Непроработанная технология [Валерий Сергеевич Самойлов] (fb2) читать онлайн

Валерий Самойлов Непроработанная технология

Благодарю за помощь людей, которые взяли на себя труд прочитать сырой вариант текста и оставили множество ценных мнений, замечаний и советов: Дарью Самойлову, Михаила Квятковского, Анатолия Зайковского, Надежду Косовскую, Владислава Епифанова и ещё одного человека, пожелавшего остаться неизвестным.

12 сентября, пятница

Поспешным шагом человека, которому некогда прогуливаться по столовой в поисках двух самоуверенных балбесов, Полли подошла к столику Ника и Стива.

— Ну что, как вам список тем? — ехидно усмехнулась она, поправляя лямку сумочки. Та была не слишком тяжёлой, хотя в ней явно лежала как минимум одна книга, а может, даже и две. — Уже присмотрели наименее скучную?

— Нет, — твёрдо сказал Ник, подняв на неё взгляд. Стив уверенно покивал и, дожевав кусок пирога, добавил, тоже посмотрев на Полли:

— Мы уже сказали, что не будем ничего выбирать из этого убогого списка, и не отказываемся от своих слов.

— И какие же тогда у вас планы? — развела руками Полли. — Отчислиться? Перейти в другой университет?

— Ну-у… — таинственно протянул Стив, — …я думаю, мы найдём понимание среди некоторых профессоров.

Выражение его лица было спокойным, а взгляд сфокусирован где-то на дальней стене.

Полли поджала губы и медленно, но уверенно покрутила головой, выражая своё несогласие. И затем добавила:

— Допустим даже, что и так, а толку-то? — Полли снова поправила лямку. — Эти же профессора и предлагают темы для дипломных работ, и формируют итоговый список. Вам что, кажется, будь темы получше для надежд университета, их могли бы не внести в список? Это вряд ли.

— Думаешь? — озабоченно нахмурился Ник. А вот выражение лица Стива не изменилось, он поправил очки и произнёс:

— В любом случае… Мы, по крайней мере, попытаемся.

Полли тем временем кивнула кому-то за дальним столиком и, обернувшись к парням напоследок, безнадёжно вздохнула:

— Ну что ж, удачи.

— Спасибо, — отозвался Ник, проводив её взглядом, а Стив просто кивнул дальней стене.

16 сентября, вторник

Спустя четыре дня Ник, а затем и Стив пробрались в лекционную аудиторию посередине доказательства теоремы Стивенсона и в том же порядке подсели к Полли.

— Мы кое-что нашли, — прошептал Ник.

— Мозги? — угрюмо пробормотала Полли, не подавая вида, что теорема Стивенсона проиграла схватку за её внимание.

— Что-нет, — удивился Стив. — Но зато мы говорили с профессором Беном, и он обещал нам дать какой-то прибор…

— …который надо проверить, настроить и описать, — подхватил Ник.

— Звучит захватывающе, — саркастически произнесла Полли, продолжая грубо льстить теореме Стивенсона.

— Ну нет, — горячо прошептал Стив. — Это же профессор Бен, а значит, этот прибор — бомба! — тут он немного сбавил энтузиазм и пробормотал: — Надеюсь только, что не в буквальном смысле.

— Неважно, всё равно из этого ничего не выйдет, — негромко сказала Полли своему конспекту.

— Почему?? — хором прошептали Стив и Ник.

Полли, наконец, отложила ручку и подняла брови на своих назойливых соседей.

— Я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, профессор Бен — псих, это всем известно.

— Но и гений вместе с тем, — возразил Ник, наставительно подняв указательный палец.

— Это глупо отрицать, да. Но в основе прибора может лежать какая-то безумная научная теория. Во-вторых, если он создал какое-то действительно стоящее устройство, то зачем ему отдавать его двум студентам? Я уверена: либо это бесполезная безделушка, либо он не заработает. Кроме того, это не похоже на дипломную работу — изучить, работает ли никому не известный прибор.

— Смотря какой прибор! — воскликнул Ник, и после этого ему пришлось сказать удивлённому профессору Крейгу: — Извините. Пожалуйста, продолжайте.

— Смотри пункт второй! — парировала Полли и, сделав паузу, принялась объяснять дальше: — Имейте в виду: никакого прибора в списке тем нет. Вы можете, конечно, им заняться, но выбрать тему из списка вам всё равно придётся. И, наконец, в-третьих: раз профессор Бен — гений и псих одновременно, значит, вы не можете знать, что им движет. Но на заботу я бы не поставила.

Стив и Ник ещё некоторое время помолчали перед тем, как достать свои конспекты. Но, немного пописа́в красивый, лаконичный и совершенно неверный экспромт на тему доказательства теоремы Стивенсона, Ник негромко произнёс:

— Ну, по крайней мере, мы попробуем. Чем мы рискуем? Ничем мы не рискуем. Время на выбор темы ещё есть.

А Стив в ответ решительно сказал:

— В одном я уверен: раз это предлагает профессор Бен, будет интересно.

Полли пару секунд поглядела в верхний левый угол аудитории и в кои-то веки согласно кивнула.

17 сентября, среда

В среду — на следующий день после встречи с профессором Беном — ребята не пришли в университет. И в четверг их не было. Дома Ник тоже не появлялся. Наконец, в пятницу, не увидев их в аудитории, Полли не выдержала и написала Нику: «Ты там в порядке?» Он долго не отвечал, и тогда на следующей паре она написала Стиву: «У вас всё нормально или как? Ник не был дома два дня и не отвечает». Но и от Стива она не дождалась ответа.

Лишь ближе к вечеру ей пришло сообщение от Ника: «Всё ок, мы читаем». Полли живо представила себе, как взгляд Ника совершенно случайно падает на телефон, и он спешно набирает самый короткий ответ, который пришёл ему в голову, чтобы не потерять мысли, которые эту голову занимают.

Она помнила много случаев, когда деятельный, энергичный Ник попадал в передряги из-за того, что не успевал подумать до того, как делать. Из-за этого он навлекал проблемы на себя, на родителей и даже на неё.

Вот например, что однажды произошло на национальной олимпиаде по программированию. Каждый год, после награждения призёров олимпиады, их просили поднять свой диплом вверх, прямо сидя на своих местах в зале, чтобы сделать торжественную фотографию. Большинству участников олимпиады также, как и Нику, эта традиция казалось нелепой, но только Ник решился что-то предпринять.

Вечером перед награждением, когда уже можно было почти наверняка знать, кто получит диплом, а кто — нет, Ник со своим соседом по комнате задался целью перед этой торжественной фотографией рассадить участников строго определённым образом.

Ближе к полуночи они дописали программу, которая оптимизирует рассадку участников именно с такой целью — при этом, конечно, не разделяя представителей одного города. Программа выдала прекрасный результат, и ещё два часа они верстали очень официальные памятки для руководителей делегаций разных городов о том, какие места им следует занять в зале. Далее, в три часа ночи, они побежали к женским палатам и нашли целых две участницы, которые выглядели вполне взрослыми. Участницы похихикали и согласились раздать памятки руководителям делегаций. Ник с товарищем подделали для них очень официальные бейджики организаторов, а от них потребовалось научиться очень уверенно говорить, что дипломов в этом году много, и поэтому организаторы убедительно просят сесть именно таким образом — так участникам будет максимально удобно выходить для получения диплома. И, конечно, избежать при этом встречи со своими знакомыми.

Далее, уже ближе к пяти утра, Ник и его сосед побежали в круглосуточный копицентр и распечатали памятки для руководителей делегаций и бейджики для участниц заговора. К их удивлению, всё прошло гладко и к началу награждения участники послушно заняли положенные места.

И когда в конце награждения председатель жюри произнёс свою традиционные слова “Прошу всех призёров поднять свои дипломы”, призёры их подняли, и оргкомитет и члены жюри отчётливо увидели, что эти дипломы складываются в надпись “ЗАЧЕМ?” и уже ничего не могли с этим поделать. Большинство членов жюри и организаторов заржали в голос и долго не могли остановиться, а фотограф так вообще сложился пополам. Участники стали оборачиваться друг на друга в поисках смешного и постепенно смех стал раскатываться и по залу тоже.

К сожалению, председателю оргкомитета эта затея как раз не показалась смешной и ещё несколько месяцев директор школы убеждал его, что этот наглый Николас Джексон так больше не будет и ему можно принять участие в следующей олимпиаде.

Со Стивом Ник познакомился лишь в предпоследнем классе на международной олимпиаде по математике. Хотя, живя в одной стране, они могли бы познакомиться намного раньше, на национальных олимпиадах. И когда Ник впервые привёл в гости Стива, Полли боялась, что он подобрал себе друга по темпераменту, и теперь они будут проводить время в два раза веселее и в два раза разрушительнее. Но всё вышло наоборот. Спокойный, рассудительный и даже немного пассивный Стив тоже страдал от своего характера. Часто ему приходили в голову блестящие идеи, которые стоило бы реализовать, но он не решался и потом жалел об этом. Оказалось, что Стив отлично умеет призвать Ника к голосу разума и побудить его получше обдумать свои затеи до их осуществления, а не после, уже в кабинете директора или в отделении полиции. А Ник, напротив, смог мотивировать Стива действовать, а не продолжать до бесконечности совершенствовать свои идеи, пока они полностью не теряли актуальность. Так многие воистину превосходные замыслы Стива наконец-то стали воплощаться в жизнь, чему Стив каждый раз безмерно радовался, как ребёнок.

И сейчас Полли могла бы поспорить десять к одному — наверняка именно Стив предположил, что у кого-то из профессоров найдётся тема для исследования поинтереснее, чем из списка, но переговорами занялся как раз-таки Ник.

29 сентября, понедельник

Спустя ещё неделю и два дня эти двое умников пришли на первую пару с опозданием на две леммы, растрёпанные и в мятых футболках. Ник одной рукой писал конспект, а другой пытался тереть оба глаза одновременно; Стиву же не хватало руки, чтобы прикрыть рот во время зевков.

В конце пары Полли, собрав вещи, подошла к парням и похлопала их по плечам. Подняв головы с парты, они почти хором сказали:

— О, привет! — и снова принялись тереть глаза, Стиву пришлось для этого снять очки.

— Ага, привет, — задорно покивала Полли. — Что это вы такое читали целых тринадцать дней? Неужели кто-то разработал исчерпывающую теорию квантовой гравитации?

— Короче, мы ходили к профессору Бену, — сказал Стив.

— И он дал нам статью. Там принцип действия этого прибора, теоретическое обоснование, почему он должен работать, вот это вот всё, — продолжил Ник.

— И это… — начал Стив.

— …полнейшая жесть, — закончил за него Ник

— Это, вне всякого сомнения, самое сложное, что я когда-либо читал, — признался Стив.

— Тридцать восемь страниц, и над каждым предложением, каждым равенством, каждым равносильным переходом надо думать минимум несколько минут.

— А чаще всего дольше, — Стив обречённо покачал головой. — Намного дольше.

— В один из дней мы не смогли даже один абзац дочитать, потому что не поняли очередное «несложно убедиться», — с болью в голосе сказал Ник, а Стив покивал и добавил:

— Слава богу, утро вечера было мудренее.

— А теперь нам нужно идти: он сказал подойти к нему, когда дочитаем.

— Ой, шли бы вы лучше поспать, ей-богу, — резонно возразила Полли.

— Не-не-не, он сказал приходить, как только дочитаем, — повторил Стив, выходя из кабинета. — Так, а где его кафедра? Да, нам налево.

Полли проводила ребят взглядом, неодобрительно качая головой, и крикнула им вслед:

— Спросите насчёт темы дипломной работы из списка!

Ник, махнув длинными волосами напоследок, вслед за Стивом скрылся за поворотом. Сама Полли неспешно побрела в ту же сторону. Открыв переписку с Кэти, она быстро написала и отправила: «Привет». Дальше, не дожидаясь ответа, она стала писать: «Ты сейчас где? Давай встретимся около…», и тут увидела, что Ник и Стив идут ей навстречу в противоположную сторону, к выходу.

— Эй, что случилось? — встревоженно спросила Полли.

— Он отправил нас поспать, — хмуро ответил Стив.

30 сентября, вторник

Около полудня следующего дня Стив и Ник постучали в дверь кафедры. Им открыл сам профессор Бен и, всмотревшись в их лица, удовлетворённо кивнул:

— Да, сегодня вы выглядите посвежее.

— Так и есть, — подтвердил Ник. Он и правда чувствовал себя отлично, хотя слегка волновался.

Студенты зашли на кафедру и огляделись. Ничего особенного кафедра из себя не представляла. Это была довольно большая комната с тремя окнами с одной стороны. От середины одной из стен отходила перегородка, сделанная из шкафов, и заканчивалась чуть дальше центра комнаты.

В комнате не было ни одной вещи, позволяющей угадать, какой предмет занимает здешние умы. Стол с чайником и другими принадлежностями для чая и кофе, несколько письменных столов со стульями, маркерные доски и отдельно стоящие небольшие, но удобные на вид кресла могли одинаково потребоваться для изучения и биологии, и лингвистики, и абстрактной алгебры. Все эти предметы были разбросаны по комнате, на первый взгляд, бессистемно; но на самом деле, конечно, эта расстановка была далеко не случайной и позволяла всем привыкшим к ней обитателям кафедры выполнять свои повседневные задачи в наиболее комфортных условиях.

— Так и что, вы думаете, что внимательно прочитали статью и поняли принцип работы материального транзистора? — завязал беседу профессор Бен.

— Да, мы так думаем, — уверенно сказал Ник, а Стив, облюбовавший одно из кресел, почесал свои короткие кучерявые волосы и одновременно с ним задумчиво произнёс:

— Ну, в общих чертах…

— Хм, — усмехнулся профессор Бен. — Ну хорошо, объясните-ка мне: что произойдёт, когда вы запустите должным образом настроенный прибор?

Ребята переглянулись. Ник выбрал одно из близлежащих кресел и поудобнее в него уселся, вжавшись в спинку. Стив, напротив, неторопливо встал, подошёл к доске, поправил очки на носу и взял в руки маркер. Немного покачивая его в руке, он задумчиво посмотрел на потолок.

12 октября, воскресенье

— Ну что, теперь-то можно рассказать? — решительно спросил Ник. — Полли умная, она может подать дельные идеи.

Стив собирался что-то сказать на это, но не успел и рта раскрыть — Ник уже продолжал:

— Да и дело даже не в этом. Просто я физически не смогу от неё скрывать дальше, чем мы занимаемся. Тебе этого, наверное, не понять, но мы всегда друг другу всё рассказывали. Я могу скрывать от родителей, обманывать друзей, но Полли — ни за что, мне даже в голову это не приходит. Это всё равно что самому с собой в шахматы играть.

Полли энергично покивала и добавила:

— Наши родители неоднократно в этом убеждались. Если хочешь приготовить сюрприз для Ника — это должно быть сюрпризом и для меня; и наоборот.

Они сидели за обеденным столом в гостиной у Джексонов. Стив посмотрел на них обоих и, покачав головой, тяжело вздохнул.

— Но как это сделать? Даже мы потратили полторы недели на осознание всей этой информации, — Полли нетрудно было пропустить мимо ушей эту небольшую высокомерность, тем более, что её занимал предмет спора. — Ты помнишь наше обсуждение с профессором Беном? Оно заняло больше трёх часов, после которых мои мозги вскипели. И бо́льшую часть этого обсуждения могли бы понять только мы трое и, может, ещё парочка таких же гениев вроде профессора Бена.

Немного подумав, Ник спросил:

— А ты сам можешь как-то основную идею выделить?

Стив глубоко вгляделся в поверхность остывшего риса перед собой и не поднимал головы не меньше минуты. Наконец, он поправил очки и сказал:

— Ну, в принципе, основная идея сравнительно проста.

— Как и всё сравнительно гениальное! — вставил Ник, но, столкнувшись со взглядом Стива, замолчал.

— У нас есть фемтосекундные энерго-гравитационные пульсары — ща, ща, я объясню: это такие маленькие детальки, которые генерируют пульсацию фиктивной массы через накачку их электроэнергией. А пульсация фиктивной массы, в свою очередь, создаёт гравитационную волну. Пусть очень слабенькую, но нам много и не надо.

— Ага, пока понятно, — произнесла Полли. Она была вся внимание.

— Согласно теории профессора Бена, если выстроить гребни гравитационных волн в определённой конфигурации в одной точке пространства, в этой точке образуется завихрение пространства. Завихрение пространства порождает уже свои собственные гравитационные волны. А если завихрение окажется достаточно сильным, оно может породить, грубо говоря, тоннель в будущее. Там будет нечто вроде чёрной дыры — в данной ситуации, думаю, достаточно такой аналогии — которая может поглотить объект, оказавшийся неподалёку. И тогда этот объект вывалится из белой дыры, которая образуется в этом же месте спустя некоторое время.

— Ого! Неужели так и происходит?

— За тем нас и позвали, — иронически ответил Ник. — Понять, так ли происходит.

