С(т)он [Николай Агапов] (fb2) читать постранично, страница - 3

кофе, испускающий волны и ряби бодрящего аромата, сам он с недоуменным лицом и что-то близко-далекое, и неуловимое, словно нити паутины, скрепляющие все это воедино. Все перетекало, трепыхалось, пульсировало в ее глазах.

– Пойдем ко мне, – впрыснули ему в ту древнюю часть мозга, из которой нет возврата, то ли ее шоколадные губы, то ли черные глаза.

Затем он оказался в ее опочивальне и помнил, как она отставила кружку, которую наш герой судорожно сжимал, на столик у входа. Он машинально взглянул на руку: там пылало красным обиженное неласковым обращением место. Аамака закрыв дверь его спиной, прижалась, словно тьма окутала его, и впилась горячим поцелуем ему в губы. Тут его и накрыл ее запах. Физическая оболочка жила своей жизнью: ловко и умело управляя собой и ее телом. А Максим парил в божественных нелунных ароматах темной красавицы, кутался в них, рвал в клочья, пытаясь постичь все нюансы, и тут же забывался отравленный их диковато-терпким послевкусием. А по стенам в синеватом отсвете приглушенного ночника скакали две тени, часто сливаясь в одно невообразимое чудовище. Сладкая истома стекала медовыми каплями, а нежно-звонкие стоны скакали как мячики для пинг-понга между потолком и полом.

***

Максим невольно глубоко втянул запах напичканной электроникой кабины шаттла, но ничего кроме стерильных ноток, разбавленных тошнотворными примесями очистителей, он не ощутил. Он почувствовал некую даже тоску по Аамаке.

– Наверняка, это был просто ее способ подготовки, – обратился он к безучастной голове робота-сопровожденца, но, как и следовало ожидать, в ответ получил лишь многозначительную тишину.

– Я этого никогда не узнаю, – сказал он своему отражению в иллюминаторе, и ему стало немного грустно. Да, он знал, что существует негласное табу на раскрытие секретов подготовки. У каждого он свой: этот секрет. У Макса это были погружения в приятные воспоминания, чтобы попытаться заглушить грядущий ужас кошмаров, у Аамаки – вероятно секс, у Хё… Макс невольно улыбнулся, этот мелкий житель модуля «Китай» все ходил, задирался и провоцировал всех на драку. И, естественно, получал, никогда правда ничего серьезного, так… фингалы, ушибы, пинки. Особенно ближе к седьмому дню, когда у многих нервы были уже ни к черту. Что было его фишкой? Боль? Сам процесс задирания? Кто его знает…

Шаттл стал набирать скорость, и Максим вновь смахнул веками-диафрагмами назойливую мошку-реальность, и в миллиардах остекленевших глаз-звезд увидел, как он лежит в капсуле.

***

Макс весь мысленно сжался в предчувствии иглы, инициирующей сон. Он вглядывался в темноту космоса, и в эти последние минуты думал о том, какая ирония: «Вокруг них беспроглядная тьма космоса, а когда человек закрывает глаза, то погружается в еще более плотную завесу тьмы, и что само ужасное – за этой завесой скрываются и только и ждут подходящего момента, чтобы вырваться и укусить, самые разнообразные твари-кошмары, и нет от них спасения… Ни у кого на этой Луне. Мы даже придумали это глупое соревнование. Кто дольше проспит? Ну не бред разве? Но вот он здесь, один из «счастливчиков» лотереи, проводимой раз в 4 года. Но как же это абсурдно». Он представил, как бы на него посмотрели жители Земли, живущие скажем в 20 веке, если бы он сказал, что у них проводятся соревнования, кто дольше проспит, вернее выдержит кошмаров. На этой пессимистичной ноте ему, как и 92 остальным участникам со всех модулей-стран единственного города-муравейника на Луне с издевательским названием Земля, безжалостный механизм ввел инъекцию инициатора сна, и все участники соревнования отправились на встречу своим кошмарам. Сознание Максима затянули нити забвения, которые ткались в сплошную смоляно-черную вуаль, под которой уже что-то волновалось и клокотало. В самое последнее мгновение перед тем, как его сознание полностью угасло, Макс попытался воскресить в себе одно из самых приятных его воспоминаний. Он вспомнил лицо своего отца, который, читая ему книгу «Сказка о царе Салтане», не мог после строчки «Комаром оборотился, полетел и запищал» не отложить книгу в сторону, скорчив ужасную «комариную» гримасу, запищать так, что после этого сон как рукой снимало. И в это последнее мгновение Максим увидел гримасу отца и уловил протяжное пищание, которое растворилось в бесконечной тьме.

***

Максим отвлекся от своих воспоминаний и посмотрел через плеву иллюминатора: там ширился, рос, набухал, разрастался купол-живот некогда зеленой Земли и вскоре заполнил собой весь обзор из иллюминатора.

Механический голос произнес:

«Единственный и неповторимый победитель тридцать восьмых соревнований по снорофону, Вам предлагается самому выбрать точку приземления, либо за вас это может выбрать алгоритм случайного выбора. Напоминаем, что положенные вам 24 часа начнутся с момента первого приземления. Каков будет ваш выбор?»

На выдвинувшемся перед ним мониторе замерцали две кнопки: «выбрать самому» и «случайное место». Максим было потянулся к