Я не верю ни единому твоему слову [Том Торк] (fb2) читать постранично, страница - 5

отравителя наших детей!

– Ты уже молил впустить тебя обратно? – беспристрастно спросила Настенька у мальчишки, отчего-то радостно улыбающегося.

Собеседник не ответил. Он задрожал, протяжно во всё горло закричал, но никто кроме самопровозглашённого Бога «справедливости» этого не услышал. Вновь послышался голос женщины:

– Давайте думать, как мы его умертвим, чтобы ему было как можно больнее! Давайте его сожжём! – ответом был одобрительный гомон, – пока в нас есть рассудительность, мы на шаг впереди! Вперёд! Берите факелы и вилы! Подождём его в лесу, подготовимся!

Настенька встала на выходе и начала говорить так, что свет в получердачной комнатке то и дело мигал, наровясь погрузить всех присутствующих в лапы тьмы:

– Призываю вас к рассудительности! Одумайтесь! Убийство не даст вам душевную отдушину, не вернёт детей матерям!

– И что же нам тогда делать?! – панически вскрикнул мужской голос из толпы.

– Призываю вас отказаться от рассудительности!

«Как же так?», – зашептали в толпе, – «неужто приезжая сумасшедшая? Да-да, несомненно. Только сумасшедшие несут лозунги, отрицающие сами себя. Сумасшедшие и… ведьмы».

– Ведьма! – заверещала женщина из толпы, – она послана дьявольским мальчишкой. Взять её! Сжечь! Перережьте ей горло!

И разъярённая толпа, отказавшаяся от рассудительности, схватила Настеньку. Та и не думала сопротивляться или использовать магию чуда для спасения. Потому что знала – даже безумные и убийцы молят о справедливости, а раз так, то смерть ей отнюдь не грозит.

К самопровозглашённому Богу подошёл полный мужчина в бурых кожаных перчатках. Его глаза, сверкающие молниями в полумраке, были полны истинной ненавистью и помешательством. Он достал серпообразный нож и быстрым рывком перерезал Анастасии горло.

Побоище.

«Горе, когда достают орудие,

Жаждя одно – упиваться духами.

Бросили Вы рассудитель, братие!

Звенья исполнены лишь фантомами!

Как проломить мирозданье иллюзий?

Как преломить осознанье пустое?

Выйдите через пределы контузий

Там затаилось познанье густое…

О! Безусловно, известны порядки.

К Вашим мучениям смерть равнодушна.

Ждёте её? Продолжайте в прапрятки

Странствий играть. Убиваться? Послушно!», – гремел тёмный дом, но никто не услышал его скрип и предзнаменованье.

Белокаменный трёхэтажный дом, расположенный в центре «Гаргеса», принадлежал градоначальнику Василию Фёдоровичу, отцу того самого Пети, по душу которого двигалась сходящая с ума толпа. Политик городка был, как это водится, «демократичным вором». То есть сколотил своё состояние вместе с приближёнными людьми (в частности, как с верхушкой полиции, так и с местным судейством). И было бы, конечно, глупостью сказать, что он нужен был «Гаргесу» так же, как ему дышащий мешок денег. Всеми силами Василий Фёдорович старался выжать максимальный капитал из всех местных задыхающихся предприятий. На заводах годами не проводились должные проверки, из-за чего приходилось замалчивать крупные катастрофы. Частные бизнесы либо не открывались вовсе, либо платили большой оброк за «безопасность».

Но всему этому беспределу было оправдание – ответственность. «Я в ответе за этих людей!», – бил кулаком в грудь градоначальник, уклоняясь от налогов и переписывая одиннадцатое предприятие на пятнадцатилетнего сына-бизнесмена, – «а раз так, то они должны понимать, как я рискую каждый день!», – шептал сквозь зубы Василий Фёдорович перед зеркалом, натягивая белоснежную рубашку, стоящую в четверть бюджета региона.

На что же градоначальник тратил такие баснословные суммы? Путешествия, яхты? Нет. Деньги нужны (а точнее: важны) для одного – имиджа. «Посмотрите на меня! Я богатый!», – кричит про себя Василий Фёдорович, восседая на «троне» и выслушивая просьбы «холопов». С большими деньгами легко можно (а точнее: нужно) было убрать любую конкуренцию, монополизировав и узурпировав власть. Для чего? Правильно, для того чтобы получить ещё больше золотых монеток, звенящих так, что владелец расплывается в глупой, удовлетворённой улыбке.

С детства всем говорят: «не стремись за материальными благами», – но все из раза в раз предпочитают громко зевать или смеяться. «Что же мне отшельничать?», – удивляется про себя Василий Фёдорович, – «человек обязан взять от жизни всё. Книги, духовность, правда, мораль, философия – пыль, они не принесут ничего кроме головной боли». Однако ведь тяжело сидеть, плакать и через пелену слёз взирать на сжимающие, давящие стены, не так ли? И что же человек должен искать ответ в духовности на вопрос как ему жить? Жизнь одна, выходит, мне нужно только и делать, что искать ответы на все вопросы? Значит, я должен отказаться от мирских благ ради незримой идеи идеала?..

Для чего нужно выйти за пределы? Никто не в состоянии дать Вам мотивацию, потому как универсальный ответ на этот вопрос будет таким же, как и конечное объяснение смысла жизни. Но Человек жаждет ответов,