— Но здесь есть одна проблема, — продолжил Стив. — Вход в тоннель очень узкий, туда могут проваливаться только отдельные частицы. И он очень быстро испаряется. Чтобы использовать его для перемещения какой-либо частицы в будущее, надо создать тоннель именно в том месте, где находится частица, и именно в тот момент, когда она там находится, с очень большой точностью. Ты ведь слыхала про принцип неопределённости Гейзенберга?

— Конечно, я же не первоклассница.

— Поэтому до реальной возможности что-то переместить в будущее осталось ещё два шага — и огромное достижение профессора Бена в том, что он оба их сделал. Во-первых, он выяснил — пока только чисто теоретически — что, как я уже говорил, вместо чёрной дыры можно получить только завихрение пространства, которое само станет источником гравитационных волн. Никакого тоннеля, только завихрение. А во-вторых, что необязательно создавать и настраивать индивидуальный набор пульсаров на каждое завихрение — можно построить сравнительно небольшой набор пульсаров и запустить их в такой конфигурации, что образуется огромное количество завихрений. Причём каждый пульсар будет участвовать сразу во многих завихрениях.

— Что-то я не поняла, в чём тут достижение. Понятно, что можно сделать много завихрений, но для этого потребуется ещё больше пульсаров, — удивилась Полли.

— Не-не-не, сейчас объясню. Берём несколько пульсаров, девяносто шесть штук. Работая вместе в определённой конфигурации, они могут сгенерировать завихрение.

— Так, — слушала Полли.

— А теперь рассмотрим ещё один набор пульсаров, тоже девяносто шесть штук, которые генерируют ещё одно, другое завихрение. Сколько всего пульсаров необходимо для этих двух наборов?

— Дважды девяносто шесть, это получается сто девяносто два, — тут же ответила Полли.

— А вот и нет, если нам удастся использовать некоторые пульсары в обоих наборах.

— А-а-а, вот оно что. Понятно.

— Так, оказывается, что всего из двенадцати тысяч пульсаров можно сформировать невероятно много наборов, используя каждый пульсар не в одном наборе, а многократно. Ник, сколько всего завихрений генерируется на первом этапе?

— Не помню, очень много. Шестнадцатизначное число.

— Ого, понятно, — откликнулась Полли.

— Так вот, — продолжил Стив, — на первом этапе получается бесчисленное множество завихрений, квадриллионы завихрений фемтометровых размеров. Область пространства в центре аппарата кишит ими.

— Ты сказал, на первом этапе? — уточнила Полли.

— Да, потому что дальше все эти завихрения порождают гравитационные волны намного большей частоты, из которых уже складывается второй слой завихрений. Во втором слое они значительно меньших размеров — едва ли больше планковских. Их столько, что вся эта область пространства буквально изрешечена ими. И вот эти завихрения уже с тоннелями.

— Ага-а-а, — протянула Полли. — Поэтому необязательно знать, где именно находится каждая частица: где бы она ни была, рядом будет тоннель, так?

— Да, вроде того. В результате макроскопический объект размером до пары сантиметров, оказавшийся в центра аппарата, отправляется в будущее, но не весь целиком, а как бы поэлементно.

— Блестяще, — уважительно покивал Ник. — Сам Фейнман гордился бы тобой, — Стив улыбнулся, а Ник добавил: — Похоже, ты понял концепцию намного глубже, чем я. Для меня тоже было полезно сформулировать это по-простому — я теперь лучше представил себе, что должно происходить.

— Всё, как завещал Фейнман, да, — улыбнулся в свою очередь Ник.

и снова 30 сентября, вторник

— Блестяще, — уважительно покивал профессор Бен. — Похоже, вы поняли концепцию ненамного хуже меня.

— Для меня было даже полезно сформулировать её словами. Я теперь как раз лучше всё понял. Так и что, получается, что интенсивность, частоту и порядок взаимодействия начальных гравитационных волн можно настроить так, чтобы предмет появился строго в определённый промежуток времени, верно? И таким образом… — Стив положил маркер на полочку у доски и недоумённо спросил: — Мы говорим о машине времени, позволяющей отправлять в будущее небольшие предметы? Разве это возможно?

— А разве нет? — спросил в ответ профессор Бен, вглядываясь в лицо Стива.

— Я не знаю, — развёл руками Стив. — Я всегда считал, что это из области фантастики, но… — он снова обернулся к доске и стал разглядывать свои иллюстрации в глубокой задумчивости.

— Профессор Бен, — вдруг подал голос Ник.

— Да-да? — обернулся профессор.

— Понимаете, меня смущают два момента.

— Так?

— Ну, во-первых, по моим оценкам, даже один запуск энерго-гравитационного пульсара…

— Можно просто «пульсара», — улыбнулся профессор Бен.

— Э-э, ладно. Так вот… Даже один запуск, по моим оценкам, будет занимать довольно много энергии, а их там тысячи на каждой грани…

— Ты спрашиваешь, есть ли у университета такие мощности?

Ник покивал.

— Да, об этом я позаботился, — продолжил профессор Бен. — Конечно, мощности немалые, но вы сможете делать по одному запуску транзистора в неделю, по субботам в четыре часа дня. В это время и так обычно почти никто не работает.

— Ага, отлично. И второе… — Ник опустил взгляд, обдумывая свои следующие слова. Стив и профессор терпеливо ждали продолжения. — Понимаете, для образования нужных гравитационных волн э-э… пульсары должны генерировать колебания таким образом, чтобы сотни гребней волн от разных пульсаров образовывали сочетания в огромном количестве разных точек. И для этого требуется точнейшим образом настроить десятки тысяч пульсаров, для каждого своя настройка! — профессор слушал Ника внимательно, нахмурившись и упираясь подбородком в кулаки. — И этого мало, недостаточно просто найти подходящие настройки — надо ещё суметь их все запустить, уложившись в эти настройки с высочайшей точностью. Рискну предположить, что важны даже длина и толщина проводов, по которым идёт ток! Не хочу сомневаться в вашей компетентности, но, даже если технология теоретически работоспособна, хватит ли у нас возможностей для её реализации?

Профессор Бен продолжал сидеть, задумчиво глядя на Ника. Ребята, в свою очередь, внимательно смотрели на него, не рискуя прерывать его размышления.

Профессор встал и начал говорить, вышагивая из стороны в сторону.

— Что ж, это весьма дельное замечание. Реализация этого проекта очень, очень сложна. Ошибки здесь не исключены и, даже более того, весьма вероятны. Я, конечно, предпринял некоторые усилия для их минимизации. Электросхемы напечатаны на принтере макросхем, чтобы провода имели в точности определённую длину.

— Никогда раньше не слышал про принтер макросхем, — заметил Ник. — Только про принтер микросхем.

— Да, мне пришлось масштабировать стандартный принтер микросхем под мои нужды, — ответил профессор и продолжил: — Все выводы формул, какие можно, были проверены компьютерно. Вообще, после подписания нескольких скучных документов вы сможете прочитать множество интересных — все протоколы разработки, тестирования, технические характеристики всего оборудования. Но даже после всех моих усилий реализация всё ещё архисложная, это правда. И в дополнение к этому, у меня как не было, так и нет никакого способа протестировать пульсары по отдельности. Ведь генерируемые гравитационные волны невероятно малы.

Некоторые время Ник и Стив молчали, переваривая услышанное. Профессор Бен тоже молчал, давая им всё осмыслить. Наконец, Стив принял решение пока не углубляться дальше в технические детали, а перевести разговор в более простую плоскость:

— А можно на него взглянуть?

— Конечно! Но для начала вам придётся взглянуть кое на что другое, — хитро улыбнулся профессор и скрылся за перегородкой из шкафов.

Через секунду он появился со стопкой «скучных документов» в руках. Стив и Ник сделали одинаковые недовольные лица, но профессор лишь сочувственно развёл руками.

2 октября, четверг

В четверг Ник и Стив впервые вошли в лабораторию 82.

Материальный транзистор выглядел именно так, как они ожидали: металлический додекаэдр диаметра порядка метра был установлен в самом центре комнаты на пяти толстых блестящих металлических опорах.

Вдоль одной из стен стоял стол, над ним висели два монитора, хотя никакого компьютера видно не было. Справа от них стоял большой железный шкаф, из нижней части которого струились по полу бесчисленные медные на вид провода. Они образовывали местами десятки параллельных линий, а местами сложнейшие развязки, проходя друг над другом по едва заметным пластиковым мостикам и по запутанности оставляя далеко позади схему Токийского метрополитена. В конечном счёте все провода уходили в основания опор додекаэдра.

Была и ещё одна деталь, которую они заметили не сразу: сложная продолговатая изогнутая конструкция, отдалённо напоминающая руку экскаватора, но более ажурную, связывала метровый додекаэдр с потолком.

Ник неспешно обошёл транзистор против часовой стрелки, но, поскольку дальше значительную часть пола занимали провода, он не завершил круг и также неспешно обошёл по часовой стрелке и остановился около стола с мониторами.

— Я предвижу одну маленькую проблему, — заметил он.

— Наблюдение эксперимента? — отозвался Стив.

— Угу, — задумчиво пробормотал Ник.

— Профессор Бен это предусмотрел. Внутри спрятаны камеры. В документации это написано.

— Ага, ладно.

— Меня больше интересует, как его открыть. Ты нашёл какую-нибудь ручку, какую-нибудь дверь?

— Не-а, ничего такого. Но у меня есть сильное подозрение, что тут замешана вот эта штуковина, — Ник посмотрел на руку экскаватора.

— А, ты думаешь, это что-то типа кронштейна для двери? Может быть, может быть.

Они ещё немного помолчали, осматривая всё вокруг. Затем Ник сказал, направившись к столу:

— Давай посмотрим, как выглядит интерфейс. Погоди, — нахмурился он. — А где тут клавиатура, мышь, тачпад, что-нибудь?

— А компьютер-то тут есть? Я только мониторы вижу, — добавил Стив.

Некоторое время они стояли в недоумении, уставившись на стол.

— Мониторы должны быть соединены проводом с компьютером, — заявил Стив и, опёршись на стол, стал оглядывать мониторы сзади в поисках проводов.

— Вообще-то нет, они вполне могут быть… — начал Ник, но тут Стив отдёрнул руки, потому что стол под ними зашевелился. Прямоугольник примерно посередине стола перевернулся вокруг своей оси, и на другой его стороны обнаружилась клавиатура.

— Ну вот, уже кое-что, — обрадовался Стив.

— Честно говоря, я не понял, как ты это сделал.

— Давай теперь… — начал Стив, но Ник перебил его:

— Стой! Я же не понял, как ты это сделал.

Стив вздохнул и сложил руки на груди, наблюдая, как Ник внимательно осматривает стол и нежно гладит его то там, то здесь. Но ждать долго не пришлось: уже через секунд двадцать прямоугольник перевернулся обратно.

— Ага! — победоносно воскликнул Ник. — Надо провести рукой вот так, — показал он, погладив стол сверху вниз слева от места, где только что была клавиатура. Та послушно вернулась на место.

— Супер! — искренне восхитился Стив. — А мышку достанешь?

Спустя буквально несколько секунд мышка тоже была на месте.

— Отлично! — снова похвалил друга Стив. — И теперь коронный номер. Стул!

— Хм, — пробормотал Ник, нахмурив брови и потирая подбородок.

Затем он ещё пощупал стол в разных местах, осмотрел окрестные стены, потопал по полу в разных местах и даже похлопал в ладоши. Но спустя минут пять, а то и десять, он развёл руками.

— Нет, не знаю. Может, надо команду какую-нибудь произнести. Стул! — вдруг громко скомандовал он, но и это не помогло.

— Ну ладно, значит, постоим, — вздохнул Ник и принялся изучать интерфейс программной оболочки транзистора.

Интерфейс оказался до безобразия прост. В тривиальном белом окне в двух полях надо было ввести массу объекта и длительность перемещения в секундах. Снизу слева была большая красная кнопка с подписью: «Запустить». Справа расположились прямоугольники с изображениями с камер, пока что на них всех висела табличка: «Нет сигнала». И ещё один переключатель позволял открыть и закрыть дверь транзистора, чем Ник не преминул сразу же воспользоваться.

Предположение Ника немедленно подтвердилось. Рука сначала немного, со вздохом впуская воздух, приподняла пятиугольник-дверь, за который держалась. Затем бесшумно и решительно согнулась, подняв его на метр и немного отведя в сторону. Ник тут же воспользовался шансом и подошёл, чтобы заглянуть внутрь. Спустя секунду он показал своё разочарованное лицо Стиву.

— Там совершенно пусто.

— Как? А пульсары-то там уже установлены? — удивлённо отозвался Стив, оторвавшись от изучения схемы проводов на полу.

Ник присмотрелся.

— Да, хотя их едва разглядишь. Но больше ничего нет.

— А, ну да. А чего ты ожидал?

Ник почесал затылок.

— Ну камеры хотя бы. А ещё какой-то постаментик, я не знаю. Куда предмет-то класть?

— Э-э, ты, видать, невнимательно прочитал в документации про периферическое оборудование. Постаментик ставить нельзя, там это подробно объясняется. Предметы будем класть в акустическую ловушку. Она вшита в стенки транзистора и выдерживает до ста с чем-то миллиграмм.

— О-о, понятно. А можно сейчас её включить?

— Наверное. Я думаю, она включится, когда мы укажем ненулевую массу.

Ник подошёл к мониторам, и Стив закричал: «Но не прямо же сейчас!», но не успел, и Ник вписал «1» в поле «Масса». Они тут же услышали ровный монотонный тоненький писк. Он был очень тихим в некоторых местах комнаты, в некоторых — довольно громким, а кое-где аж уши болели.

— Направленный звук… — пробормотал Стив.

— ЧТО?? — прокричал Ник с другой стороны комнаты и подвинулся немного вбок. — О, так лучше.

— Давай выключим!

— Ага, давай, — сказал Ник и подошёл к мониторам. Звук пропал.

— Нам нужны какие-то специальные наушники для этого. В документации это тоже написано. Ты её вообще читал?

— Нет, я думал, ты прочитаешь, — безмятежно ответил Ник и добавил: — Блин, неудобно без стула. Не могу поверить, что тут всё так продумано, а стула нет. Что написано про стулья в документации?

Стив только развёл руками. Они снова оглядели стены, стол, пол и даже потолок, пощупали стены, покричали «Стул!», «Кресло!», но всё без толку.

— Ладно, пошли, нам надо обдумать первый эксперимент.

Ник снова погладил стол перед уходом. Но, едва открыв дверь лаборатории, они тут же обнаружили перед собой два отличных удобных компьютерных кресла.

— Что за чудеса? Они сюда приехали потому, что мы их призвали? «Акцио, кресло»? — удивлённо спросил Ник.

Стив посмеялся и ответил:

— Ну нет, думаю, это совпадение. Наверное, кто-то их принёс сюда для нас, но почему-то не занёс внутрь.

— Занести внутрь их может только тот, у кого есть допуск! А это мало кто, и уж точно не работники склада. Но почему он не постучал в дверь, чтобы отдать кресла нам?

Друзья хором задумчиво посмотрели на потолок. Затем Стив сказал:

— Может, они и постучались. Но у этой лаборатории, наверное, очень хорошая звукоизоляция, на то есть причины, — и дополнил эти слова характерным жестом указательным пальцем.

— Точно, — Ник удовлетворённо покивал.

— Единственное, что мне всё ещё непонятно, — продолжил Стив, — это то, почему они появились тут именно в то время, когда мы там были.

Ребята задумались снова, но внятного ответа пока не нашли.

Вечером Ник всё же прочитал подписанные им документы по технике безопасности. Оказалось, что акустическую ловушку включать просто так нельзя, нужны суперкрутые шумоподавляющие наушники, которые без проблем подавляют до ста тридцати децибел. Наушники надо заказать на складе по специальному разрешению. Разрешение, впрочем, само произрастает из пропуска в лабораторию 82.

— Я даже не знала, что в университете такая продвинутая система выдачи оборудования, — прокомментировала Полли.

3 октября, пятница

В пятницу, у входа на склад, Ник и Стив столкнулись с выходящим оттуда профессором Беном.

— Ага, вот и вы. За чем пришли?

— За наушни… ками, — брякнул Стив. Посередине слова он вдруг подумал, а стоило ли это говорить? После полусекундного размышления он решил, что скрывать вторую половину слова уже не имеет смысла.

— А я думал, вы уже вчера была в лаборатории.

— А мы и были, — уверенно сказал Ник, и Стив опять подумал: а стоило ли это говорить? Стоит ли сообщать профессору Бену, что они включили уникальное оборудование, не ознакомившись с техникой безопасности? Но над словами Ника Стив был не властен.

— Ну и как ваши уши? — лицо профессора Бена украсила уже знакомая ребятам хитрая улыбка.

— Нормально, — сказал Ник, потерев левое ухо. — Мы же всего на один миллиграмм включили.

— Мы будем внимательнее, — добавил Стив вслед уходящему профессору.

