Убийство в Дрездене [Галина Губич] (fb2) читать постранично, страница - 3

…— Григорий Степанович, вас там девушка ищет, — из оцепенения его вывела Юля.

— Ну, та, что со Светой была. Я ее узнала, — добавила она заговорщицким шепотом.

Лена пришла на следующий день ближе к обеду. Глаза припухшие, лицо бледное, усталое.

— У вас правда запись есть, где мы со Светой в кафе? — испугано начала она.

— Правда.

— Вы только Саше не говорите. Света меня аборт сделать уговаривала, денег дала. А Саша, — она запнулась, — он был сильно занят. Работу искал. Вот я и подумала, что сама не потяну. Но вы не подумайте, сейчас у нас все хорошо. Мы скоро поженимся, вот только наследство оформим и обязательно поженимся, чтобы у ребенка отец был.

Она сжимала и разжимала пальцы, словно собираясь с духом, и наконец спросила:

— Вы верите, что убила Света? Зачем мать могла в отель прийти? Только чтобы со Светой поговорить. Больше незачем.

Григорий Степанович продолжал молчать. Это явно давило на Лену, и она торопливо принялась рассказывать:

— Отношения у них были хуже некуда. Понимаете, мать всегда только Вадима любила. Старший сын, память о любимом мужчине. Мы со Светой родились от второго брака. Всё всегда было для Вадима. Одежда, репетиторы. Ему нужно будущее обеспечить, он — мужчина. Мать, когда деньги ему на учебу собирала, все ценное продала, даже золото, что нам со Светой бабушка оставила. Мы в комнате в коммуналке ютились, колбасу только по праздникам видели, зато Вадим учился в Германии в университете. Вот Света и не выдержала, ушла из дома, стала сама деньги зарабатывать, как могла. И мне помогала. Она хорошая, вы не подумайте.

— А о каком наследстве говорил ваш молодой человек? — спросил Григорий Степанович, — Разве у вашей мамы было, что оставить?

— Да, она же у нас медсестрой работала в поликлинике. Подружилась с одной пациенткой старенькой, ухаживала за ней. Та ей после смерти квартиру неплохую оставила в Чертанове. Мать последний год в этой квартире и жила. От нас отдыхала, как она сказала. Света уже давно съехала, а я в нашей комнате осталась.

— А что сейчас с этой квартирой? Кто там живет?

— Никто пока не живет. Саша говорит, что надо собственность осваивать, но я боюсь призраков. Пусть сорок дней сперва пройдет.

— У вас случайно нет ключей от маминой квартиры? — интуиция Григория Степановича никогда не подводила. — Я бы хотел посмотреть, знаете, всякое бывает, может, найдутся улики. И окажется, что ваша сестра тут ни при чем.

Воцарилась тишина. Оба напряженно рассматривали пол.

— Хорошо, — наконец, решилась Лена, — Я одежду на погребение забирала, ключи в сумке остались. Вот, возьмите. Только я сама за ними приду, вы Саше ничего не говорите.

— Спасибо, конечно, не скажу, — Григорий Степанович тепло приобнял девушку.

— Скажите, а вы после встречи со Светой сразу домой пошли?

— Да, взяла деньги и пошла домой.

* * *

Потратив с полчаса на исследование безликого спального района, Григорий Степанович наконец нашел нужный дом и теперь стоял перед железной дверью, обтянутой дешевым коричневым дерматином. Рядом с дверью значился номер пятнадцать, накарябанный черным маркером на стене. Ключ легко провернулся в замке, и на Григория Степановича навалился запах давно не проветриваемой квартиры. Пахло смесью лекарств, слежавшейся одежды и мусоропроводом. В квартире стояла тишина, и только за окном пиликала сигнализация потревоженной машины. Все вокруг дышало старостью и запустением.

Григорий Степанович попытался включить в коридоре свет. Выключатель щелкал, но свет не зажигался. Видимо, лампочка перегорела. Он на ощупь двинулся вперед, то и дело натыкаясь на расставленную вокруг мебель. Добравшись до ближайшей двери, он неожиданно услышал шорох и, не успев опомниться, получил оглушающий удар по голове.

Когда Григорий Степанович очнулся, в квартире уже никого не было. Рядом валялся табурет, виновник беспрерывно пульсирующей в голове боли. С трудом преодолевая головокружение и тошноту, Григорий Степанович включил свет в комнате и осмотрелся.

Время словно остановилось, перенося его в Советский Союз. Два полированных серванта ломились от хрустальных вазочек и разнообразной посуды. На столе красовался стационарный телефон с реле и огромной трубкой. Над диваном висел красный ковер с замысловатым узором.

Обстановка неожиданно вызвала ностальгию. Григорий Степанович разглядывал фарфоровые фигурки балерин, птичек и слоников, дешевую репродукцию «Дамы с горностаем» над сервантом, и думал о скоротечности времени. У него дома когда-то были такие же слоники. Он потянулся за фигурками и заметил в углу старую фотографию с двумя малышками и пареньком постарше. Их обнимала еще не старая женщина. Он внимательно всмотрелся в лица. Все четверо улыбались и выглядели вполне счастливым семейством.

* * *

В отель Григорий Степанович вернулся уже под вечер. Голова раскалывалась, вид у него был помятый и больной. На ресепшене его встретила Юля и охнула: