал Охлопко.

— Подготовь машину, поедем выбивать квоту.

— Так есть, — сказал Охлопко и скрылся внизу в гараже.

Выбивать квоту Бутас не любил, хотя в первые годы правления делал это с особым удовольствием. Чёртовы волчьи традиции. Ну разве должен лично участвовать глава настолько крупного клана в таком предприятии. У бояр такого никто не придумает. Они же — волки были в плену своих традиции, в плену цепей своих традиций и цепи эти не только ограничивали их но и поддерживали их своими звеньями гласных и негласных правил.

— Чёрт бы побрал всё это, — сказал в слух Бутас. Эта традиция показывала как долго тот ил иной клан остается в силе. Ведь если даже он проиграет своему молодому оппоненту, то все отметят как храбро он сражался, как был вынослив и силён для своего возраста. Посчитают каждый год и килограмм массы, и сопоставили с его оппонентом и поймут насколько породист его клан. Бутас всегда старался решить дело словами, не переходя до физического столкновения. Понятно что нападать друг на друга могли лишь главы более менее равных кланов. И на самом деле он… не то что бы боялся, но противился тому дню, когда он может проиграть. Тогда ему пришлось бы выбирать кого-то более сильного из своего клана и делать его номинальным главой клана, сам же он станет фактическим но не официальным главой. А это уже всё таки не такая власть как абсолютная. Поэтому такие собрания его нервировали и он бы вовсе сейчас на них не ходил, но это во первых признак явной слабости, а ещё может вызвать подозрения. Но пока, несмотря на свой немалый для волколюда возраст в пятьдесят пять лет, он оставался сильным.

Здание, где собирались главы волчьих кланов, что бы принять те или иные решения так и называлось «Волчий дом». Построенное в античном стиле с двускатной крышей, и колонами по периметру оно было высотой с хороший трёх этажный дом с высокими потолками. Но кроме, колонн, на входе стоял в полный рост Фенрир. И если классический Фенрир из скандинавской мифологии имел вид сверхъестественного огромного волка, то тот Фенрир который стоял во весь срост на входе «Волчьего дома» больше походил на египетского бога Анубиса — человека с головой собаки, только с головой волка. Почему именно так он выглядел? Любой волк мог дать ответ на этот вопрос. В Видениях получаемых волколюдами, Фенрир непременно выступал в образе исполинского существа подпирающего небеса, с головой волка и туловищем человека, в руках он держал огромный топор, а глаза горели адским красным пламенем ярости не сулившем ничего хорошего своим врагам. Кроме одежды на нём была лишь набедренная повязка сшитая из шкур разнообразных животных.

Бутас вышел из машины с четырьмя охранниками, одними из сильнейших бойцов его клана. Они были вооружены двумя короткими топорами, для удобства битвы в тесном помещении и на всякий случай с кристаллами на шее. Брать на место огнестрельное оружие запрещалось, ещё шестеро, с пулемётами каждый, остались в машине снаружи. Иногда в драки включались не только главы кланов но и их телохранители, что перерастало в бойню. Подобный случай был у Бутаса лишь единожды в молодости, когда он прибыл в двадцать шесть лет в первый раз на деление квот. Тогда его не восприняли всерьёз… в итоге было много крови, мёртвые телохранители с обоих сторон… но один живой Бутас с оторванной головой врага в руках. В огромном зале всё это наблюдали другие главы клана и вынесли тут же решение о правомерности действий. Хотя многие были недовольны что Бутас не пощадил главу клана с которым у него вышел кровопролитный спор...

Бутас прибыл последним, но не опоздал. Его охрана отворила массивную дубовую дверь и он оказался внутри. Волколюды молчали, предпочитая вести разговоры, когда вокруг нет потенциальных недругов. Слева и справа до самого конца огромного зала располагались длинным рядом скамейки в пять ярусов. В противоположной стороне от главного входа, стояла массивная печь, которую топили когда снаружи стояли морозы. Зал был заполнен едва ли на треть. Явились главы половины более менее крупных кланов. Делить предстояло клан Красного Волка. Каждый глава клана должен был озвучить какую квоту он хочет получить, то бишь насколько сможет официально увеличить численность своего клана. Существовали негласные правила зависимости численности клана выдвигаемого претензии, общей квоты и количества мест на которые может этот клан претендовать. Если к примеру клан небольшой, то он никак не мог претендовать на десять процентов от общей квоты.

Посредником или арбитром, что на самом деле было где-то между этими двумя понятиями, выступал уже который год Кулем из клана Железного Волка. Избрали Кулема одиннадцать лет назад сроком до пятнадцать годов, всем волчьим собранием, и теперь ему за эту работу давали один процент от общей квоты с округлением в меньшую сторону. Он был худ, сух и немощен; седые волосы были до локтей, что характерно для глубоких стариков волколюдов; на плечах висела шкура медведя что бы греть его кости. Старый, восемьдесят девять лет от роду, волколюд сидел ближе в задней части зала на деревянном кресле за резным столом. Рядом сидел писчик и записывал все данные в журнал.

— Главы кланов, я арбитр по квотам — Кулем из клана Железного Волка, назначаю собрание открытым. Начинайте свои претензии, — сказал Кулем дрожащим, старческим голос.

Слева встал рослый волколюд и сообщил:

— Я Обрют из клана Рыскучего Волка предъявляю претензию на квоту в десять единиц!

Кулем посмотрел через плечо писчика, прищурился, затем напрягши связки, громко сказал:

— Принято! Клан Рыскучего волка — десять единиц!

Встал ещё один волколюд. Немолодой, низкорослый:

— Я Ревяк из клана Клыкастого Волка предъявляю претензию…, — он замешкался и на него сразу обратил внимание. — Претензию на квоту в пять единиц!

— Принято, -сообщил Кулем. — клан Рыскучего волка…

…

Все главы поочередно вставали и сообщали свои претензии. Озвучил свои претензии на тридцать единиц и Бутас. А потом, когда претензии были озвучены, Кулем взял небольшой листок, где писчий написал какие-то цифры, встал и хромая прошёл в центр зала. Он посомтрел вправо влево, оглядел весь зал и сказал:

— Имею вам оповестить следующие сведения, — дрожащим голосом произнёс Кулем. — Квота по уничтоженному Клану красного волка составляла триста сорок пять особей. Претензий же заявлено на общую цифру в триста шестьдесят пять особей! Если у кого есть претензии к конкретному клану, объявляйте!

Рыжеволосый волколюд по имени Ягиш, недавно назначенный главой клана Морозного волка, вышел в центр зала и сообщил:

— Я глава клана Морозного волка и я имею претензию к Бутасу, — сказал он по правилам. Иначе быть не могло. Каждый, если он того хотел, выказывал претензию к конкретному клану. Изредка когда аппетиты на квоту были непомерными и задевали квоты более чем одного, могли вмешаться и другие кланы. Это было сделано, что бы уменьшить внутренние распри волколюдов. — Я считаю что ему хватит и двадцати… я же заберусебе сорок пять!

Бутас сжал зубы и тоже вышел в центр зала. Он знал кто перед ним стоял, и он знал что тот задумал. Это был сын Кирвы, которого он убил на первом своём посещении деления квот. С тех пор между их кланами объявилась неявная вражда. Делить вроде было и нечего, но убийство главы клана не могли так просто забыть...

— А я считаю что двадцати моем клану не хватит, — настаивал Бутас. –

Моему клану тридцать, твоему тридцать пять. Разве этого вам мало?

Тут стоит пояснить что ещё до собрания по делению квот, каждый из присутствующих знал кто туда прибудет и примерно знал кто чего потребует. Цифры узнавали и напрямую — спрашивая, и исподволь окольными путями. Но некоторые эти цифры не называли до самого последнего конца.

— Вам и так достаточно, — сказал Ягиш Волкоморз. — Все предыдущие разы вы непременно учавствовали во всех претензиях на квоты и каждый раз вырывали себе кусок покрупней!

— Кто мешал вам делать тоже самое. Мы крупный клан и как и все хотим усиления своего влияние. А укрупнение это один из способов усиления. Побеждает сильнейший и не надо тут призывать к совести. Это к людям!

Когда Ягиш предъявил претензии, что они (клан Серого волка) всегда претендуют на места по квоте, он имел ввиду ещё одно правило хорошего тона. Учавствовать в претензии на квоты минимум через раз, а лучше два или три. Так вот Бутас плевал на эти правила с тех пор как стал главой клана и учувствовал всегда. Всегда! Только аппетиты его были не всегда обильны. Иногда он ограничивался десятком и даже пятью.

— И всё таки я думаю, что в этот раз вам хватит двадцати, — настаивал Ягиш.

Бутас начинало это бесить:

— Думай и дальше так, но я возьму тридцать и точка! Ты против?! — он повысил голос, чуть едва заметно присел. Ему было ясно, что Ягиш задумал спровоцировать с ним драку, возможно с фатальным исходом.

— Против… — едва успел договорить Ягиш, здоровый волколюд даже не в обращённом виде имеющий рост два метра и огромную мышечную массу.

Бутас решил не тянуть и рванул к нему со всей возможной скоростью, запредельной скоростью даже для волколюда, преодолев полтора метра за доли секунды. Серия глухих, молниеносных ударов! Неумелые блоки Ягиша и попытки ударить в ответ! Рука Бутаса, твёрдая как алмаз, вонзилась в кадык врага. Бутас крепко сжал вражескую плоть, и отскочил назад с кадыком руке, пролив кучу крови на мраморный пол. Ягиш рухнул на колени, схватившись за горло, то есть за плоть где раньше был кадык. Крупные капли, ручейки крови заливали пол всё больше и больше. Он был ещё жив и будет жить, потому что Бутас его не добил. Телохранители Ягиша оказались возле него в считанные секунды, но так как Бутас не делал попыток атаковать снова, вмешиваться не стали. Телохранители Бутаса тоже не стояли и подошли к своему босу.

Тогда Бутас откинул в сторону вырванный кадык, который с шмяканьем ударился о твёрдый пол, и сказал:

— Я беру по квоте тридцать! Кто против?

Зал молчал, поражённый силой Бутаса. Тот был стар для волколюда, но действовал как боярин. Лишь те сохраняли большие силы до старости. Вскорости собрание закончилось, все ушли более менее удовлетворёнными. Было ещё пару споров, за мелочь. Но дальше повышенных тонов дело не пошло. Пол всё ещё был залит кровью, а Ягиш восстановился до приемлемого состоянии только к концу собрания. На Бутаса он не смотрел.

Бутас вышел из здания, глотнул холодного вечернего воздуха и приказал водителю ехать побыстрей, но спустя пару секунд опомнился и изменил приказ:

— Нет, не надо быстро! Езжай помедленней, — сказа он и про себя добавил: а не то подумают что мы убегаем. А мы не убегаем. Это пусть они убегают. Придёт время… а дальше он погрузился в мысли о времени «которое когда ни будь придёт» и стал думать о том что сделает с врагами своего вида и своего клана…

Глава 42. Неприятности на балу

Потолок моей комнаты, а по совместительству крыша нашего дома, были сделаны из толстых брёвен, с законопаченными льняной верёвкой щелями, обитыми изнутри тем, что в родном мире называли вагонкой. Снаружи же лежал ещё слой досок, на который уже и положили рубероид а на него жестяные листы. Я подковырнул кусок вагонки топором и стал её со скрипом вырывать, гвозди сидели плотно словно чем-то смазанные и выходить не хотели. Но я, стоя на стуле, был настойчив и доску всё таки отогнул... Там я решил сделать тайник для денег. На всякий случай.

Шла суббота, на следующий день нам предстояло пойти на бал с Машей. Но после завтрака мама поднялась в мою комнату и сообщила, что Кротов приглашает её на бал и что мне тоже следует идти.

Стоя всё ещё на стуле, я повернулся ,спустился вниз и спросил:

— Когда тебя пригласил? Неужели вчера…

— В прошлую субботу.

— А когда этот бал?

— Завтра, — сказала мама.

Я хотел что-то сказать, но замер. Завтра?! Завтра у меня свой бал. Там бал и тут бал. Но у меня свой бал.

— Я не пойду, — сказал тут же я. — Не получится, завтра у меня дела…

— Я без тебя не могу, — сказал мама. — Если без тебя то это будет не как дружеское приглашение. Ведь он пригласил нас с тобой и будет его дочь.

— Нет, нет и нет! Не хочу, тем боле с дочерью.. не хочу.

— Хорошо, хорошо. У тебя кто-то есть что ли?

— Да, — выдавил я. — Только бабушке не говори.

— Не скажу, но ты дай словно что подумаешь...

— Тебе так сильно хочется пойти туда? — спросил я прямо. — Он прямо так тебе нужен этот Кротов?

Мама ничего на это не ответила, видимо потому что сама не могла разобраться в чувствах к нему и нужности. Но прежде чем уйти сказал:

— Подумай пожалуйста Миша, время есть.

— Хорошо…

Вскоре мама уехала в город на карете, к какой-то подруге.

А через час бабушка скромно постучала в открытую дверь.

— Входите, — сказал я откладывая книгу по истории.

Бабушка, в чёрном домашнем платье, застиранном но чистом, прошла до стола и что-то на него положила.

— Вот Миша, сходишь с мамой на бал. Кротов принёс позавчера два приглашения... Он пойдёт с дочерь Инессой, а ты с мамой и у каждого будет пара.

Сказав это довольно категоричной форме, походившей на приказ Бабушка быстро проследовала к выходу.

Я резво вскочил с кресла. Достал приглашение на бал, даденное Машей, сравнил с тем что принесла бабушка... И обомлел! Это были приглашения на один и тот де бал — адрес и название "Предновогодний вальс" совпадал. И время совпадало.

— Э-э! — кинулся я к лестнице, слыша как бабушка поспешно спускается вниз. — Ба! Я ни на какой бал не пойду у меня в тот день дела!

Стук ног о ступеньки резко смолк.

— Не пойду я на бал,— повторил я. — Я занят! Не смогу.

Бабушка начала опять подниматься наверх, ругаясь по пути чуть ли не матом. Сообщая стенам, потолку и перилам дома какой я эгоист, весь в отца. Знали б люди, то есть бояре как она ругаеться... Но когда поднялась сразу замолчала.

— Миша,— душевно, проникновенно начала она. — Для мамы это очень важно. Она не хочет идти без тебя, она без тебя не пойдёт потому что это выглядит не очень прилично… с его точки зрения.

— Ты бы точно пошла на её месте, — сказал я. — Так чего она не идёт.

— Она не я, хоть она и моя дочь. Она такая какая есть. Она упёрлась что без тебя не пойдёт и всё. Но твоя мама взрослая, пока ещё молодая женщина и ей нужно строить новые отношения, создавать новую семью. А Кротов ей нравиться, я вижу… Не будь эгоистом Миша, пойдите вместе с мамой, там будет его дочь, потанцуешь с ней немного…

— Не надо мне пихать его дочь! — сказал я зло и чуть не закончил разговор.

— Я тебя не прошу на ней жениться, я тебя прошу просто потанцевать что бы мама не чувствовала себя на балу неудобно…

— Но…, — начал я и замолчал не зная что сказать.

— А то она всё твоего отца ждала все эти годы никого к себе не подпускала, а чего его ждать. Он сгинул и не вернётся и не был он идеальным мужем, такого которого стоит ждать и надятся. Если ты беспокоишься о его с матерью отноениях, которых у них нет давно… Я тебе не говорила, но они не общались как пол года, когда он сгинула. Они собирались разводиться… По его инициативе между прочим!

— Это предательство отца с моей стороны, — потянул я. Не зная что ещё придумать что бы не идти. На самом деле я не считал это предательством. Особенно в свете последних откровений.

— Глупость это твоя, — резко сказал бабушка. — Сколько можно уговаривать тебя, эгоист! Нельзя думать всю жизнь о себе, ты взрослый парень должен понимать что матери тоже хочется быть счастливой… и это счастье даст ей замужество. Ведь Кротов её любит без памяти, на руках готов носить! И как человек он хороший, а как жених отличный, а не хороший. Отличный человек и жених!

Желал ли я свое маме счастья? Конечно желал, поэтому и согласился, скрепя сердцем. Я строил своё счастье, а посещение бала с Машей одна из его ступеней. Но ради мамы готов был его немного отложить.

— Но почему Инесса не может потанцевать с кем-то другим, — вдруг нахожусь я то что знаю про баллы. — Там будет полно кавалеров.

— Это не свободный бал, туда идут с потенциальными партнёрами. Без потенциальной пары там можно только постоять и посмотреть… но одинокие девушки на подобных балах выглядят не совсем достойно и уместно. Не будем же мы ставить нашу гостью в такое положение.

Чёртов этикет, правила хорошо тона и прочий бред!

— Ладно, — сказал я нехотя. — Я пойду…

— Точно? — переспросила бабушка как прокурор. — Не обманешь?

— Нет! Я же сказал! Я своё слово держу!

Спустя пол часа я уже сел в мотоцикл. И поехал объясниться с Машей, сказать ей что на бал поехать не могу. Но говорить ей что меня хотят женить на Инессе и что там я буду с ней плясать — не стоило. Однако приехав на место, я обнаружил что Маши не оказалось в общежитии. Тогда я зашёл в канцелярскую лавку и купил тетрадь в твёрдой обложке, пустой конверт. И тут же написал ей письмо, что в следствие непредвиденных обстоятельств я не смогу прибыть на бал.

Зайдя обратно в общежитие, я передал письмо консьержке, но встретил Машу на выходе.

— Где ты была? — спросил я возмущённо. — Уже пол седьмого вечера!

— О боже, перестань! Я всего лишь тренировала магию с девчонками, — сказал она. И правда выглядела она изрядно уставшей. — А ты что, просто так зашёл…

— Да понимаешь, — начал я. — Я завтра не смогу на бал, у меня семейные проблемы… мне срочно надо быть в другом месте. Я никак не могу…

По лицу я понял, что она огорчилась.

— Ладно, — сказал Маша. — Но ты мог бы и раньше сказать! Так же никто не делает в последний день…

— Так обстоятельства же…, — начал я. — Я не виноват…

— Ладно. Пойду одна тогда…

Вот чёрт! Только этого не хватало. Тут был овсё сразу и то что она меня спалит с другой бабой и ревностью. И я даже е знаю чего больше. Я внутренне напрягся и застонал, аж почувствовал как у меня надулось от давления обстоятельств.

— Нет, не ходи без меня! Я тебя очень прошу! — выдохнув я наконец стравив внутреннее давление.

— Я просто схожу, потанцую, — нала Маша.

— Но пожалуйста не ходи, — взмолился я чуть не присев на колено.

Увидев мои па, она сдалась.

— Ну и ладно, чёрт с тобой! Но ты вообще знаешь, что я очень хотела попасть на тот бал. Я платье же купила, а оно для меня недёшево…

— Я отдам деньги, — сказал я. — Но неужели этот бал единственный на ближайший год...

— Нет конечно, не единственный. — сказала Маша. — Был бы единственный, я б тебя не простила за такую бестактность. Ладно, до понедельника, я устала. Извини болтать и гулять с тобой не буду. Чао! — махнула она изящной ручкой и ушла наверх.

Я выдохнул. На удивление легко удалось её уговорить не идти туда одну, да ещё на тот же бал. Вроде как обман. Но обман из благих намерений. Ведь не будешь же ей говорить, что придётся там танцевать с Инессой, которую тебе сватают в жёны. Это мало кому понравиться. Целых три раза я успел взять уроки бального танца и на третий раз в концу занятия смотрелся очень даже не плохо. Вот что значит быть двигательно-одарённым! За эту хрень с меня содрали целых двести рублей… всего за три занятия! Этот мир был как стяжатель к аристократам, пытаясь вытянуть деньги за любую, саму незначительную с моей точки зрения, вещь.. Что же если я одарённый с меня надо шкуру содрать? Денег всё ещё оставалось немало, но вот грядущая битва с очередным волчьим кланом должна была вытащить с меня остатки всех финансовых запасов.

А ещё я купил костюм который стоил, по скидке надо сказать, целых сто семьдесят восемь рублей! И это довольно дёшево как уверял меня продавец. Чёрный фрак, это когда у пиджака чуть укорочен перед и раздвоенный зад удлиненный до невозможности — до самых колен. А ещё я должен был идти в белых перчатках… и что самое ненавистное для меня — это бабочка! Белая бабочка! Галстуки, бабочки это всё для рабов! Но в бабочке ты ещё и выглядишь как «идиотто». Но делать было нечего я нацепил это позор себе на шею.

Взяв в руки листок с правилами бала, я ещё раз прошёлся по самым важным пунктам:

«Категорически запрещается на балу:

1) Искать опору у стен, колонн, дверей.

2) Прятать в карманах руки.

3) Громко разговаривать, выяснять отношения, скандалить,

4) Принимать пищу и курить там, где танцуют,

5) Не танцевать.

Правила поведения во время танца:

— Кавалер подаёт даме правую руку, дама вкладывает в неё пальчики левой и пара занимает место среди танцоров.

— Танец начинается с поклона кавалера и ответного реверанса дамы.

— Во время танца дама находится по левую руку партнёра.

— Пара смотрит друг на друга, не в коем случае под ноги!

— Кавалеру должно подстраиваться под шаги дамы, но не наоборот!

— Во время танца партнёры запрещено прижиматься друг к другу, но и отдалятся слишком сильно не стоит.

— Серьёзных разговоров не ведут, но шутка или комплимент уместны.

— Если пара слабо владеет искусством танца, она уходит с середину, давая вести танец более опытным.

— Расстояние между танцующими должно быть достаточным для того что бы вы не касались друг друга, даже при неумелых па вашей спутницы.

— Следует поклониться даме после того как закончиться танец и проводить её туда куда она попросит. Затем же, прежде чем отойти поклонится даме ещё раз.»

Прочитав всё это три раза, я поспешил в нашу небольшую карету, которой управлял несменяемый, угрюмый Кузьмич с густыми усами. На улице воцарилась сухость, температура упала до нуля, поэтому в дублёнке мне и в шубе маме жарко не было. Часа через полтора(к моему ужасу, я привык к скорости мотоцикла) мы оказались на месте. Там нас уже ждал на машине Кротов. Рядом было много машин и экипажей надо сказать, а здание куда мы приехали походило на дворец в стиле барокко, но русское — светло серый цвет, с замысловатой позолоченной лепниной и купольные позолоченные крыши. Поздоровавшись с Кротовым мама потребовала где его дочь.

— Инесса в помещении, не стоит морозить на улице бедную девочку. Пойдёмте в гардероб.

— Павел Константинович, — обратилась мама к Кротову. — Вы отвезёте нас домой, после бала. А то я хочу отпустит возницу.

— Всенепременно, — щегольнул Кротов своей улыбкой. — Можете отпускать.

Мама махнула рукой Кузьмичу и тот хлестанув лошадь умчался в даль по вечернему городу полному огней, людей и возниц с машинами. Втроём мы поспешил внутрь этого дворца, где уже слышалась классическая музыка с скрипками, фаготами, контрабасами, флейтами и трубами. Целый оркестр!

Прислушавшись к музыке, мама быстро заключила:

— Хорошая музыка… вальс Евгения Дога.

— Быстрее друзья! — крикнул нам Кротов подбегая к маме и помогая ей раздеться. — Вальс заиграл, уже началось…

— Надо было раньше выехать, — упрекнул я маму.

— Мне долго волосы укладывали, — сказал мама и мы оказались возле гардероба. Нам выдали номерки и я спрятал их в пиджак и мамин и свой. Чуть ли не побежав мы скоро оказались в зале танцев.

В зале. Красивые, зелёно-позолоченные потолки и стены с узорами, лепиноной. Свет софитов, сотен лампочек на хрустальных огромных люстрах и очень высокий потолок. По краям стояли мужчины во фраках, женщины в светлых платьях. Первые пары уже танцуют, кружась в бесконечном хороводе. Рядом стоит Инесса. Я на неё не смотрю, лишь поздоровался. Приходит и моя очередь с ней. И вот я уже стою на скрипучем паркете, заглушаемый звуками оркестра. Напротив стоит Инесса. Я беру её правую руку, она нежно кладёт мне свои пальчики, слишком нежно. Неужели питает ко мне чувства? Мы начинает кружить вальс, под музыку. Идём мы в центре, вокруг ещё пятнадцать пар. Обдувает ветром кружащихся рядом фигур, махающих в нескольких сантиметров рук. Слишком плотно. Похоже на бой, но только всё без агрессии.

Её шаг, мой скользит рядом. Она смотрит мне в лицо, я стараюсь на неё не смотреть. Слишком симпатичная в анфас.

— Вы знаете Михаил, а вы неплохой парень,— сказала она. И я понял что так Инесса даёт понять что не против пообщаться со мной поближе. Вспомнив Лизу из универа, я невольно проникся уважением к своей партнёрше по танцу, ведь первая вела себя слишком неприлично.

— Вы тоже ничего,— сказал я и по реакции в виде смеющихся уголков глаз, понял что сказал что-то не то.

— Как вы смотрите на грядущий союз моего папеньки и вашей мамы? — спросила она.

— Что я могу вам сказать Инесса,— я посмотрел в сторону. — Мама взрослый человек и сама решает что ей делать. Я же не против этого союза.

— Замечательно, — тихо сказал она. Мы вновь замолчали.

Я смотрю чуть в сторону не в глаза Инессе, она же смотрит мне в глаза, источая собранными в причёску волосами красоту и спокойствие. Мелькают лица юношей и девушек, женщин и мужчин. Я чувствую чей взгляд на себе. Чьё-то лицо кажется знакомым, но эти необычные причёски… Наконец я замечаю ехидную улыбку Лизы… Лиза! Что она тут делает?! Танцует с каким-то парнем. Но смотрит на меня. Смотрит ехидно улыбаясь… ох не к добру это.

Мы отходим в сторону отдохнуть.

Я пытаюсь найти взглядом Лизу, кавалеры ведут какие-то беседы между собой. Я вижу там Збигнева. Ко мне подходит Кротов и заводит разговор ни о чём, я отвечаю ему на автомате, выискивая взглядом Лизу. Её нигде нет! Опять танец кружит голову…. И снова отдых. Мама с Кротовым танцуют чуть подальше со своими сверстниками. И снова мой танец... перекидываемся с Инессой парой дежурных фраз. Она хвалит что я хорошо танцую, я хвалю её тоже за это, говорю что она хорошо выглядит. Инесса краснеет…

Танец заканчивается, я что-то говорю Инессе, какую-то глупую шутку. Она улыбается, смеётся… что-то отвечает в ответ. Подмечает смешную деталь у одной из танцующих рядом пар. Я невольно улыбаюсь, глядя на развязанные шнурки парня и понимаю, что ей всё таки удалось меня очаровать. Да ещё этот постоянный физический контакт, пусть и в перчатках… это будоражит, почти возбуждает. Как бы на это отреагировала Маша? Думать даже не хочется... Я решаю больше с Инессой не шутить и сделаться угрюмым и неприветливым на следующем танце и до конца бала… и вообще.

Наконец отпускаю руку Инессы. Она явно не хочет меня отпускать. Но я всё же отхожу в сторону… И натыкаюсь на холодный взгляд Маши. Шок! Ужас! Кажется, что волосы зашевелились. Что она тут делает?! В бальном платье с причёской? Секунду я пытаюсь понять, что происходит.

— Между нами всё кончено… Дзампано. — говорит она презрительно, продолжая с укором смотреть на меня.

Её глаза наливаются влагой, она в миллиметре что бы не заплакать, поэтому быстр отходит прочь. Уходит. Бежит от меня как от проклятого! От меня!

Я бегу за ней. Бросаюсь, кричу:

— Маша постой, я всё объясню!

Как глупо это звучит.

Но она бежит ещё быстрей. Не оборачивается.

Когда я почти её достигаю, то дотрагиваюсь рукой до плеча... Она резко разворачивается и бьёт мне пощёчину. Взрыв! Тухнет свет в глазах. Запах горелого мяса, волос. Я лежу на полу. Дикая боль в левой части головы.

Ударила молнией! Магией! И сразу мысль: зачем я это сделал? Разве стоило оно того. Надо было нагрузить маму вместе с бабушкой, что бы она пошла без меня. Зачем тут был непременно я? Не дурость ли всё это с её стороны? Или с моей? Особенно в свете случившегося? Хотел лучшего, а получил худшее. Тогда я понял, что этот мир ещё более идиотский чем наш. Все эти волки, эгоистичные бояре, кланы, роды и дебильные балы сведут на тот свет любого. Мимо прошёл Збигнев, мельком глянув на меня как на что-то неживое… неужели я так плох? Или он такой циник?

Несколько женщин и мужчин стоят надо мной с озабоченными лицами. Они что-то кричат. Наконец я расслышал:

— Помогите, тут человеку плохо!

Плохо? Что за чушь! Я еле живой лежу, левое ухо не слышит, правое плохо. Левый глаз ничего не видит, на правом словно пелена какая-то.

— Миша что случилось? — спросила какая-то женщина, нависнув надомной.

Спустя пару секунд понимаю что это мама. Сразу не узнал. Богатой будет что ли, смеюсь я про себя.

— Ничего…, — с трудом шевелю я челюстью. — Хотелось как лучше, а получилось как всегда. Что у меня с глазом мама?

— У тебя его нет, он выкипел. У тебя пол лица чёрное... эх Миша, Миша. Сейчас тебя чуть-чуть подлатаем что бы до дому дошёл. И ты мне помоги сам…

Я закрыл глаза и напрягся посылая лечебную энергию в повреждённые участки. Но огорчение, что так вышло с Машей было столько велико, что маме пришлось тащить на себе основную часть. Она вкачала в меня кучу энергии, по итогу. И я сам себе помог немного всё же. И уже не казалось что мой мозг вытекает из черепа. Я встал и всё пытался разглядеть где ни будь Лизу. Эта она сука сделала… Я понял.

— Здесь есть телефон? — спросил я обращаясь сразу к мама и Кротову.

— Кажется есть, — сказал мама.

— Есть, есть, — подтвердил Кротов. — В службу такси же звонят все, что бы подали машину люкс класса.

Тварь! Лиза позвонила Маше в общежитие, или скорее кому-то из общих подруг, и те ей передали, а она примчалась сюда. Ну сука Лиза, я тебя проучу! В моём, буквально воспалённом, мозгу рождался самый ужасный план отмщения. Я тебя выучу… Лиза.

Пока мы ехали на машине домой, все молчали. Мы вышли из машины и мама поблагодарила Кротова, я попрощался с Инессой. И пока мы шил от дома до калитки мама спросила:

— Кто тебя так сильно ударил, Миша?

— Моя… знакомая девушка. Бабушке не скажешь надеюсь.

— Не скажу… надеюсь это не из-за меня.

— Всё, разговор окончен, — оборвал я резко, открывая ключом дверь.

Оказавшись в доме, я шатаясь сразу рванул наверх, что бы скрыться от бабушкиных расспросов. И как вовремя. Только оказавшись на ступенях, я услышав её голос внизу:

— Ну как съездили?

…

Глава 43. Избыточная месть

Проснувшись на следующий день утром, я вспомнил что нужно проверить астрал, что бы точно удостовериться в причастности Лизы к этому скандалу. Но войдя туда и оказавшись на месте, я не обнаружил её следовой нити, и вообще не обнаружил этой нити у многих людей. Самом же задние оказалось в тот промежуток времени сильно разрушено… И это лишь подтвердило мои подозрения насчёт Лизы. Ну кому ещё это надо, если не ей. Даже следы замела, как бывалый преступник. Так не хочет что бы я знал что это её рук дело. Но я же не дурак. Неужели хотела меня заполучить таким нечестным, откровенно подлым способом. Никогда я не буду с ней, даже если никто меня не захочет. Никогда!

Признаюсь, поначалу я хотел ей просто оторвать голову. Подкараулить и испепелить её начисто! Собрать пепел и развеять что б уж никогда не восстановили. Начал всерьёз думать, как и где её подкараулить… Давал о себе знать сдвиг в психике, который я получил участвуя в боях то тут то там и пока ещё себя до конца не уравновесив. Сперва вообще хотел её казнить прямо там в универе при всё честном народе. Эта самая первая мысль, сгоряча так сказать — она не в счёт. Но в итоге, когда горячка первого дня миновала, пришёл к компромиссному варианту, который должен был уничтожить Лизу не физически, а морально и репутационно…

В итоге понедельник я в университет не пошёл. Долечивался, особенно трудно было с левым глазом. Лишь к ночи при помощи мамы удалось его восстановить на сто процентов, в тоже время слух на левое ухо был ещё не восстановлен. А волосы тоже не успели отрасти, поэтому пришлось очень коротко подстричься, что бы хотя бы частично скрыть временный изъян. Конечно было заметно, что со мной что-то не так. Были видны ещё и шрамы на голове. Но мне было оплевать. В универе наверняка уже знают что случилось, та же Лиза наверняка через своих подружек узнала развязку истории которую она спровоцировала.

Странно было что я получил настолько сильные увечья. Ведь защита работает всегда в пассивном режиме, насколько я знал. Всё дело в том что Маша коснулась меня рукой, отчего удар молнией получился настолько сильным. Хотя я предполагал что он бы мог быть сильней. Мне показалось, что замах был на рубль, а ударила она на три копейки. Наверно сдержала себя в самом конце. Вспоминая первые ощущения от удара ладошкой… это было что-то необъятное, так что у меня волосы встали дыбом. Но потом словно эта огромная волна энергии резко схлынула, раз так в десять и вместо того что бы обрушиться на тебя с потрохами, больше чем с головой, намочила лишь ноги, даже стопы.

Конечно я пытался подойти к Маше и объясниться уже во вторник утром в почти пустой столовой. Лишь буфетчица суетилась за стойкой раскладывая под стекло яства и сидело пару ребят. Но увидев меня Маша либо убегала, либо в категоричной форме чуть ли не кричала, требовала что бы я от неё отошёл, в противном случае она грозилась применить силу.

— Ты мало получил?! — грозно говорила Маша. — Будет драка, будет скандал…

— Маша я не буду с тобой драться, если хочешь можешь бить, — сказал я покорно. — Я ради мамы танцевал с ней… у меня с ней ничего нет, просто её отец сватается к моей маме, поэтому вот… мама просила. Мне она безразлична.

— Не изворачивайся, если бы это было так ты бы мне сказал это заранее. Но ты скрыл, ты соврал! Соврал что не пойдёшь ни на какой бал… в место этого мало того что пошёл, так ещё с какой-то бабой… Почему ты мне к соврал? Почему утаил от меня?

— Потому что тебе бы не понравилось это, ты была бы против!

— А тебе бы понравилось если бы я тебя отшила, наврала, а потом заявилась с каким-то парнем, при этом весело б с ним шутила, общалась… позволяя держать его руку на своей талии. Тебе бы понравилось?! — она вся раскраснелась и буквально кричала на меня. Хоть и было мало посетителей в столовой, они стали на нас озираться.

— Я же объяснил, — терпеливо, тихо сказал я. Но меня это здоров бесило. Ну почему она не верит мне?!

— Уходи, по хорошему, уходи! Я не хочу на тебя смотреть, не то что разговаривать. Уходи немедленно! Оставь меня в покое. Оставь!

— Ты мня простишь?

— Уходи, нет. Никогда! Ты предатель!

— Хотя бы подумай.

— Убирайся! — она силой пнула меня ногой и мне пришлось уйти. Я решил что рано или поздно она меня простит. Надо был только не упустить момент, когда это случиться. Время лечит говорят, поэтому я твёрдо решил не тревожить её какое-то время.

Вот так окончился наш с ней диалог во вторник утром.

Лиза тварь, избегала меня весь день. А Маша просто молчала в лучшем случает когда я поначалу пытался ей что-то объяснить из-за чего я злился на Лизу всё больше, и она видя меня рядом с Машей это вероятно понимала и тихо ускользала, буквально убегала.

В среду на обеде, я наконец увидел Лизу но наградил её таким взглядом ненависти, что она лишь дёрнулась в сторону, не говоря про то что отвела глаза. Я понимал что жажда мести это лишнее, но поделать с собой ничего не мог. Затем я решил сделать вид, что не понял: кто меня подставил. Уже в последующие разы при виде Лизы я смог взять себя в руки смотрел на неё если не благожелательно, то вполне нейтрально.

И вот в среду я решился на коварную месть. Я основательно её обдумал и всё таки решился. Иногда мы шли обедать вместе с Олегом Буровым моим родичем, который учился на инженерном факультете. Вот и в тот день я тоже обедал с ним. Хлебая щи со сметаной на обед, которые я кстати очень любил, я завёл непринуждённый разговор про Лизу:

— Слушай а эта Лиза которая мне проходу не давала, помнишь как фамилия кстати её, — Спросил я довольно громко. Стук ложек о тарелки набрал свой пик, отчего приходилось говорить напрягая горло.

— Белолисина, — сказал Олег, помешивая ложкой сахар в кружке с чаем. — Из рода Белой Лисы. Очень кстати знатный род и богатый и сильный. Относительно высший можно сказать. То есть либо высший из среднего класса родов, либо низший и высшего класса родов. Понятие это относительное и где находится эта граница не совсем понятно…

— Понятно, понятно, — сказал я, поражённый тому как Олег засыпал меня информацией о Лизе. — А есть у неё парень?

— Вроде кто-то был, — сказал Олег. — Временный… вроде.

— Слушай, — сказал я, сделав поражённое лицо. — Не поверишь, я её на той неделе с волками видел…

Олег аж подавился, услышав это. А я краем глаза заметил как напряглись девчонки справа и парень слева, явно услышавшие мою реплику. Любители греть ушли, сплетницы были тут как тут. Они явно знали кто такая Лиза Белолисина.

— То есть как это? — спросил тихо Олег, посмотрев заговорщицки по сторона. — Она была с оборотнями, волколюдами?

Я посмотрел на него как ну дурака и пошути:

— Нет, с теми что в зоопарке живут и по лесам бегают. С оборотнями конечно!

— И что она с ними делала? — как дурак спросил Олег.

— При мне она обнималась с ними, чуть ли не целовалась.

Олег опять кашлянул, словно подавился:

— Ты точно уверен… никогда бы не подумал. Так это ж… прямо не вериться. И что они… того? — спросил он, явно намекая на физическую близость.

— Понятия не имею, — сказал я. То что видел рассказал. — Что, не бывает такого?

— Бывает, — сказал Олег. — Очень, очень редко. Мне отец рассказывал что у них такая на втором курсе была… До сих пор не замужем. Но Лиза… это же… это же вообще… как так можно.

— Да мне похер, как можно, — сказал я равнодушно. — Что видел то говорю. А остальное Олег не наше с тобой дело. Она человек взрослый, свободный сама знает что делает. Ты там никому не трепись особо…

Мы начали молча есть. Но Олегу не елось, он поражённый о чём-то думал а потом сказал:

— Точно! Она может, я тут слышал… что она неразборчива в половых связях... Так что может.

— Забудь, — сказал я демонстративно равнодушно, словно мне эта тема больше и не интересна. — Слушай Олег, все в курсе что произошло между мной и Машей Снежекотовой? — спросил я.

— Ну да, — нехотя потянул Олег.

— А откуда она узнала? Ничего не слышал?

— Да вроде говорят, что некто позвонила в общежитие и просила передать Маше что ты танцуешь и веселишься по адресу такому-то и её тоже туда зовёшь… это примерно.

— Ясно... Ладно увидимся ещё, мне ещё надо биологию повторить, — сказал я вставая с подносом и отправился сдавать грязну посуду, делая при этом серьёзный равнодушный вид.

А я что? Я ничего.

Всё это так просто не кончилось разуметься. Я учился, тренировался, занимался другими делами. И наблюдал как мой слух про связь Лизы с волками растекался подобно яду по всему телу университета. И растекается смертельно быстро надо сказать. Признаюсь, я даже не догадывался до конца, насколько мощный этот удар по репутации. Ведь её теперь никто не возьмёт за муж, ну разве что рискнёт откровенный вырожденец с почти нулевыми способностями. Всё дело было в эффекте первого самца, как я узнал гораздо позже, отчего не отдавал себе до конца отчёта в своей информационной диверсии. То ест волки как первые половые партнёры могли оставить в ней части своих генов, ведь теперь никто не был уверен что её первый партнёр был боярином! Она могла родить дитя не только с внешними волчьим признаками, чего уже хватило что бы её отвергнуть, но и внутренними! А это такой позор, что хуже ничего не придумать. Да, я ломал ей жизнь, но не пыталась ли она сломать её мне?

Всего лишь спустя пару дней, у неё убивалось резко подруг, с ней мало кто стал общаться, а особенно убавилось желающих общаться с ней парней. В столовой она стала сидеть исключительно одна, даже если с ней кто и общался втихаря, при людях старались с ней не контактировать. И вот в пятницу, когда я сидел за обеденным столиком ко мне молча подсела Лиза. Она не шутила как обычно, не улыбалась мне кокетливо как раньше, не заглядывала в глаза пытаясь понравиться.

— Зачем ты это сделал? — спросила наконец она потупив взгляд. Знает тварь, зачем и почему. Наверно надеется, что я не догадался что это она звонила в общежитие Маше.

