Рассказы темной Вселенной [Инна Ивановна Фидянина-Зубкова] (fb2) читать постранично, страница - 3

откачивают, силком ставят на ноги. Совет решает, что всё в порядке, со мной просто приключился галлюциногенный бред, и можно продолжать церемонию.

С этого момента я уже ничего не помню. Меня держат под руки четыре мои банщицы-парикмахерши. А перед глазами всё плы-плы-вёт…

Очнулся я уже в грузовике. Огляделся исподтишка. Сижу рядом с водителем и почетным членом Совета, который пытается напоить меня горячим чаем. Он елейным голосом рассказывает, как они — весь народ, вся страна, будут помнить своего Хонга и почитать его. Меня, значит. На моих коленях колыхается сума с провизией. Она моя, её никому трогать нельзя. Тяжелая. Бедрам, высохшим от жизни, больно. Я хочу убрать мешок с колен, выкинуть его в открытое окошко в то, что рядом с водителем.

«Сиди! Сиди тихо, старый болван», — шепчу я себе беззвучно.

Но новая волна беспокойства уже захлестывает меня. Ну уж с этой волной бороться я не в силах:

— Где, где Хонг? — кричу я на всю кабину и начинаю метаться из стороны в сторону. — Я не попрощался с Хонгом, выпустите меня!

Глаза у представителя власти сжались в узкую полоску, рот искривился, и даже благовония, которыми он пропитал свой синий мундир, стали медленно улетучиваться от него и перетекать в рот водителя.

— Хонг? — весело переспросил разодетый в народном стиле водитель. — Хонг сон Донг, ваш правнук? Он едет вместе с нами в шестой машине, не переживайте господин Хонг!

— Правда? — мои старческие губы затряслись от радости, тремор рук усилился, я больше не смог держать в руках кружку с чаем.

Советник забрал у меня кружку и успокоился: «Старик звал не сам себя, а какого-то другого Хонга», — рот у представителя власти выровнялся, желто-карие глаза снова округлились, а запах одеколона стал медленно вытекать изо рта водителя и усаживаться на своё прежнее место — на синий фирменный пиджак.

Вереница из 12 бронированных машин благополучно преодолела жилую зону, дикую зону и теперь медленно перемалывала массивными колёсами хрустящий шлак и вулканический пепел. Темная пустынная пустота. Смотреть в окно скучно. Ехать, поди, ещё целый год. Я засыпаю. А то! В моем чае наверняка было снотворное. Так положено. Стар и мал такие расстояния так запросто не переживут. Уж и не помню через сколько часов я проснулся. Но был напоен, накормлен, выведен до ветру, усажен на прежнее место, и снова сражен долгим принудительным сном.

Я открыл глаза уже стоя у края зыбкой пропасти, гудящей монотонную песнь ветров. Вереница военных отделяла меня от моих же ближайших родственников. Совсем не страшно. Я осторожно заглянул вниз. Внизу светло, а впереди пустота, но светлая пустота, добрая, зовущая. Вверху тоже светло. День. Хорошо. Как же тут хорошо! Как хочется прыгнуть. Я никогда тут не был. Почему я тут никогда не был? Сиганул бы ещё сто лет назад в эту зовущую пустоту и дело с концами! Почему, ну почему я тут никогда не был?

Оглядываюсь. Позади меня вереница военных и кровавое пятно родственников. Я щурюсь подслеповатым взором, пытаясь разглядеть Хонга. Не вижу! Не вижу, черт побери! По каменным лицам военных я вдруг четко осознаю, что Хонга ко мне уже не подпустят. Никого не подпустят! Я зачем-то ищу взглядом своего ряженого водителя. Не нахожу.

— Хонго! Хонго! Хон-го! Хонго! Хо-о-о-нго! — кричу я в красную кровавую зону.

Но в ответ получаю лишь толчок в спину:

— Заткнись, корявый хер! — Советник синим войлоком своего костюма поглотил остатки моего сознания.

Он склонился надо мной, и стараясь как можно более вежливо снять с меня сандалии. Мои сандалии отправятся в музей, я это знаю. Советник наконец разогнулся и помахал стоптанными сандалиями вдалеке стоящей публике.

— Прыгай, болван! — так же невозмутимо вымолвил Советник и брезгливо, двумя пальцами, стараясь не прикасаясь ко мне, ткнул в вещмешок, висящий у меня за спиной. Я зашатался, как былинка на ветру. Тело, стоящее на краю земли, оказывается, такое лёгкое, невесомое. Оно почти не давит на почву. А почва тут местами зыбкая. Большие ямы прячутся под толстым слоем черной глины. Даже броневики должны быть где-то далеко отсюда, в трех днях пути. Ах, да, и мой ряженый шофер где-то там, в своем тракторе… в машине… в броневике…

— Хонго! Хонго! Хон-го! — вдруг отчаянно закричал я, обернувшись к своим.

Но тут последовал шлепок Советника по моему позвоночнику и я полетел вниз.

— Будьте вы все прокляты! — ору я злобно, но уже не слышу свой голос, а медленно опускаюсь. Странно, но моё тело летит вниз, а не вверх. Не туда, не к звездам, а наверное прямо в ад.

— И вам, мистер Хонг, не болеть! — хихикнул Советник и принялся отряхивать от пыли свой темно-синий костюмчик.

Траурная процессия развернула вспять, в свою добрую, умную, светлую страну, бесконечно воюющую с другими, такими же добрыми, умными, светлыми странами.

А я продолжал лететь. Что мне ещё, сирому, делать? Перед глазами какая-то почва, пески, камни, порода, скалы, скалы, скалы… А с другой стороны