— Надеюсь на это, — сказал тот через плечо.

Но шагов через десять окрик Ника остановил его.

— Профессор Бен, а откуда взялись кресла?

— А, ну, мне пришло оповещение, что вы зашли в лабораторию, и в этот момент я вспомнил, что там нет никакой мебели — её вынесли оттуда во время установки последнего оборудования. И я подумал, что, по крайней мере, кресла вам пригодятся. Вы их получили?

— Ну… да, — ответил Ник.

— В некотором смысле, — добавил Стив.

В качестве первого эксперимента Стив предложил попытаться перенести в будущее… ничего, но (!) вокруг транзистора расставить клетки с лабораторными крысами.

— Отдельные пульсары и кластеры пульсаров уже испытывали на крысах, но целый прибор — нет!

Хоть Нику и не терпелось провести реальный эксперимент, но скрепя сердце он признал правоту Стива и запросил шесть крыс в биологическом крыле.

Им обоим смертельно хотелось и самим посмотреть, как это будет выглядеть и звучать, но тогда эксперимент с крысами терял всякий смысл. Они запланировали запуск в ближайшую субботу на 16:00, расставили клетки с крысами на табуретках вокруг транзистора и ушли, договорившись встретиться у дверей экспериментального крыла в 16:10.

4 октября, суббота

Этой ночью Ник плохо спал. Ему снилось, как всё крыло взрывается к чёртовой матери, как крысы покрываются огромными чёрными язвами и умирают, как крысы мутируют, сбегают из клеток и захватывают здание экспериментального корпуса, и самое ужасное: как транзистор просто не включается, и они со Стивом силятся и не могут понять, почему.

В восемь утра он решительно встал с постели, оделся, умылся, поджарил пару яиц, положил их себе на тарелку и съел. После этого он посмотрел на часы. Было 8:18. Для Ника это была чёртова рань, он чаще ложился в такое время, чем вставал. Но сегодня ему было не до сна, и он не стал тратить время на бесплодные попытки поспать ещё.

Чтобы скоротать время, он решил почитать. Усевшись на кровати, он принялся за книгу, которую ему недавно посоветовала Полли. Спустя несколько страниц Ник осознал, что совершенно не помнит, откуда взялась Аглая Ивановна и кто она такая.

Тогда он решил перечитать статью профессора Бена.

В этот раз воспринимать статью хоть и всё ещё было очень сложно, но в разумных пределах — она казалась уже не такой неподъёмной, как в прошлый раз. Но всё равно даже на самые простые страницы уходило не меньше часа. Довольно скоро (по меркам этой статьи) Ник понял, что точно даже близко не успеет её перечитать до встречи со Стивом, и одновременно с этим, что сделать это надо, и не раз. Пусть не сегодня, но в ближайшие дни. Чтобы верно интерпретировать результаты, им следует точно знать, что и как именно произойдёт в каждую наносекунду во всей рабочей области транзистора, почему произойдёт именно это, и на какие физические теории опираются эти выводы.

Эта мысль его вдохновила, и он прочитал ещё страничку с лишним, а затем заметил, что уже полтретьего. Подлые мыслишки стали закрадываться в его голову: «А что, если я застряну в лифте? Или автобус сломается по дороге?» Его мощный мозг, конечно, мог бы подсказать ему, что, если он боится поломки лифта, то можно спуститься и по лестнице: всего-то шестой этаж. А если сломается автобус, то можно вызвать такси или арендовать велосипед. Можно и пешком пройтись — не так уж и далеко. Да и вообще, что случится, если он опоздает? Да ничего. Время 16:10 выбрано произвольно, они могут с таким же успехом прийти и в пять, и в шесть, главное, чтобы крысы не сдохли от голода к моменту их прихода. Но вместо этого мозг подсказал ему: «Так нечего переживать без толку, просто выйди прямо сейчас. А если придёшь пораньше — ну посидишь в холле, почитаешь, ту же самую статью, делов-то».

По дороге ничего не случилось. Ник без проблем спустился по лестнице и доехал до кампуса на автобусе. По дороге он думал — всё ли они сделали правильно? Стив написал, что сходил покормить крыс вчера в одиннадцать вечера. Биологи сказали, что до четырёх часов дня с ними ничего не случится, клетку не прогрызут. Крысы расставлены на специально принесённых табуретках равномерно вокруг транзистора, но не в зоне электросхемы, конечно. Масса настроена на «0», но это только настройка акустической ловушки, она работать не будет. Конечно, во время реальных экспериментов она будет включена, но это даже плюс. Влияние громких звуков на организмы лабораторных крыс и так давно и подробно изучено, и хорошо, что при изучении состояния крыс после эксперимента не потребуется отделять влияние самого транзистора от влияния акустической ловушки.

Собственно, у самого же транзистора была всего одна настройка — время перемещения. Они установили на одну секунду, просто потому, что почему бы и нет? Надо было выбрать какое-то положительное время, а одна секунда — первое, что приходит в голову. Затрачиваемая энергия от времени зависит незначительно. На то, что именно произойдёт во время эксперимента, эта настройка влиять не должна; а даже если как-то влияет, они со Стивом не нашли причины выбрать какое-то другое время.

В статье был отдельный раздел, в котором объяснялось (но без особых подробностей), как можно было бы настраивать у транзистора рабочую область. Ничего невозможного в этом нет. Почему же профессор Бен изготовил транзистор с фиксированной областью, если знал, как сделать лучше? Потому что это — первый прототип, и даже он стоит кучу денег. Конечно, не как Большой адронный коллайдер, или космическая станция, или детектор гравитационных волн, или телескоп Джеймса Уэбба, но тоже прилично. А люди, которые выдают гранты на проекты, предпочитают такие разработки, которые уже доказали свою продуктивность. Если же проект может и не заработать, то на него, конечно, тоже могут дать денег, но уже не так много.

Погружённый в эти мысли, Ник дошёл до экспериментального корпуса и даже почти не удивился, увидев в холле пухловатую фигуру Стива. На часах было 15:26.

— Привет, — ехидно улыбнулся Ник. — У тебя что, часы спешат?

— А у тебя? — неловко ответил вопросом на вопрос Стив.

— А я… — немного замялся Ник, — я просто пришёл, чтобы тебе не было скучно!

Они посмеялись, и Ник сел в соседнее кресло.

— Я сегодня утром сел перечитывать статью, — сказал он, — и знаешь что? Оказывается, она не такая уж и сложная. Может быть, я даже смогу без твоей помощи её прочитать всего за неделю.

— О-о, это хорошо. Надо мне тоже всё внимательно перечитать. Пару раз хотя бы.

И они углубились в совместное перечитывание статьи, но не успели они осилить и пару абзацев, как свет погас. Друзья подняли головы, пытаясь понять, что происходит, — и тут включилось тусклое оранжевое аварийное освещение. Но ещё через пару секунд свет мигнул, и освещение стало прежним.

— А вот и оно, — сказал Стив: часы показывали 16:00.

Парни вскочили с кресел и быстрым шагом направились к лаборатории 82. Стив первым открыл дверь и остановился на пороге, осматривая помещение. Додекаэдр был на своём месте, крышка закрыта, крысы в клетках. На экране была какая-то табличка с оповещением.

— Не вижу никаких изменений, — заметил Стив.

— Ну да, а чего ты ожидал? Мы же это и хотели проверить. Что там написано на мониторе?

Стив подошёл к монитору.

— «Запуск осуществлён в 16:00:00. Запланированное время восстановления объекта: 1000000000 ns». Всё, — развёл руками Стив и нажал «ОК». Табличка закрылась.

— Так, — сказал Ник. — А что с крысами теперь делать?

— А, надо их обратно отнести, в «зоопарк». Мне сказали, что там будет дежурный лаборант.

— А как их нести? Кажется, у нас не хватает рук.

— Сюда их привезли на большой тележке. Понимаешь, обычно эксперименты над крысами проводят прямо там, в биологических лабораториях, поэтому техника транспортировки животных не очень проработана.

— Понятно, — проговорил Ник, раздумывая, какой будет самый простой способ вернуть крыс на место.

6 октября, понедельник

— И что? — спросила Полли. — Так инесли?

— Ну да, а что? Всего-то две ходки.

— Не знаю, с вашим-то IQ я бы ожидала, что вы придумаете, как сэкономить время.

— Мы сэкономили время на принятие решения, — парировал Стив, а Ник ничего не мог сказать с набитым ртом, но согласно помычал, потыкав в Стива пальцем.

Они сидел в столовой за небольшим четырёхместным столом, Полли рядом с Ником, а Стив напротив. Глядя на обоих Джексонов, Стив в очередной раз удивлённо отметил для себя, насколько похожими могут быть парень и девушка несмотря на то, что пол каждого из них угадывался однозначно. Тонкие аккуратные черты лица, чуть прищуренные серые глаза и губы, кажется, в любом момент готовы расплыться в улыбке.

— Ну ладно, а что вы теперь делаете? Вы были так погружены в свой диплом (точнее, не диплом, кстати говоря), что я думала, вы уже как минимум до следующего года не всплывёте.

— Нечего там делать до субботы, — ответил Ник

— И пары тоже никто не отменял, — добавил Стив.

— Ну да, это тоже, — нехотя признал Ник.

— И, кстати, это диплом, — меланхолично произнёс Стив и, поправив очки, отправил в рот ещё одну соломинку картошки фри.

На немой вопрос Полли он лишь ухмыльнулся, зато Ник ответил:

— Оказывается, нужная тема всё это время была в списке. Под невзрачным названием и с невнятным описанием. И это гениально, — ухмыльнулся он напоследок.

— Пф, ну уж прям. Обычная уловка, спрятать у всех на виду, — ответила Полли.

— Тем не менее, круто, что он был готов к этой ситуации, — заметил Стив.

— Да-а-а… — задумчиво протянула Полли и затем спросила: — И всё же я не понимаю — если этот прибор такой крутой, почему он доверил тестирование и наладку двум студентам? Это ведь крутой прибор?

— Да, — хором уверенно сказали ребята.

— Но мы не имеем права тебе это говорить, — заметил Стив. — Мы подписали документы.

Лицо Полли приняло крайне разочарованное выражение.

— Очень серьёзные документы, — добавил он. — Профессор Бен дал нам понять, что это не шуточки.

— Мы не можем решить, как поставить следующий эксперимент, — сменил тему Ник.

— Но об этом мы тоже не можем говорить, — предупредил Стив.

— Да я не буду рассказывать об аппарате, не переживай, — отмахнулся Ник. — Просто нам нужно выбрать параметры эксперимента — некие параметры, — но мы не находим причин предпочесть те или иные.

Полли на секунду задумалась, оперев подбородок на скрещённые пальцы.

— А можно попробовать оптимизировать какие-то ресурсы или стоимость запуска? Износ оборудования?

— Да нет разницы, — раздражённо ответил Ник и тут же уточнил: — Ну, какая-то разница есть, но несущественная.

Стив всплеснул руками и воскликнул:

— Да что ж ты делаешь-то? Это уже совсем не «ничего»!

— Думаешь? — внимательно посмотрел на него Ник.

— Да! Любая информация, попавшая в неосторожные руки, может привести к большим проблемам. Информация, которая кажется не представляющей ценности изолированно, может оказаться очень ценной в определённом контексте.

— Ну ладно, ладно, извини.

— Я могила, если что, — проговорила Полли, с опаской посмотрев на Стива. Затем ещё подумала и сказала: — Слушайте, а если разницы нет, то нечего и думать, просто возьмите всё, равное одному. Один грамм, один метр, один джоуль, что у вас там?

Стив и Ник обменялись долгими взглядами и затем скептически посмотрели на неё.

— Ну и почему? Почему один? — озвучил Ник их общие мысли.

— Просто, если что-то пойдёт не так, и вам придётся переделывать какие-то вычисления, вам будет проще обсчитывать всё, что ещё могло произойти в данной конкретной ситуации.

Ник посмотрел на Стива. Тот уставился в потолок, а затем пожал плечами и произнёс:

— Такой себе аргумент, конечно.

— Ну хоть какой-то, — развёл руками Ник.

— Ну да, — задумчиво согласился Стив.

Они ещё немного помолчали. Затем Ник заговорил:

— А по поводу твоего вопроса — мы думали об этом, и у нас есть несколько вариантов. Моё лучшее предположение такое: профессор Бен знает (вернее, уверен), что нам ни за что не разобраться и не заставить прибор работать без его помощи. И в какой-то момент он подключится и будет использовать нас как ассистентов. Ему нужны высококлассные ассистенты, которые уже хорошо разобрались в устройстве аппарата.

— Интересное предположение, — уважительно закивала Полли.

— Стив более пессимистичен. Он ставит на то, что профессор Бен давным-давно нашёл фатальную ошибку в устройстве аппарата и ждёт, когда мы тоже её найдём.

— Но мы пока не находим… — задумчиво пробормотал Стив.

— Ага, это тоже звучит разумно, — согласилась Полли.

— Есть и более экзотические теории. Возможно, что прибор, который мы изучаем, — на самом деле лишь макет. Тогда, может быть, профессор Бен проверяет, как мы будем действовать, прежде чем принять нас в ассистенты для работы с реальным прибором. Или это вообще психологический эксперимент.

— А вы заметили, что все ваши теории имеют одну общую черту?

— Какую? — спросил Ник.

— Они все предполагают, что профессор Бен в точности понимает, как работает или не работает этот прибор.

Стив нахмурился.

— Ты что же, правда думаешь, что профессор Бен не понимает, работает ли его прибор, но доверил выяснить это двум студентам?

— Нет-нет, что вы, нет, конечно же, нет. Даже он ещё не настолько упоролся. Но, может быть, он думает, что понимает механизм работы прибора, но понимает неправильно. Например, он справедливо думает, что вам ни за что не разобраться в приборе без него, но, когда он подключится к вашей работе, у вас всё равно ничего не получится.

Стив нахмурился ещё сильнее. Затем сказал:

— Ну… Это, конечно, тоже возможно.

— Запишем это в «допустимые» варианты, — добавил Ник.

— А вы ему-то задавали этот вопрос? — наконец, спросила Полли.

— Нет, — уверенно объявил Ник, а Стив покачал головой и пояснил:

— Потому что все наиболее вероятные варианты предполагают, что мы приложим все усилия для того, чтобы разобраться самостоятельно.

— В чём разобраться? — внезапно спросила Кэти, просунув голову между Джексонами. Они дружно вздрогнули, одинаковыми жестами схватились за сердце и хором сказали: «О господи!»

Стив посмеялся над этой одинаковостью, а Полли ответила, вставая:

— Профессор Бен задал им задачку, и они не могут её решить, — и они с Кэти обнялись.

— М-м-м, понимаю. Я как-то пыталась ходить на его курс и сдалась через три занятия. Когда Бен говорит…

— Профессор Бен! — хором возразили Ник, Стив и Полли.

Кэти испуганно отстранилась и с примиряющим жестом ответила:

— Окей, окей, профессор Бен. Так вот, когда он говорит одно предложение, мне нужно несколько минут, чтобы его понять, а он за это время говорит ещё десяток. Кстати, а почему «профессор»? Почему все настаивают, чтобы его называли профессором Беном?

— Так уж повелось, — пожал плечами Стив.

Полли же накинула сумку на плечо и сказала, обращаясь к парням:

— Профессор Смит мне как-то рассказывала. Когда она ещё была не президентом университета, а просто профессором, она учила профессора Бена. Он был тогда первокурсником и, как можно догадаться, очень талантливым. И если кто-то чего-то не понимал, — Кэти уходила и тянула её за собой, а Полли продолжала говорить всё громче и громче, — он всегда мог прийти к профессору Бену, и тот с радостью ему всё объяснял. Он любил объяснять, и у него это здорово получалось.

— Пока! — крикнула Кэти уже издалека.

— Тогда-то все и стали называть его профессором Беном, пока! — тоже прокричала Полли, удаляясь.

8 октября, среда

Пару дней спустя профессор Бен подошёл к ребятам на перерыве в одной из пар.

— Здравствуйте, — произнесли они оба и выжидательно посмотрели на него.

— Привет, — ответил он. — Я пришёл сказать, что уезжаю в командировку на конференцию и поработать кое с кем. Пока не знаю, на сколько точно, недельки на две-три, а может, и больше.

— Ладно, — кивнул Стив. — И нам что, писать вам о ходе опытов?

— Да, — подтвердил профессор Бен. — Очень подробно не надо, просто вкратце описывайте, какой эксперимент поставили, какие результаты, что сделали, что планируете сделать. Не надо стесняться писать, если что-то не получилось, если что-то не сделали, если ничего не сделали, потому что были заняты учёбой, или было лень, или просто не успели. Мне надо знать, какие факты на данный момент, только и всего.

— Хорошо, — снова кивнул Стив. — Понятно.

— Я не обещаю, что буду отвечать, — добавил профессор Бен. — Я буду очень занят. Но постараюсь. В любом случае, я буду внимательно читать ваши письма.