— Что сделал? — спросил я поглощая аппетитный шоколадную булочку с маком. — Ты о чём?

— Про волков и про меня, — нехотя сказала она.

— А что у тебя с ними? — спросил я, запивая булочку крепким чёрным чаем. Народу в столовой было может и немного, но всё же…

— Не придуривайся, — сказала она. — Зачем?

— Я никому ничего не говорил, о том что видел…

— Да ничего ты не видел, потому что не было! — вдруг взорвалась она, вскочив и чуть не опрокинув стол. — Ничего не было! Зачем ты это придумал!

— Во первых я говорил это своему родственнику, и это не предназначалось для чужих ушей. А во вторых, что бы этого не было Лиза, не следовало этого делать! Не нужно встречаться, спать с волка…

Резкий шлепок!

Она ударила мне пощёчину, в тот момент когда я пытался пить чай. Я немного обжёгся, но сдержал себя что бы тут же не отправить её на тот свет. Пришлось встать и уйти.

Но так просто я от неё не отделался. У нас вместе выпал урок философии.

Преподаватель философии, довольно молодой парень и довольно посредственный стихийник и боец как я знал, работал в универе второй год. Звали его Глеб Скворцов.

— Запишите тему лекции: «Парадокс Лжеца» или парадокс Эпименида, — сказал преподаватель.

Я раскрыл тетрадь и записал.

— Несколько слов про самого философа. Жил он примерно в седьмом веке до нашей эре на острове Крит. Главное чем он известен это его утверждение что «все жители острова Крит — лжецы».

— Ага! — воспрял из задних парт Бакланов. — Но ведь и он сам с Крита, значит… тут что-то не так.

— Пять за внимательность, — сказал преподаватель. — Два за то что кричишь с места Бакланов. Но да, совершенно верно, его утверждение о том что все жители Крита — лжецы, противоречит само себе потому что и он сам житель Крита. И это рождает парадокс. Разумеется он так не считал а изрёк это лишь для того что показать парадокс. Это античная версия того что сегодня известно как «парадокс лжеца». Например…

— Можно я, можно я, — потянул руку Бакланов чуть не выпрыгнув из парты.

— Ну давай, — нехотя сказал преподаватель.

— Глеб Скворцов берёт взятки на экзаменах, но все Баклановы шутники.

— Скорее лжецы тогда, — скептически прищурившись сказал преподаватель. — Не совсем так, но что-то общее есть, несмотря на явную чушь. То есть Бакланов утверждает что я беру взятки, но сами они имеют статус лжецов, значит уже нельзя утверждать наверняка что я беру взятки, нельзя ставить между этим утверждением и словом «Правда» знак равенства. Однако в базовом варианте где житель Крита сообщает что критяне лжецы, логическое утверждение вообще решения не имеет, потому и парадокс… Давайте я вам объясню как это понимать. Разложу так сказать по полочкам…

— А можно вопрос? — спросила вдруг Лиза глядя почему-то на меня через зал, сидели мы друг от друга не так уж близко.

— Да Лиза…

— А если человек врёт… то как понять что он врёт? Или неужели человек может говорить всё что ему взбрело в голову, клеветать на кого угодно и ничто, никакой закон логики и философии, не сможет такого остановить, никак пресечь эту необоснованную ложь! — её голос чуть не сорвался, столько в нём было отчаянья и бессилия.

В аудитории все притихли силясь понять что происходит.

Преподаватель философии развел руками:

— Лиза, ты вообще про что?

— Наверно речь про меня, — сказал я.

— Да, про тебя, — сказала Лиза. — Скажи всем что это неправда…

— Но Лиза, — сказал издевательски я. — Разве ты не слышала урок… а помнишь ты мне говорила раньше. Что ждёшь меня, что у тебя никого нет. Что все тебя домогаются, а ты такая святая ждёшь только меня, пока я до тебя снизойду…

Она молчала.

— Так помнишь или нет? — спросил я.

— Помню, — нехотя признала она. — Но при чём тут это.

— А при том что ты мне тогда солгала. У тебя были парни, но ты солгала, — это я узнал случайно и тогда не проявил никакого интереса, но запомнил. — Значит и сейчас твоё отрицание это ложь…

— А! — сказал вдруг Бакланов. — Это ты про Лизины шашни с волками, ну так…

Но договорить он не усел. Лиза выпустила по нему серию ледяных стрел, а затем и ледяную глыбу раскидавшую на своём пути четыре парты и учеников за ним сидевших. Стрелы Бакланов заблокировал щитом, глыбу же разбил молнией. Хотя это его и напрягло, он смог сохранить на лице улыбку… с трудом. Явно не ожидал он. Но на этом Лиза не закончила. В её руке оказался большой нож, чёрт знает где она его прятала. И она через все пары бросилась на Бакланова почему-то. Хотя вроде логичней на меня было бы…

— Уберите от меня ненормальную! — закричал Бакланов, срываясь места. — А не то я за себя не отвечаю!

Часть аудитории — те кто послабей бросились в стороны, те кто посильней кинулись разнимать дерущихся. Хотя Бакланов не дрался, лишь оборонялся. Вскоре Лизу скрутили и подавив её магическое сопротивление вывели из класса.

Мы продолжили урок, хотя получилось плохо. Через десять минут в аудиторию ворвался Питонов, оглядев зал, он увидел меня и сказал:

— Так Глеб, пусть Буров потом идёт ко мне после этого урока… на разговор. Слышишь Буров?

— Слышу Рудольф Иннокентьевич, — сказал я.

Хлопнула дверь.

В конце урока я отправился в кабинет Питонова. Он был возле аудитории по биологии. Кабинет оказался дольно большой, продолговатый, но с одним окном из-за чего там было довольно темно. Заставленный заспиртованными экспонатами в пробирках, высушенными коньками и прочими морскими жителями, он походил чем-то на музей.

— Заходи Буров! — сказал Питонов, когда я заглянул в кабинет и постучался.

Лиза сидела уже внутри. В слезах.

Я подошёл к его столу выложенному из двух, буквой «Т». И сел с другой стороны напротив Лизы.

— А теперь Буров объясни мне, зачем ты распускаешь скверные слухи про Елизавету Белолисину? Как мужик мужику объясни.

Я скрестил руки на груди и начал спокойно отвечать, глядя исключительно на Питонова.

— Рудольф Иннокентьевич, никакие слухи я не распускал. Всего лишь сказал своему родственнику что видел Лизу в неподобающей компании. А люди которые сидели рядом что-то не так услышали и всё пошло поехало. Лиза же мне ничего плохого не сделала, что бы я распускал про неё какие-то нехорошие вещи.

Уловив мои обвинительные интонации в последнем предложении о том что Лиза вроде как мне ничего плохого не сделала, Питонов с подозрением посмотрел на Лизу:

— Белолисина, ты сделал что-то плохое ему?

Лиза молчала.

— Отвечай. — потребовал Питонов. — Если это месть то это его не оправдывает… но всё равно меняет дело, потому что есть хоть какой-то мотив.

— Нет, — тихо вымолвила Лиза и потупила взгляд.

— На нет и суда нет, — сказал я и резко встал. — Мне пора господа и дамы…

Я почти дошёл до двери, когда услышал властный голос Питонова.

— Буров!... назад. Тебя никто не отпускал. Если ты сейчас выйдешь из моего кабинета, считай что ты отчислен.

Нехотя я повернулся назад, но за стол садится не спешил.

— Что вы от меня хотите Рудольф Иннокентьевич? Слух пошёл, намеренно я его не распространял, теперь что сделано то сделано…

— Сядь на место, — обронил Питонов, уже мягче и обратился с Лизе: — Елизавета, если вам нечего мне сказать, то я его отпускаю. Я его конечно оштрафую, потом выясню говорил ли он кому-то прямо… и я, зная его, думаю что никому. И тогда он останется в нашем университете. А вы останетесь с тем чем останетесь. Поэтому что бы не остаться с ЭТИМ подлым слухом, скажите мне: что могло побудить господина Бурова поступить с вами столь жестоко?

Лиза молчала. И молчание это затянулось. По ней было видно, что она о чём-то думает. Решаеться.

— Елизавета, мы ждём, — напомнил о себе Питонов.

— Я его подставила… Михаила таким образом, что его бросила любимая девушка.

— Ясно! — хлопнул Питонов по столу. — В понедельник утром создадим пресс-конференцию для учащихся университета, что бы эти слухи зарубить на корню! Будет ещё пресса кое какая. Потому что слушок уже наверно и по городу пошёл.

— Пошёл, — страдальчески выдавила Лиза и у неё опять появились слёзы.

— Поэтому в понедельник вы оба покаетесь, со всеми возможными подробностями… пока дело не дошло до вражды родов, о чём господин Буров явно не подумал.

Да, я не подумал, ярость мести застлала глаза. Но ведь я мог всегда откатить ситуации назад.

— Пошли вон, дети мои! — приказал нам Питонов, вернувшись в свою слегка хамоватую манеру общения.

Мы вышли из кабинета.

Оставшись вдвоём, Лиза спросила у меня:

— Ты правда в понедельник скажешь как всё есть и что выдумал это...

— Правда, — отвернулся от неё я. Не хотелось с ней говорить. — Я делаю это не из-за тебя, лишь потому что может возникнуть вражда между нашими родами. Ты заслужила это за своё стукачество, за подлость, за то что влезла туда куда не следует…

— Ты жесток…, — лишь обронила она.

— Рад что наконец увидела меня настоящего, — зло улыбнулся я глядя ей в глаза. — А ты подлая.

— Ты жесток, — повторила она. — Я ведь всего ли девушка. А вы… если вам суждено — будете вместе…

Нашёлся перст судьбы. Я быстро зашагал прочь от Лизы, думая о том что и правда жесток. Я понял это уже в пятницу утром, что перестарался. Я видел по её лицу, которое становилось всё более несчастным, страдальческим с каждым днём с каждым часом. Я видел эти гадкие смешки в её адрес, как люди обходили её стороной, как отворачивались вчерашние знакомые. Но кто в этом виноват в первую очередь? Я — давший реакцию, ответивший на удар слишком сильно или она, которая меня спровоцировала на столь жестокие действия.

Я понял лишь одно. Я действовал с ней как с настоящим врагом. И это было лишнее. Я знал что с врагом надо быть жестоким и беспощадным. Иначе никак, ведь и настоящий враг будет проявлять к тебе подобную же жестокость и беспощадность, если не больше. И да к врагу надо быть не только беспощадным и жестоким, но и подлым, лживым. Ведь что есть подлость и лживость в купе с другими негативными качествами, если твоя главная цель уничтожить врага на корню, его род или клан...

Глава 44. Честь и гены

— «…таким образом стороны пришли к примирению итеперь все эти подлые слухи о связях… Елизаветы Белолисиной оказались просто слухами», — закончила читать бабушка статью в газете под названием «Студенческие дрязги и честь».

Мама покачала головой и сказала:

— Миша ты дурак?

— Почему дурак сразу, — обиделся я. — Там же всё ясно, я отомстил за подлую склоку.

— За что именно не сказано, — заметила бабушка.

Так я тебе бабушка и сказал.

— Эт не важно, главное что склока была подлой. Мы принесли друг другу извинения и на этом всё закончилось.

В кухню-столовую вошёл дед.

— Что у вас происходит. Опять Мишка что-то натворил…

— Оклеветал одну сплетницу, — сказал бабушка. — Правильно сделал.

— Мама что ты такое говоришь, — возмутилась моя мама. — Он мог сломать этой дурочке жизнь, такими злыми наветами…

— Не будет делать подлости, — сказала бабушка и спросила деда: — Тебе борщ накладывать?

— Да, — сказал дед, отрезая горбушку свежего, чёрного хлеба — любимая его часть.

— Дед, — сказал я. — Научи меня заряжать патроны и оружие магией.

Дед положил большую ложку сметаны в дымящийся борщ и сказал:

— Поем… тогда займёмся.

— Это сколько по времени?

— Миша! — окрикнула бабушка. — Дай поесть деду.

— Действительно, — поддержала её мама. — Видишь человек ест. Освободится тогда и спросишь…

— Через пол часа, — сказал дед. — Ещё чай попью, не спеша… иди в мастерскую, с оружием. Печь пока чуть подтопи.

— Понятно, — сказал и покинул кухню.

Через пятнадцать минут я уложил в мешок патроны, нож и короткий меч, купленный мною пару дней назад, и поспешил в мастерскую. То что были умельцы, которые могли менять структуру металла, делая его невероятно гибким и острым — это одно. Но вот именно дать возможность оружию атаковать огненной магией это немного другое. И я наделся, что дед научит меня хотя бы последнему.

Закинув в печь-буржуйку пару поленьев и кусочек угля, я сел в кресло и стал ждать деда. Вскоре он появился в старой затасканной дублёнке. Зайдя он сразу предъявил претензии:

— Я ж тебе сказал сразу затопить, а ты опять…

— Чего ты Де, я затопил пятнадцать минут назад. Конечно она не успела прогреться.

— А надо было сразу, как с кухни вышел! Ладно, давай говори чего хотел.

— Как бы мне меч сделать твёрже и крепче одновременно.

— Эта штука не очень-то и нужна… Теперь такие металлы делают что и даже самого крепкого волколюда перерубит не повредившись. Единственно это может понадобиться тогда, если ты окажешься по ту сторону Перехода. Или они окажутся у нас… но похоже этого не случится никогда.

— Давай Де, научи закалять металл…

— У огневиков это делается не спеша, в силу особенности нашей стихии, — он взял бумажку и нарисовал на ней интересную схему, так называемую химическую решётку структуру атомов и молекул. Довольно необычную надо сказать…

Дав мне листок дед пояснил:

— Смотри на оружие, на меч или топор и представляй что его структура меняется вот на это. Вот эти тёмные точки и линии здесь много ядер… то есть тяжёлые ядра.

— Дед! — воскликнул я. — Так оружие станет тяжелей.

— Станет конечно…

— А если просто сетку изменить, структуру то есть.

— Можно и так без увеличения ядер, всё равно станет гораздо крепче. Но для первого опыта обязательно проведи полное изменение…

— Понятно, — сказал я не дав деду закончить. Было понятно что для тренировки нужно провести полный процесс перестройки структуры кристаллической решётки с увеличением ядер на квадратный микрон.

— Чего тебе понятно! Если всё понятно, зачем тогда у меня спрашиваешь. — возмутился дед. — Не перебивай меня… для тренировки надо пройти полный цикл изменения, так как впихивание тяжёлых ядер, или изменение их массы и их количества это длинный трудоёмкий процесс. Как и вся структура. Давай начинай…

Я напрягся вспоминая как выглядит кристаллическая решётка металла изначально.

— Что-то не получается, — сказал я растерянно спустя пару минут.

Дед приложили руку к мечу:

— Холодный! Напряги воображение, когда будет слишком горячий отпуская а то расплавиться. Обратно не соберёшь… и коснись его рукой, ты же первый раз делаешь.

Я что есть мочи представил каждый атом и связи так что аж вспотел. Коснулся рукой, в дрожь почувствовал как через пальцы пошла энергия, тогда наконец стал ощущать как меняется полотно меча.

— Начни с кромки лезвия, — давал советы дед.

Спустя пол часа, несколько раз прерываясь что бы клинок охладился, я вроде закончил, изрядно вспотев. Моё умение «инфо» показало что я потратил тридцать процентов запаса магии только на перестройку мизерной части клинка. А если учесть что за пару месяцев тренировок мне удалось усилить запас магической энергии аж на двадцать процентов, то не так уж и мало я потратил на эти манипуляции. Особенно если учесть я всего лишь изменил режущую кромку лезвия.

Дед же достал толстый металлический стержень и сообщил, закрепив его на столе в тиски.

— Вот крепкий, калёный! Руби его!

Я рубанул. Меч сработал как надо, разрубив толстый брусок пополам. Но вот часть лезвия повредилась. Прост откололось примерно пол миллиметра. Дед посмотрел и кивнул:

— Всё правильно, работал–то ты по самой кромке. Два миллиметра взял небось…

— Да, — сказал я. — Ладно тут всё ясно. А теперь научи меня зачаровывать патроны.

— Патроны, патроны, — проговорил дед озадаченно. — Тут такое дело, что лучше сами пули и дробь отдельно заряжать от самого патрона. Что бы выстрел не случился…

— А не разбирая что нельзя? — спросил я. Потому что если дробь ссыпать и обратно положить потом я мог, то вот пулю из патрона вынуть и обратно не так просто без специального инструмента.

— Вытащи пока дробь ,не торопи, — сказал дед.

Я взял ножик, сковырнул заглушку на картечном патроне и высыпал со стуком дробь на деревянный стол, весь засечках опалинах и других повреждениях.

— Берёшь в руку, — сказал дед, взяв дробины. — И представляешь как в них поселяется огонь. Тоже не перестарайся. Надо знать меру, тем более со свинцом.

— А патрон… если не вытаскивать.

— Патрон у пули…, — потянул дед о чём-то размышляя. — Сперва надо его… этот конкретный патрон, калибр разобрать, изучить подробно, внимательно и потом уже аккуратно, потихоньку заправить магией следующий целый. Но о-о-очень осторожно!

— Как понять сработало ли и вообще заряжен ли патрон.

— Огневик почувствует огонь, воздушник воздушную стихию… а если выстрелил например заряженной дробью, то в момент попадания как отблеск огненный будет, это если не считать явных ожогов. Если хорошо умеешь это делать, очень хорошо, то энергия пули преобразовывается в нечто сильно разрушительное, которое может выжечь большие куски плоти.

Блин.

— А от обычного то толк будет, если я не такой мастер зачаровывания.

— Ну как не будет, если пуля попадёт в мышцу и по сути прожарит её или сухожилие, или в голову представь. У волколюдов ожоги всегда дольше восстанавливаются из-за поблеем с омертвевшей тканью…

Вытащенную дробь я научился заряжать почти сразу, хотя и тут не обошлось без казусов. А вот дробь в патроне… несколько раз срабатывал капсюль прямо в патроне. Из-за чего дед оставил меня одного в мастерской, оставшись за дверью снаружи, там рядом, на всякий случай если я себе отстрелю таким образом голову. Тут важна была именно точность и воображение, очень развитое воображение. И того в патроне у меня получилось заряжать лишь часть дроби. Это кстати хорошо показывала моя магическая способность «инфо». Уже оставшись один я притащил свои большие патроны от двустволки под картечь, разобрал и как следует зарядил дробь магией.

Но вспомнил что забыл спросит у деда о том как же это всё реагирует на магический щит. Дед сообщил, что часть блокируется, но часть всё равно проходит — тут всё зависит о стихии и от индивидуальной особенности защищающегося. И то же самое он сказал про меч, если его зарядить магией.

— Чем больше оружие, — говорил дед. — Тем больше оно держит тот или иной магический эффект… Вроде бы всё сказал.

— А я вроде бы всё спросил. Спасибо дед! — искренне сказал я. — Хорошо что ты у меня есть…

А вечером раздался телефонный звонок, после которого дед буквально ворвался в мою комнату и потребовал немедленно собираться в бой. — Возьми свою двустволку, короткий меч… шестопёр наверно. Собирайся в общем.

— А что такое? — крикнул я вслед деду удаляющемуся по лестнице.

— Долг роду, — сказал дед. — Нашего обидели.

Я схватил толстый пояс, одел наискось патронташ с дробью, одел кобуру на грудь. Повесил слева широкий короткий меч, справа средний раздвижной шестопёр, нож в карман… вроде всё. А Ботинки на жёсткой подошве с железными набойками.

По звуку я понял что подъехала машина, и не одна. Я глянул в окном. Их было три, довольно вместительные, я увидел что там внутри полно людей. Хлопнула входная дверь. Я ещё чуть дособирался и через пару минут спустился вниз. Голоса слышались из кухни…

Илья Фёдорович Буров — глава нашего рода сидел на кухне с дедом и о чём-то разговаривал. Я отметил что дед уже стоял всеоружии. Широкий меч, винтовка. Я поздоровался.

— Ты то мне и нужен Михаил, — сказал глава рода.

— Чем имею?

— Случилось несчастье… нашу сестру изнасиловал волк. Мало того у нас есть подозрения, переходящие в полную уверенность, что это его первый половой опыт. А значит теперь его потомство может перенять часть её магических способностей, иммунитет и даже возможно магический щит.

— И часто это происходит?

— Это происходит до крайности редко, — сказал скрипнув зубами дед. Ему эта новость явно встал поперёк горла.

— Неважно, нужно его убить. Он же будет скрываться от нас.

— А других родов это не касается? — спросил я.

— Дружественные рода уже выделили нам людей... Нам нужно не дать ему… передать гены. Не дать уйти! И что не менее важно — защитить честь рода!

— О господи, — сказал я. — Ничего не понятно. Как он это сделал в одиночку!?

— Очень трудно сделать это формально в одиночку, но возможно. Они специально ищут тех у кого стихийная магия. Но особенно огненная и воздушная, — сказал Илья Фёдорович. — Ты пойдёшь вместе с Никитой Буровым вы с ним вроде дружите. Третий будет Олег, ты с ним вместе учишься в одном университете.

— Знаю я его, но он не очень сильный боец.

— Но ты сильный и не думай что Олег так прост — он с оружием каким-то новым. Деда мы берём с собой. Надо проверить много мест где он может быть. На основные едут самые крепкие бойцы рода и наёмники. Полиция тоже выделила людей…На второстепенные поедете такие как ты… но не думай Михаил что его там непременно не будет. Он очень даже может там быть. Раньше он часто посещал подобные места…

— Так если часто отправьте туда отряд посильней, — предложил я, вовсе не обрадованный что под ночь придётся лазить по холодному городу.

— Мишка! — рявкнул дед. — Хватит… Время!

Илья Фёдорович дал знак что всё нормально и пояснил:

— Там он скорее всего не появится, не такой уж он и дурак. Он знает что сейчас его буду искать.

— Ладно, — сказал я. — Что делать сейчас.

— Никита и Олег уже внизу. Возьмёшь их, мотоцикл и вперед. Куда ехать Никита знает, адреса у него, он получше тебя город знает, поэтому не заблудитесь...

Я спустился вниз, увидел знакомых ребят. И удивился что на Олеге уже были очки против ветра и кожаный шлем. На поясе у него болтались аж три гранты типа лимонки, в руках он держал массивный барабанный дробовик… с маленьким баллоном внизу. Барабан смотрелся очень огромным из-за большого калибра дробовых патронов.

— Олег! — воскликнул я. — Это мини огнемёт?

— Совершенно верно, — улыбнулся тот.

— Здорова брат, — давно не виделись, — улыбнулся Никита.

Я быстро с ними поздоровался и побежал к гаражу. Влил полный бак бензина из припасенной канистры и мы стали рассаживаться что бы поехать на место.

Заводя мотоцикл, я спросил сидящего сзади в коляске Олега:

— А ты по магии что ни будь можешь? А то я тогда в походе только видел как ты стрелял и рубил…

— У меня есть щит, хоть надолго его не хватает, — ответил Олег. — У меня есть огненные иголки, и стрелы на крайний случай, они забирают много магии.

— Ясно, — сказал я дёргая стартер. — Значит ослепить сможешь.

— Смогу.

— Главное гранатами нас не подорви, — сказал я и повернувшись чуть назад спросил Никиту: — Держишься там?

— Держусь! — крикнул в ухо Никита, слишком громко что я аж дёрнулся. Всё таки мотор работал не так и громко.

— Поехали, — крутанул я гашетку газа.

Холодный встречный воздух охладил меня до заледеневших рук, буквально спустя пять минут. Ноль плюс один градус не больше. Я достал из коляски рукавицы, нагрел их магией и дальше ехалось заметно лучше.

Никита же ехал без шлема и очков, сотворив на своём лице подобие ледяной маски. Словно снежный король. Даже у одарённых широкого профиля водной стихией приличный иммунитет к холоду.

Мы остановились. Слезли с мотоцикла и оставили его чуть подальше от места. Я посмотрел как тяжело Олег вешает на плечо свою чудо пушку и спросил:

— Сколько в барабане патронов?

— Десять…

— Стоит ли. Перезаряжать долго, — начал я. — Вытаскивать старые патроны…

— Он отстреливает отработанный патрон сдвигом передней ручки — моя модификация, разработка. И немного огня.

— Круто, — сказал я шагая к предполагаемому месту. — Долго делал?

— Разработка началась три года назад. Полтора года делал, вытачивал подгонял, закончил неделю назад. Долго возился в огнемётом. Думал всё баллон побольше, но тогда больно уж тяжёлый. Получилась убойная вещь… ведь и саму картечь я тоже зачаровал. Хоть это могу…

— Парни хватит трепаться, — сказал Никита, вытаскивая разрешение прокурора. На ней была магическая печать.

Слышалось джазовая музыка. Красные лампы подсвечивали название волчьего клуба: «Пир».

— Стойте! — вдруг осенило меня. — А как мы его найдём, у нас даже его фотографии нет.

— Есть, — сказал Никита. — Вот анфас и в профиль, правда с небритостью. Но так даже лучше. Если он вдруг сбрил щетину или нацепил бороду, легче будет опознать.

— Давайте сюда фотки, — потребовал я.

Мне дали две чёрно–белые фотокарточки, но довольно точные. Рожа была обычной угловатой с неуловимыми чертами волка. Звериная рожа, которую априори хотелось порешить. И что они делают вместе с людьми в одном городе.

— И давно их фоткают? Давно такая система работает? — спросил я поражённый в очередной раз горками прогресса данного мира: здесь пусто, а там густо.

— Десять лет точно, но далеко не всех, — сказал Никита. — Раньше по татуировкам в основном, через астрал, рисовали ещё…

— Где у них татуировки?

— На шее слева, — сказал Олег. — Раньше было три: на шее, руке и ноге. Но так как теперь фотографии, только одна. Через астрал кстати образ передать можно… но тебя с нами не было, поэтому нам фотки выдали.

— Так татуировку искать или не надо? — спросил я.

— Что бы удостовериться, — сказал Никита.

Я остановился возле фонаря и особенно придирчиво всмотрелся в фото.

— Держите фотки, я посмотрел. — сказал и заметил странный явно жилой дом судя по звукам из окон. Окна первого этажа заложили кирпичом. На втором виднелись толстенные решётки. А входная дверь, вы не поверите была наподобие тех что ставят между секциями на кораблях, с крупными бляхами заклёпок и блокировкой по всем краям. Ясно, превращение дома в подобие крепости из-за близости волков в больших количествах.

— Мы тоже посмотрели, — сообщил Никита, пряча фотокарточки вглубь рубашки.

Небольшие окна волчьего заведения были плотно завешены с обратной стороны, а перед входом лежал новенький, чистый асфальт. Снаружи стоял немолодой, но ещё не старый волк с седой щетиной и длинными волосами, скрестив руки на груди. Увидев нас, он презрительно изогнул уголки рта, посмотрев сверху вниз — да он был высок и здоров.

— Чего вы здесь забыли бояре, — сказал он. — Пришли искать свою смерть.

— Палехче приятель, — ответил равнодушно Никита, доставая прокурорскую бумагу, затем показывая фотографию. — Нам нужен Баклаг Черноволков.

— Его тут нет, — ответил охранник на входе. — Не тратьте своё время.

— Мы пройдём? — напористо спросил Никита.

— Идите, — сказал охранник, походивший на байкера. К седой бороде у него был камзол без рукавов, и плотный слой волос на руках. Указав на Олега, он добавил: — Но этого оставьте. С такой большой пушкой побоища не избежать… да ещё гранаты у него я вижу! Я чую заряжены огненной магией.

— Олег, — сказал я. — Останься тут на подстраховке. Если что стреляй, взрывай...

— А когда вам помогать? — спросил Олег.

— Когда услышишь взрыв огненного шара, — сказал я.

Всё это время волколюд пристально за нами наблюдал, а услышав про потенциальный огненный шар так и вовсе скривился. Но ничего не предпринял.

Внутри играл джаз. Несколько музыкантов походили на несчастных овечек. Затравленный взгляд, лишний раз не поднимался выше пояса. А если смотрел то в пустоту, на лбу выступал пот. Саксофон прилип к губам саксофониста — он его не отпускал. Тот что бил в глухие барабаны смотрел поверх голов. А контрабасист (инструмент похож на огромную скрипку) имел словно деревянные руки. Да уж, веселить волков в подпитии то ещё удовольствие. Кто-то пил вино из горла, кто-то курил, а кто-то кололся даже. Кайфовали на полную. Были там и их бабы с длинными волосами. Но немного.

Стоило нам туда войти. Как на нас сразу стали озираться. Мы подходили и показывали фотография этого Баклага. Но максимум что там удалось добиться это когда они вертели головой, а обычно они словно не видели нас. Иногда ответ был такой:

— Иди и ищи если тебе надо.

О то что бы искать подозреваемого по татуировке и речи быть не могло. Мы прошли вглубь помещения низкими потолками. Тут дым от сигарете, опиума и чёрт знает чего сделался невозможным.

— А откуда мы знаем что он здесь может быть? — спросил я Никиту.

— А мы не знаем, просто это один из известных волчьих притонов. А про него мы знаем что он их любит и даже вроде потребляет опий, курит вроде.

Чем дольше мы там оставались тем больше я чувствовал напряжение. А ведь не прошло и пяти минут! И мне казалось что выйти нам не дадут. Проверив все помещения второго и первого этажа мы пошли назад разочарованные. Хотелось поскорей выйти наружу. Но…

К нам подвалила компания из пяти волколюд. Самый мощный, грубый подошёл к нам.

— Нельзя тут так гулять, даже с бумагой прокурора, — сказал волколюд и резко дал мне в челюсть.

От неожиданности я упал, но сознание не потерял. Вокруг нас встали другие волклюды и стали орать:

— Бой, Бой, Бой!

Ошарашенный, я встал и спросил у Никиты:

— Чё делать?

— Дерись, а я подержу твоё оружие что бы они не нервничали.

Я заглянул ему в глаза, пытаясь понять к чему это всё приведёт. Никита лишь пожал плечами, мол как получиться. Не суетись.

Волк стоял напротив меня, с мощными бакенбардами злыми тёмными глазами и узловатыми руками с крупными костяшками, словно он их затачивал напильником. Он лишь усмехнулся услышав Никитин совет что бы я дрался и сказал:

— Бой должен бы честным, без магии! Иначе волки вас разорвут...

— Чего ты лыбишся псина, — крикнул я и кинулся в бой. Взмыв вверх, я вмазал ему в челюсть носком ботинка. Его откинуло назад. Но тут же вскочил, атакуя меня точными боксёрскими ударами. Я уклонялся, но чаще ставил блоки, руки саднило от боли. Волк слишком быстрый. И я думал: чего бы мне не отправить на тот свет эту борзую толпу двумя огнешарами…

Ударив волка ногой в колено, я отскочил назад. Крутанулся и вместо того что бы поломать ему с разворота ногой рёбра, ударил топчущим опять в колено. Оно выгнулось под неестественным углом и я сделал резкий рывок кулаком в голову. Он отлетел на пол с поломанным коленом… почти сразу у него началась регенерация под странные звуки, колено очень медленно стало восстанавливаться. Разве это честно?! Почти как магия! Не долго думая, я прыгнул на него двумя ногами и спустя пару попыток у меня это получилось. Хрустнули кости на груди, на рёбрах. Я стал его планомерно втаптывать в пол. Жестоко, но эффективно. Ещё увидел на шее знакомый знак — того клана который мы искали.

Внизу раздались мощные выстрелы. Олег! Надо спешить на помощь!

Меня обдало холодом. Какой-то волк отлетел в сторону снесённый ледяной глыбой, выпущенной Никитой. Бах! Никита выстрелил из моей двустволке отправив на тот свет ещё одного. Я понял: вся эта ненавистная орава ярости и злобы решила нас убить. Тут же пальнул в дальнюю группу средним огнешаром, всего в пяти метрах. Успел закрыться руками, но меня всё равно ранило своим же оружием. В тесном помещении поднялась пыль, дым. Взяв у Никиты в одну руку шестопёр в другую меч, я сделал несколько выпадов и…

Выпрыгнул в окно. У входа лежал мёртвый охранник, без головы. К нам стремительно мчался наш мотоцикл, за рулём был Олег с порванной щекой.

— Что случилось? — спросил садясь сзади.

— Когда я услышал слово «Бой, бой…» то понял что ничем хорошим это не кончиться. Какое-то время мы стояли молча с эти охранником. Но в какой-то момент… я едва успел отпрыгнуть и поднять дуло, как получил удар по лицу.

Никита сел в мотоцикл и мы рванули по ночным пустынным улицам окраины прочь с этого мета. Позади нас подпирала толпа волков, особей в пятьдесят. Но скоро они отстали. Я думаю, что двоих точно убил взрывом, не меньше.

Отъехав на пару километров. Я вновь сел за штурвал и Никита показал мне карту, куда ехать.

— Это что? — спросил я.

— Это бывшая, одна из заброшенных усадеб клана. Посмотрим ещё там и всё…

Через приличное время мы оказались на месте. Деревни виднелись далеко-далеко, за полем справа и слева. Тут явно никто не ходил из людей, некошеная трава так и осталась стоять в завядшем состоянии — ни одной тропинки! Волколюдов на самом деле боялись, поэтому последним не требовалось ставить заборы что бы в их отсутствие люди не ходили по их земле и не лазили в дом. Когда я слез с мотоцикла, то отчётливо почуял запах паленого дерева. Неужели?! Никита перехватил мой взгляд и прижал палец к губам. Олег взял на изготовку свой дробовик.

— Что будем делать? — прошептал Олег крепко сжимая свой чудо-дробовик.

Впереди маячил старый двухэтажный дом, где верх был из брёвен а низ и из камня. Довольно большой, но с проваленной крышей. Внизу явно был цокольный этаж.

— В общем так, — сказал я. — Вы обойдите дом сзади с каждой стороны. А я пойду прямо.

Секунду Никита подумал и согласился:

— Идёт…

Я перезаряди обрез на ходу, вынул короткий меч и зашагал к дому. В подвала легко можно было поставить печку буржуйку или оставить, с таким трепетным отношение местных жителей, и теперь прийти и тихонько топить ей.

Подойдя к дому, я услышал какие-то звуки внутри.

— Выходи! — крикнул я.

Что-то метнулось от окна, разбивая мебель, кружки и какое-то стекло внутри дома. Я рванул к двери. Не смог её выбить. Пришлось разбить окно. Но поздно… позади дома послышалось два мощных выстрелы. Олег! Опять ему «свезло». Я прошёл запустевший, весь в пыли дом, насквозь и вышел в открытую ободранную дверь с задней части. Волк лежал мёртвый. Олег опять умудрился почти отстрелить волку голову, но дыры от ледяных стрел по туловищу говорили о том что приложится успел и Никита.

— И что теперь?! — возмутился я. — Рожа вся раскурочена…

— Надо немного подождать, пока регенерация сработает, — сказал Никита.

Потянулись долгие минуты. Никита проверил дом нашёл печку, нашёл зажигалку на бензине и теперь смотрел на рожу, которая медленно но верно зарастал. Руки и ноги ему мы стянули верёвкой.

— Это точно он, — заныл Олег. — Чего тут возиться.

— Молчи, — огрызнулся Никита. — Из-за тебя всё. Я сказал стреляй в пузо, а ты…

— Угу, — недовольно возразил Олег. — Конечно…

Никита в очередной раз чиркнул зажигалку, поднёс к лицу волколюда… И наконец произнёс вожделенные слова, когда волк заморгал:

— Это он!

Закрыв зажигалку, он взял двумя руками меч и отрубил в два приёма ему голову.

— Всё? — спросил я. — Готово?

— Готово, — сказал Никита. — Пора двигать отсюда подобру-поздорову.

Но мы не успели, послышался шум машин издали. Фары. Мы вбежали в дом. К дому подъехало шесть автомобилей. И оттуда стали выходить явно волколюды, с огнестрельным оружием имелся и пару пулемётов как назло. Винтовки, автоматы, ружья.

— Это кто Никита? — оторопел я.

— Это… это те кто его встречал. Явно не отсюда. Не его клан точно, даю голову на отсечение.

— Сложно всё как… нафиг так сложно, — сказал я. — Зачем они тут.

— Не знаю, может там откуда они приехали свой волк сделал нечто подобное типа преступления крест накрест как в детективах, может они его выменяли на что-то на квоту например или огромные деньги. Не знаю, это не важно, — быстро заговорил Никита. — Сейчас когда мы выйдем сделайте максимально невинные и разочарованные лица. Его тут нет, мы его не нашли… главное дойти до мотоцикла. Так удастся уйти.

— Их сорок два, — сказал Олег.

— Я подорву пару машин, — сказал я.

— Не знаю, сперва надо дойти до мотоцикла. Выходим, — сказал Никита. Видя как группа людей двинулась на нас.

Мы вышли вперёд и быстро подошли к ним. На нас светили фары машин. Седоватый волк, среднего телосложения с небесно голубыми глазами был главным. Его кожаный сюртук был вышит золотом на рукавах и вороте.

— Где Баклаг?! — резко потребовал Никита тыкая в лицо листком от прокурора. — Он с вами?

— Тырт, Варган проверьте дом, — приказал главарь.

Двое рослых волков отделились от группы и пошли в дом.

Никита усмехнулся и сказал:

— В доме кто-то был пол часа назад, печка в подвале ещё тёплая! Назовите свой клан, я подам жалобу прокурору. Вы тут не случайно.

— Как и вы, — заявил главарь, но клан не назвал.

— Мы никуда не уйдём! — сказал громко я.

— Будем биться с ними? — спросил Олег.

Главарь усмехнулся. А Никита сказал:

— У нас ещё пару мест надо проверить, может это был не он. Может бомжи забрели, а увидели как мы приехали. Убежали. Идём.

— Нет! — сказал я.

— Это приказ! Я старший! — с показным вызовом сообщил Никита.

— Ты много на себя берёшь, — сказал я как можно более возмущённо и пошёл к мотоциклу. Я сознавал, что звучало всё это дико, глупо. Но понимание в логике происходящего не всегда приходит в ту же секунду. Ясности у главаря волков явно пока не было, он лишь что-то заподозрил, но пока эти подозрения не перешли в уверенность. Возможно оставались какие-то мгновения до этого. Для нас же секунды тянулись как вечность, казалось дороге не будет конца.

Мы прошли мимо машин, как оказалось с чужими номерами. Не спеша пошли к мотоциклу оглядываясь назад. Главное было не спешить. Никита осмотрел номера машин и громко сказал:

— С Урала.

Из дома выбежали двое и помчались к главарю волколюдов. Успели, секунда в секунду.

Я завёл мотоцикл и сказал Никите:

— Садись спереди, ты поведёшь. Я выставлю щит…

Я резко повернулся и запустил по машинам два мощным огненных шара. Один ушёл между двумя стоящими рядом, чем повредил двигатель и перемолотил по одному колесу. Вторая машина приняла на себя целый шар, отчего лихо рванула, осветил поле яркой вспышкой. Брызги бензина и куски стёкол!

— Поехали! — хлопнул я по плечу Никиты.

Мы стали набирать скорость. Я обернулся и увидел как волки набились в машины и стали нас преследовать. Просёлочная дорога была неровной. То и дело попадались кочки и ямы, того и гляди выкинет на из седла и останешься с волками один на один. Олег усмехнулся и выдернул чеку из гранаты, какое-то время держал а потом швырнул под колёса нагоняющей нас первой машины.

Бах! Мимо, но колесо пробил. Два с боку! Машина упорно ехала вперёд но стала отставать. Однако было ещё две! Олег кинул ещё две гранаты и смог повредить вторую машину. Там залетело под капот и похоже кого-то убило или серьёзно ранило. Я смотрел вперёд постоянно поворачиваясь назад, фонарь мотоцикла выхватывал в ночном поле дорогу, по сторонам асё больше мелькало домов.

Последняя машина нагоняла нас, медленно но верно. Мы были как на ладони. На нашу беду там оказался два пулемётчика, которые открыли огонь. Свист, удары о металл! Шквал пуль! Олег выстрелил в ответ. Никита начал бросать мотоцикл из стороны в сторону. Грубые, мощные выстрела справа от меня. Олег не жалел патронов, пытался отбиться. Но не получилось. Мало того по нему сосредоточили основной огонь все кто мог стрелять из машины. Но главное пулемётчики! Пули секли металл, били нам в щиты… Какое-то время все трое мы держали щиты… на затем Олег вдруг затих. Я глянул на него. Он лежал без сознания, в груди у него зияли красные дыры, пятна. Кровь. Много крови!

Облокотившись на коляску, я развернулся и как следует прицелившись, выдал по капоту огненный шар. Яркий взрыв озарил ночное небо. Машина дёрнулась в сторону, затем улетела в кювет подобно горящему метеору и перевернулась.

— Всё! — похлопал я Никиту. Мы как раз выехали на трассу, а дальеш виднелся полицейский пост. Я быстро глянул сколько остался запас магии… Целых тридцать процентов.

— Олег умирает! — прокричал я Никите в ухо. Он ошалело повернул голову назад и стал сбавлять скорость. Когда мы остановились, Олег вроде пришёл в себя. Но шевелился крайне плохо и мало что соображал. Мы разорвали на нём одежду. И я прифигел. Шесть пуль спереди, пятнадцать сзади! Как он спереди то их получил?! Крутился наверно.

— Б…! — проматерился Никита. — Да он как решето! Чудом голову не задело…

— Нас двое лекарей должны справиться, — сказал я.

— Надеюсь, — выдал скептически Никита. — Давай начнём оттуда где сердце. Я буду выдавливать пули а ты закупоривай что бы он кровью не истёк…

Да крови налилось уже много, к тому времени. Сердце билось едва, едва. Обычный человек бы уже умер. Олег почти умер.

— Показывай с какой пули начнём.

— Эта…

…

Олега мы откачали, хотя потратили столько сил, что откачивать надо было потом нас. Никита осушился до того что два не въехал в столб и долго потом спорил что его там не было. В итоге за руль сел я. Олега и Никиту я оставил у Никиты. Он позвони Олега родителям и они должны были его забрать. Его отец тоже участвовал в облаве. Коляска мотоцикла была как решето. А сам мотоцикл не пробили лишь потому что сзади сидел я и выставил щит чуть позади и немного увеличил его, что прикрыло заднее колесо и в целом ведущую часть мотоцикла. Коляска же… придётся покупать новую. Опять траты!

После всей этой истории, я не мог уже дождаться когда же мы накроем очередной клан волка. Когда же мы искореним этот очередной рассадник человеконенавистников.

Домой я приехал поздно. Увидев меня бабушка спросила как всё вышло.

— Поймали, -сказал я и рассказал ей вкратце наши мытарства.

— Бедная девочка, — сказала бабушка. — Ей повезло лишь в том что это был не первый её мужчина… может ещё замуж выйдет.

— А почему может.

— Даже так, теперь мало кто её захочет.

Я пожал плечами. Мы своё дело сделали, а дальше…

— Да-а-а, — протянула бабушка. — Чуть не ушёл ваш волчёк… Куда-нибудь на Урал, где его с радостью примут в другой клан и с концами. А его бывший клан подтвердил бы и получил выкуп за такого ценного кадра. Наглые эти волки…

— Я так понимаю его клан не имел права ему помогать? — спросил я.

— Если с ним рядом будет хоть один член его клана в момент поимки, это будет повод развязать войну со всем кланом. Так как это будет доказательством того что они были в курсе всего что он сделал… а что бы они не лезли к слабым родам, в войне возникшей по подобным причинам имеют права принимать участие другие рода.

— То есть по сути этот клан уничтожат. — предположил я.

— Только если они не откупятся…

Глава 45. Кадетский(4)

Сергей Попов сидел напротив Кадетского и никак не мог взять в толк где взять деньги для премий лучших из работников, если фонд оплаты труда трогать напрямую нельзя, фонд инвестиций тоже нельзя, и тот фонд нельзя и пятый, десятый… Кадетский смотрел на него, как на отстало развитого и поражался косности своих сотрудников. Косности, какой-то наивности, то есть полного отсутствия хитрости. Но с другой стороны и шанс, что обманут меньше.

— Ну как где Сергей, ты вроде не маленький. Пять лет на меня работаешь.

— Но как? — воздел руки вверх Сергей, пока ещё молодой человек в очках.

Кадетский посмотрел в сторону, потом на Попова. Потом опять в сторону… играть в театральщину Кадетский любил, хоть и не осознавал. Особенно любил, тогда когда его подчинённые, далеко не самого низкого уровня не могли догадаться до очевидных вещей, с точки зрения Кадетского. Тогда он уважал себя ещё больше. Сергей один из главных управленцев, явно думал над этим вопросом… сколько? День, два наверно думал, а может и больше. А он Кадетский тут же догадался.

Наконец Кадетский заговорил:

— Берёшь и понижаешь зарплату...

— Так возмутятся!— перебил его Сергей, поправив очки. — Уходить начнут. Проблемы с кадрами...

— Подожди-подожди, — замахал Кадетский интенсивно руками. На руках блестели запонки из магического камня. — Не перебивай. Дай команду бухгалтерам, к примеру, срезать по двадцать копеек с месячной зарплаты. И это уже смотри, за месяц будет две тысячи рублей с десяти тысяч работяг. А за год все двадцать четыре тысячи!

— Всё равно ведь заметят…

— Отбрешитесь, сумма небольшая. Скажите курс валют виноват к примеру, поверь сильно возмущаться не будут. Зато дашь премии.

— А штрафовать если?

— Нельзя, люди этого не выносят. Обозлятся. Ну что это за штраф двадцать копеек? Просто срежь эти двадцать копеек и отбрешись. А лучше возьми нечётное девятнадцать. По зёрнышку, по зёрнышку или как говорил мой отец копейка рубль бережёт. Сергей ты понял мою мыль, алгоритм как на западе говорят. Понял алгоритм моей мысли?

Подумав, Сергей Попов ответил:

— Понял шеф, понял.

— Сергей ты пять лет у меня работаешь, много достиг и такая заминка. Ты ведь не глупый парень, — сказал Кадетский и подумал что Попов и не умный. Но на своём месте. Справедливости ради: ум выше среднего. Не ворует зато. — Тебе уже сколько Сергей?

— Двадцать шесть лет, — сказал Сергей.

— Надо как-то быть посамостоятельней, пора бы уже. Ладно, можешь идти, — сказал благодушно Кадетский.

Глядя теперь с оптимизмом Сергей вышел с папкой из кабинета.

Неделя для Кадетского началась лучше некуда. Он договорился с одним из крысиных кланов о то, что они будут лечить его раненных бойцов. Это была большая проблема. Чес сильней становился Второй Оружейный трест, тем более чаще его боевикам приходилось вступать в бой для отстаивания интересов. Найти достаточно целителей было нелегко, мало кто соглашался, и а из них не всегда были готовы. Так как лечение обычного человека забирало у них уйму энергии и времени. Но теперь с кланом Водной Крысы всё должно было измениться. При своей численности в несколько тысяч особей, они имел больше двух сот целителей. Кадетский вообще считал что этих одарённых стоит оставить, так как их физическая и магическая боевая мощь была незначительной, они не имели сильного преимущества над обычными людьми. То есть в данный момент боевики Кадетского сильней крысолюдов и если бы захотели легко решили бы вопрос их полного уничтожения.

Сперва крысы не шли на контакт, вернее шли но неохотно. Уклоняясь от каких либо долгосрочных отношений, обязательств. Но с тех пор как волки стали слишком злоупотреблять прореживанием и похищением глав крысиных кланов, другие кланы забеспокоились. Теперь Кадетский поставил клан под охрану боевиков, снабдив их ударным отрядом и несколькими бронированными машинами, с двумя крупнокалиберными пулемётами в каждой. Это была новинка. Боевую технику, машины и танки его трест ещё не производил до этого, да и те машины были модернизированы из тевтонских «Баеров». Ведь с русскими пока договоришься, а тевтонцы по первому требования поставили продукцию. А ещё крысы попросили оружие, гранаты, пулемёты, винтовки и дробовики. Пятьсот единиц, плюс тройной комплект боеприпасов и три ящика гранат. На вопрос зачем им так много ведь он — Кадетский у далее им оружие, крысы ответили что прозапас.

Кадетский хотел позвонить Семёну Шестакову — начальник охраны и спросить: дали ли крысам уже оружие. Или нет. Но решил не торопить и сел за бумаги изучать аналитику продаж.

Всегда включённым, у Кадетского был только ограниченно локальный телефон, соединяющий непосредственно его и его секретарей. Телефон от общей линии провели только его секретарям. Кадетский не хотел ставить себе эту штуку в номер, англосаксы его предупредили что его можно сделать прослушивающим устройством. Поэтому телефон подключённый к общей сети ему носила секретарша, благо провод был длинный, а путь до его кабинета относительно короткий. Конечно он подозревал что секретарям это могло не нравиться… но это их проблемы, это их работа. Не нравиться? Вперёд машинисткой не разгибаясь, а лучше на завод руками, там вообще весело.

Нет конечно у кадетского был и свой телефон подключённый к городской сети, с него он иногда звонил лично. Только когда не пользовался, постоянно отсоединял штекер и делов то. Технический прогресс… Кадетский знал что с ним надо держать ухо востро. Когда ты изобретаешь какое-то смертоносное оружие всегда надо помнить что это всего лишь вещь, которую могут направить против тебя. И Кадетский задавался вопросом: как много других «вещей» сейчас разрабатывают и производят, которые завтра могут направить против него Кадетского. Что они там такого делают постоянно? Этот вопрос его сильно беспокоил. И для этого у него была Служба безопасности. На Руси у него дела шли неплохо, он знал о многих проектах. За границей было посложней. Но тут был вопрос денег даже. С помощью денег можно обрасти связями… скоро он выйдет на новый уровень. И возможно…

Зазвонила трубка внутреннего телефона.

Кадетский неспешно поднял чёрную текстолитовую трубку и сказал:

— Слушаю.

Секретарша Жанна тут же сообщила, что есть проблемы на картонной фабрике.

«Какие ещё у них проблемы».

— Соединяй! — сказал Кадетский, это означило что пора нести ему телефон.

В кабинет ворвался новый секретарь Игорь, худой длинный парень с большими глазами.

— Вот господин Кадетский! — грохнул он телефон ему на сто и вручил трубку.

Услыхав обращение «господин», Кадетский скривился и не удержавшись, зажав микрофон на трубке, сказал:

— Я тебе не господин, а шеф или по имени отчеству! — убрав руку от микрофона Кадетский сказал: — Кадетский слушает, что там у вас?

— У нас катастрофа, — дрожащим голосом заявил голос на том конце провода. — Катастрофа, я боюсь… тут люди какие-то. Угрожают.

Что он несёт? Подумал Кадетский. Что-то не так.

— Начальнику охраны звонил? — спросил строго Кадетский.

— Катастрофа!— опять сказал испуганно голос и закричал трубку: — Караул! Спасите!

Внезапно послышался треск, стук, вскрик, а затем другой грубый голос:

— У тебя катастрофа Кадетский, мы убьём тут всех! И сотрём…

Кадетский оборвал связь и быстро набрал по внутренней линии, через ноль начальника охраны.

— Начальник охраны, — поднял трубку Семён Шестаков.

— Кто там у тебя на картонной фабрике?

— Человек двадцать, неплохо вооружённые…

— Они уже мертвы наверно. Возьми человек двести, крыс и давайте на эту фабрику. Через час, я сам туда подъеду, — он хотел положить трубку.

Но Семён закричал в трубку:

— Шеф! Шеф, постойте!

— Да.

— Возьмите тогда с собой всю охрану!

Кадетский помолчал, потом сказал.

— Хорошо я распоряжусь, что бы часть охраны встретила менян на трассе. Сейчас у меня срочные дела в городе.

Вечно срочные дела. Он летел в центр, что бы приобрести кусок земли в пределах города. Нужно было договариваться лично. И это его бесило.

Когда Кадетский приехал на картонную фабрику… то охнул! Он долго матерился разглядывая сгоревшие руины его предприятия, которые ещё дымились. По разбросанным кускам жестяной крыши, по кускам бетона, кирпича и человеческой плоти он понял что это явно был взрыв. Помимо искусственно созданного пожара. Про трупы людей уж и говорить было нечего. Здесь трудилось более семидесяти рабочих на полном цикле — их дерева в картон, не считая охраны. Станки тоже раскурочило, притом очень основательно. Вывернутый коленвал, шестерни, осколки чанов, барабанов валялись прямо под ногами. Пусть картонный завод не самый его дорогой объект, далеко не самый. Но и не дешёвый!

К нему подошёл Семён Шестаков начальник охраны треста. С ним было два провидца целителя крысолюда.

Вокруг бродили отменно вооружённые боевики треста. Десять тактических групп с кристаллами и штурмовая рота с огромным количеством гранатометов, пулемётов и другими видами тяжёлого вооружения. Возбуждённые, накачанные стимуляторами готовые, ждущие врага. Но враг ушёл и не собирался приходить уже, сделав соё чёрное дело.

— Кто это сделал Семён? — спросил Кадетский ступая в лакированных туфлях, по сырой обожженной земле. Пахло бензином. Кадетский подумал про людей, трупы которых лежали здесь повсюду. Он надеялся что их сперва убили… а потом запалил и взорвали завод.

— Волки, — сказал Семён. — Мы успели завалить нескольких из них. Не знаю зачем они тут остались…

Специально может, подумал Кадетский.

— Чьи татуировки?— спросил Кадетский.

— Срезаны…

— По лицу можно опознать…

— Нельзя, даже если их рожи есть в картотеке. Как только мы заявились они все и обратились антропоморфами… пришлось их убить.

Кадетский помолчал и сказал:

— У нас два варианта это либо Серого волка либо Мохнатого, с другими волками я не веду никакой войны.

— Но два года назад, мы вели войну с одним кланом, — заметил Семён Шестаков. Ох, Семён помнил этого противника, это было первое лобовое столкновение где Трест научился справляться с волками. Тогда Клан Кровожадного Волка понёс немалые потери. Боевики треста дрались как бесноватые, не на жизнь а на смерть. Многие тогда погибли, но Трест взяли их семьи на обеспечение до совершеннолетия детей плюс два года на непредвиденные обстоятельства. Тогда Второй оружейный Трест зарабатывал репутацию и среди всех этих кланов родов как сильный противник которого так просто не убрать и среди обычных людей, работающих на трест — теперь они знали что если погибнут то их семьи будут защищены.

Кадетский стоял и обдумывал слова Семёна. Ну могли-то могли, но вот два года терпеть для волка… и это могли в принципе.Но почему-то Кадетский думал что не они это.

— Слушай а могли этих волков нанять? Как наёмников? Ведь мне по телефону казали что это люди, не волки, — задумчиво сказал Кадетский.

Начальник охраны тут же предложил:

— А если запросить… через взятку у полиции численность волков и что бы они проверили…

Кадетский нервно засмеялся:

— Да кто ж тебе даст это сделать! Семён ты как ребёнок… а если даже сделаешь, ты думаешь у всех волчьих кланов номинальная численность соответствует фактической? Ха! И ещё раз ха! Если клан большой они легко могли вырастить пятьдесят особей на акцию, подготовить.

— Ну не знаю шеф, — возразил Семён. — Они растут быстро, спору нет, но всё таки не по часам.

— Не по часам, это ясно. Но резерв на такие случаи есть. Враги везде…

Ещё немного побродив и прикинув сколько будет стоить восстановление, Кадетский удалился, наказав Семёну затеять расследование кто это сотворил.

Пока Кадетский ехал в машине обратно то думал: как там Прохор в командировке интересно. Архивы, архивы… как бы опять не запил. После убийств ребёнка тот стал сам не свой. Кадетский очень боялся потерять своего первого наёмника, самого доверенного человека. Тот знал очень много и сейчас натаскивать нового человека… когда он взял Прохора, его трестовая империя не была такой обширной и он мог выбирать из приемников, понять кому можно доверится, кто упорный и исполнительный, а кто боле менее с головой. Но сейчас это будет сложней, чёрт возьми!

Кадетский ударил по креслу в машины. На него покосился один из стихийников. «Ну чего ты косишься?», — зло подумал Кадетский. — «Не видел как люди что ли злятся».

* * *

Прохор шёл по старому городу Владимиру. Архивы дали ему кое какую зацепку и надо ехать обратно завтра. Дожди не отпускали эти места, что при температур в плюс два три градуса было особенно мерзко. Он не любил это время года, позднюю очень. Хлебнул из фляжки дорого коньяка Курвазье c качеством сырья «Xo» — смесь коньяков вплоть до столетней выдержки. Это было для душевного подогрева что бы не напиться. Шеф дал ему в командировку этот дорогой коньяк и сказал что бы он Прохор растянул его до приезда домой и больше ничего не пил. И Прохор тянул, все пять дней, осталось буквально грамм сто. Но теперь дело сделано и он почти дома…

А что бы напиться он нашёл кабак, с дешёвым пойлом, хорошими проститутками и приличной жратвой. Но сперва следовало отнести сумку с добытыми документами в дорогой гостиничный номер. Он мог бы снять подешевле, но тогда документы которые он так усердно нарыл, могли бы кануть в лету. И вроде бы воры не лютовали в славном городе Владимире, но кто его знает. Оставив там портфель, он взял с собой лишь магический камни защиты, усиления физических способностей заодно, пистолет с глушителем сунул в кобуру под куртку. А ещё нож, следовало быть всегда на чеку. На самом деле ему казалось что его кто-то преследует. Но он гнал эту мысль от себя как мог…

Когда он добрался до кабака «Абсент», стемнело. Внутри играл пианино, танцовщицы кабаре. Прохор сел за стол и заказал себе большой кусок телячьего мяса и два литра вина крепостью в пятнадцать градусов .

— Так не положено же с, — сказал дохлый официант с козлиной бородкой. — Закон-с запрещает. Могём принести только четыре процента вино. А в номер, если хотите при общении с женщинами можно чего и покрепче…

— А с женщинами, что общение тоже по закону, — скривился Прохор.

Официант сморщился.

— Ладно, чёрт с тобой… давай ту блондинку с красной розочкой, -сказал Прохор.

— Которая на сцене? — удивился официант.

— Да, — сказал Прохор. — Деньги есть у меня! Сколько надо? Пятьдесят, сто? Больше?

Прохор сунул ему руку пятьдесят рублей и сказал.

— Хочу её!

Официант поклонился и сказал:

— Я очень постараюсь господин.

Наевшись от пуза и обпившись низко алкогольным вином, Прохор стал забываться. Особенно память ему отказывала в том что он застрелил невинного ребёнка и его мать. И вроде казалось, что сделал это уже не он. А если и он то во сне. Довольный Прохор двинулся на третий этаж в номер, где должна появиться его танцовщика. Блондинка была хорошо и фигура и на лицо…

Хлебая водку в литровой бутылки, он нашёл номер и вошёл внутрь. В углу горел торшер. Простыни на кровати пахли свежестью. Прохор разделся и лёг на кровать. Потом достал пистолет и запихнул его под подушку. Мало ли что. На всякий случай. Отхлебнув ещё водки для забывчивости памяти и смягчения совести, он стал думать о новом чудном мире, который они построят вместе с Кадетским. Но мир этот теперь казался таким далёким и плохо представлялся. Прохор хлебнул водки ещё…

И не заметил как задремал.

Проснулся он от того что кто-то занёс над ним топор. Лицо убитой матери девочки перекосилось от ярости. Она сказал:

— Будешь ещё бить!? — и занесла топор ещё выше что бы обрушить на Прохора голову. Прохор крутанулся в постели и выхватил пистолет! Сухие щелчки. Несколькими выстрелами он обрушил бестию на пол…

Тело танцовщицы, подрабатывающей проституткой громко ударилось об пол. Из руки выпала полупустая бутылка с водкой и разлилась по полу. Прохор остро почувствовал запах спирта и крови. Тяжело дыша, адреналин ещё бил в крови, Прохор вскочил с кровати держа пистолет в руках. Он обошёл кровать и увидел тело танцовщицы. Три пули попали в цель, одна в грудь и две в голову.

«Будешь ещё пить?» — спросила тогда она, приподняв бутылку в руке. Память Прохора теперь утверждала что было именно это. А он тогда подумал… или ему показалось. Теперь уже неважно!

В изнеможении Прохор сел на кровать, по телу пошёл холодный пот и он стал думать как выпутаться из этой передряги. Он понимал что от алкоголя и всех этих переживаний у него помутился рассудок.

Спустя пять минут в комнату постучались:

— Всё нормально? — спросил голос официанта.

Прохор молчал. Взяв пистолет, он стал ждать пока тот войдёт что бы порешить и его как свидетеля. Но затем передумал, спрятал пистолет. Это всё вышло случайно! И проститутка и мать с девчонкой! Случайно!

Прохор сказал:

— Да, всё нормально.

Он поднял с пол почти пролитую бутылку водки и выпил остатки до конца.

С собой у него было пять тысяч рублей на подобные происшествия. Не та что бы он задумывал убивать проституток, а на конфликты, на подкуп работников архивов например. На всякие дела, которые можно уладить с помощью денег. Было больше пяти тысяч, гораздо больше. Но молчание людей работающих в архиве стоило немалых денег.

Прохор вышел в коридор и позвал слугу… Но подкупить того не удалось. Мало того хозяин данного заведения был какой-то боярин, который чуть не пришиб его.

