Теперь они мясом наружу [Рик Рентон] (fb2) читать постранично, страница - 2

которую мы ждали со дня на день, так и не наступила. Нашу ядерную триаду они обезвредили за первый час. За второй — уничтожили остальное сопротивление. А на третьем какой-то гений, начитавшийся старой фантастики, додумался выпустить в атмосферу биологическое оружие.

Так закончилась Трёхчасовая Война. Последняя война на планете. После которой мы живём в собственном доме на правах паразитов.

Новый хозяин почти не замечает нас. Пока мы не лезем в его кладовку или постель. И несчастные двуногие тараканы теперь только и могут, что медленно доедать труп цивилизации…»

Сдаётся мне, что это вовсе не история болезни… По крайней мере, не моя… Ну или это, в лучшем случае, черновик какого-то фантастического романа, который тут написал другой скучающий пациент…

Так…

А что можно разобрать в конце?

«Лиса, если ты это читаеш ь — на йди Максима Ворошилова. Он должен быть где-то совсем близко, в этой полосе. Он знает, что нужно делать дальше. Только торопитесь, иначе через…»

Остаток фразы представлял собой размытое фиолетовое пятно. Но вовсе не этот факт заставил меня снова растерянно опуститься обратно на сетку. Кровать заскрипела, а с улицы в окно особенно сильно дунуло зябкой осенней сыростью.

Максим Ворошилов. Именно это имя было на моих новых правах. И именно он было указано в графе плательщика при оформлении перевода с квартплатой… Именно так меня зовут вот уже больше тридцати лет.

Холодный воздух перестал дуть в затылок, но мурашки так и продолжали топорщить на нём слегка отросшие волосы. Шум тополей за окном стих. И в образовавшейся тиши я услышал приглушённую речь, доносящуюся из-за двери:

— Сим… Симплициальную резольвенту… Взять её абел… Абели… Абелинизацию… Абелинизацию… — Отрывистая речь звучала как слова Шарикова из «Собачьего сердца», когда тот ещё только учился разговаривать. И смысла в этих словах я сейчас слышал примерно столько же. — Гомотопические группы абелинизации… Абелинизации резольвенты… Это целочисленные гомологии! Гомологии группы!

Закутавшись в матрас поплотнее, я снова поднялся. Обойдя тумбочку, осторожно прошлёпал к двери. И, заглянув в приоткрытую щель, увидел человеческую фигуру.

Фигура сидела на полу спиной ко мне, метрах в десяти дальше по тёмному пыльному коридору. Слегка раскачиваясь из стороны в сторону, широкоплечий силуэт, одетый в грязную ветровку и ватные штаны неразборчивых цветов, продолжал торопливо, но сбивчиво бормотать:

— Связь… Можно установить связь между… Между… Между свободными симплициальными резольвентами с одной стороны… И свободными… Свободными скрещенными резольвентами! Скрещенными!

Схватившись за лохматую голову, человек при этом смотрел куда-то прямо перед собой. Дальше в темноту длинного больничного коридора.

Я открыл было рот, но запнулся… Что в таких случаях следует сказать или спросить? И следует ли вообще? Может, я после удара башкой о машину оказался в какой-то дурке? И это местный буйный, который вырвался на свободу без присмотра санитаров? И лучше его сейчас вообще не трогать?

Тот факт, что я сам теперь не вполне здоров психически, многое бы объяснил из увиденного вокруг. Вот, значит, каким видят мир поехавшие кукухой граждане… Или нет?

— Скрещенными! Скрещенными резольвентами гомологических групп!!! — Мужчина на полу воскликнул особенно громко и вывел меня этим возгласом из раздумий.

Стеснительно кашлянув, я всё же решился привлечь внимание странного пациента:

— Эм-м… Уважаемый… Прошу прощения…

Точнее, я собирался произнести эти слова. Но ничего кроме короткого кашля из горла не вылетело. Язык едва ворочался. Как в том момент, когда пытаешься подобрать слова, общаясь с иностранцами на языке, который толком не знаешь. Хотя кристально точно представляешь мысль, которую хотел бы до них донести.

Вздрогнув после моего кашля, человек отпустил голову и начал медленно оборачиваться. Пока он это делал, я успел подумать, что, возможно, это всего лишь сон. Бывает же так. Проснёшься внутри сна и думаешь, что вокруг всё реальное. Пока не начнёт твориться какая-то дичь и ты, наконец, не проснёшься по-настоящему. Ну конечно! Всё сходится! Немота в такие моменты — обычное явление. Точно! Я просто ещё не проснулся! Это называется «ложное пробуждение»!

Мгновения облегчения, в течение которых я с радостью ждал настоящей побудки, закончились слишком быстро. Когда человек, наконец, обернулся, я понял, что это не просто сон. Это какой-то кошмар.

— Гомо… Гомологических групп! — Уставившись в пустую полутьму белесыми зрачками, мужчина смотрел куда-то сквозь меня. Морщинистое обветренное лицо пару раз дёрнулось в какой-то неестественной гримасе. — Групп? Гомологических?

Последние слова явно прозвучали как вопрос.

Почувствовав, как по загривку снова бегут мурашки, я машинально отступил обратно в палату. Дверь пронзительно скрипнула ржавыми петлями.

— Групп!!! — Взревев, мужик резко