— Ладно, — в третий раз согласился Стив.

— Но пишите вот на эту почту, — произнёс он и сунул Стиву в руку квадратный жёлтый стикер. — По другим адресам я вас точно буду игнорировать.

С этими словами он кивнул, развернулся и ушёл быстрым шагом.

Ник нахмурился и произнёс:

— Это было немного странно.

— О нет, профессор Бен повёл себя немного странно, что же делать, — иронично произнёс Стив и добавил: — Пойдём, лекция начинается.

11 октября, суббота

И вот настал день первого настоящего эксперимента. За неимением лучших идей ребята решили отправить — попробовать отправить — алюминиевый шар массой один миллиграмм в будущее на одну секунду вперёд. По правде говоря, впервые увидев этот металлический шар, они засомневались, удачная ли эта идея — таким маленьким он был. Казалось, его совсем не будет видно через камеры. Но выяснилось, что профессор Бен предусмотрел и это: объективы камеры предусматривали вполне приличный оптический зум.

На этот раз они были внутри лаборатории 82, наготове. Стив забрался с ногами на кресло и, обняв удобнейшую эргономичную спинку, уставился из-за неё на додекаэдр. Около компьютера Ник ходил туда и сюда, поглядывая то на транзистор, то на мониторы, куда выводилось изображение с камер. На миниатюрных камерах, расположенных в нескольких углах додекаэдра, был виден маленький шарик, левитирующий в центре.

15:57

Взгляд Стива на самом деле был направлен не на транзистор, а глубже — внутрь себя, где он перебирал, как чётки, и полировал одну за одной детали конструкции, детали доказательств, детали периферийного оборудования. Подвергая каждую деталь жестокой критике и не находя изъянов, он мысленно складывал её в ящик «условно верное».

15:58

Ник прогонял раз за разом то, что сейчас должно произойти.

«Одна секунда — это очень мало, раз, и-и-и. 16:00 — шарик исчез — раз, и-и-и — шарик появился. А может быть, ничего не произойдёт. Тогда что? Что можно проверить? Что акустическая ловушка держит шарик точно в центре, что количество затраченной электроэнергии соответствует расчётному. А дальше-то что? Проверять расчёты особого смысла нет, они проверены компьютером. Проверить программу-автопроверщик?»

15:59

Комната была наполнена писком, хотя сквозь супермощные шумоподавляющие наушники Стив и Ник его абсолютно не слышали. Звуковые волны создавали постоянную разницу давлений, благодаря которой шарик выглядел совершенно неподвижным в центре транзистора, как всё остальное в лаборатории 82.

И…

16:00

шкаф на мгновение гуднул баритоном

одновременно с этим свет в лаборатории погас

и тут же щёлкнули в глубине стены источники бесперебойного питания, чтобы мониторы продолжали показывать картинку с камер.

и в этот же момент шарик пропал со всех камер так моментально, как будто его просто выключили

Раз — (замерцало и включилось аварийное освещение) — и-и-и…

Камеры продолжали показывать изнутри голые серые стены додекаэдра с многочисленными крапинками пульсаров. Без малейшего намёка на шарик.

Тем временем Ник вне себя кричал: «Его нет! Его нет!», не осознавая, что его никто не слышит, а Стив ощутимо побледнел и, схватившись за лицо, вытаращил глаза на экран.

Аварийное освещение мигнуло и снова превратилось в обычное.

Закончив кричать, Ник перевёл дух и спросил:

— Секунда точно же уже прошла, да?

Стив его не услышал.

Тогда Ник снял наушники. Лаборатория снова наполнилась писком. Стив тоже снял наушники и поморщился — он оказался в громкой области. Подождав, пока Стив отъедет немного вбок на своём кресле, Ник повторил уже более уверенно:

— Секунда уже точно прошла.

— Что? — переспросил Стив. — А, да, — ответил он и снова посмотрел на картинку с камер. Шарика по-прежнему не было.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Стив. — Похоже, камеры вышли из строя. А может, провода? Или просто компьютер висит?

— Нет, он же вывел табличку, смотри.

Действительно, на одном из мониторов висело оповещение, которое они уже видели:

«Запуск осуществлён в 16:00:00. Запланированное время восстановления объекта: 1000000000 ns».

— Скорее, всё же камеры. Они ведь были ближе к эпицентру событий. Видимо, запуск транзистора не так уж безопасен.

— Но с крысами-то ничего не случилось! — возразил Ник.

— Крысы умеют регенерировать, а камеры нет! — парировал Стив. — Давай всё же воочию убедимся, как он восстановился, открой люк.

Ник подошёл к компьютеру и сделал несколько кликов. Раздалось привычное шипение впускаемого воздуха, крышка уехала наверх, и они заглянули в образовавшееся отверстие.

Шарика не было.

— Э-э-э, что? В смысле? Где шарик? — оторопел Стив.

Ник недоумённо переводил взгляд то на Стива, то в транзистор. Затем он просунул руку внутрь устройства и помахал ею там.

— Смотри, с камерами всё в порядке, — заметил он.

— Да, но где шарик-то?

Ник снова недоумённо помотал головой.

— А, ты, наверное, неправильно ввёл время, — догадался Стив.

— Нет, я правильно ввёл, — возразил Ник.

— Ну а где тогда шарик?

— Давай посмотрим на табличке, там стоит миллиард наносекунд.

— Ты точно ноликом не ошибся? — спросил Стив.

— Минимум двумя тогда уж.

— Может, там не наносекунды, а микросекунды? — предположил Стив.

— Давай посмотрим, — предложил Ник.

Они вновь подошли к табличке. Там было чётко написано: «1000000000 ns». Каждый из них едва слышным шёпотом произнёс: «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять».

— Девять нулей, — вслух повторил Стив, поправив очки. — Всё равно, наверное, какая-то ошибка со временем, и он появится фиг знает когда. Может быть, просто ошибка в запускающей программе.

— Да, похоже на то, — почесал затылок Ник и выключил акустическую ловушку. В аудитории воцарилась благословенная тишина. — Камеры надо оставить включёнными, пусть следят и дадут нам знать, когда он появится.

— Ты сможешь так сделать?

— Да. То есть нет, — спохватился Ник. — Интернета-то нет, всё суперзащищено. Но можно, по крайней мере, отметить и записать момент, когда он появится.

— Ты сделаешь?

— Ага, прямо сейчас займусь, — сказал Ник, и это прозвучало, как сарказм, но он и правда уселся за стол и открыл какой-то редактор. — Хотя мог бы и ты сделать, конечно!

— Я мог бы, да, но ты же знаешь, делать что-то руками — не моя сильная сторона. Я лучше пойду подумаю.

— Хорошая новость: тут есть редактор и компилятор для Kiu! Под Kiu куча библиотек, и это уже сто процентов кто-то написал, не бог весть какая технология. Но сюда же ничего не установить, придётся писать руками.

— Ладно. Я пойду искать ошибку в настройке пульсаров, посмотрю, какие гравитационные волны они запускают в зависимости от дальности переноса. Тебе ещё нужна моя помощь?

— Нет, я справлюсь.

— Ладно, давай, удачи.

— И тебе.

Стив вышел.

12 октября, воскресенье

В воскресенье Стив описал вчерашние события профессору Бену в небольшом письме, а затем зашёл пообедать к Джексонам и поговорить с Ником о возможных объяснениях произошедшего и их дальнейших действиях. Ему открыла Полли и с порога пригласила его поесть с ними.

Стив снял ботинки, поздоровался и уселся за стол.

— Ну что, теперь-то можно рассказать? — решительно спросил Ник. — Полли умная, она может подать дельные идеи.

Стив собирался что-то сказать на это, но не успел и рта раскрыть — Ник уже продолжал:

— Да и дело даже не в этом. Просто я физически не смогу от неё скрывать дальше, чем мы занимаемся. Тебе этого, наверное, не понять, но мы всегда друг другу всё рассказывали. Я могу скрывать от родителей, обманывать друзей, но Полли — ни за что, мне даже в голову это не приходит.

* * *

Полли была погружена в себя не меньше получаса. Потом она спросила:

— А зачем вообще этот прибор? Я, конечно, понимаю его научную ценность, он доказывает очень интересную теорию, ну а кроме того? Как его можно применить с пользой?

Парни несколько секунд смотрели друг на друга.

— Я, честно говоря, раньше не думал об этом, — признался Стив.

— Ага, — пробормотал Ник.

Они помолчали ещё немного.

— А как насчёт того, чтобы делать какие-нибудь сложные детали, в которых одна часть должна быть внутри другой? — предложил Стив.

— Можно, конечно, попробовать, но непонятно, чем это лучше холодной сварки или 3D-печати, — отозвался Ник.

Стив снова задумался.

Полли неожиданно засмеялась, чем вызвала недоумение парней. Она долго не могла ничего сказать, а затем произнесла, вытирая рукавом слёзы:

— Я просто представила себе революцию на рынке киндер-сюрпризов. Бесшовные киндер-сюрпризы!

Ребята тоже заржали, и все трое веселились ещё несколько минут. Затем Ник сказал уже серьёзнее:

— Если честно, мне кажется, это будет неудобно. Я всегда по шву открываю очень просто, а без шва что? Чистить, как обычное яйцо?

Все согласились, что шов в киндер-сюрпризе очень важен. После секундной паузы Стив подал новую идею:

— А вот ещё можно доставлять лекарства прямо в органы пациентов! Правда, пациента слишком уж ровно не положишь.

— Но если область достаточно большая, то можно, — ответила Полли. — Не очень понятно, как положить иным способом что-то размером с таблетку внутрь сердца, например, или мочевого пузыря. Другое дело, что надо как-то засунуть человека в транзистор или сделать транзистор другой формы. А для этого потребуется, если я правильно поняла Стива, все формулы переделывать. Совсем не ясно, получится ли это.

Стив и Ник согласились, что пока это выглядит сомнительно.

— Но зато, — сказал Ник, — можно создать небольшую область очень чистого вакуума!

Полли и Стив немного подумали и согласились, что это действительно может сработать.

— Но всё равно, — резюмировал Стив, — лучшие применения мы сейчас не придумаем. Вот если будет такой прибор, и учёные по всему миру узнают об этом, те, кому он правда сможет помочь, обязательно об этом заявят.

ночь на 13 октября, понедельник — впрочем, совершенно в другом часовом поясе

Получив письмо от Стива, профессор Бен взялся за голову, встал и принялся нервно ходить из стороны в сторону. Затем он сел писать ответ. Написал целую страницу, затем стёр последний абзац и стал его переписывать. Затем снова его стёр. Открыл бутылку вина и залпом выпил целый бокал. Налил ещё один. Опять попытался написать последний абзац. Потом, громко воскликнув: «Нет!», он в третий раз стёр его и стал внимательно перечитывать всё письмо. Полчаса он сидел и вглядывался в свой текст, похлёбывая из бокала. Затем он решительно взял мышь, выделил всё письмо и нажал кнопку “delete”. Схватившись за голову, смотрел в пустой экран. Затем отменил последнее действие, но начал письмо заново с новой страницы.

Когда, наконец, профессор Бен нажал «Отправить», он посмотрел на часы. Было 5:11 утра. Он кинул пустую бутылку в мусорное ведро, плюхнулся на кровать и провалился в сон.

13 октября, понедельник

После воскресной встречи Полли снова перестала видеть ребят на парах.

Поскольку Ник успешно справился со своей задачей, да ещё и всего за пару часов, всю неделю они заходили в лабораторию 82, чтобы узнать, как дела, а в остальное время проверяли и перепроверяли всё, что могли.

Шарика всё не было.

Слава богу, что Ник не мог настроить мгновенное оповещение на телефон, иначе они бы смотрели туда каждые пять секунд.

В понедельник вечером Ник поинтересовался, написал ли Стив письмо. В ответ Стив написал:

Стив: да, и профессор Бен уже даже ответил

Ник: что ответил?

Стив: сейчас покажу

Стив прислал скриншот, который выглядел так:

Ник: хм, ну что ж…

Ник: он предупреждал, что не будет многословен

Ник: спасибо, что хоть вообще ответил

Стив: ага

Ник предполагал, что шарик появится, по всей вероятности, через тысячу, миллион или миллиард секунд.

— Если есть ошибка с установкой времени в программе запуска, то, скорее всего, какая-то такая — кто-то в одном месте измерял в миллисекундах, а кто-то другой в другом месте в наносекундах, или как-то так.

Тысяча секунд прошли, когда Ник ещё был в лаборатории. Миллион секунд истекут в следующий четверг без пятнадцати шесть утра, а миллиард — через тридцать с лишним лет.

— А может быть, — возражал Стив, — прибор просто не делает того, на что мы рассчитываем. Может быть, он просто уничтожил шарик, и дело с концом? Может быть, от него остались только фемтометровые (то есть невообразимо маленькие) чёрные дыры, которые тут же испарились благодаря излучению Хокинга или вроде того? А может, шарик восстановился, но не в точности там же, а равномерно распылился на атомы по всей рабочей области транзистора, поэтому мы его и не видим.

На последнее Ник справедливо заметил, что наличие атомов, из которых состоял шарик, уже можно проверить на внутренних стенках транзистора, но гораздо проще это будет сделать, если они запустят шарик побольше.

В одном ребята были согласны: аппарат воистину делает нечто невероятное.

Оставалось понять, что именно.

17 октября, пятница

Стив: ну что, ходил проверять сегодня?

Ник: да, только что вернулся

Стив: нету?

Ник: нету

Стив: ок

Небольшая пауза.

Стив: послушай, хотя мы и ничего не нашли

Тут Стив задумался, как продолжить, а Ник тем временем возразил:

Ник: ещё даже недели не прошло!

Стив: ну да, я понимаю, профессор Бен это 7 лет разрабатывал

Стив: тем не менее, завтра у нас запуск, глупо было бы его не использовать

Ник: да-да, конечно, обязательно

Ник: получим какую-нибудь новую информацию

Стив: и нам надо выбрать параметры запуска

Стив: опять)

Ник: да, но теперь-то нам есть, на что опереться

Стив: да

Стив: про массу мы договорились, да? 100 мг?

Ник: ага, но надо быть очень осторожными

Стив: осторожными? боишься сломать аппарат такой чудовищной массой?)

Ник: ну вообще-то да

Ник: один сломанный пульсар, и уже конфигурация будет совершенно не та

Ник: надо быть максимально осторожными, когда будем класть его в ловушку

Стив: а ведь верно

Ник: так, теперь по времени

Ник: есть предложения?

Стив: даже не знаю

Стив: первый шарик так и не появился?

Ник: нет, я ж говорю, только что проверил

Стив: а, ну да

Стив: значит, он задерживается уже больше, чем на 6 дней, это сколько?

Стив: где-то полмиллиона секунд?

После небольшой паузы Ник подтвердил:

Ник: да, чуть больше, чем полмиллиона

Стив: отлично, значит, если у нас есть задержка, то она как минимум в полмиллиона раз

Ник: ну

Стив: хорошо, давай тогда предположим, что период исчезновения будет в полмиллиона раз больше, и поставим его — период исчезновения — как можно меньше, но чтобы у нас была возможность заметить, что он пропал на какое-то время

Стив: чтобы хотя бы пара кадров успела пройти

Стив: какая у нас частота камер?

Ник: 60 кадров в секунду, кажется?

Стив: значит, пусть будет 1/20 секунды

Стив: делим ещё на 500 000, получаем

Ник: одна десятимиллионная секунды

Стив: 100 нс?

Ник: 100 нс

Некоторое время Стив не писал, потому что обдумывал это предложение. Затем он сообразил, что Ник находится в неведении о том, почему ему не отвечают, и написал:

Стив: хммм…

Подумав ещё немного, он написал:

Стив: ладно, звучит логично

Ник: хорошо

Ник: фиксирую: 100 г, 100 нс

Ник: встречаемся на месте в 15:30

Стив: ок

Стив: до завтра

Ник: пока

18 октября, суббота

Но «завтра» Ник опоздал. Он вошёл в лабораторию 82 в 15:36, и Стив, не отрывая взгляда от монитора, сказал:

— О, а вот и ты. Привет. Я уже почти всё сделал.

— Круто, — ответил Ник.

Через минуту Стив встал из-за стола:

— Готово! Ну что, ты шар принёс?

Ник молча показал небольшой алюминиевый шарик у себя в руке.

— Отлично. Но пока не клади.

— Конечно.

Но через минуту Ник вдруг сказал:

— Хотя нет, давай сейчас положим.

— Да нет, ты что. Не хочу лишние двадцать минут эту гуделку слушать.

— Мы просто проверим. Убедимся, что это легко сделать.

— Ну ладно, — поправив очки, согласился Стив, и они надели наушники.

Положить оказалось легко — шар уверенно лёг на воздух в центре додекаэдра, но Ник при этом поморщился.

Когда Стив выключил ловушку, и они сняли наушники, Ник сказал:

— А это больно.

— Что?

— Проводить рукой через ловушку.

— Ого, ничего себе.

Следующие пятнадцать минут прошли в напряжённом молчании. Оба парня гадали, как поведёт себя аппарат на этот раз, и к тому же волновались о том, чтобы не пропустить момент.

Когда часы показали 15:55, Ник встал и сказал:

— Давай начинать.

Стив молча кивнул, и они снова надели наушники.

Стив на стуле подъехал к компу и включил ловушку.

Ник положил в неё шар (снова поморщившись) и отошёл.

Стив закрыл пятиугольную дверь транзистора.

Вся операция заняла у них не более тридцати секунд, и они тут же почувствовали себя глупо, стоя и слушая весьма громкий высокий гул — ту его часть, которая пробивалась даже сквозь супершумоподавляющие наушники. И Стив, и Ник раздумывали, не надо ли какими-нибудь жестами предложить забрать шар обратно и постоять в тишине ещё минуты три, но никто из них так и не решился ничего предпринять, и они отошли от транзистора. Что толку на него смотреть, если снаружи ничего не видно?.. Ребята подошли к мониторам, где выводилось изображение с камер, и уселись в кресла, в одинаковых выжидающих позах уставившись на монитор.

Четыре минуты тянулись для них очень медленно, особенно с учётом невозможности перекинуться даже парой слов.

Ник пытался обдумать, как можно по записям с камер точнее вычислить, сколько в точности времени отсутствовал шарик, но не мог сосредоточиться — всё время поглядывал на: 15:58:35… 15:58:36… 15:58:37…

Стив даже не стал пытаться занять чем-то голову в это время и просто смотрел на часы.

15:59:56

15:59:57

15:59:58

15:59:59

— И-и… — неосознанно произнёс Стив.

16:00:00

Произошла привычная цепочка переключений «темнота — аварийное освещение — свет», но к этому моменту Стив и Ник уже видели, что на экранах ровным счётом ничего не произошло.

Ник — тоже неосознанно — произнёс: «Ага» и направился к транзистору, чтобы забрать шарик. Подойдя, он увидел, что Стив всё ещё стоит и задумчиво смотрит на монитор. Тогда Ник развёл руками, как бы спрашивая: «Ну и где?» Стив спохватился и шагнул к компьютеру, чтобы открыть крышку.

Когда они смогли снять наушники, Стив спросил:

— А разве мы не должны были видеть, как он пропадает? Кажется, одна двадцатая секунды — это вполне достаточно.

— Не зна-а-аю… — задумчиво протянул Ник, и стало понятно, что об этом-то он и думал всё это время. — Мне кажется, могли и заметить, а могли и нет. Ладно, сейчас в слоумо посмотрим.

Он открыл запись с одной из камер и запустил её с четырёхкратным замедлением. Но никакого пропадания шарика они всё равно не заметили.

— Хм, — произнёс Стив, почёсывая подбородок, и долгое время не находил других слов. Затем он спросил:

— А покадрово посмотреть можно?

— Можно, — кивнул Ник, и они посмотрели по кадрам. Не было ни малейшего намёка на то, что шарика хотя бы в какой-то момент не было на месте.

— Всё ясно, эта камера сломалась, несите следующую, — пробормотал Ник. Но вторая, третья и все остальные камеры показали одно и тоже: шарик лежал в акустической ловушке как вкопанный.

20 октября, понедельник

Отдохнув, обдумав случившееся и отправив отчёт профессору Бену, ребята собрались в понедельник с утра за столом в университетской столовой.

— Ну что, профессор Бен так и не ответил? — спросил Ник.

Стив помотал головой.

— Нет. Давай пока обсудим, что произошло. В первую очередь я… — начал Стив и посмотрел на Полли, которая как ни в чём не бывало повесила сумку на стул рядом с Ником и уселась на этот же стул, закинув ногу на ногу.

— Чего это ты не с Кэти? — беззлобно, но с лёгким недоумением спросил Ник, оглядев её с головы до ног.

— Она болеет, — легко отозвалась Полли. — Похоже, чем-то отравилась. А что? Нельзя посидеть с вами, послушать ваши умные разговоры?

Ник пожал плечами и ответил:

— Да нет, почему же, — и, повернувшись к Стиву, сказал: — Ты начал что-то говорить.

Стив нахмурился и поднял взгляд к левому углу потолка.

— В первую очередь ты… — произнесла Полли и встретила удивлённые взгляды друзей обескураживающе милой улыбкой.

— Да! — вспомнил Стив, снова переведя взгляд на Ника. — В первую очередь я хотел бы отметить, что второй шарик показывает, что прибор работает, как надо. То есть, если бы шарик пропал и восстановился через сто наносекунд, ни мы, ни камеры не смогли бы это уловить. Так и случилось.

— Это да, но как объяснить при этом поведение первого шарика? — развёл руками Ник.

— Не знаю, — улыбнулся в ответ Стив. — Я только хотел сказать, что ко второму шарику у меня нет претензий.

— А напомните, что случилось с первым шариком? — спросила Полли.

— Ну, мы его запустили на одну секунду, а он просто пропал и больше не появился, — ответил Ник, снова разведя руками так, будто был очень разочарован поведением шарика.

— У нас было предположение, что где-то есть ошибка с настройкой времени, и он появится через тысячу секунд или миллион.

— Или миллиард, — добавил Стив.

— Или ещё какое-то время, — добавил Ник.

— Во всяком случае, на данный момент он ещё не появился — точнее, на момент сегодняшнего утра.

— Но миллион секунд ещё не прошли, — заметил Ник.

— С другой стороны, линейная зависимость совершенно необязательна. Просто увеличение срока в тысячу, миллион или миллиард раз могло возникнуть из-за классической ошибки в программе, так говорит Ник.

— Так значит, первый шарик просто исчез, и вы всё ждёте, когда он вернётся?

— Ну да, типа того.

— А откуда вы знаете, что он уже не вернулся?

— О-о, — улыбнулся Стив. — Мы об этом позаботились!

— Я написал программулину, которая обрабатывает данные с камер и зафиксирует появление шарика.

Полли уважительно покивала головой, а затем спросила:

— А можно ещё один глупый вопросик? А вы не могли просто не заметить, как он появился, не удержался в магнитной ловушке и упал вниз? Миллиграммовый шарик же, наверное, очень маленький?

— Не-не, мы очень внимательно смотрели, ты что, — отозвался Ник, и Стив согласно помотал головой. — Это же был момент истины, мы буквально ничего вокруг не видели, кроме него. Да и с какой стати он мог не удержаться в ловушке? Он же лежал там до этого. Он ведь туда не падает с разбегу, а просто появляется в том же самом месте.

Они помолчали несколько секунд, но вдруг лицо Ника зажглось вдохновением, и он быстро заговорил:

— Но подожди-подожди, а это же хорошая идея — нет, нет, Стив, подожди, дай сказать, я знаю, что камеры не могли сломаться все одновременно и именно в этот момент, зато комп — да, он мог подвиснуть, но я не про это — смотри, мы потом выключили ловушку, чтобы нормально говорить, и, когда ты ушёл, а я делал обработку для камер, я туда не смотрел, он мог спокойно там появиться, упасть вниз, и никто бы его не заметил! Вот я овощ-то, надо ж было посмотреть!

— Чёрт побери, это ж гениально, наверняка так оно и есть! Погоди-погоди, а тысяча секунд — это сколько? Шестнадцать минут и сорок секунд, ну точно, всё сходится! А что со вторым шариком?

Наклонив голову и посмотрев в потолок, Ник произнёс:

— Мы запустили его на сто наносекунд, а значит, он отсутствовал всего лишь сто микросекунд — камеры бы стопудово этого не заметили!

Не успев ничего сказать, Полли осталась за столом одна. Вздохнув, она макнула в майонез ещё одну картофельную соломку.

всё ещё 20 октября, понедельник

Полли не ожидала, что ребята успеют на следующую пару — ведь до лабораторного корпуса только идти минут семь, а ещё потребуется какое-то время на то, чтобы попасть в кабинет, поискать, попрыгать от радости, а до пары оставалось всего пятнадцать минут. Но когда они не появились и к середине пары, она была удивлена и заподозрила, что чего-то не учла или вовсе неверно поняла их планы.

Ник и Стив так и не пришли до конца пары, и к началу следующей они тоже не успели. Наконец, когда Полли перестала ежеминутно оглядываться на дверь и смогла погрузиться в доказательство теоремы Куратовского, дверь кабинета открылась, и профессор Кросс впустил сначала Стива, а затем и Ника. У обоих был мрачный, задумчивый вид.

После пары любопытство всё-таки взяло верх над Полли, и, подойдя к ним, она невзначай спросила:

— Неужели вы всё это время тщетно пялились на дно вашего додекаэдра?

Стив только тяжело вздохнул, а Ник ответил:

— М-м-м, нет. Ну, какое-то время пялились, да. Затем мы решили, что, может, мы просто его не замечаем среди рядов пульсаров, и сходили ещё за одним.

— Вы кинули его на дно и посмотрели, как это выглядит?

— Не кинули, а аккуратно положили! — возразил Стив.

— Но он вполне заметен, — добавил Ник. — Мы, конечно, сфоткали дно додекаэдра, и я напишу программу, которая найдёт там шарик, если он там есть. Но надежды на это мало.

— Понятно, — сочувственно произнесла Полли.

— Ещё мы делали спасательную пятиногу на скорую руку из проволоки и стретч-плёнки, — добавил Стив.

— Спасательную что?

— Пятиногу. Это как тренога, только с пятью ногами. Нам показалось, что, если шарик внезапно появится и упадёт на дно, он может повредить один из пульсаров.

— Ага, ясно, — с понимающим видом покивала Полли.

— Ладно, давай, мы пойдём дальше думать, — сказал Ник. — У тебя больше нет светлых идей?

— А что с теми светлыми идеями, которые были после первого запуска?

— Они все сломались о второй шарик, — Стив приготовил пальцы для загибания: — Первый шарик просто исчез — но второй не исчез, первый шарик рассеялся — но второй не рассеялся, да и это предполагает косяк в вычислениях профессора Бена. Что ещё? А, ну да, транзистор просто даунтаймит, но почему-то на втором не даунтаймит. Или даунтаймит, но не так.

Полли задумчиво покачала головой и затем развела руками.

23 октября, четверг

К утру четверга профессор Бен всё ещё не ответил, а напряжённые поиски неизвестно чего вымотали ребят, и они решили снова зайти на пары несолоно хлебавши.

Конечно, нельзя сказать, что они не достигли вообще никаких результатов.

Ник пристально изучил систему машинной проверки доказательств и счёл, что её тестирование было неполным. Он написал очень сложные рандомизированные стресс-тесты, и они работали день и ночь, занимая двадцать пять из тридцати шести ядер его домашнего компа. Ошибок всё не было и не было, и чем дальше, тем меньше они сомневались в машинной проверке доказательств и тем самым всё больше убеждались в верности вычислений профессора Бена.

Стив воспользовался методом утёнка и вечерами объяснял содержание статьи парочке четверокурсников. Полли отказалась это слушать («Не хочу выглядеть как вы после прочтения статьи, да я и так собственным дипломом занята»). Четверокурсники были мотивированы курсовой работой («Опровержение статьи профессора Бена — что может быть лучше для начала научной карьеры?») и задавали отличные вопросы. На беду Стива, он тоже их себе задавал ранее, и пока что на них всех у него был внятный ответ. Впрочем, пока они прочитали только четыре страницы («Да, это долгий метод, а что ты хотел? Лучшего способа найти ошибку я не нашёл, уж извини», — оправдывался Стив).

Тем временем, пока ноутбук Ника тестировал систему машинной проверки доказательств, а Стив втолковывал статью своим падаванам, сам Ник прикинул, на какое время мог исчезнуть второй шарик так, чтобы по камерам этого не было заметно. Это вовсе не одна шестидесятая секунды, как могло бы показаться дилетанту. Они не увидели своими глазами исчезновения шарика, но это означало лишь, что он попал на каждый кадр. А если в 16:00 он присутствовал в кадре (этот кадр они со Стивом стали называть нулевым), но не всё время? В таком случае шарик будет зафиксирован, но с меньшей интенсивностью. Слава богу, в распоряжении Ника были записи с целых десяти камер и десять нулевых кадров. Обработав достаточно большую выборку кадров, можно выяснить — было ли статистически значимое побледнение шариков на нулевых кадрах по сравнению с остальными?

Его не было.

Ник приуныл, но Стив не выглядел расстроенным:

— Отрицательный результат — тоже результат! А какая должна была быть скорость восстановления шарика, чтобы побледнение было заметно? Посчитай-ка, давай этот самый результат извлечём.

Ник посчитал и выяснил, что второй шарик отсутствовал не более, чем одну шестую миллисекунды. Впрочем, как использовать эту информацию, пока было неясно.

И вот с этой не ахти какой, но всё же кое-какой информацией, парни, не сговариваясь, пришли в лабораторию 82 около половины шестого утра. Полусонно перекидываясь фразами из очень удобных кресел, они спохватились, только когда 5:46:40 утра уже несколько минут как прошли.

Грустно попялившись на пустую спасательную пятиногу, ребята решили даже на всякий случай поднять её и посмотреть под ней, но и там было пусто.

С таким положением дел Ник и Стив пришли на пару — первыми. Пару часов они сидели у закрытой аудитории, прежде чем стали подтягиваться их однокурсники.

Наконец появилась и Полли в не по погоде весёлом зелёном платье. Подсев к ним сбоку, она произнесла:

— Вы какие-то грустные.

Не дождавшись ответа, она спросила:

— Ну что, ничего не нашли?

Стив покачал головой и добавил:

— Ничего существенного.

Полли долго всматривалась в лица парней, стараясь понять, мрачные они или просто уставшие. Может ли она им как-то помочь? Должна ли? Было ясно только, что они явно не в лучшем расположении духа.

Наконец, она приняла решение сказать следующее:

— Ничего страшного, зато не будет никаких проблем с тем, чтобы заглянуть внутрь киндер-сюрприза!

Ник медленно повернул к ней лицо с серьёзным непроницаемым выражением, и Полли тут же пожалела о своих словах.

— Извините, я не хотела. Глупая шутка…

— Заглянуть. Внутрь. Киндер. Сюрприза, — так членораздельно проговорил Ник, как будто заглядывал внутрь этих слов.

— Я просто хотела вас поддержать…

— З а г л я н у т ь в н у т р ь, — повторил он ещё более членораздельно. — Слушай, а это интересная идея, — задумчиво сказал он затем, поворачиваясь к Стиву.

Тот вопросительно посмотрел в ответ из-под нахмуренных бровей.

— Что, если рабочая область на самом деле не такая, как мы думаем? Что, если она меньше?

У Полли отлегло от сердца, и она слушала с неподдельным интересом.

— Но она точно не меньше, чем первый шарик, — подумав, ответил Стив.

— Но, может быть, меньше, чем второй! Что тогда произойдёт?

— Слушай, второй шарик тоже будет послан в будущее, но не весь… а только его центр! — удивлённо воскликнул Стив

— И мы этого не увидим, и камеры тоже!

Стив вскочил и стал в сильном возбуждении ходить туда-сюда вдоль скамейки, на которой они сидели.

— Но это же возрождает все три наши изначальные гипотезы, — наконец, сказал он. — Центр шарика мог исчезнуть, и мы бы этого не заметили, мог рассеяться — нет, это не подходит, значит, две из трёх — или мог исчезнуть на одну двадцатую секунды, как мы и планировали, и затем снова появиться.

— Именно! Причём эти два случая легко отделить друг от друга, — заметил Ник, — надо лишь взвесить шарик.

— И более того, если шарик потерял в массе, мы сможем довольно точно вычислить реальный размер рабочей области! — воскликнул Стив.

— Точно! — радостно ответил Ник.

Стив снова стал ходить туда-сюда.

— Чего же мы ждём? Пойдём взвесим шарик! — нетерпеливо воскликнул Ник.

— Подожди, подожди. На самом деле, у этой теории есть существенный недостаток. Она подразумевает ошибку в вычислениях профессора Бена.

— Ну и запаздывание тоже подразумевает. Где-то ведь есть ошибка, правильно?

— Не-е-ет. Запаздывание подразумевает ошибку в вычислениях или в программном обеспечении. Последнее сейчас проверено намного хуже.

Ник опустил голову и некоторое время разглядывал зелёные кроссовки Полли.

— Ну, всё это так, — наконец, сказал он, подняв голову на Стива, — но одно запаздывание не объясняет результатов обоих экспериментов. Так что в любом случае сейчас это наша лучшая теория.

И спустя секунду, прочитав выражение лица друга, Ник добавил:

— …не подразумевающая поломки аппарата.

— Вот именно, — выдохнул Стив.

Они ещё немного помолчали, Полли с любопытством глядела на их лица.

Наконец, Ник сказал:

— Всё равно взвесить шарик-то нам ничего не мешает.

— Да, а где он? — поинтересовался Стив.

— Я оставил его в кабинете… где-то, — уверенно ответил Ник.