Полу пьяный Прохор помнил лишь красную разъяренную рожу, таскание за грудки и крики в лицо с ударами:

— Да вы мне маньяки уже надоели! Замучили! Ты слышишь тварь?! Замучили! — удар. — Вторую бабу убили мне за месяц суки… падлы… ненавижу вас…

* * *

В пол первого ночи Кадетский только заснул. Но его разбудила стрекотня телефона. Тот был за дверью в дальнем конце коридора, но всё равно слышно. Слуга Антон поднял трубки и стал что-то говорить, а потом Кадетскому послышалось:

— Я проверю, но наверно он спит.

Постучали в дверь, тихо-тихо. Заворочалась жена во сне. Кадетский встал, накинул халат и приоткрыл дверь. Антон в синей рубахе, стоял возле двери.

— Там некто Прохор звонит, а вы сказали что если человек с подобным именем позвонит, всегда вас звать к телефону и будить.

— А ты явно будить меня не спешил, — раздосадовано упрекнул его Виктор Кадетский.

Антон замер.

Смягчив тон, Кадетский хлопнул слугу по плечу и сказал:

— Всё нормально Антон, я отвечу. А ты иди спи…

Неприятно заинтригованный Кадетский подошёл к телефону, взял трубку.

— Это Кадетский.

— Шеф, это я, — выдавил в трубку Прохор немного плетущимся голосом— Шеф у меня проблемы. Я случайно… сделал то чего не надо делать. Я по ошибке… сделал ошибку за которую можно сесть.

Кадетский понял что случилось что-то нехорошее. Очень нехорошее. Ужасное. По спине пробежали мурашки. Но он быстро одёрнулся себя.

— Расскажи…

— Там хозяин заведения третьесортный боярин, требует двадцать тысяч… иначе.

— Так, — Кадетский стал быстро думать, вспоминать кто там у него во Владимире. — Глава представительства, нашего треста Михаил… ты знаешь где наше представительство?

— Да.

— Ну вот двигай к нему завтра. Я ему позвоню…

— Шеф, надо сейчас, — сдавленно сказал Прохор. — Он мне уже рожу разбил. Он мне не верит, стоит тут со своими людьми возле гостиницы…

— Они не знают… с кем ты работаешь?

— Нет шеф, — твёрдо ответил Прохор.

— Хорошо… дай вспомнить только…

Кадетский замер, силясь вспомнить есть ли у Михаила… Горелика телефон, вспомнил наконец фамилию. Он точно помнил что этот типа был прижимист, уж слишком. Но Кадетский ему рекомендовал иметь телефон дома. Настоятельно рекомендовал!

— Ага, — вспомнил Кадетский и полез в записную книжку, сказав Прохору: — Через пять минут перезвони…

Дозвонившись до Михаила Горелика, Кадетский сумел договориться о деньгах для Прохора. А затем подумал о том что бы выслать команду зачистки для сохранения конфиденциальности или нанять кого со стороны. Но пока не решил, следовало подробно допросить Прохора, что он сказал этим людям. Поняли ли они: кто он такой или хотя бы заподозрили. Репутация треста вещь важная, а Прохор ведь не последний человек в его организации…

Кадетский не стал ложиться спать, он приготовил себе крепкий кофе, взял журнал «Научный прогресс» и стал ждать, пока Прохор отзвонится и скажет что всё нормально. И хотя он заставил Горелика поднял всех своих немногочисленных боевиков для подстраховки на расстоянии, всё равно волновался за Прохора.

В итоге, чрез полтора часа Прохор позвонил и сказал что всё нормально. Тогда Кадетский наконец смог спокойно лечь спать...

Глава 46. Уничтожение

Подходило время, когда нам предстояло уничтожить клан Лютого волка. Разведку и разработку плана я изначально возложил на Стаса Деева с его витязями. То что зависело от меня, а именно заказ наёмников, я уже уточнил через Никиту Буров. Осталось заручиться поддержкой Михаила Медвебелова, но так что бы он не распространялся особо об этом…

Приехав к нему на мотоцикле и деловом костюме, мне далеко не сразу удалось добиться его аудиенции. Ждать пришлось целых двадцать минут. Пока я сидел и ждал, то невольно вспоминал тот наш бой, где мы вместе противостояли неведомым наёмникам. Надо сказать что с того времени произвели ремонт, оштукатурив коридоры и оклеив их синеватыми узорчатыми обоями и покрыв нижнюю треть стен деревом. К тому же там стало больше света, шаг лампочек на потолке уменьшился в два раза. Раньше они были через каждые пять метров, теперь через два или три.

Наконец я вошёл в просторный, светлый кабинет с огромным окном во всю стену.

— Здравствуйте Михаил, — сказал я Медвебелову и опять подивился его фактическому возрасту в двадцать два года и тому как он выглядел внешне и как себя вёл на все тридцать два. Особенно придавала ему серьёзности это его густая борода и атлетическое телосложение в купе с приличным ростом.

— И вам не хворать тёзка, — улыбнулся Медвебелов. — Входите, садитесь, я сейчас отдам на подпись пару документов и буду свободен. Ирина забери документы!

В кабинет вошла длинноногая стройная Ирина, чуть старше двадцати. Она молча взяла бумаги посмотрела с интересом на меня и вышла.

Увидев мой интерес, Медвебелов сказал, словно прочитал мои мысли:

— Я не женат, а Ирина тоже из бояр. И хороша собой… и я не женат.

— Ясно, — сказал я без тени эмоций. — Но я пришёл попросить вас об услуге, о которой мы уже говорили… Мне возможно нужна будет ваша помощь. В бою...

— В бою… так значит вы всё таки решились.

— Я не решился ещё, задействовать вас в бою или оставить в резерве.

— Я могу предложить себя и ещё троих таких же как я — своих родичей. Из тех кому я доверяю на сто процентов…

— Тогда давайте я вам скажу место, где вы будет ждать.

— И как же я получу сигнал? — с сомнением сказал Медвебелов.

— Да просто очень. У меня есть сигнальная ракетница. Я подам вам сигнал и тогда…

— Всё это сомнительно Михаил, — сказал Медвебелов.

— Хорошо, тогда я уточню ещё один момент и скажу вам место. От вас же требуется как минимум к холодному ещё и огнестрельное оружие, потяжелей, какая ни будь маска закрывающая лицо. И желательно стереть вас потом из астрала…

— С астралом я решу вопрос. Ручной Пулемёт «Мадсен» вас устроит? — спросил Медвебелов.

— Да, — сказал я, понятия не имея что это за пулемёт. — Гранаты тоже возьмите если есть.

— Штук пять шесть возьму.

— Не забудьте свою физическую силу, меч и магию, — улыбнулся и на том мы распрощались.

Приехав в тот же день к Стасу в «Муар», я сыграл несколько песен и позже уже часов в шесть вечера, зашёл к нему в кабинет. Поговорить о уничтожении клана Лютого волка.

— Что там выходит с разведкой? Будем брать как в прошлый раз?

— Нет, — веско заявил Стас. — Во первых они сильней численно и качественно чем тот клан. Во вторых никак нельзя сражаться ними когда они все в сборе. Нужно либо ловить их по городу и там валить, либо завалить тех кто будет в имении и ждать остальных уже в засаде в имении и возле него. Я считаю что последний вариант предпочтительней по многим причинам.

— То есть нам не выгодно, что бы они собрались всем скопом в одном месте.

— Если ты только не хочешь оставить там половину бойцов и возможно нас с тобой заодно.

— Мне тут должен один знатный род, сильный род. Я хочу нескольких взять с нами.

— Кто это? — прищурился Стас.

— Михаил Медвебелов из рода Белого Медведя.

— Ясно, — сказал с сомнение Стас. — Ты просто помни, что мы работаем не совсем законно. Не забывай про это, когда вмешиваешь сюда новых людей.

— Их будет немного, — сказал я. — Но бойцы они очень сильные.

— Да, и тут ещё проблема, есть парочка запредельно сильных волколюдов и пятёрка чуть послабей, но тоже выдающихся. Регенерация и способности у них такие что имей они оружие типа пулемёта и сбейся в отряд при отражении штурма, нам придётся туго. А они это оружие имеют и отлично им обращаются, я точно знаю. Но главное те двое! Одного зовут Дубас это самый сильный, второго Якун. Это боевые офицеры, которые были не на одной войне в свои «за тридцать» лет. Сейчас они на пике формы, помимо выдающейся регенерации имеют отличный иммунитет к магии, не считая того что они всегда носят защитные кристаллы. Я бы сказал это золотой фонд волколюдов. Таких примет любой клан и даст высокое положение.

— Когда выступаем?

— Двадцать седьмого ноября, лучшего дня не будет.

Всего через два дня!

— Я займусь этими двумя, — сказал я. — Мы займёмся с Никитой.

— Можете не справиться вдвоём, — сказал сомнением Деев оценивающе оглядев меня с ног до головы.

— Не может быть такого, что бы мы, вдвоём, не одолели одного волка. А ещё пятерых кто будет брать?

— И кто же? — насмешливо прищурился Деев.

— Витязи! — сказал я.

— Троих, — сказал Деев. — На каждого я должен выделит пятерых витязей, что бы они к началу основного боя не получили увечий. Кто-то должен убрать ещё парочку. А они ходят всегда парой, среди этой восьмёрки это средние по силе бойцы.

— Хорошо, я решу эту проблему, — сказал я, подумал о Медвебелове.

Ещё мы обговорили вопрос витязей и Стас заявил что в этот раз их будет больше стапятидесяти, что по моим расчётам должно было хоть как-то компенсировать отсутствие десятка наёмников. А ещё он сказал что усилил оружейную мощь увеличив количество гранат в два раза и пулемётов в три, этого должно хватить что бы уничтожить всех волколюдов без потерь.

Когда я собрался уходить, Стас мне вдруг сообщил:

— Заряди магией хотя бы три ящика патронов. Там и от пулемёта и от винтовок, так будет от них больше толку.

Я замер, а потом честно сказал:

— Сам я пока не очень в этом, я ведь огневик. Но другие я думая могут больше.

— Как хочешь, патроны должны быть заряжены.

Уточнив ещё несколько моментов, я оставил Муар и поехал на встречу с Никитой. Это опять был кабак «Буканёр» с отдельными кабинками, возле Площади Восстания.

Как только мы получили заказ из печёной рыб меч и испанского гарнира, Никита огорошил меня новостью:

— Меня всё таки выгнали из дома. Временно. Отец заподозрил меня в бутлегерстве…

— Ладно как ни будь расскажешь. Давай к наёмникам.

— Как ты и заказывал, в этот раз меньше, я взял только четвёрку Альфы на и ещё одну группу. Альфе двадцать четыре тысячи и шестнадцать за других наёмников. И того у нас с Альфой четыре сильных стихийника. И у тех трое средних стихийника и один витязь элитный.

— Сорок тысяч! Почти все мои деньги, — сказал я обречённо. На тот момент у меня осталось всего сорок шесть тысяч. А теперь останется только шесть.

— Не бойся братан, — усмехнулся Никита. — Деньги мы найдём…

— Ха-ха-ха, — мрачно сказал. — Знаю я что ты найдёшь, опять рисковать...

— А с волками мы не рискуем?! — возмутился Никита. — Только ещё и платим. А там хоть обратный эффект получим — заработаем.

Настроение у меня пропало до того что почти силком впихнул в себя рыбу меч. И запил всё это новомодной американской колой. Дохнуло родным миром.

— Витязи-то будут? — спросил Никита напоследок.

— Будут конечно. Кстати забыл тебе сказать, там с тобой предстоит уделать двух очень мощных волков. Ты не против?

— Нет, — сказал Никита. — Главное что бы они были по одиночке, а иначе результат непредсказуем. Я тебе даже больше скажу он и так может быть непредсказуем.

— Умеешь ты подбодрить, — сказал я вставая. — Ладно скоро свидимся. Я тебе ещё позвоню…

А потом вернулся назад и сказал Никите, что ему надо зарядить ящик патронов магией. Никита не обрадовался, но сказал что сделает.

— Вита пусть поможет, — посоветовал вдруг вспомнив её чудную магию.

— Ага, папу с мамой не попросить.

— Ну Вита то может помочь. Возьми два ящика а? А то ведь я огневик, отстрелю себе голову, а потом что…

Никита пристально на меня посмотрел, а потом махнул рукой:

— Ладно. Сделаем с ней. Проваливай.

— Вите привет, — сказал я уходя.

— Проваливай!

Затем я поехал опять к Медвебелову и сказал что сперва требуется устранить две цели в городе, так что бы сделать это тихо, незаметно по возможности с эвакуацией трупов. Тот подумав согласился, хотя не очень хотел делать что-то относительно на виду, хоть и с закрытым лицом. Новость о том что придётся штурмовать загородное имение волчьего клана Медвебелов воспринял спокойней. Он пообещал что все условия в силе — он едет сами берёт трёх проверенных людей из рода. Очень сильных стихийников.

В пятницу, двадцать седьмого ноября, мы с Никитой выдвинулись на его машине на ликвидацию волколюдов. Сложность состояла в том что когда мы с Никитой решились ликвидировать Якуна и Дубаса за пределами имения, то не знали то на что они точно способны. Знали лишь что Якун слабей Дубаса и что-то кто-то из них имеет феноменальную способность к регенерации.

Первым был Якун. В пятницу он всегда бегал за городом, то ли тренируясь то ли ему это нравилось. То ли ещё за чем-то. Это витязям выяснить не удалось.

Никита гнал на машине, всё чаще увеличивая скорость там где этого не требовалось. Мы оказались на ухабистой дороге, нас подбрасывало и трясло. Повезло нам тем что дорога хоть и была грунтовая но погода встала такая что ветер и мелкий мороз высушили землю. Поэтому тогда было хоть и пасмурно, но сухо. На термометре машины показывало что за окном минус один.

Загнав машину поглубже в лесной массив на другую сторону дороги, мы пошли по нужной тропинке в лесу. Якун должен был выскочить навстречу. Я шёл в лёгкой куртке и спортивных штанах, в которых будет удобно сражаться. Хрустели редкие ветки под ногами, но идти мы старались тихо, всматриваясь вперёд. В стороне, сквозь небольшой ряд деревьев была дорога. Нас отделяла лесополоса шириной двадцать тридцать метров.

Вдруг Никита дёрнул меня за рукав куртки.

Навстречу кто-то бежал. Я напрягся. Но увидел что это девушка, человек. Отвернув от неё лицо, мы начали делать вид что изучаем и обсуждаем что-то лесу.

Волк появился через пятнадцать минут. Мы сразу ускорились и сделали вид что тоже бежим навстречу. Якун быстро бежал навстречу, на довольно высокой скорости. Никита спрятал в рукаве стиле и сказал:

— Хочешь фокус?

— Э, давай…

— Смотри, — сказал он.

И я увидел. Пробегая мимо Якуна, он как-то напрягся, сделал резкое движение и воткнул стилет тому в плечо. Прокатившись волной, от руки Никиты, через клинок, в плечо Якуна, вошла ледяная магия, несмотря на то что-то у Якуна явно висел на шее большой кристалл. Никита оставил клинок в замороженной ране, резко крутанулся и с кулака ударил по руке. Треснула замороженная плоть волка, рука почти упала… но нет! Всё это произошло очень быстро. Плоть треснула, но кость продолжала держать руку, хоть та и перестала работать.

Чертыхнувшись Никита выхватил шестопёр.

Волк же пошёл в наступление имея лишь одну руку с коротким топориком, который он вынул откуда-то из-за спины. Действовал он стремительно, Никита лишь успевал уклонятся, защищаться. Пропуская пока мелкие сечки. Ещё немного, и даже с одной рукой волк его сомнёт! Я хотел было зарядить по нему магией… Выстрелил стрелой! Никита в ярости вскрикнул, хватаясь за обожжённую щёку:

— Мишка! что творишь!

Плюнув на магию, я бросился вперёд, обнажая короткий широкий меч, припрятанный под курткой. Выпад! Рубящий! Волк блокирует! Моё попадание! Он пропустил. Кровавя рана! Моя подсечка… не получилось. Уклон… опять его кровь. У меня порез… С трудом, на грани возможностей, мы начинаем его одолевать, получая мелкие сечки. Весь в крови, волколюд продолжал биться с нами. Он очень стремителен, но всё таки работая на таких оборотах, одной рукой против двоих начинает сдавать. Для меня исход боя предрешён…

Но тут у него заработала вторая рука…

Волк выбивает шестопёр из руки Никиты, делает рывок и хватает того за шею, крепко сжимает до хруста и бьёт о ствол дерева. Никита успевает подставить руки под затылок, напрягает все жилы, что бы не помереть. Я, достигнув пика в своей скорости, наконец прорываюсь сквозь защиту волка и втыкаю ему меч в печень. Хватаюсь за рукоятку двумя руками и резко проворачиваю, прежде чем выдернуть. Поток крови из раны! Никита встаёт с земли, едва живой.

Ослабленный волк наступает на меня. Я отбиваюсь. Именно отбиваюсь! Он всё ещё очень быстр и силён, а в руках у него теперь два топора! Выстрел огненной иголкой! Не прошло! Его защитный кристалл ярко пылает, генерируя магическую защиту. Тогда я вкладываю дополнительную массу в снаряд, повышаю плотность… Иголка проходит! Якун ослеплён и начинает крушить ветки деревьев, ориентируясь на слух. Вдвоём с оклемавшимся Никитой мы скоординировано долбим его по голове пока он не восстановил зрение, Никита шестопёром, я мечом. Топорики волколюда работают как шинковальная машина, всё чаще оставляя на нас кровавые засечки. И у нас и у него не счесть ран. Так продолжается пока череп волка не разваливаться на куски. Мы добавляем его телу ещё с десяток ударов. На всякий случай. Запах крови запредельный.

Победа! Мы в крови, в глубоких ранах от топора. Но с минимумом повреждений. Я не успел выдохнуть, как увидел что навстречу к нам бегу тещё двое волколюда. У одного большой двуручный топор за спиной, у второго висит меч.

— Я против топора, — тяжело дышит Никита.

— У них тоже кристаллы, — вижу я.

— Раза в три крупней чем у Якуна, — сообщает Никита и кидается на своего волка. Звон метал, искры! Меня атакует мой волчина. Мечом. Я парирую. Кручусь на месте, старясь задеть хотя бы ногу. Они оба заметно медленней чем Якун, но мы устали пока его подавляли. Мне тяжело. Болят раны. Но я всё равно сражаюсь…

Получая тычок, я с трудом отвожу меч враг в сторону и бью ему грудь, со всей силы. Меч проваливается в плоть, буквально увлекая меня вперёд. Понимаю что меч уже не выдернуть, хватаю его руки, что бы заблокировать меч. Мы начинаем кружиться. Я тяжело дышу, пот льётся на глаза. Волк дышит спокойно.

Я понимаю что если сейчас он вырвется, то сильно меня порубит.

Сукин сын! Нагнетание огненной стрелы, увеличение массы. Выстрел по глазам… Кристалл почему-то держит, он лишь морщиться. Наверно в защиту кристалла зашили дополнительную защиту глаз. Опять накачиваю огненную стрелу!

И тут я делаю глупость, ради экономии магии…

Выстрел! В упор, через его руки, через мои руки! Мои руки дымятся, их опалило. Особенно ту через которую пропустил магию! Но волк! Волк остался без рук. Хватаю левой рукой его меч. Горячий металл прижигает мне плоть! Я ору от боли, злости и описываю мечом сложную фигуру. Безрукий волк уклоняется, там, здесь. Время на его стороне, я вижу как кисти начинают отрастать. Делаю ещё один выпад, удар. Попался. Срезал ему правую руку, по плечо. Кровь! Опять тычок. Тазобедренный сустав. Теперь ты не будешь таким резвым! Заканчивая его жизнь, наношу мощный удар в район шеи. Кровь хлещет как из шланга. Отделяю голову и пинком отправляю её в лес.

Оборачиваюсь. Никита ещё жив. Успешно добивает своего волколюда. Тот в крови. Но держится. Подскакиваю и вдвоём мы быстро забиваем его.

Победа! Окончен бой. Я весь в ссадинах от топоров Якуна, с прожаренной левой рукой. Дикие боли! Но надо утащить тела подальше в лес. На всё это у нас уходит пол часа. С меня всё это время течёт кровь. И вся эта экономия магии, ради того что бы выступить на финальном бою во всеоружии. Но ничего! Мы собрали с трупов магические кристаллы и разделили на двоих.

— Никита, надо подлечиться, — говорю и вдруг вспоминаю что надо будет ещё уделать самого сильного волка Дубаса. Я невольно застонал.

