Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж» [Татьяна Галахова] (fb2) читать постранично, страница - 2

Его чёрные блестящие волосы были гладко зачёсаны, прямой нос и тонкие поджатые губы говорили о сильном характере и лидерских задатках. Альберт держал в Лондоне большой антикварный магазин, приносящий хороший доход.

– Мой муж увлечён историей средневековой Европы, – сказала ему Тельма, – а я неравнодушна к антиквариату. А поскольку многие старинные вещи имеют историческую ценность, я часто говорю ему в шутку, что в каком-то смысле тоже увлекаюсь историей.

– Вам следует знать, – заметил Коннорс, – что иногда в руки антикваров попадают предметы, которые, действительно, имеют отношение к важнейшим историческим событиям. Правда, такое случается не так уж часто.

– А вам приходилось иметь дело с таким антиквариатом?

– Приходилось, – ответил Альберт, – но должен сказать, что каждая ценная находка – это результат большого труда и терпения. Иногда приходится ждать годами, прежде чем у тебя в руках окажется по-настоящему стоящая вещь. Порой несёшься на край света, чтобы взглянуть на какую-то вазу или канделябр. А на деле оказывается, что это просто подделка.

И Альберт начал рассказывать Тельме интересные случаи из своего опыта.

За Коннорсом шёл Терри Глейзер. Вообще-то, сказать, что Глейзер шёл позади кого-то, было бы не совсем верно. Дело в том, что он постоянно перемещался во всех направлениях, щёлкая затвором фотоаппарата. Как и любой фотограф-профессионал, Терри был фанатиком своего дела, и поэтому почти никогда не выпускал из рук камеру. Казалось, он снимал всё подряд: портреты, пейзажи, случайных прохожих, облака в небе и лужи после дождя. Глейзер обладал плотной, сбитой фигурой и был уже не первой молодости, но при этом отличался необыкновенной подвижностью. Он ловко приседал, вскакивал, поворачивался во все стороны: одним словом, принимал любое положение для того, чтобы выигрышнее снять заинтересовавший его вид. При этом он умудрялся не только фотографировать, но ещё и поддерживать разговор с Синтией Эйлинг, шагающей рядом с ним.

– Приберегите плёнку, Терри, а то в самый нужный момент не хватит кадров! – с улыбкой сказала Синтия Глейзеру.

– О, не беспокойтесь, у меня великолепная камера! Уверяю вас, модель «Лейка-250 Репортёр»⁶ меня не подведёт. Она разработана на основе фотоаппарата «Лейка II» и оборудована двумя контейнерами для…

Синтия не дала ему договорить:

– Умоляю вас, избавьте меня от технических подробностей относительно устройства вашей камеры!

– О’кей, тогда я выражусь понятнее: в моей «Лейке-250 Репортёр» используется десятиметровый отрезок плёнки, а это целых двести пятьдесят кадров!

– Но, по-моему, вы уже сняли гораздо больше, – насмешливо заметила женщина.

При поверхностном знакомстве Синтия Эйлинг казалась несколько резковатой из-за своей прямолинейности и манеры подтрунивать над людьми, а её низковатый голос только усиливал это впечатление. Однако при более тесном общении с ней становилось ясно, что ироничные замечания Синтии – вовсе не желание обидеть собеседника, а просто привычка беззлобно пошутить, немного поддразнить его.

– Представляю, сколько кадров вы снимете к концу нашего тура, – сказала она, – ведь впереди ещё семь замков!

– Дорогая Синтия, я стараюсь выхватывать из жизни яркие мгновения, – тут же откликнулся на её слова Глейзер. – Организовать спонтанность невозможно: неожиданные моменты нужно ловить. Вот почему фотография – это искусство наблюдения.

– Значит, вы сродни терпеливому охотнику, выслеживающему добычу?

– Ну, можно и так выразиться. Но если говорить о фотографии в широком смысле, то её сила в том, что она как бы останавливает само время. Фотография запечатлевает моменты, которые никогда уже не повторятся. Или, как сказал Аарон Зискинд⁷, то, что вы поймали на плёнку, запечатлено навсегда.

Когда Терри был увлечён разговором, в его карих, слегка выпуклых глазах зажигался огонёк, а мимика становилась живой и энергичной. При этом он запускал руку в свои тёмно-русые вьющиеся волосы и без конца теребил их.

За Терри и Синтией шли в обнимку молодожёны Шон и Джойс Ламбертс. Они находились на пике своего счастья и были целиком поглощены друг другом. Весь мир вокруг казался им чем-то второстепенным, и поэтому потрясающие по красоте виды, открывающиеся с высокого берега, не вызывали в их сердцах большого восторга.

Почти в самом конце цепочки брели супруги Джеймс и Эмили Харпер. Они проживали в Гилфорде⁸ и владели отелями в нескольких городах Суррея⁹. Обоим было под шестьдесят, держались они надменно и ни с кем не вступали в разговор. Во всём – взгляде, повороте головы, походке – сквозило осознание ими собственной важности.

Глядя на вспотевшие лица Харперов, становилось ясно, что восхождение к Данноттару далось им не легко. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: дорога длиною в восемьсот метров могла утомить и куда более молодых