— Пойдём тогда займёмсяэтим, я всё равно на лекции засну, скорее всего.

Обернувшись, Ник сумбурно крикнул Полли на прощанье:

— Спасибо за снова отличную идею!

всё ещё 23 октября, четверг

Стив и Ник выразили полную солидарность в своём разочаровании по поводу того, что масса второго шарика осталась неизменной (в рамках погрешности весов).

И это естественно, ведь если бы масса шарика уменьшилась, это дало бы намного больше новой информации. Даже сам факт уменьшения шарика исключил бы все теории, кроме одной, которая при этом всё бы объясняла. Осталось бы только констатировать, что предположения профессора Бена ошибочны, и объект не восстанавливается, а просто исчезает бесследно, превратившись в излучение Хокинга; а также найти ошибку в вычислениях радиуса рабочей области транзистора.

Но этого не произошло.

В расстроенных чувствах Стив покинул экспериментальной корпус и, забыв застегнуть куртку, побрёл вдоль него с низко опущенной головой. Ник тоже вышел и, глядя на Стива, растерянно развёл руками. Подбежав к нему сбоку и приобняв за плечи, Ник воскликнул:

— Ну чего-о-о ты, всё будет нормально! Интересные задачи сразу не решаются. Вот в субботу наверняка что-нибудь новое узнаем.

— Да, наверняка. Какая-нибудь очередная чушь произойдёт, которая сломает все наши оставшиеся гипотезы и заставит строить ещё более безумные, — агрессивно ответил Стив.

— Да, но мы же этого и хотели, не так ли? Чтобы было интересно.

Стив встряхнулся и поднял взгляд на друга:

— Ты прав. Что бы ни произошло, даже если мы ничего так и не поймём — во всяком случае, нам было интересно, — и в ответ прижался плечом к Нику.

Остаток своих сил на этой неделе друзья решили потратить, напряжённо пытаясь наверстать всё, что их однокурсники успели пройти, пока Стив и Ник занимались своим проектом («Вот так всегда, на самом интересном месте», — ворчали четверокурсники).

25 октября, суббота

Проучившись до четырёх утра в пятницу, в субботу Стив проснулся поздно. Солнце над головами редких прохожих уже было настолько высоко, насколько могло в это время года. Чистое голубое небо сопутствовало морозной погоде.

Решив, что выходной — это выходной, и мозгу нужно хоть немного отдыха, Стив неспешно умылся и оделся. В комнате, наполненной запахом кофе, он соорудил небольшую стопку тостов с сыром.

Далее он уселся за стол и некоторое время умиротворённо читал о том, как Элайдж Бейли впервые выбирается из своей стальной пещеры. Прочитав две-три главы, Стив обнаружил, что его чашка пуста, и решил всё же инициировать обсуждение сегодняшнего эксперимента. Сперва он хотел позвонить Нику, но затем подумал, что тот наверняка ещё спит, а с сонным Ником конструктивного диалога не получится. Поэтому он решил написать, чтобы Ник мог ответить в удобный для себя момент («Впрочем, — тут же подумал Стив, глядя на часы, — скоро всё равно придётся его разбудить»).

Начать Стив решил с тривиального:

Стив: привет, ты спишь?

И, не успев даже переключиться обратно на книгу, получил ответ:

Ник: привет, нет

Эта скорость реакции привела Стива в ступор, и несколько секунд он сидел неподвижно и пялился на сообщение Ника. Пока он перестраивал свои планы на разговор, Ник перехватил инициативу:

Ник: ну что, какие у тебя есть мысли насчёт сегодняшнего эксперимента?

И, не давая Стиву опомниться, предложил:

Ник: давай такой тяжёлый шарик не брать, а то у меня уже заранее уши болят. 10 мг, например?

Ник: в качестве бонуса, шарик такого размера может влезть в рабочую область, если она действительно маленькая

Ник: а если даже и не влезет, то у десятимиллиграммового шарика исчезновение 1 мг массы окажет более сильное влияние на его динамику, он может как бы подпрыгнуть в акустической ловушке

Стив ушёл в раздумье об этих доводах.

Спустя некоторое время Ник не вытерпел и написал:

Ник: эй?

Тогда, просто чтобы дать понять, что он здесь и прочитал сообщение, Стив ответил:

Стив: да-да, минуточку

Ещё немного поразмыслив, Стив ответил:

Стив: а почему тогда не 1 мг?

Ник долго печатал, затем переставал печатать, затем снова печатал и снова переставал. Стив уже был почти уверен, что Ник так и не найдёт слов и напишет что-нибудь вроде: «Ну ладно, давай 1 мг», но в итоге он написал так:

Ник: ну не знаю, мне просто очень не понравилось вглядываться в ряды пульсаров в поисках шарика

Ник: 1 мг — очень уж маленький, неудобный

Стив: но у нас же там стоит спасательная пятинога, ты в неё не веришь?

Немного помедлив, Ник написал:

Ник: ладно, давай 1 мг

Но тут же сам себе возразил:

Ник: хотя знаешь что?

Ник: а вдруг всё же масса или размер имеют какое-то значение?

Ник: кажется, мы получим больше информации, если возьмём какую-то новую массу

Стив в свою очередь немного обдумал эту идею и ответил:

Стив: ладно, давай возьмём 10 мг

И далее продолжил свою мысль:

Стив: меня всё ещё беспокоит возможность, что центр шарика будет исчезать, а мы этого не увидим

Стив: но мы можем подобрать время так, чтобы эта ситуация меня меньше беспокоила

Ник тут же начал печатать, и вскоре прислал следующее:

Ник: да, давай

Ник: нам нужно время намного меньше, чем одна секунда (чтобы мы дождались всё-таки, когда шарик появится, а не как с первым шариком), но намного больше, чем 100 нс (чтобы мы успели это заметить, а не как со вторым)

И вдогонку:

Ник: может, возьмём среднее геометрическое? 314 мкс?

Но Стив возразил:

Стив: неплохо бы ещё учесть случай, если вдруг со временем всё в порядке

Стив: ты вычислял, сколько времени должен отсутствовать шарик, чтобы по камерам это можно было заметить?

Ник: ща

И ещё через полминуты Ник добавил:

Ник: 1/6 мс

Ник: вообще-то, среднее геометрическое как раз укладывается, но ты прав, давай возьмём запас побольше

Ник: 1 мс?

Стив некоторое время всё это взвешивал в уме и затем написал:

Стив: да, давай, звучит, как нормальный план

Ник немедля написал в ответ:

Ник: хорошо, фиксирую: 10 мг, 1 мс

И добавил:

Ник: ты можешь не торопиться, я приду за полчаса и всё настрою, а ты приходи к началу

Стив был несколько удивлён и долго не знал, воспользоваться ли ему этим любезным предложением. Наконец, он решил, в качестве разумного компромисса, прийти значительно позже Ника, но так, чтобы успеть самому всё настроить, если вдруг что. Стив и сам не знал, «вдруг что» именно, но эта маленькая предосторожность стоила того, чтобы застраховать целую неделю времени.

Следуя этой концепции, без пятнадцати четыре или чуть позже он открыл дверь лаборатории 82. Ник удобно скрестил ноги в кресле и явно был погружён в раздумья.

— Привет, — донеслось бормотание из глубины раздумий.

— Привет, — бодро ответил Стив. — Что такой мрачный?

— Что? — поднял удивлённое лицо Ник. — Нет, я не мрачный, я просто думаю.

— О чём же?

— Как тестировать интерфейс запуска аппарата без запуска самого аппарата. Это сейчас наше самое непроверенное место.

— И что, придумал что-нибудь?

— Ну-у-у, с учётом того, что нас интересует в первую очередь временной интервал, наверное, можно попробовать сделать локальную симуляцию запуска на основе выдаваемых интерфейсом команд, но это очень сложно будет. Я пока ищу способ попроще.

— Понятно, — покивал Стив. — А транзистор настроил уже?

— Да, — ответил Ник.

— А шарик где?

Ник безмолвно показал рукой на стол, где лежал стандартный пакетик с надписью: «Алюминий, 10 мг». Стив снова покивал.

— И даже крышка уже открыта, как я посмотрю, — добавил он, повернувшись к транзистору.

— Ага.

До запуска ещё было время, и Стив прошёлся туда-сюда по помещению лаборатории, оглядывая её, как в первый раз. Додекаэдр, его ножки, изогнутые ряды пульсаров на внутренних гранях, расположенные в строго определённом порядке. Кронштейн для дверцы. Сложнейшая схема проводов строго выверенной длины занимает четверть комнаты. Акустическая ловушка ровно по центру. Бесперебойное питание для камер. И куча вычислений и программного кода, которые не было видно с первого взгляда.

Было трудно поверить, что профессор Бен сделал всё это, и оно взяло и заработало. Пусть этот прибор делает явно не то, что было заявлено в статье профессора Бена, но, тем не менее, он включился, не сгорел, никого не убил и с первого раза сотворил нечто невероятное.

— Эй, Стив!

— А?

— Пора засунуть шарик, меньше трёх минут осталось.

Немного нервничая, они надели наушники. Ник дал Стиву шарик и взялся за мышку. Появилось высокое гудение, едва слышное сквозь наушники. Стив осторожно поместил шарик в центр додекаэдра и медленно отвёл руку. Шарик лежал, как на полочке. Удовлетворённо кивнув, он отошёл и показал Нику лайк. Ник велел дверце закрыться и посмотрел на часы. Оставалось ещё полторы минуты.

Стиву подумалось, что правильную длину проводов они тоже не проверяли, но лишь потому, что не было повода проверять, да и не очень понятно, как это делать.

Когда дверца транзистора закрылась, до запуска оставалось пятьдесят секунд. Эти пятьдесят секунд друзья провели в креслах. Ник слегка крутился в кресле туда-сюда. Стив не крутился, но покачивал ногой.

В момент запуска шарик исчез, и ребята напряжённо смотрели в то место, где он был. Три секунды… Пять секунд… Десять секунд… Наконец, Ник расслабился и, повернувшись к Стиву, жестами предложил выключить акустическую ловушку. Стив кивнул, и, когда они сняли наушники, Ник сказал, нахмурившись:

— Слушай, в момент запуска мне почудилось какое-то мелькание на экране.

— Мелькание?

— Ну да. Как будто пылинка пролетела или вроде того.

— Может, это пылинка и пролетела? — улыбнулся Стив.

— Ну, может, — улыбнулся Ник в ответ и немного отошёл от мониторов.

— Не-не, давай проверим, это ж несложно. Вдруг транзистор всё же сломал одну из камер, неплохо бы это знать.

— Да, давай, — воодушевился Ник и сел за стол.

— На какой камере было мелькание? — спросил Стив.

— Я не помню, — посмотрел на него Ник. — О чём ты говоришь, я даже не уверен, что это не мой собственный волос или ресница.

— Ладно, давай все посмотрим, их всего-то десять штук.

Они стали смотреть.

На первой камере всё выглядело обычно (боже мой, как же быстро это стало казаться им обычным): шарик висел на фоне стенок додекаэдра до нулевого кадра, затем исчез так беспереходно, как бы это выглядело на неловком монтаже. На второй камере было всё то же (только с другого ракурса), как и на третьей.

Зато на четвёртой камере —

— Вот! Вот! Ты видел?

— они увидели что-то новенькое. После нулевого кадра на заднем плане —

— Да, и впрямь!

— слева промелькнуло что-то маленькое и чёрное.

— Но что это? — со спокойным удивлением спросил Стив. Его недельной вымотанности как не бывало. — На пылинку не похоже.

— Сейчас покадрово посмотрим, — азартно сказал Ник, он тоже взбодрился.

И они посмотрели. Спустя несколько кадров после запуска откуда-то сверху упало нечто маленькое и круглое.

Ник и Стив в недоумении посмотрели друг на друга.

— Может, пульсар отвалился? — предположил Стив.

— Наверное, он где-то там лежит, давай на него посмотрим.

Они открыли дверь, нетерпеливо подождали возле медленно отъезжающего пятиугольника и заглянули внутрь, но ничего не увидели. Затем Стив догадался приподнять пятиногу, и они увидели маленький алюминиевый шарик.

— Хм! — изумлённо сказал Ник, подняв шарик со дна транзистора. — Выглядит прямо как тот, что мы отправили только что. Он что…. Он что, типа восстановился, но не там, а немного сбоку?

— Может быть, не просто сбоку, а повыше или пониже… — заметил Стив. — Но всё же…

Сильно нахмурившись, Стив посмотрел в пол.

— Всё же…

И вдруг:

— О господи, Ник, — лицо Стива просветлело от радости. — О господи, я всё понял!

— Что? Что ты понял?

Стив запрокинул голову и захохотал.

— Господи боже мой, это же очевидно, какие же мы идиоты!

— Давай рассказывай уже! — в нетерпении воскликнул Ник, потрясая шариком.

Стив с размаху плюхнулся в стоящее рядом кресло и прокрутился на триста шестьдесят градусов.

— С удовольствием расскажу, — заговорщицки ответил он, — но сначала ответь мне на простой вопрос. Где шарик должен был восстановиться?

— Ну, в том же самом месте, где он был, — уверенно произнёс Ник.

— В каком ещё «том же самом месте»? — хитро прищурился Стив.

— Ого, хм, — Ник задумчиво поднял голову.

Тем временем Стив продолжал:

— С точки зрения общей теории относительности нет никакого «того же самого места». Центр рабочей области транзистора неподвижен относительно Земли, как и весь транзистор. Но Земля-то крутится и несётся вокруг Солнца со скоростью семнадцать километров в секунду. Можно, конечно, рассмотреть ту же точку в рамках Солнечной системы…

— Но и Солнечная система летит вокруг центра галактики, — подхватил Ник. — А Млечный Путь тоже не стоит на месте и летит среди других галактик.

— Да, и мне кажется, что шарики, которые мы отправляем в будущее, — они, может быть, восстанавливаются в том же месте в каком-то своём смысле — но с нашей точки зрения они несутся куда-то с огромной скоростью.

— Получается, сегодняшний шарик и не должен был остаться на месте. За сто микросекунд его положение сдвинулось… на сколько? Сантиметров на двадцать?

— Да, а второй шарик не успел значительно сместиться, у него было всего сто наносекунд. Может быть, он сместился на две десятых миллиметра, но мы бы этого не заметили. А где же первый?

— А первый… Может быть, он и восстановился, как полагается, через одну секунду, но фиг знает где, в десять тысяч раз дальше сегодняшнего.

Они немного помолчали, переваривая произошедшее, затем Ник затряс руками и взволнованно произнёс:

— Клянусь Эйнштейном, у меня такое ощущение ясности, как будто… как будто я протёр очки после дождя!

— Как будто мы плыли на вёслах в тумане три недели неведомо куда, и вдруг поднялся ветер, сдул туман, и мы увидели гостеприимный берег в пятидесяти метрах от нас.

— Чертовски верно, мой друг!

— Но подожди, не торопись так радоваться! — несколько посерьёзнел Стив.

— Что не так? Всё же сходится, разве нет?

— Так-то оно так, но это всё ещё лишь теория, её ещё надо испытать экспериментами. И мы по-прежнему не знаем, почему, куда и с какой скоростью они летят. У нас есть фактически только одно измерение, да и оно не особо точное.

— Да. Да. Пойдём, углубим наше понимание, — Ник в предвкушении потирал ладони.

Парни воодушевлённо засобирались.

— Я постараюсь взглянуть ещё разок с этой точки зрения на то место статьи, где профессор Бен доказывает, что объект не будет смещаться. Подумать только, что мы всё это время смотрели не в ту сторону телескопа!

— Ты молодчина! — откликнулся Ник.

— Да брось, я уверен, ты бы тоже догадался рано или поздно.

— Думаешь?

— Да, и более того, Полли тоже сможет догадаться, если мы ей расскажем, как прошёл сегодняшний эксперимент.

— Думаешь? — повторил Ник.

— Ну да, это же так очевидно! — воскликнул Стив, и они снова рассмеялись. Затем Ник сказал:

— Ты, пожалуй, иди, а я возьму записи камер и постараюсь как можно точнее вычислить точку, в которой восстановился шарик. Если считать, что он восстанавливается неподвижным, то по скорости пролёта можно даже узнать, с какой высоты он падал.

— Отлично, — одобряюще закивал Стив. — Давай, это очень пригодится.

Горячо обнявшись, друзья попрощались, и Стив вышел из лаборатории 82.

всё ещё 25 октября, суббота

Когда приблизилось уже время ужина, Стив не выдержал и написал Нику:

Стив: как там дела?

Пару минут он смотрел в окно мессенджера, но Ник не отвечал и даже не читал, и Стив пошёл ужинать.

За время ужина ответ так и не пришёл, и Стив вернулся к своей части работы. Но работа не шла — Стив всё время думал о том, что сообщит ему Ник.

Не так уж много времени спустя Ник всё же ответил:

Ник: не знаю, так себе

Нахмурившись, Стив написал:

Стив: а что такое?

