Приговоренные к приключениям [Вадим Викторович Шарапов] (fb2) читать постранично, страница - 7

не резало. Когда учиться отправили, я сильно этому радовался…

Отец Фараона пожал плечами и сказал жене: «Раз парень у нас получился умный, чего ему за стойкой гробиться?» Тем более, что сам юный Бриан ничего общего с занятиями своего прадеда, деда и отца иметь не желал. Отправленный учиться в Лондон, он был зачислен в закрытый колледж, а потом вспоминать о родных было уже некогда.

— Иногда я думал, что голова треснет, столько всего мне в нее вбивали круглые сутки, — Фараон закурил длинную черную сигарету. — Будешь? — спросил он у повара. Тот покачал головой.

— Зря, — веско произнес бармен. — Где еще такие попробуешь? Один блок у меня остался. Берегу, как зеницу ока. Ручная набивка, черный македонский табак, три золотых кольца на мундштуке. Такие только на Гросвенор-стрит делали, у Морланда. Теперь все, закрылась лавочка.

— Стоп, — ошеломленно открыл рот Варфоломей. — у Морланда? Но… Я думал, это Флеминг выдумал, когда Джеймса Бонда начал сочинять...

— Старина Йен знал толк в куреве и выпивке, — подмигнул ему Фараон. — Как-то, помню, сидел он вот прямо тут, на этом же стуле, и читал мне отрывки своей «Из России с любовью», прямо с листа. Потом попросил карандаш и начал черкать в тексте, аж бумагу насквозь протыкал. Увлекающаяся натура, ничего не скажешь. Дело было на Карибах, кстати.

Потрясенный Вар потянулся к портсигару, а хозяин паба продолжал вспоминать. После учебы все пути перед юношей были открыты. Недотепа из валлийской глубинки мог стать дипломатом. Или построить блестящую карьеру в политике.

— Отец умер зимой. Сгорел за неделю от простуды, на рыбалке ноги промочил. До этого сто раз — и ничего… Похоже, без мамы ему цепляться за жизнь не особо-то и хотелось, она ведь за год до этого умерла, когда я еще учился. Паб, понятное дело, кому? Единственному наследнику, который в гробу этот паб видал. Вот только долги просто так не спишешь, а долгов мой папаня ухитрился наделать столько, что хватило бы на три таких паба. Все молчком, молчком, ни словечка мне — а зачем? Пускай, мол, пацан учится, чего его впутывать? Чертов прожектер… Сначала ему приспичило переделать паб в вискикурню, понимаешь? Это значит — перегонные кубы, непременно медные. Солод, вода, сушилки. Ну и бочки, да. Хренова гора денег, займ в трех банках… Эта идея не задалась, кубы старик продал за полцены. Потом вдруг загорелся новой фантазией — сам, мол, буду варить пиво. Надо рассказывать, что дальше было?

— Наверно, не надо, - вздохнул Вар.

Вернувшись домой, Бриан с невероятным удивлением обнаружил, что долги отца предстоит выплачивать ему. Махнул рукой — за год управлюсь! И впрягся. Беззаботная юность кончилась еще в колледже, так что оставалось стиснуть зубы и пахать.

За год не вышло.

За два тоже. 

Бриану, который еще не стал Фараоном, предстояло не раз и не два вспомнить слова одного писателя, с зашкаливающими тиражами романов. «Долги — не страшно. Проценты — вот что ломает тебе хребет». Хребет, правда, оказался крепким, но потрескивал.

— Потом вдруг все закончилось. Друзья, конечно, помогли, однокашники… Не без того. Короче, банки отцепились, проценты кончились, долги потихоньку тоже. Только я к тому времени даже папашу уже не материл мысленно. Как-то обжился, что ли. Перегорел. До этого ведь все детство мечтал — стану юнгой на корабле, сбегу из дома! Чуть в школе нелады — все, собираю рюкзак, и прадедов кхукри туда же. Дальние страны ждут, Индия всякая… И после колледжа тоже — ну сколько их, тех отцовских долгов? Год, два, ну три, и свободен, махну за моря. Вот только еще силенки напрячь разок-другой.

Новому хозяину старого паба не с кем было поделиться своими мыслями. Подругу как-то не завел. Хотя была девчонка в Лондоне, да зачем ей все бросать и тащиться куда-то в места, которые не на всякой карте отмечены? Так и остался один. Когда в пабе никого не было, Бриан говорил вслух. Сам с собой и с «Дубовым листом». Жаловался, что застрял. Ругался в голос, вспоминая отца. Стучал костяшками кулаков по дубовой доске, помнившей еще контрабандистов. Кричал во все горло, перечисляя названия стран и портов, куда так и не попал. «Не судьба, старик! — рассказывал он, похлопывая ладонью по крепкому табурету. – А так хотелось…»

«Дубовый лист» слушал внимательно, не перебивая. Только поскрипывал старыми стенами, шевелил на ветру ставнями. Вздыхал понимающе.

И однажды все началось сначала. 

В тот вечер Бриан, как обычно, проводил последних выпивох, потом закрыл дверь паба, проверил засов и погасил свет, щелкнув старинным выключателем с витыми проводами. Поднялся по скрипучей лестнице наверх, к себе в комнату, которую помнил с детства. Выкурил пару сигарет, без особого вдохновения пощелкал клавишами пишущей машинки. И лег спать.

Проснулся он от непонятного шума за окном. Сквозь занавески пробивался яркий свет, в солнечном луче кружились пылинки. За стеклами снаружи шумела многоголосая толпа. Полусонный Бриан, ничего не понимая, натянул старенькие джинсы, клетчатую рубаху, умылся и подошел к двери. А