История средних веков [Николай Алексеевич Осокин] (fb2) читать постранично, страница - 3

империи или, точнее, — свержения варварского питомца, Ромула Августула варварским же вождем герулом Одоакром, — то следует отметить, что такое громкое событие в свое время прошло незамеченным и ничем не отозвалось в умах современников. Лишь несколько темных намеков в тогдашних хрониках оставили память о нем. Так мало придавали тогда значения пустой власти императора, власти, которая давно была в руках германских воинов. Мы представляем себе это падение как тяжелое испытание несчастной империи; но в действительности сама империя нисколько не чувствовала своих страданий, разлагаясь постепенно. Один хронист сказал мимоходом несколько слов, и из памятников того времени больше никаких суждений об этом событии до нас не дошло. Начинается полное разложение прежних общественных элементов власти с падением всякой цивилизации. От Западной империи не осталось и внешнего облика; но тем могущественнее было представление об этой силе в воображении следующих поколений.

Единая Римская империя после падения стала недосягаемым идеалом, к которому стремились люди. Единый мир под единым духовным и светским главой — вот лозунг средних веков. Когда сложилась феодальная, а потом ленная система, то, казалось, настало время торжества частных интересов над общими и все видимо расчленилось. Но над всем продолжала существовать связь нравственная. Каждый вассал обещает своему ленному владыке служить честно, верой и правдой, своей жизнью и жизнью своих вассалов: недаром эти отношения сравнивают с брачным союзом. Все средние века зиждутся на этом идеале верности; все вассалы несут свои повинности перед сюзереном без всякого насильственного принуждения, только ради соблюдения верности данной ему клятве, хотя он сам иногда слабее не только всех вассалов, взятых вместе, но и каждого порознь.

Лица, связанные повсюду от Скандинавии до Испании клятвой взаимной верности, одним общим рыцарским и коммунальным, общинным духом, соединялись в цеха, города и подавали друг другу руку помощи. Власти тут не было: всякое отдельное лицо стояло на собственных ногах или опиралось на собственных союзников. Такая обособленность много содействовала образованию тех самодуров, людей крайне упрямых, варваров духом, которыми богаты средние века. Эти века отличаются необыкновенным движением: злодейства феодалов чередуются с высокими подвигами монашества, суровый аскетизм сменяется диким разгулом чувственности; тут и поклонение культу красоты, обожание женщины, но в то же время угнетение собственной семьи. Дело в том, что наше понятие о государстве не соответствует средневековым условиям. Государства в нашем понимании сложились уже на закате средних веков: вначале же знали только личные отношения, и государственные элементы сближались по своему внутреннему сродству. Поэтому скандинавский барон признавал себе близким барона Каталонии и чешского графа, презирая и считая полностью чуждым себе виллана. Понятия отечества тоже долго не существовало. Поэтому людьми так сильно двигали общие идеи: папства, чести женщин и, наконец, идея Священной Римской империи, живым протестом против которой была политика отдельных королей. Но надлежит оговориться. Речь идет не обо всех людях абсолютно. Все упомянутые стремления были присущи только высшим классам, потомкам победителей. Многолюдная же масса побежденных, римлян и галлов, не жила исторической жизнью: только горожане завоевали себе право жить и действовать и, на протяжении всех средних веков, продолжали поддерживать свои права и бороться за них.

Между тем в обществе усиливалось сознание необходимости единства. Павшая Римская империя стала колыбелью христианства. Она была необыкновенно велика и могущественна. Идея восстановления этой империи воспламеняла воображение всех. Ради нее охотно проливали кровь сотни тысяч людей. Но полностью восстановить Западную Римскую империю, повторить ее историю было немыслимо без согласия верховного господина Италии, папы. Римские первосвященники согласны были допустить власть императора только по идее, но не фактически. Эта империя должна была охватить не только Италию, Испанию, Францию и Германию, но Скандинавию и Славянские земли. Это была бы империя, которая превосходила все самые обширные древние государства, доселе известные истории. Все это не осуществилось. Папы предъявляли большие требования и требовали высокую цену за провозглашение Священной Римской империи. Из-за этого началась борьба пап со светской властью, называемая борьбой за инвеституру. Эта борьба, которая ослабила феодалов, дала простор самостоятельности городов и потрясла основы всякой верховной власти над ними, не могла бы идти успешно для церкви, если бы паны не прибегали к силе.

Этим средством папы пользовались также против еретиков. История еретических движений представляет новую сторону средних веков. В этом движении значительную долю участия приняло славянство, в котором, среди болгар,