— Ты чего стонешь? — удивляется Никита. На нём тоже куча отметит от топора. Торчит оголенный череп, снята плоть. Но похоже у него более богатый опыт кровавых стычек на грани.

— Надо лечиться, — сказал я опять.

— Точно, — ответил Никита осматривая глубокую рану на боку. — Надо отъехать подальше и там полечиться. И поесть, что бы восстановить силы. В сумке лежат чёрный хлеб, пару салатов с морковкой и свеклой, масло… и кусок печёного мяса, который вызывает тошноту. Но надо…

Через час мы как новенькие. О старых ранах напоминают лишь дырки в одежде и наша кровь. Да волос не хватает на черепе у Никиты, там где было порублено.

В голове продолжает крутится мысль, которая поражает меня: «Остался ещё один». Я проверил свою магическую энергию и с удовлетворением понял, что осталось семьдесят процентов. У Никиты было чуть меньше в районе шестидесяти. А ведь ещё летом, он был слега выносливей меня в магии. Я знал что пока мы едем запас манны ещё немного восстановится.

Остановившись возле какой-то речки, мы отмылись там от крови. Сняли и сожгли одежду. А затем облачились в новенькие костюмы, припасённые для похода в оперу. Всё шло по плану.

Отмывая голову от крови, я сказал Никите:

— Я думал всё легче пройдёт.

— Куда уже легче, — сказал Никита. — Этот Якун был очень сильный волк. Даже то что у меня частично получился мой фокус со стилетом, это уже дало нам фору.

— Если б магией… расфигачили бы его за пол минуты, — сказал я.

— Ну магию, кристаллы мы экономим, так что...

— А ведь ещё Дубас, — опять вспомнил я и содрогнулся.

— Главное не надо боятся раньше времени.

— Ага, а ещё битва потом, — пожаловался я.

Никита сел за руль, зализал мокрые волосы расчёской и сказал:

— Ты так говоришь словно это я тебя подписал на эти мероприятия с волками...

Я лишь вздохнул и понял что и правда расклеился. А ведь говорил мне Деев, что легко не будет. Но я не послушал. Я уже был астрале, что бы стереть наши последние подвиги. Когда мы въехали в город солнце стало клониться к закату. Нам купили два билета на оперу «Призрак оперы» и теперь мы должны свободно пройти внутрь.

Оказавшись возле большого здания оперы, мы припарковали машины в закутке, там где стояли мусорные баки и не выходило ни одно окно, кроме мужского туалета на втором этаже. Дубаса мы должны были взять в туалете оперы, он часто ходил на оперу и любил покурить опия прямо посреди представления в туалете второго этажа. Это волк был не чужд искусства. Имел очень даже благородный вид, несмотря на свою явную волчью внешность. Это выражалось в какой-то утончённости, начиная от манер и движений и заканчивая его изысканным сюртуков, идеально выбритой кожей на лице и длинными волосами до плеч завязанными в косичку. Мне было жалко его убивать.

— А вы знаете, — сказал вдруг он доставая опийную трубку. — Я мог бы быть, имея подобные гены, наверно главой клана. Но мне это мало интересно… я гедонист. Я считаю что должен клану лишь в самых безвыходных ситуациях.

— Угу, — сказал я гадая к чему этот разговор и делая вид что мою руки.

— И вы знаете… да, мне нравится ваша культура, культура людей. Есть в этом что-то возвышенное, непостижимое для нас волков.

Не зная что сказать и старательно не глядя ему в глаза, я опять сказал что типа «угу» и добавил:

— Интересный взгляд на жизнь, особенно от волколюда.

— Вы так находите? — изумился он.

Я опять подумал о том что мне будет жалко его убивать, не думаю что такой экземпляр ходил и калечил людей направо и налево. Как я и сказал: мне было жало его убивать, а вот ему меня нет. Стоило только моей глупости позволить ему встретиться с моим взглядом как он всё понял. Рывок был феноменальным по скорости. Схватив меня за горло он впечатал меня в стену. У меня потемнело в глазах, когда я применил наконец деревянный нож деда начинённый огненной магией. Вонзил его в пузо, я надеялся попасть в солнечное сплетении. Но получилось ниже, там образовалась дыра размером с два кулака, меньше чем я ожидал. Удар Никиты со спины произвёл тоже мало впечатления, Волк остался в строю, вынув два клинка.

— Скажите мне господа, — сказал вдруг волк приплясывая вокруг нас перед атакой. — Отчего от вас так пахнет волчьей кровью?

Началась бешенная мясорубка, под звуки оперы.

Женский голос:

«Во сне явился он, как ангел мне

И в лунных сумерках призвал к себе...

В своих фантазиях я с ним всегда

Мой призрак, Призрак Оперы, он ждёт

За гранью сна...»

Наседаем на него вдвоём. Рубим, долбим, он уклоняется, орудуя двумя клинками. Жалит нас как чёртов шершень! А тем временем его раны успевают зарубцеваться раньше чем мы нанесём новые! Крах близок!

«Ты пела только мне — мир глух и слеп...

Прими же власть мою, отвергни свет!

Забудем прошлое, забудем страх

Здесь призрак, Призрак Оперы с тобой

В твоих мечтах»

Стало ясно как день, что в рукопашную нам его не вывезти.

Делаю попытку достать его огненным клинком… Слишком короткий, но за пару секунд сжирает сразу пять процентов магической энергии! Я атакую его магией, плевать что там будет потом в главной битве, на мне висят добытые у волков кристаллы. Но тщетно, его кристалл выпирает из под рубашки. Крупный, формой как приплюснутая капля. Сколько там грамм, десять? Пятнадцать? Слишком много! Мы бьёмся с ним, но наши силы подходят концу. Меж тем раны всё больше кровоточат от тычков, порезов…

Собираюсь с силами и делаю рывок. Укол в грудь, срез. Совсем слабая рана. Волк ухмыляется и втыкает Никите в плечо свой кинжал. Никита едва не кричит, и берёт шестопёр в левую руку.

Уклоняясь, мы крушим этот туалет. Кабинки, горшки, фаянс. Всё летит к чёрту. Лишь мужской тенор, разносящийся по всему зданию, не даёт услышать людям снаружи.

«Пусть смотрят мне в лицо

Все маски — ложь!»

Мой голос и душа в одно сплелись

И призрак, Призрак Оперы воскрес

Обрёл в них жизнь!»

Делая резкий рывок, я опять бью его в грудь и наконец вижу просто огромный магический кристалл. Запас защиты там такой что даже будь нас с Никитой в два раза больше. Мы бы его не пробили.

Встречаю мечом его кинжал. Попытка блока. Он распарывает мне руку клинком. Критическое сближение! Я резко хватаю его камень и отскакиваю назад, срывая мощную цепочку. Волк кидается за мной, понимая что я лишил его защиты. Никита посылает ему в спину ледяные стрелы. Из груди Дубаса выходят кровавые сосульки. Как будто не замечает! Я осыпаю его в упор огненными стрелами. Десять, двадцать! Вскипятил ему кровь! Обгоревший, но ещё живой он падет на кафель. Кристаллы на моей груди потухли, мельком отмечаю что у меня осталось пятидесяти процентов магии. Рублю ему голову. Быстро выбрасываю её в окно. Она ударяется о нашу машину с громким звуком.

Все в крови, еле живы мы выкидываем тело возле машины в окно. Выходить нельзя из туалета. Только в окно! Чёрт бы его побрал! Прыгаем вниз…

Садимся в машину и медленно отъезжаем. Никита рулит одной, здоровой рукой и всё ещё тяжело дышит. А затем говорит:

— Я думал он нас убьёт, — преодолевая боль он переключает скорость повреждённой рукой. Я ему помогаю.

— Мне тоже так показалось, — сказал я. Это было что-то с чем-то. Тело саднит от его пинков, и множеств уколов с порезами. — Надо лечиться.

Наконец Никита выезжает загород и сообщает:

— Надо, не могу поверить что впереди ещё битва…

На всё про всё ушло пол часа опять. Запас магии у меня уменьшился до сорока процентов, у Никиты было больше в этот раз около шестидесяти. Способность «инфо» показала, что большой кристалл в виде капли, подобранный с Дубаса оказался полон на две трети(а это шесть моих запасов), однако жёстко переформатирован только под защиту от магии, даже не от пуль как потом выяснилось.

Это случилось когда мы были уже за городом и намеревались скинуть труп волколюда… Ничто не предвещало беды, Дубас ехал трупом в машине. Тело в багажнике. Голова в мешке на сиденье. Но тут что-то случилось. Скрежет металла. Мощный толчок. В зеркало заднего вида показалось мощное тело антропоморфа, разрывающего дверь багажника. Дубас? Отрастил голову!? И восстановился…

Никита проматерился и стал резко кидать машину из стороны в сторону. В результате нас чуть не перевернуло, но антропоморф не удержался и выпал. Мы резко тормознули. Никита схватил автомат Томсон. Я же взялся за двустволку. Едва мы выскочили как завязался новый бой. Изрешетив его пулями с автомата и отстрелив часть головы из двустволки мы кинулись на него уже не с тем коротким оружием, а довольно длинными широкими мечами. Удар! Один, второй, третий… Раненый антропоморф маневрировал… и умудрялся регенерировать. Да сколько можно! Первым не выдержал Никита. Уличив момент, он выпустил по нему ледяную глыбу в виде гильотины, которая разрезала того на двое. Минус двадцать процентов магии! Мы кинулись на него и стали рубить половинки этой твари на мелкие куски. Теперь он точно не должен был восстановиться во второй раз... но Никита уже тащил из багажника небольшую канистру с бензином на пять литров, и разделив тело на три кучки, стал их поливать горючей смесью. Посмотрев пять они горят остатки Дубаса и не делают ли попыток восстановиться, мы сели в машину и поехали.

— Если он опять восстановиться, тогда я уже не знаю... — сказал Никита.

— Пофиг, — сказал я. — плохо что магии мало. Когда подъедем будет процентов пятьдесят.

— Ты так точно чувствуешь сколько у тебя запас магических сил?

— Да и у тебя тоже…

— Вот это да, — восхитился Никита.

Пока мы ехали , я вошёл в астрал и затёр последнее убийство.

Стало темнеть когда мы подъехали на место. Чуть в глубине, близко к выезду стояли пару изрешечённых машин с выбитыми стёклами, неподалёку с десяток мёртвых волков. Но остановились мы не поэтому. Деев и Альфа, затеяли спор при небольшой свите с двух сторон. Альфа в маске клоуна из папье-маше, больше двух метров ростом словно нависал над средне рослым Деевым, но того это казалось ничуть не волнует.

Деев стоял с дестью витязями, альфа же со своими тремя стихийниками.

— Ты нихрена не понимаешь в тактике и стратегии боя, где ты служил?! — надрывался Стас.

— Это неважно, — отмахнулся Альфа.

— Я тебе говорю что там четыре дома, внутрь идти нельзя. Они разбегутся! А нам надо накрыть всю эту шоблу!

— Они не разбегутся когда их сородичи будут выть от боли! Никуда они не денутся. Побег возможен когда станет совсем уже очевидно, что им всем смерть и тогда они убегут что бы мстить. Побегут когда их останется не боле пяти процентов!

— Что ты мне лепишь, я столько войн прошёл. Они бегут, ещё как бегут когда видят что им кирдык, — настаивал Стас. — Я видел на войне это много раз. Гаубица, картечь из пушек…

— Здесь нет гаубиц, наше преимущество для них неочевидно.

Подозревая, что частично это спор затеялся только ради того что бы выяснить кто здесь умней, я громко кхыкнул.

— А почему нельзя их снаружи подождать? — спросил я.

— Потому что стены толстые, стоит система пожаротушения как твой Командир сказал, — Ткнул альфа на Деева. — Огнестрельного оружия много и они с ним на ты. А значит они там могут обороняться до седой бороды. То есть пока каждая сволочь в округе не поймёт что происходит и не вызовет полицаев. Пока сюда не прибудут все члены клана что бы дать нам достойный отпор всем скопом…

— Давайте тогда как-то найдём компромисс, — сказал я.

— Хорошо, давайте вы все стихийники соберётесь в мощный кулак, будете дом за домом их выбивать оттуда. А мы будем держать остальных снаружи и когда останется два дома ударим вместе.

— Хитро, — сказал Альфа. — Всё будет на нас.

— Чего это на вас? — возмутился Деев. — Если они рванутся с одного дома к другому, тут мы их сразу блокируем и всё. Мои ребята ещё две дороги контролируют что бы прибывших из засады принимать.

Как же я устал.

— Приняли, — сказал я. — Перед штурмом дома, будет поддерживать нас огнём и гранатами.

— Принял, — сказал Деев и приказал своим: — Машины убрать с дороги,тела волков тоже…

Через двадцать мнут начался штурм. С нами в команде оказался и Медвебелов со своим родичами. Ударный кулак получился сильный. Альфа шёл вторым. Первым шёл человек Медвебелова сильнейшим каменным щитом стихии земли.

Застать врасплох в это раз не получилось. Альфа начал как в прошлый раз выбивать издали тех кто оказался на улице. Но кто-то завыл и дома встали в позицию обороны.

Когда мы подошли к первому кирпичному двухэтажному дому, по нам началась стрельба. Гранаты витязей полетели в окна второго этажа. Как и пули. Уговор был такой что как только мы войдём внутрь не будет больше гранат и выстрелов. Я оказался внутри седьмым, рядом с Никитой, с коротким широким мечом в правой и двустволкой в левой, на поясе висел патронташ с дробью. Всплеск! Взрыв! Там было около семидесяти волков. Огромный дом на четыреста, а может пятьсот квадратных метров. Подобие казарм. Врезаюсь мечом в чью-то волчью плоть. Отстреливая голову другому! Отбиваю атаку сразу двоих. Всем тяжело в первые секунды, волки прут изо всех щелей и пытаются задавить нас числом.

Пытаюсь перезарядить, зажав двустволку подбородком. Отбиваюсь, отмахиваюсь мечом. Получаю тяжёлый удар по голове. Кровь заливает глаз, патроны на полу, я на полу… Кто-то помогает встать. Не понимаю даже кто. Стираю кровь, прижигаю магией рану и в бой. Меч вонзается в мягкую плоть. Вой, крики, вопли и смачные удары — металл и плоть, металл и металл.

Магия сыпется как из рога изобилия! Огонь, молнии, лёд и камень! Альфа ещё рубит коротким топором особо ретивых. Медвебелов бьёт шестопёром и голой рукой, раздавая попутно ледяные стрелы смерти. Не такие сильные и точные как у Альфы, но зато он обладает огромной физической силой сравнимой с антропоморфом. Огневик заряжает вдаль огнешар и обрушивает часть потолка. Часть входов перекрыто, натиск спал. Начинаем спокойно работать…

Первый дом разнесён менее чем за две три минуты. Мы прошлись как ураган, оставив лишь кровь и трупы позади себя. Огнемётчиков пока не используем так же как и зажигательную смесь, это может предупредить тех кто ещё не приехал в имение.

Второй дом оказался сложней. Пулемётные точки на крыше из окна. Шесть, десять! Отступили за первый дом. Витязи открыли стрельбу и сразу на нас началось наступление. Волки повыскакивали из домов. Оставив внутри лишь своих пулемётчиков. Началась куча мала. На помощь ринулись отряды витязей…

Прыгаю вперёд. Ловлю серию пуль на себя. Альфа тут как тут снимает двоих пулемётчиков меткими выстрелами. Я вгрызаюсь в тело очередной жертвы, укол, удар. Блок! Искры! Звон металла, выстрела оглушают! Плотность боя невероятная вокруг! Опять кто-то хватает меня сзади! Втыкает мне в шею нож… Пытается! Защищаюсь рукой… она вся исколота, изрезана! Перехватываю наконец вражескую кисть и даю ему заряд огненной магии через свою руку. До сих пор не умею стрелять спиной. Отпускаю руку в самом конце, но всё равно обожжен своей же магией. Запах вражеской горелой плоти. Опят девчонка волчица как в тот раз… Без руки по локоть, с обожженной культёй. Зубы оскалены, плотно сжаты, в глазах ненависть. Срезаю её одним ударом!

На меня летит антропоморф, пытаясь загрести огромной когтистой лапой на тот свет. Пригинаюсь и перебрасываю его через себя. Волосатое тело слетает в сторону. Втыкая ему в голову меч. Рублю голову! Море крови! Ещё один получает… Краем глаз вижу как витязи и Альфа подавляют огневые точки с пулемётчиками. Теперь нас уже больше на поле боя. Волков осталось дай бог сотня. Трое опытных — стреляют, бью мечом. Отбиваюсь огненными стрелами, бью мечом в ответ!

Магии тридцать процентов. Мало! Мы заканчиваем бой. Витязи рвутся в рукопашную. Многие ранены. Главное не спешить. Бьём врага. Десять минут и все мертвы. Альфа ходит со своими наёмниками и добивает волчат, совсем мелких. Мне трудно, похожи на детей, хоть и веду тсебя как зверята. Тех что постарше я убил пару в бою, не считая той девчонки.

— Теперь все в засаду, — приказывает Деев.

Группа волков приезжает на пяти машинах, особей двадцать. И мы тут же их отправляем на тот свет. Град выстрелов — пулемёты, винтовки… Едет автобус. И тоже принимаем. Тридцать особей. Теперь легко. Но что-то больше не едут.

— Херово, — вдруг заявляет Альфа. — Они могут почуять волчью кровь.

— Что делать?

— Уже ничего, -говорит Альфа.— Ваш план с изъяном. Сколько в клане людей?

— Четыреста двадцать три! — вылетают у меня слова Наставника.

— Ребята посчитали убитых, тут не больше трёх с половиной сотен, — подошёл к нам Деев.

— На дороге убили десяток. Десять убили в городе. Где ещё семьдесят? — спросил я.

— Глава клана должен приехать скоро с разборки, — говорит Деев. — Я далребятам команду немного прибраться у дороги…

— Что дальше? — подошёл к нам Медвебелов. — Стемнело уже.

И правда стемнело. Но видно было неплохо, Петроград почт ив северной широте. А может потому что все мы одарённые. Но волки видят лучше большинства.

— Ждём главу клана, — сказал я — И тогда всё. Помогите прибраться… Как он выглядит кстати.

— У него характерная мантия серебристая. И личный телохранитель ростом два тридцать метра. Но мы его узнаем когда сюда нагрянет колонна из девяти автомобилей, -заключил Деев. — Это точно будет он…

Скоро показался и сам глава клана, в автоколонне. Завязался бой. Полетели по нам гранаты с их стороны. С нашей десятки пулемётов тут же заставили машины встать, что бы те не уехали. А затем мы подорвали их окончательно. Несколько валков с особенно сильной регенерацией решились выйти из машин, но были встречены нами и убиты, с помощью холодного оружия. А скор среди трупов нашли и главу клана, у него был характерный перстень печатка…

Так окончился тот бой. Та битва. И если в первом я чувствовал хоть какое-то удовлетворение убивая клан Красного волка. То теперь, разобравшись в кланом Лютого волка, лишь рутину и усталость. Особенно усталость, которая возникла ещё в городе когда мы убивали Якуна и Дубаса.

Война это тяжёлая работа, которая выматывает тебя не только физически но и морально. Чего я никогда раньше не понимал и что понял лишь сейчас. Подлатав в с тремя наёмниками особо предсмертных витязей, я расстался с остатками магической энергии окончательно, отпустил Медвебелова и хотел было уже покинуть это место с Никитой.

Медвебелов лишь спросил как-то с нажимом:

— Теперь мы расчёте?

— Да, — сказал я и он ушёл сразу. Машину он оставил в паре километров, насколько я знал.

Но тут ко мне подошёл Альфа.

— Надо поговорить, — сказал он. — Я знаю что мы друг другу нужны, я кое что знаю про вас.

— Я тоже хочу получить разъяснение, — сказа Никита.

К нам подошёл Деев и вопросительно на меня уставился.

— Разъяснений требуют, — сказал я. — Альфа хочет быть с нами.

— С нами? — удивился Деев. — Как его зовут то хоть.

— Меня зовут Феоктист и у нас общий путь, я знаю. Завтра я готов открыть вам свой лик, род и цель.

— Я не против, — сказал я.

— Ну что ж, — сказал Деев. — Ты уникальный боец, не говоря о том что сильный. А Мише у нас некому подтирать сопли. Так что приходи завтра в Муар… знаешь где это?

— Найду, — сказал Альфа.

— Миша это я, — сказал я. — Приходи часа в четыре.

— Я тоже хочу разъяснений, — потребовал Никита.

— Это к нему, — кинул Деев и стал удаляться.

