Путь человека в Божественной Вселенной [Вера Георгиевна Синельникова] (fb2) читать постранично, страница - 2

нами задачи, заостряя до предела негативные тенденции, связанные с узостью нашего сознания, через высшее его напряжение, высшую степень устремлённости к выживанию, ведёт к возможности прорывного скачка в постижении если не Истины, то причин и особенностей грозящей катастрофы, возможностей выхода, спасения.

Согласно великим принципам целесообразности и цикличности, как после ночи наступает день, а после зимы — весна, как шторм на море сменяется штилем, как всякое явление Мира, достигнув своего апогея, закономерно и неизбежно переходит в свою противоположность, так распад человеческого сознания с выделением интеллекта в качестве основной движущей силы истории в ущерб интуитивной связи в Космосом, необходимый и целесообразный на этапе освоения материального мира, дойдя до пика своей интенсивности, постепенно утрачивает свою обязательность и силу, сменяясь тяготением к целостности. Может быть, впервые возникает реальная возможность восстановления равновесия в разбалансированном мироощущении человека.

Испытав растерянность перед внезапно открывающейся многосложностью понятий и явлений, перед некой незавершённостью, расплывчатостью постоянно меняющихся и переходящих один в другой смыслов, пройдя через цинизм и скепсис, иронию и нигилизм, мы, наконец, под чудовищной эклектикой современности начинаем прозревать глубинный смысл смешения тонов и размытости границ. Как импрессионисты в мерцании света, в трепетных переливах оттенков улавливали не только погружённость домов, деревьев, женщин, зонтиков, цветов в осязаемо тёплый воздух, но и переменчивость, подвижность контуров, красок, лиц, мы пробуждающимся внутренним чутьём ощущаем свою вовлечённость в мировой поток бытия, в котором ничто ни от чего не отделимо — настоящее от прошлого или будущего, наша планета — от Космоса, мы — от нашей планеты и друг от друга. И если мы противопоставляем себя Природе, если постоянно спотыкаемся друг о друга и друг с другом конфликтуем, то это, вероятно, по слепоте своей, по глубокому невежеству, по укоренившейся привычке рассматривать себя и всё человечество в качестве наблюдателя, исследователя, а, главное, пользователя — кого угодно, только не в качестве естественной, такой же, как и все другие, частицы Вселенной.

В нас медленно, исподволь, но всё настойчивее и отчётливее пробивается мысль о том, кто же мы такие в этом мощном всеобъемлющем потоке бытия. Если мы идентифицируем себя как венец эволюции, как некая вершина разума, то почему всё происходит так, как происходит? Если наш разум оказался способен создать то, что мы называем цивилизацией, то почему нет тормозов?

Почему наука, углубившись в дебри материи до субквантового уровня, расшифровав геном и обеспечив запуск ракеты к Марсу, не может хотя бы туманно, без математических выкладок и физических обоснований, объяснить, в чём СМЫСЛ такого космического явления, как человечество? Исполнение ли это великого мудрого замысла или случайная прихоть эволюции?

Если цивилизация поднимается на дрожжах противостояний, единственный ли это способ развития?

С кем, против чего и во имя чего мы бесконечно воюем?

Почему самые разрушительные и беспрецедентные по жестокости войны совпадают по времени с приближением к вершинам интеллектуально-технологического прогресса?

Почему чем ближе мы к этим вершинам, тем больше оказываемся в состоянии нарастающей ярко выраженной дисгармонии с самими собой и с Миром?

Почему с течением времени насилие среди людей становится всё более изощрённым и немотивированным, противостояние между человеком и человеком усиливается противостоянием между человеком и Природой, а на современном этапе — между человеком и тем, что в нашем сознании ассоциируется с понятием Бог, а война в своей скрытой форме приобретает невиданные ранее странные черты? В ней как бы нет врагов. Другой (другой человек, другой народ) в ней рассматривается как некое средство для извлечения пользы, в меркантильных или даже гастрономических интересах. Тысячи тонн наркотиков, алкогольной отравы, поддельных лекарств, фальсифицированных продуктов, ядовитых игрушек, опасной для здоровья одежды, цветистой изощрённой лжи не предназначаются кому-то конкретно. Дети, подростки, женщины, старики — неважно. По отношению к ним нет выраженной злобы. Нельзя даже сказать, что это цинизм. Это совершенно новое в истории человечества явление — холодная отстранённость, как если бы другие, то есть жертвы этого, казалось бы, бизнеса, а на самом деле этой войны были не людьми, а просто предметами, массой, осуществляющей платежи.

Почему при всей затушёванности, размытости смыслов, контуров, понятий дуальность земного мира, столь чётко проявленная в противостоянии Запад-Восток, не только не смягчается, а, напротив, становится всё более определённой, словно на планету надвигается чёрная зловещая тень?

Какова природа царствующей ныне на Земле ненависти?

Почему религиозность,