Ник: похоже, я где-то накосячил, но не понимаю, где

Ник: я уже трижды всё переделал, но всё равно получается та же самая чушь

Мурашки предчувствий побежали по предплечьям Стива.

Ник: похоже, я какую-то концептуальную ошибку делаю и не вижу её

Стив: так а что именно получается, расскажешь?

Ник: короче, у меня получается, что шарик восстановился ровно на той же высоте

Ник: конечно, так не может быть, чтобы прям ровно на той же, но точность моих вычислений не позволяет найти разницу

Стив разволновался ещё больше, застучал пальцами по столу и стал набирать «так это же даже…», но увидел, что Ник пишет снова и решил дать ему договорить.

Несколько секунд спустя Ник прислал следующее:

Ник: более того, я хотел узнать, в каком направлении он переместился

Ник: загуглил план здания, прикинул, как он расположен на карте

Ник: и у меня получается, что он сдвинулся точно на запад

Ник: представляешь?

Ник: так ведь тоже не может быть, верно?

Энтузиазм Стива возрос ещё сильнее вместе со скоростью его печати:

Стив: ты не поверишь, но всё как раз наоборот!

Стив: это тот самый результат, которого я и ждал!

Ник: ого, неужели у тебя есть теория, которая предсказывает именно этот результат?

Стив: да, есть

Ник: я заинтригован, расскажешь?

И затем Ник написал ещё:

Ник: неужели я, наконец, могу покинуть лабораторию, а то я сдохну сейчас, мне надо поесть и поспать

Стив некоторое время молчал, а затем ответил:

Стив: долго печатать, расскажу при встрече.

Стив: скажи лучше, на какое расстояние на запад переместился шарик?

Ник ответил не сразу, а через секунд тридцать он прислал:

Ник: минуточку

Ещё через минуту-другую он написал:

Ник: короче, у меня получается примерно 327,6 мм

Ник: плюс-минус полмиллиметра где-то

Стив некоторое время не реагировал, потому что сверялся со своими вычислениями. Затем он написал:

Стив: отлично!

Некоторое время Ник молчал, впечатлённый этим фактом. Затем он решил всё же написать:

Ник: а всё-таки, расскажешь, в чём дело, в двух словах хотя бы?

Стив молчал долго, не меньше пятнадцати минут. Ник больше ничего не писал — не хотел давить на Стива и был уже готов к окончательному отсутствию ответа. Но, наконец, Стив написал одним блоком:

Стив: Короче, тут дело в конфигурации гравитационного поля. Формирующийся мост Эйнштейна-Розена наиболее вероятно попадает в состояние с его минимальной энергией, а она зависит от того, насколько разные параметры гравитационного поля на входе и выходе моста. Мост такой маленькой толщины с огромной вероятностью сформируется так, чтобы как можно лучше сохранились напряжение гравитационного поля, градиент и всё остальное.

Ник переваривал это длинное сообщение, а Стив тем временем продолжал:

Стив: И это значит, что место, где возрождается объект, в основном определяется окружающими гравитационными доминантами. В нашем случае это Земля, Луна и Солнце. За 1 мс их конфигурация практически не меняется. Но Земля-то крутится, а объект остаётся на том же месте.

«Вау, это очень круто», — подумал Ник и решил так и написать:

Ник: вау, это очень круто

Ник: это объясняет, почему шарик остался на той же высоте и сдвинулся на запад

Ник: и расстояние как раз такое должно быть?

Стив: да, с учётом географической широты нашего университета как раз где-то 327 мм

Стив: ладно, я тогда пошёл считать, как долго продолжается такое поведение, и через сколько секунд взаиморасположение Земли, Луны и Солнца изменится существенно

Ник: ок, давай

Через некоторое время Ник написал:

Ник: ты так быстро это понял, всего за пару часов

Ник: хотя до этого нам обоим больше месяца это не приходило в голову

В ответ Стив быстро написал:

Стив: да

И почти так же быстро добавил:

Стив: просто у нас не было повода думать в этом направлении

Стив: ничего не подталкивало к тому, чтобы размышлять о пространственном перемещении объекта, ведь прибор вообще не об этом

Стив: а как только появился повод подумать, это оказалось не то чтобы лежащим на поверхности, но близко к тому

Ник это отлично понимал и односложно ответил:

Ник: ага

Но внутренний Фейнман Стива не был удовлетворён, и через пару минут он придумал и немедленно изложил следующий пример:

Стив: Смотри, допустим, ты купил бутылку лимонада и пытаешься открутить крышку. А она что-то не откручивается. И вот ты крутишь со всей силы, обмотал её тряпкой, пробуешь подковырнуть её ножом, чтобы впустить воздух, попросил друга помочь. И можно очень много времени и сил потратить, прежде чем ты хотя бы попытаешься открутить её ПО часовой стрелке. Кому вообще придёт в голову крутить ПО часовой стрелке? Всем известно, что крышки откручиваются ПРОТИВ. Так просто происходит, это настолько повсеместная практика, что мозг воспринимает это, как закон природы, который не нуждается в проверке. Как ты не станешь проверять, что камень упал на землю после того, как ты его бросил на землю, так и не возникает мысли проверить, в какую сторону откручивается крышка.

Ник был согласен, что так ещё понятнее, но решил не отвечать.

Спустя некоторое время Стив высказал ещё одну мысль:

Стив: интересно, как это будет работать на Марсе

Стив: похоже, когда есть только две доминанты, все расчёты усложняются…

ночь на 26 октября, воскресенье

БОМ-БОМ-БОМ

Стив так и подскочил за своим столом. Его сон как рукой сняло, и мысли понеслись вскачь. «Кто это может быть в такое время? Сколько на часах? 3:39. Я кого-то заливаю? Я оставил воду в ванной? Я не набирал ванну. Или просто трубу прорвало? Или это какой-нибудь грабитель? Тогда что безопасней? Притвориться, что меня нет, или дать понять, что я дома?»

Ещё не приняв решение, Стив бесшумно встал и сделал несколько осторожных шагов к двери. Посередине коридора он перешёл на шаркающий шаг и покашлял. Вдобавок, подойдя к двери, он дёрнул ручку, хотя дверь была заведомо заперта.

Затем он посмотрел в глазок и, сделав удивлённое лицо, открыл дверь и сказал:

— Привет.

Ник угрюмо кивнул и переступил порог, немного поливая придверный коврик стекающим с плаща дождём.

Повесив мокрый плащ и придвинув к Нику только что приготовленную для себя третью кружку кофе, Стив уселся напротив него, внимательно на него посмотрел и, поправив очки, произнёс:

— Самое время объяснить, почему ты здесь.

Ник отхлебнул кофе, немного подумал и вместо ответа спросил:

— Ты уже писал Бену?

Стиву резануло слух такое обращение, но он лишь произнёс:

— Нет, не писал.

— И не пиши, он всё равно не ответит.

Стив мрачно посмотрел на друга.

— Скажи мне, пожалуйста, какие применения есть у этого аппарата?

Стив ответил не сразу, и, когда он всё же собрался ответить, Ник успел заговорить первым:

— Ну вот смотри, у нас есть аппарат, позволяющий переместить маленький объект в совершенно другое место на планете. Мы берём маленький детонатор и посылаем его в нефтехранилище какой-нибудь неугодной страны. Или берём и тот же детонатор посылаем в ракету, заполненную топливом, которая стоит на стартовом столе с каким-нибудь спутником или телескопом за миллиарды долларов на борту.

А вот ещё: берём капельку какого-нибудь яда и посылаем её туда, где спит президент какой-нибудь неугодной страны или опасный лидер оппозиции своей же страны. Даже капсулы никакой не надо, капля жидкости сама по себе отлично ляжет в акустическую ловушку.

Или ещё лучше: берём каплю сжиженного ядовитого газа — так бывает? я не очень шарю в медицине (Стив тоже пожал плечами) — и посылаем в кабинет, где совещается президент со своими министрами. Или президенты нескольких стран.

А вот вишенка на торте: берём какой-нибудь маленький катализатор и запускаем его в реактор атомной электростанции. Никакого ядерного оружия не надо.

Стив сидел ошеломлённый, испуганно глядя на Ника. Затем он вскочил и принялся ходить туда и сюда по комнате, глядя себе под ноги. Наконец он взволнованно заговорил:

— И эту атаку нельзя будет предвидеть, отследить, и никак от неё не защититься. Многое нельзя просто так взять и переместить. И нет никакой возможности даже узнать, кто совершил атаку. Это хуже, чем ядерное оружие! — истеричным голосом полупрокричал он. — Ядерное оружие никто не применяет, потому что все боятся ответного удара, после которого плохо будет всем. А это можно применять и спокойно посмеиваться в уголке!

— И если военные узнают об этом изобретении, они немедленно заберут его себе, даже не сомневайся. И президент этого не остановит. Какой же президент откажется от такой блестящей возможности? Да и не только президент, любой чиновник будет рад открыть такую возможность для страны!

Стив медленно покивал, у него был несчастный вид. Затем он добавил:

— Всё так и есть.

Ник отхлебнул кофе и внимательно посмотрел на Стива, словно ждал его решения. Стив подошёл к окну и встал перед ним, опёршись руками о подоконник.

— Одна надежда, — сказал Ник, — что с ростом времени расположение начинает хаотично зависеть от начальных условий, и точно его будет не просчитать.

Стив помотал головой и ответил:

— Нет, я уже прикинул. Конечно, при запуске на несколько часов уже начинаются значительные отклонения от движения строго на запад. Они могут быть на десятки километров, но можно просчитать их с любой точностью — это не проблема, особенно, если есть мощный комп под рукой. Думаю, я смогу недели за три вывести все нужные уравнения, и кто угодно сможет.

Они немного помолчали. Потом Ник заметил:

— Надо ли говорить, что Бен наверняка всё это понимал.

— Наверняка, — тут же отозвался Стив, снова вспомнив все эти десятки сложнейших деталей конструкции, заработавшей с первого раза. — Он и тесты тоже проводил, не иначе. Потому-то он и сбежал, оставив всё на нас.

Они ещё немного помолчали. Ник напряжённо смотрел на профиль Стива, вглядывающегося в предрассветный сумрак. Наконец, он спросил:

— Ну что скажешь? Что нам делать?

— Я не знаю, — уже почти спокойно взглянул на него Стив. — Решать судьбу человечества не входило в мои планы на эту неделю.

— Да, — ответил Ник, опустив голову. — Очень сложно воспринять эту ситуацию.

Они ещё немного посидели, попили кофе, но никаких стоящих идей им в голову не приходило.

Наконец, Стив сказал:

— Ладно, давай поспим. В пять утра мы ничего толкового не придумаем. Переспим с этой мыслью и подумаем утром. Утро вечера мудренее.

И, освободив для Ника диван, Стив тоже улёгся спать.

26 октября, воскресенье

— Итак, что мы имеем, — решительно произнёс Стив следующим утром. — Воплощённая мечта всех вояк в наблюдаемой Вселенной находится в наших руках. В первую очередь, давай договоримся. Взорвать аппарат к чёртовой матери, убивать людей, подкупать, залегать на дно…

— …ничего этого мы делать не будем, — закончил за него Ник.

— Да, именно, — подтвердил Стив и занёс ручку над листком бумаги. — Итак, у нас есть несколько проблем: сам работающий аппарат, записи о его работе в лаборатории 82 и несколько человек, которым всё известно: ты, я, Полли и профессор Бен. Не знаю, есть ли кто-то ещё.

— За Полли я могу ручаться так же, как за себя самого. Профессор Бен, видимо, тоже возражать не будет.

— Ты думаешь, он и сам бы уничтожил свою работу, но не решается? Или ему нужно подтверждение, что так и надо сделать?

— Не знаю, — задумчиво проговорил Стив, — не могу говорить за него. Я уверен только в одном: что наши мотивы будут ему понятны. И, возвращаясь к этому вопросу, — если он не хотел, чтобы мы совершили за него какие-то конкретные действия, зачем ещё ему доверять настройку и тестирование двум студентам? Тут я согласен с Полли — забота о нас вряд ли была его основным мотивом.

— То есть ты думаешь, что это его масштабная работа, и у него самого не поднялась рука его уничтожить, но он надеется, что мы сможем это сделать?

Стив покивал.

— Думаю, что так.

— Что ж, примем это за рабочую гипотезу, — откликнулся Ник.

— Итак, остаются сам аппарат и научные данные, записанные в лаборатории 82. Проблема в том, что мы не можем просто взять и стереть их на глазах у камер наблюдения. Всё должно выглядеть так, как будто мы очень хотели их сохранить. И вот что я предлагаю. Во-первых:

1 декабря, понедельник

Старший электромонтёр Уильям Томас сидел в первом ряду не очень большой университетской аудитории.

Полли видела со спины, как Стив периодически поглядывает на Уильяма. Ник вроде бы лишь глядел в потолок, но нет-нет, да и постукивал ногой по полу. Сама Полли напряженно вглядывалась в спины друзей, сцепив побелевшие пальцы.

А вот Уильям, напротив, безотрывно смотрел в стол, как будто не интересуясь своими соседями. Уильям был человеком деятельным, но уже сравнительно пожилым, и с высоты своего возраста и опыта спокойно воспринимал ожидание.

Долгим оно не оказалось — дверь открылась, и четверо вошли в аудиторию один за другим.

Сначала, переговариваясь друг с другом, порог переступили двое профессоров средних лет — высокая светловолосая женщина и седоватый мужчина в клетчатой рубашке, Ник, Стив и Полли уже видели их до этого несколько раз. За ними последовала президент университета профессор Смит — женщина явно пожилая, но с живым взглядом и уверенными движениями. Нику (да и Полли тоже) невольно подумалось, что он хочет быть таким, когда состарится.

Четвёртым в аудиторию вошёл неизвестный им молодой бритый налысо человек с аккуратной бородкой и ноутбуком под мышкой.

Вошедшие разместились за кафедрой и около неё. Профессор Смит откашлялась и начала:

— Итак, для начала я поясню, что здесь происходит. Это единое внутреннее разбирательство о двух инцидентах, объединённых в один. Это не судебное заседание, не допрос и не любые другие следственные мероприятия. Правоохранительные органы здесь никоим образом не замешаны, и любой из вас может в любой момент встать и уйти, это будет совершенно ненаказуемо — во всяком случае, формально. Это понятно?

Присутствующие нестройно покивали. Полли тоже покивала, хотя её как раз её мнение здесь роли не играло.

— Мы собираемся выяснить причины вышеупомянутых двух инцидентов и, насколько это будет возможно, сделать выводы, — сказала она и ещё раз обвела всех взглядом. — Для начала я напомню, о каких инцидентах идёт речь. Инцидент первый: пожар в лаборатории 82 экспериментального корпуса, приведший к уничтожению установленного там компьютера и потере ценнейших научных данных, — она с сочувствием взглянула в сторону ребят. — Инцидент второй: двое студентов ворвались в кабинет президента университета (то есть мой), сорвали рабочее совещание и оскорбили нескольких сотрудников университета (включая президента, то есть меня), — она взглянула в сторону ребят уже не так сочувственно. — Перво-наперво уясним, есть ли у кого-то из присутствующих возражения против того, чтобы рассматривать эти инциденты совместно? — она снова оглядела присутствующих, но возражений не было.

— Хорошо. Тогда начнём с хронологически первого инцидента. Каковы факты? У меня есть на руках документ, разрешающий студентам Николасу Джексону и Стивену МакМиллану запуск некой экспериментальной установки строго в определённое время, а именно каждую субботу в 16:00. Также у меня есть выписка из базы данных прав доступа, которую любезно предоставил Марк, — она кивнула лысому молодому человеку, — подтверждающая те же права. Кроме того, у нас есть камеры видеонаблюдения, по которым видно, что эти же господа приходили в лабораторию 82 каждую субботу, и каждую субботу происходил скачок потребления энергии, вынуждающий весь корпус на пару секунд переходить на резервное питание. Всё то же произошло и в день инцидента. Также на камерах видно, что мистер МакМиллан стоит в ступоре, а мистер Джексон смог сохранить хладнокровие и воспользовался огнетушителем.

— Итак. Как утверждает наш специалист, — она снова кивнула в сторону лысого молодого человека с ноутбуком, — все данные на этом компьютере абсолютно не подлежат восстановлению. Впрочем, каждый из вас, — она обвела взглядом Ника, Стива и Уильяма, — вправе потребовать стороннюю экспертизу.

— Кроме того, у меня есть договор о секретности, согласно которому господа МакМиллан и Джексон, помимо очевидного неразглашения, не имеют права в том числе каким-либо образом копировать научные данные на внешние носители, подключать интернет к компьютеру в лаборатории 82 или каким-либо ещё способом выносить научные данные за пределы лаборатории. И вместе с тем они и не могли этого сделать, верно я говорю? — она вновь повернулась к Марку.

— Именно так, — отозвался тот. — Во всяком случае, с помощью внешнего интерфейса, который был доступен в лаборатории. И также нет никаких свидетельств того, чтобы они пытались воспользоваться компьютером как-то иначе.