— Завтра Никита, — сказал я. — Пошли к машине. Отвезёшь меня до Муара, надо ребята долечить. Заодно поможешь…

Тогда я подумал, что надо пригласить в нашу команду Медвебелова. Но захочет ли он? И не тороплюсь ли я с этим? Было много сомнений…

Остатки кристаллов, добытые в бою с Якуном и его помощниками, я потратил на лечение витязей. А придя домой, уже изрядно усталый, первым делом занялся стиранием нашей битвы и следов в астрале, что осушило меня почти под ноль. Большой кристалл на шестнадцать грамм добытый мною у Дубаса, по прежнему не поддавался, отказываясь меня питать, и работал исключительно на защиту от магии. Пришлось взять из запаса полутора граммовый кристалл и немного его потратить, что бы сделать всю работу в астрале до конца…

Глава 47. Союз пяти

Наступила суббота. И хотя это был вовсе не первое декабря, пошёл первый снег. Редкие пушистые снежинки, медленно падали на тёмную землю, где не осталось ни капли зелени. Стоял полный штиль, поэтому я мог подробно их рассмотреть в окно и полюбоваться. Первый снег всегда некий переход из одного состояния природы в другое, из медленного увядания осени в полноценную, временную, но смерть.

На улице показывало минус два. Быстро перекусив я пошёл одеваться. Одел дублёнку на рубашку, вышел на улицу, вывел не спеша мотоцикл и всё думал: стоит ли ехать к Медвебелову. А что я ему предложу? Войти в наш сомнительный круг. А ему это зачем? Кроме того что лишь через меня его смогут в следующий раз предупредить об очередном покушении. Я стал ходить по двору и думать: как мне поступить. И всё таки нехотя вывел мотоцикл за калитку, закрыл кованные ворота и дёрнул стартер. А затем потихоньку поехал, под светлым но пасмурным небом, до Медвебелова. Было пол одиннадцатого утра.

Через пол часа я был на месте, забежал на третий этаж огромного здания. Поздоровавшись с Михаилом и оставшись вдвоём в кабинете. Сев на стул, я сразу хотел перейти к делу. Но он, сидя в белой рубашке, что-то печатал на машинке. На мой немой вопрос Медвебелов сказал:

— Говорите, я вас слушаю Михали. Просто у меня много работы, а Ирина сегодня выходная…

— Вы сильный боец Михаил, — сказал я под звук печатающей машинки. — И у вас сильный род. Но я работаю на более могущественные силы. И хотел бы пригласить вас в наш союз…

— Я надеюсь эти могущественные силы помогут вам, когда откроется кто уничтожает волчьи кланы. И я надеюсь наши взаимоотношения останутся между нами…

Так значит.

— Вы явно недовольны, что пришлось в этом участвовать, — сказал я. — Но вы могли отказаться.

— Я был вам должен, — прекратил печать Медвебелов и посмотрел на меня. — И как человек чести не мог вам отказать тем более что сам предложил это.

— Потому что я вас спас.

— Теперь же мой долг выплачен. Я думаю, угробив такое количество… ваших врагов, мой долг исчерпан. Не подумайте что я плохо к вам отношусь, или что я против того что вы делаете с этими… Но поймите, когда вы потонете, то меня затянет на дно вместе в вами, если мы продолжим плотное общение.

Медвебелов продолжил печатать.

— Я спас вас… но не хотел. А заставили меня это сделать, именно заставили,те могущественные силы. Не пошли они тогда меня на вашу защиту вам бы не жить сейчас.

Медвебелов замер, перестав печатать.

— Как же мне с ними связаться и удостовериться? — спросил он.

Ещё один.

— Подумайте сами с чего это я к вам припёрся в тот вечер.

— Чего вы хотите? — спросил он наконец в лоб.

— Пригласить вас в наш небольшой кружок по интересам. Вы глава целого рода, у вас ресурсы. А у меня, только у меня заметьте есть та информация которая смогла вас спасти и спасёт ещё не раз…

— Нет, — сказал Медвебелов. — Это очень рискованно. Извини тёзка. Я одобряю то что ты делаешь, но нет… это будет мой конец. И так мой род как и ваш замаран заговорами… впрочем я рассчитываю на крепость вашей воли, когда вас возьмут.

— Не буду я никого сдавать, — сказал я презрительно. — Что ж Михаил я в вас ошибся значит. Я ухожу и следующий раз никто не заставит меня прийти вам на помочь. Впрочем спасибо вам за участие…

— Я надеюсь вы зайдёте ко мне на ближайшее вечер. Не будем же мы теперь врагами…

— Друзьями же вы быть не хотите.

— Знакомыми. Хорошими знакомыми будем, — примирительно сказал Медвебелов, явно не хотевший разрывать со мной отношения, хоть и не желавший более плотного сотрудничества.

— Будем знакомыми, — согласился я. — И на том спасибо. Но если вдруг передумаете… вот адрес. Там мы сегодня соберёмся в четыре часа. Скажете что к Дееву, что он вас ждёт…

Сев в мотоцикл, я рванул на тренировку к Демьяну. Сегодня мы должны были работать на скорость с применением холодного оружия. А ещё акробатику подтянуть, которая шла у меня совсем плохо. Максимум что я пока мог это удары ногами в прыжки, с разворота. И кувырки. А это азы… но я выбрал развиваться именно на повышение скорости, а значит предстояло и укреплять не только жилы но и кости, что тоже необходимо само по себе. Тренировка продлилась пару часов, я как обычно был бит, в тот раз даже до крови и переломов. В субботу Демьян мня никогда не жалел и давал почувствовать в полной мере процесс тренировки. Исключением были удары по голове их старались наносить меньше и слабей, хотя и не всегда… Сложность была в том что мозг плохо переносил удары из-за негативного накопительного эффекта. Из-за чего могла временно теряться реакция, координация и рукопашные навыки. Но даже здесь одарённые были в разы устойчивей чем обычные люди, а нейронные связи у них восстанавливались сами спустя время. Это не считая моей способности к самоизлечению, чем я после каждой тренировок активно и пользовался, тем более в отношении мозга.

После тренировки я успел съездить домой и быстро ополоснуться. Переоделся. Схватил одно из маминых пирожных и рванул в Муар к Стасу Дееву, на встречу. Я ворвался в стремительный поток холодного воздуха и с удивлением стал понимать, что неплохо переношу этот холод, тем более что научился подогревать магией одежду без последствий что она загорится. А это значило что я скорее всего смогу отъездить на мотоцикле всю зиму. Главное я успел сменить колёса на зимнюю резину.

Без пятнадцати четыре я приехал в Муар, заметив, что возле здания стоит машина Никиты. Я быстро добрался до Деева и поздоровавшись с ним спросил где Никита.

— Обедает, там ему что-то приготовили.

— Альфа был?

— Нет ещё. Кто будет кроме него и Никиты?

— Возможно Медвебелов, возможно…

— А чего так? — поинтересовался Деев.

— Он сказал что меня могут взять за нашу незаконную деятельность против волков.

— Ясно, — сказал Деев и, прежде чем скрыться внутри здания, сказал:

— Я там поставил круглый стол в своём кабинете, бери Никиту и занимайте места. Я скоро подойду.

— Хорошо, надо только что бы Альфу пустили.

— Я уже распорядился и дал «ориентировку» что бы его пустили, — усмехнулся Деев и скрылся где-то там, откуда пахло кухней, жаренным мясом, выпечкой и чем-то ещё.

Я пошёл в главный зал, где в желто золотистых оттенках доедал печёную картошку и кусок мяса с гарниром Никита. Увидев меня он сразу ускорился. Мы поздоровались и Никита заталкивая последний кусок мяса в себя, сказал:

— Всё, я всё… пошли. Альфы ещё нет?

— Нет, — сказал я.

В кабинете было тесновато. Дееву пришлось развернуть стол боком сдвинуть его в дальний правый угол. Зато теперь круглый стол, со стульями вполне там поместился. Без пяти четыре пришёл и сам Деев.

— Надо вам менять кабинет, — сразу сказал я. — Маловат.

— Я думаю над этим. Один из вариантов здесь сделать ещё один складе, а на одном из складов, он чуть побольше, сделать кабинет. Там и вентиляция есть как здесь.

— Полковник, — позвал кто-то со спины. — Там пришёл… какой-то Феоктист в маске.

— В клоунской во всё лицо? — удивился Деев. И я тоже удивился.

— Нет, в белой только на пол лица.

— Ясно, пусть заходит.

И скоро вошёл сам Феоктист, которого до вчерашнего вечера мы ещё знали как Альфу. И когда он вошёл… то я очередной раз подивился его росту. Больше двух метров. Да все два десять, если не больше. Он не был качком, но разворот плеч говорил о сильно развитой костной системе. И наверно всё таки, например, Медвебелов был его чисто физически сильней. Хотя кто знает, пока для нас Альфа — человек загадка.

— Приветствую! — сказал Альфа показавшись в проходе.

Мы с ним словесно поздоровались, Деев быстро ему указал куда садиться. И мы закрыли двери в кабинет.

— Шестнадцать часов две минуты, — сказал я.

— Я пришёл ровно в четыре, — сообщил Альфа Феоктист. — Я ждал пока меня пропустят.

— К вам нет претензий, — сказал я. — Мы ждали… надеялись на ещё одного человека, но похоже он не придёт.

Альфа кивнул и сказал:

— Сейчас, прежде чем начать рассказывать, я должен снять свою маску…

Но маску он снять не успел, к нам постучались. Медвебелов пришёл. Коротко со всеми перездоровавшись, он протиснулся через меня и сел на свободное место, между Никитой и Альфой.

— Теперь всё в сборе? — спросил Альфа.

— Да, — кивнул я.

— Тогда я снимаю маску.

И он её снял. Когда Альфа снял маску, мы если и не пришли в шок то изрядно обалдели точно. Деев крутанул ус и хмыкнул. Медвебелов заскрипел стулом и дёрнулся. И лишь Никита сказал вслух:

— Вы что волколюд?

И в этой фразе было много правды. Альфа явно имел черты волка, то есть на лицо он был как волк и попадись он нам вчера где ни будь в одном из домов без своей маски из папье-маше, мы могли попытаться его убить.

Альфа посмотрел на Медвебелова и сказал:

— Я могу доверять этому человеку? Я был с ним всего лишь на одной войне.

Деев хмыкнул:

— Ни на какой ты войне не был, ликвидация волков это не война, поверь мне.

— Я был на многих войнах, как наёмник. Но это не важно, могу ли доверять этому господину!?

— Всё что будет тут сказано останется между нами, — сказал Медвебелов и обратился ко мне: — Михаил, зачем вы меня звали, если мне тут не рады. Вы же тут главный?

— Всё нормально, это мелкое недопонимание, — сказал и подумал что я тут скорее как духовный лидер, а не фактический.

— Какова ваша цель? Надеюсь не свержение императора? — сказал Медвебелов.

— Наша цель выйти на Порог и там многократно усилиться, — сказал я.

Медвебелов резко задумался глядя оценивающе на меня, явно огорошенный давно информацией.

Затем сказал:

— И как близко вы к этой цели?

— У меня есть Наставник, тот кто заставил вам помочь в тот вечер...

— Так насколько близко?

— Ближе чем пол года назад, — нашёлся я что ответить и переключился на Альфу: — Альфа, то есть Феоктист вы просили этой встречи в первую очередь… зачем?

— Моё полное имя Феоктист Синебыков из Рода Синего Быка. И теперь вы наверно хотите знать: зачем я припёрся и почему я такой высокий, с рожей волколюда…

Я хмыкнул:

— Прямо сейчас хотелось бы знать по поводу... вашего лица.

Феоктист немного откинулся и начал спокойно рассказывать своим глубоким, сильным голосом:

— Мой отец это боярин… но первый мужчина оставивший отпечаток был волк изнасиловавший мать. А мать была знатная у меня. Дед того конечно нашёл со своими родичами и выпустили ему в реку потроха, но признаки волчьих генов наложили на меня негативный окрас на всю мою жизнь. Поэтому твою войну я поддерживаю. Теперь я что угодно могу делать, но все поймут кто я и никогда не выдадут за меня свою дочь. Даже витязь…

Медвебелов вдруг сказал:

— Извините за такой вопрос… а что ваш отец, он разве не знал: на ком жениться? Он разве не знал…

— Знал! — резко рявкнул Феоктист.

Медвебелов даже не дёрнулся, хотя сидел относительно рядом.

Уже спокойно, Феоктист сказал:

— Извините, мне неприятна эта тема но я должен… Я отвечаю на ваши вопросы лишь потому что я нуждаюсь в вас и я к вам пришёл… отец знал, отец её любил… но случилось то что случилось. Однако отец всё равно на ней женился…

— Это подвиг и жертва с его стороны, — лишь сказал Медвебелов, наверно что бы сгладить свою ранее проявленную бестактность.

— Всего лишь любовь, — впервые едва заметно улыбнулся Феоктист Синебыков, которого мы знали как Альфу.

— Так ты что ж оборотень, прямо в оборотня превращаешься? — спросил Никита.

— Не было ни разу, хотя в полнолуние моя агрессивность повышается. Обычно пью пустырник в это время.

— Но зачем ты пришёл к нам? — спросил я.

— Сейчас объясню, — сказал Феоктист и стал рассказывать.

То что случилось с его матерью, а потом с ним было не всей трагедией в его жизни. Всю жизнь он будучи князем скрывал своё лицо и влюбился в другую княжну. Красавица и чудовище. Они очень полюбили дугу друга и вот им уже почти по сорок лет (Альфе 39, ей 37). Но на ребёнка они не могут решиться и даже не вступали в интимную связь ни разу. Он не может заиметь с княжной детей, так как боится что может родится что-то, что убьёт, опозорит навсегда их рода.

Альфа многое узнал о магии и том можно ли исправить его «недуг». За последние годы он пришёл к выводу, что помочь ему может лишь артефакт «Изменения», который находится за Переходом.

Его мама, сильная провидица, перед тем как умерла, сказал что ей было видение о том что нужный ему человек находится в Петрограде. Хотя раньше сколько мама ни смотрела, лишь видела что выход где-то там в будущем. И что он(этот человек) сам свяжется с ним через посредников. Альфа пришёл к выводу что я — Михаил Буров именно тот человек и есть.

— Вы не ошиблись, — сказал я. — Я найду Переход. Не могу не найти…

— Я верю в это всей душой, всем сердцем иначе мне незачем будет жить, — сказал Феоктист.

Деев всё это время молчал и вдруг спросил:

— Послушайте Феоктист… а регенерация? Она у вас как у волка?

— Верно. — сказал Феоктист Синебыков. — Но найдя артефакт, я готов от неё отказаться, что бы стать полноценным человеком. Да и не сильно надо, вам известно насколько я силён в магии воды...

— Ты силён, — признал Деев.

— Да, -сказал вдруг Медвебелов. — Переход нужен и мне. Наш род довольно силён и с натяжкой относиться к высшим, но испытывает дисбаланс. У нас есть девять очень сильных бойцов, несколько средних, а остальные полторы сотни откровенно слабы в магии и по сути почти равны средним витязям. Всё это последствие заговора, одних убили другие ушли в рода… Из-за этого мы до сих пор в шатком положении при условии что владеем очень многим, так убив нас девятерых, можно много у нас отобрать. Эту проблему мог бы решить переход.

— Мог бы, — сказал я.

Медвебелов опять задумался и возникла пауза.

— Феоктист, ты не местный? — сказал Деев. — По моему твой род имеет вес на Урале…

— Совершенно верно, — подтвердил Феоктист. — И несмотря что я такой… я всё же князь… отец сказал что будь я полноценным, что если когда ни будь я смогу им стать, я стану главой рода.

— А пока кто там глава? — уточнил Медвебелов.

— Мой сводный брат, та ещё скотина…

Мысли быстро помчались в голове. То есть потенциально с нами три рода довольно сильных. Свой я тоже туда включил — я всё ещё надеялся стать его главой. Но хоть убейся не знал как это сделать. Стоило положиться на Наставника.

— А твои товарищи они с тобой? С которыми мы штурмовали… — спросил Деев. — Или они не товарищи.

— Товарищи, — сказал Феоктист. — мы с ними хоть в огонь хоть в воду, несмотря на то что принадлежим разным родам.

— Всё хорошо, но у нас явный дисбаланс на стихию воды, — сказал я.

— В моей команде огневик, воздушник и землевик, — сказал Феоктист.

— Это хорошо, — сказал я. — Очень пригодятся.

— Но в чём ваша главная цель? — наконец вышел из раздумий Медвебелов. — Мне многое непонятно. Слишком абстрактно. Если вы хотите найти Переход это хорошо я готов в этом участвовать.

— Наша цель, — сказал я. — В очень общих чертах: остановить апокалипсис, конец света, если я правильно всё понял или как минимум спасти нашу страну. И волки одно из звеньев этого конца. Но пока что мы ищем Переход, без него у нас не получится укрепится, закрепиться, что бы дать. Я много ещё не знаю, признаюсь. Но смысл в этом.

— Хм, — потёр бороду Медвебелов и опустил взгляд на стол, о чём-то снова задумавшись. — Слишком туманно, но одно то что вы ищите Переход и то что вы его скорее всего найдёте… я с вами, но на правах частичного инкогнито.

— Это как это? — возмутился Деев.

— За вами тянется нехороший шлейф связанный в волками… и я боюсь…

— А ты не бойся, — оскалился, перебив его Деев.

— Нет, я боюсь, у меня род, у меня семья, у меня ответственность за них. Так что не обессудьте.

Стас напрягся немного, но я дал ему знак что бы он поумерил пыл. Наградив меня уничижительным взглядом сверху низ, он всё же послушался.

— Ладно Михаил , — сказал я. — Тогда подведём итоги… И так, что у нас получается… Михаил Медвебелов представляет род Белого Медведя, Феоктист Синебыков представляет сильного бойца и род Синего Быка в перспективе как и я в перспективе род Бурого Медведя. Стас Деев представляет военных и связи с ним. А Никита Буров представляет преступный мир, наёмников и кое какие связи за рубежом.

Никита усмехнулся:

— За рубежом совсем чуть-чуть… но да, есть.

— Твои связи с преступным миром прямо так обширны, особенно после того как завалили твою банду? — спросил Деев.

— Всё ещё обширны, — заверил Никита… — я с многими начинал. Некоторые бросают это дело, но потом возвращаются обратно. И просто информаторы в этом мире, можно сравнить с подобием разведки в какой-то мере. Кстати Феоктист, а не хотите заняться бутлегерством, нужны люди и капитал.

— Подумаю, — сказал Феоктист. — Опыт работы с мафией, бандитами есть. Но я заметный, поэтому могу только подстраховывать в те моменты, когда не нужно оставлять свидетелей.

— Постойте со своими бандитским разговорами, — вмешался Медвебелов. — Но кого же представляете вы Михаил? Кроме перспективы главы рода… что пока ещё сомнительно, уж извините мне мои слова. Я кое что знаю про ваш род…

— Я представляю Наставника, — сказал я. — Он страхует нас, через меня, от тотального поражения.

— А кого представляет Наставник? И что он такое? — спросил Медвебелов.

Немного подумав, я ответил:

— Не знаю…

— Кто ни будь его видел кроме вас? — не отступался Медвебелов.

— Я видел, — сказал Деев. — он более чем существует, хотя как-то странно помогает Бурову. Но он существует. Даю слово офицера, витязя и просто достойного человека!

— Я не сомневаюсь в вас полковник Деев. Но нельзя ли мне устроить ним аудиенцию? — не унимался Медвебелов.

И тут я чуть не психанул. Зло на него глянув, я сказал:

— Аудиенция оплачивается моей кровью, и результат этой оплаты не так уже безопасен для меня. Аудиенцию предоставить не могу. Сейчас нет, я не буду его просить, но дальше возможно. Если будет острая необходимость…

Промолчав и подумав немного, Михали Медвебелов сказал:

— Хорошо, я с вами…

Оглавление

Глава 26. Награда и Испытание

Глава 27. Сволков(3)

Глава 28. Стас и Наставник

Глава 29. Личные отношения, учёба и наказание

Глава 30. Кадетский(3)

Глава 31. День осеннего равноденствия

Глава 32. Долина смерти

Глава 33. Возвращение родственников

Глава 34. Дуэль и Камнежабов

Глава 35. Пробное свидание

Глава 36. Разборка в порту

Глава 37. Второе испытание — волчий мир

Глава 38. Гости

Глава 39. Проблемы крестьянина Сашки

Глава 40. Театр и вечеринка

Глава 41. Сволков(4)

Глава 42. Неприятности на балу

Глава 43. Избыточная месть

Глава 44. Честь и гены

Глава 45. Кадетский(4)

Глава 46. Уничтожение

Глава 47. Союз пяти