— Хорошо, — кивнула президент Смит и обратилась к Нику. — И таким образом, в результате инцидента не только сгорел сам компьютер, но и были полностью уничтожены плоды вашей научной работы за полтора месяца, верно?

Ник со Стивом переглянулись. Ник тяжело вздохнул, встал и произнёс:

— Это не совсем так, госпожа президент. Всё же, мы видели результаты экспериментов своими глазами, приобрели опыт обработки данных и теперь сможем лучше спланировать последующие эксперименты. Но да, все данные, записанные экспериментальной установкой и камерами, реализованные нами программы для их обработки и сами результаты обработки — всё это потеряно, да.

Профессор Смит тоже вздохнула и продолжила:

— Я немного изучила вопрос, и, как оказалось, на экспериментальную установку в момент запуска подаётся очень большое напряжение. А разводка электричества как раз происходит в трансформаторном шкафу. Такое большое напряжение, которое необходимо для работы экспериментальной установки, как раз вполне способно сжечь компьютер дотла и расплавить всё, что не успеет сгореть. Поэтому в качестве причины инцидента мы рассматриваем, по всей видимости, одно из двух: монтаж трансформаторного шкафа ненадлежащего качества, в конечном итоге приведший к неправильно направленному напряжению, или злонамеренное внесение изменений в его конструкцию, которое привело к тому же самому эффекту.

В связи с этим мы должны посмотреть некоторые видеозаписи… — профессор Смит снова кивнула Марку, который, оказывается, уже подключил ноутбук к проектору. — Было бы очень утомительно отсматривать записи с камер видеонаблюдения за всё время, в течение которого кто-либо находится в лаборатории 82. Но, слава нейросетям, мы определили, что было всего два сравнительно небольших отрезка времени, во время которых господа МакМиллан и Джексон не только подошли к шкафу, но и открывали его.

Полли заметила, как Стив самую малость побледнел, в отличие от Ника. Марк включил первую запись со словами:

— Это у нас вторник, 11-е ноября 2036-го года, за полторы недели до пожара.

На записи было видно, как Ник один зашёл в лабораторию и положил рюкзак на стол. Достав планшет, он его включил и немного потыкал в экран. Затем он подошёл к шкафу, открыл его и стал пристально всматриваться то туда, то сюда.

Это продолжалось очень долго. Не меньше пяти минут все присутствующие смотрели, как он пялится в шкаф, содержимое которого почти не было видно, опуская и поднимая голову, приседая и вставая, затем снова опускает взгляд на планшет, масштабирует и двигает изображение на экране, поднимает планшет вертикально и сравнивает с содержимым шкафа, затем снова вглядывается в шкаф… Нику, который доподлинно знал, сколько именно это продолжалось, и который не мог поверить, что они и правда будут смотреть весь процесс до конца, начало казаться, что они всё-таки будут смотреть весь процесс до конца. Возразить против этого он не решался, но совсем перестал понимать, почему не возражают остальные.

Наконец, Марк начал проматывать вперёд со словами:

— Вот, в общем, это происходит ещё где-то… ну, точно не меньше получаса, — теперь все наблюдали, как Ник делает всё то же самое, но очень быстро. Наконец Ник сверхбыстро отошёл от шкафа, собрал рюкзак, и Марк остановил запись. — Вот, тридцать восемь минут, получается.

Профессор Смит, не взяв времени на раздумье — даже не почесав затылок, — обратилась к Нику:

— Не могли бы вы пояснить, что мы только что наблюдали?

Ник неторопливо встал:

— Да, могу, — он сделал небольшую паузу. — Дело в том, что экспериментальная установка профессора Бена не работает.

— Не работает? — профессор Смит подняла левую бровь, а другие два профессора удивлённо переглянулись.

— Да, абсолютно. — подтвердил Стив.

— Речь идёт о том самом профессоре Бенедикте Лавели? — даже уточнил профессор в клетчатой рубашке.

— Да-да, именно о нём, — в свою очередь удивлённо подтвердила президент Смит и вернула слово Стиву: — Продолжайте, мы слушаем.

— То есть во всех наших экспериментах — снова заговорил Стив, — мы не увидели не только ожидаемого результата, но и вообще какого бы то ни было результата. И мы пытались… — Ник посмотрел в окно, задумавшись, как продолжить. — Ну, представьте себе, что Вы потеряли ключи, — вдруг сказал он. — Вы точно уверены, что принесли их домой, но не понимаете, где они. Их нет на вешалке для ключей, нет на полу под вешалкой для ключей, нет в карманах, нет в Вашей сумочке. И когда все логичные места, где они могли бы быть, проверены, Вы начинаете проверять менее логичные. А вдруг они случайно упали в ботинок? Или в капюшон? Или застряли в рукаве куртки? А может быть, вы положили их на книжную полку, на которую никогда прежде не клали? Где-то же они должны быть?

— Ну-ну, — приглашающе произнесла профессор Смит. Высокая комиссия была вся внимание.

— Вот и мы стали делать то же самое. Результатов не было, и мы применили множество способов, чтобы, с одной стороны, обнаружить, произошло ли хоть что-то, чего невооружённым взглядом было не видно, а с другой стороны, найти ошибку. Мы искали в расчётах и в программе, проверяющей расчёты, в рассуждениях в статье профессора Бена, в программном обеспечении запуска экспериментальной установки. И, не найдя ошибок там, мы стали проверять менее очевидные места. Одним из них стал трансформаторный шкаф. Конечно, это не слишком сложная вещь по сравнению со всем остальным, но ведь и его делали люди — как я понимаю, как раз уважаемый мистер Томас, — Ник посмотрел на Уильяма, тот кивнул. — Мог же мистер Томас ошибиться. И мы со Стивом решили сходить и для начала внимательно проверить, что разводка электричества в шкафу соответствует схеме.

— Понятно, — кивнула профессор Смит. — Хорошо, э-э-э… Может быть, у кого-то есть ещё вопросы? — она посмотрела на своих коллег, и профессор в клетчатой рубашке сказал:

— Да, у меня есть, — и, повернувшись к Нику, спросил: — Вы сказали, что вы решили сходить со Стивом, но мы видели, что на записи с камер вы один…

Не дожидаясь самого вопроса, Ник стал объяснять:

— Да, мы собирались сходить вдвоём, но, к сожалению, Стив некстати заболел как раз в день, когда мы выделили для этого мероприятия время в своём расписании. Ну, вернее, как заболел… Он довольно сильно отравился в нашей университетской столовой, — Ник укоризненно посмотрел на профессора Смит. — Даже врача пришлось вызывать.

Профессор удовлетворился этим ответом, и президент Смит попросила Марка переходить к следующему отрезку.

Со словами: «Это тремя днями позже, в пятницу, 14-го ноября», Марк включил вторую запись. На ней с того же ракурса было видно, как уже Ник и Стив оба входят в лабораторию 82, кладут сумки на кресла, и снова Ник достаёт планшет. В этом видео Ник интенсивно тыкал пальцем то в шкаф, то в планшет, активно жестикулировал и говорил. А Стив, в свою очередь, смотрел то туда, то сюда, и задавал вопросы. По крайней мере, так это выглядело на беззвучном видео. На этот раз профессор Смит ограничила просмотр двумя — двумя с половиной минутами, сказав:

— Хорошо, мы поняли. Что-нибудь ещё произошло?

— Нет, госпожа президент, больше ничего, — ответил Марк и с этими словами стал проматывать. Стив и Ник продолжили делать то же самое, но очень быстро. Когда они отскочили от шкафа (так это выглядело на быстрой перемотке), Марк остановил запись и сказал: — На этот раз подольше, больше пятидесяти минут.

Профессор Смит снова перевела взгляд на Ника, и тот опередил её:

— Пояснить?

Профессор Смит покивала. Ник встал и открыл было рот, но тут одна из профессоров сказала с места:

— А пусть на этот раз другой парень расскажет?

— А действительно, — согласилась профессор Смит и взглянула на Стива.

— Это не самая лучшая идея, — пробурчал Ник.

— А нам кажется, что идея отличная, — улыбнулась блондинка, но Полли почудился звериный оскал в этой улыбке.

Ребята снова переглянулись. Ник медленно сел, а Стив встал столь же неспешно, как будто нехотя, и без подготовки начал:

— Ну, понимаете, когда я заболел — в смысле, отравился, мы решили сделать — вернее, это Ника идея была, — мы решили обратить себе на пользу эту… ну, как бы это сказать, неприятность. Мы решили, что можно воспользоваться методом утёнка, и для этого надо, чтобы я ничего не знал, а Ник, наоборот, всё знал. Ну, то есть не совсем всё, конечно, но чтобы он изучил разводку хорошенько, а как известно, чтобы лучше понять, надо… Лучше всего что-то понимаешь, когда объясняешь это другому, и поэтому надо было, чтобы Ник всё мне объяснил детально, чтобы я понял, а я ничего не понимал. В смысле, до этого ничего не понимал, до объяснения Ника. А после понимал.

— Я предупреждал, — вновь тем же тоном пробурчал Ник. — Просто у него боязнь сцены…

Профессор Смит сидела, нахмурившись, оставив без внимания несанкционированное выступление Ника, а Марк понимающе кивал.

— Метод утёнка широкоизвестен в программировании, — самоинициативно с умным видом выступил он. — Чтобы найти ошибку в своей программе, можно детально объяснить её кому-нибудь, и тут важен не слушатель, а сам факт того, что ты проговариваешь все связи и переходы.

— Ну да, в принципе, я и так поняла. Но спасибо, — отозвалась профессор Смит.

Далее президент университета призадумалась, все ожидали её слова. Наконец, она сказала:

— Хорошо, что ж, может быть, у кого-то есть вопросы? Профессора́? Мистер Томас?

Все помотали головами, и профессор продолжила:

— Ладно, тогда давайте обратимся к другой нашей теории, согласно которой была допущена ошибка при монтаже этого трансформаторного шкафа. В связи с этим я бы хотела задать несколько вопросов мистеру Томасу.

Уильям с честью поднялся со стула.

— Расскажите нам, вы ли монтировали трансформаторный шкаф в лаборатории 82?

— Насколько я помню, да.

— Хорошо, мистер Томас. В документах так и написано, — с максимальным уважением продолжила она, взглянув на бумаги у неё на столе. — А помните ли вы, как давно это было?

— Точно помню, что летом, было жарко… Три с половиной… Нет, два с половиной года назад. В начале июля, наверное.

— У вас хорошая память. Если точнее, это было ближе к середине июля, с 10-го по 17-е число.

Уильям склонил голову в знак того, что не оспаривает эти даты.

— Была ли сложной эта работа?

— Я не очень хорошо помню, профессор. Это было два с половиной года назад… Но, видимо, ничего такого, раз мне не запомнилось.

— Если я дам вам чертежи с той самой работы, это поможет освежить вашу память? — спросила профессор без малейшей доли язвительности.

Немного подумав, Уильям кивнул:

— Вполне может быть.

Профессор Смит протянула ему небольшую стопку прошитых листов. Мистер Томас подошёл, чтобы взять её и Полли показалось, что он немного прихрамывает. Стоя около профессора Смит, мужчина несколько секунд смотрел на титульную страницу, затем перевернул её. Некоторое время разглядывал первый лист чертежей. Затем полистал стопку, посмотрел другие листы. Наконец, он вернул стопку в первоначальный вид и, отдавая её, сказал:

— Да, я помню эту работу. Действительно, работа была побольше и посложнее обычного, от меня потребовались немалая аккуратность и внимательность, но профессор Бен совсем не торопил меня, и в целом не было ничего такого излишне сложного.

Комиссия немного помолчала.

— Вам случалось делать ошибки при монтаже в других шкафах? — так же с места спросила профессор, поправляя свои светлые волосы.

— По молодости, конечно, всякое бывало. Да и кто не ошибается? — серьёзно улыбнулся он. — Но я давненько такого не припомню.

Комиссия помолчала ещё немного. Наконец, профессор Смит резюмировала:

— Что ж, мы удалимся на некоторое время, чтобы прийти к согласованным выводам. Таков регламент подобных разбирательств, — слегка пожав плечами, добавила она.

Друзья снова некоторое время сидели наедине со своим невольным оппонентом, стараясь на него не смотреть. Десять-пятнадцать минут продлились для них мучительно долго.

Снова встав за кафедру, профессор Смит заговорила:

— Приняв во внимание тот факт, что у наших юных друзей были только чисто теоретические возможности для такого вредительства — и также мы не увидели для этого какого-либо мало-мальски значимого мотива — и, с другой стороны, с учётом того, что мистер Уильям Томас, насколько это видно из документов, ни до, ни после не монтировал разводку электричества с такими большими перепадами напряжения, мы решили озвучить предварительный вывод о том, что виной инцидента стал недостаток квалификации мистера Томаса, — Ник явственно выдохнул и услышал такой же выдох у себя за спиной. — С учётом долгих лет безупречной работы мы решили обойтись без каких-либо взысканий для мистера Томаса.

Тот привстал и поблагодарил президента.

— Тем не менее, — обратилась она к студентам, — в качестве профилактической меры доступ в лабораторию 82 останется для вас закрыт до восстановления сгоревшего в ней оборудования. А после окончания работ в лаборатории вы войдёте туда вместе с небольшой комиссией, включающей некоторых из нас — она оглядела своих коллег, — и запустите экспериментальную установку у нас на глазах. Надеюсь, вас не обидит такая мера предосторожности?

Ник решительно встал (а Стив встал чуть медленнее) и сказал:

— Нет, ничего страшного, мы вас понимаем.

Стив же согласно покивал.

— Вот и славно, — улыбнулась профессор Смит. — В таком случае, давайте обсудим второй инцидент.

— Мы полностью признаём свою вину, — превентивно выпалил Ник. — И просим прощения.

— Нас сильно удивил и разочаровал предыдущий инцидент. Просим это учесть… — добавил Стив.

— И ещё для нас было неожиданностью, что вы совещаетесь по субботам, — заметил Ник, и президент Смит снова выразительно подняла в ответ левую бровь.

— Вряд ли это нас как-то оправдывает, — сказал ему Стив, но недостаточно тихо, чтобы никто не услышал.

— Да, ты прав, — осёкся Ник и замолчал.

Выждав небольшую паузу, профессор Смит сказала, разведя руками:

— Что ж, хорошо. Может быть, ещё кому-то есть что сказать? Ладно, тогда мы вынуждены удалиться для совещания. Таков регламент, — тут уж она пожала плечами совершенно недвусмысленно.

Едва мистер Томас успел подумать: «Интересно, о чём они собрались совещаться?», как все трое снова зашли внутрь, и, на этот раз не утруждая себя тем, чтобы дойти до кафедры, профессор Смит огласила:

— С связи с тем, что у мистера Джексона и мистера МакМиллана, по всей видимости, была веская причина для негодования, мы ограничимся устным предупреждением. Всем это ясно?

Всем было ясно.

и снова 26 октября, воскресенье

— Матерь божья, как сложно-то. Всю ночь думал, небось?

— Нет, ты же сам сказал: утро вечера мудренее. Просто я проснулся уже три часа назад.

— Ну ладно. Предположим, мы даже сможем всё это провернуть. Допустим, мы действительно сможем изготовить этот — как ты сказал? замыкатель отложенного действия? — и незаметно для всех на глазах у камер вставить его в трансформаторный шкаф, прямо в нужное место, и причём сделать это так, чтобы это не выглядело подозрительно, — Ник с сомнением покачал головой. — А дальше-то что? Нам ведь нужно, чтобы аппарат действительно не работал, а надзор за лабораторией после этого инцидента вряд ли ослабнет.

— А вот тут самое интересное. Дело в том, что я полагаю, что вторая часть плана уже осуществлена. Надо только в этом убедиться.

— Что-о-о-о? Когда ты успел? Что ты сделал? Тебя видели?

— Стой-стой, не кипишуй. Вообще-то мы сделали это вместе, позавчера, забыл?

Ник смотрел на него из-под надвинутых бровей.

— Или, может быть, ты забыл, для чего мы сделали спасательную пятиногу?

Внезапно хмурый утренний разум Ника залил сияющий белый свет, в блеске которого он ясно увидел, как десятимиллиграммовый металлический шарик падает на боковую стенку додекаэдра, отскакивает, снова падает и скатывается на дно, проезжая на своём пути по сотням маленьких хрупких пульсаров.

середина января следующего года

Уважаемый Лавели Бенедикт!

Мы с сожалением узнали о неудаче, которую вы потерпели с вашим прототипом материального транзистора. Но я очень верю в вашу теорию и хотел бы попробовать повторить эксперимент в нашем университете. Можем ли мы в связи с этим запросить имеющиеся у вас вычисления и протоколы экспериментов? Нам так будет значительно проще воспроизвести эксперимент, да и Вы, уверен, весьма заинтересованы в подтверждении Вашей теории.

С надеждой на плодотворное сотрудничество,

Профессор Хань И

Университет Цинхуа