Драчун. Этюд # 2 [Сергей Овчинников] (fb2) читать постранично, страница - 6

осознавать упущенное. Но можно ли наверстать после всего? Не поздно ли? Не так даже страшно, Вера, что твое тело под кофточкой далеко не нимфеточной свежести. После пережитого за сегодня оно все равно меня дурманит терпким и пряным. Чего тут больше? Парфюма, пота ли? Других секретных ингредиентов. Я не знаю твоих запахов, Я ничего о тебе не знаю. Твою уникальную смесь по индивидуальному рецепту. Хотя сегодня я узнал, кажется, слишком много. Так много, что не поднять. Вот и мы свалились под грузом этой общей тяжести. Копошимся тут, возимся, пытаясь найти друг в друге что-то – опереться что ли и восстать, возродиться.

Она справляется с несколькими моими пуговицами. Я – даже не пытаюсь – мелкая моторика не моё. «Овсяное печенье» мой калибр – кофта подобрана идеально. Ее теплые руки скользят под мою рубашку. Они проникают глубже, внутрь меня. Ещё немного и они коснутся чего-то такого, что я переменюсь и уже не буду прежним. Не вернусь, Останусь на этом квадратном астероиде, ограниченном старым советским ковром один на один с инопланетянкой, которая знает секрет приготовления полированного овсяного печенья.

Мы не торопимся – куда нам спешить? Сегодня это даже символично: не торопиться. Дыхание сбивается и надо бы его перевести. Она откидывается навзничь и затихает ненадолго.

Большинство знакомых мне дам позавидовали бы хрупкости фигурки Веры. Кто-то годами не вылезает из диет или спортзалов. Кто-то пользуется и не замечает.

Там, где я касаюсь ее бледной, словно выбеленной, кожи, тотчас пробегает волной, подрагивает, отзываясь и покрывается мелкими мурашками. Эта сверхчувствительность откликается в моей голове болезненными молоточками. Они стучатся в темя изнутри. Они беснуются в висках. А пальцы продолжают легко рисовать причудливые невидимые узоры из подрагивающих мурашек.

– Щекотно. – Она шепчет и льнёт ко мне, ерошит мои редеющие кудри. И тянет, горячо дыша, все ниже, куда я даже не решаюсь прикоснуться. Пока.

Меня и самого прохватывает, колотит и крутит. Я вижу себя снова маленьким мальчиком на раскалённом крымском пляже. Во рту вечно соленый вкус волн. Черный виноград добавляет кисло-сладкого. И мама с папой как на той «молодой» фотографии. Я чувствую запах их тел, плавящихся на солнце. Он опять наполняет меня радостью, счастьем быть вместе с ними и не расставаться.

А здесь у меня Вера. Ее запах тоже уже кажется знакомым. Такой же солоноватый вкус. Море или слёзы? Я ещё раз аккуратно целую её, боясь уколоть небритой щекой. Слегка касаюсь губами и снова пробую на вкус. Наверное, задеваю-таки нежную кожу. Она коротко вскрикивает, стискивает мою голову и мне становится нечем дышать.

Я впиваюсь в сочную мякоть, откусывая почти половину. Зубы скользят по шершавой косточке. Наклоняюсь, растопырив ноги – сок брызжет и течет по рукам. Отец смеётся. Мама сердится:

– Опять не помыл.

Зачем мыть, ведь только что сорвал?

– Стой! – Едва не завопил Алексей. – Андрюха, дай мне лучше текст. Почитаю долгими зимними вечерами.

Андрей широко улыбался и выглядел абсолютно счастливым:

– А текста нет. Вернее, он есть, но только пока я говорю. Я же истории рассказываю, но не записываю. Каждый раз она обогащается новыми деталями.

– Так это, ты придумал, что ли? – Сафонов подался вперёд, готовый в любую минуту расхохотаться. Впрочем, за время рассказа Андрея, он уже несколько раз едва не прослезился. Так что, готов он был почти ко всему.

– Нет, нет! – Андрей поднял обе ладони вверх. – Основано на реальных существительных и местоимениях. Детали же как специи. Имею же я право на лёгкую аранжировку? – Он загадочно устремил взор ввысь.

– Ладно, шеф-повар, скажи мне одну вещь про свои специи. Ты за весь этот день подросткового эротизма жену хоть раз вспомнил? Хотя бы, что она у тебя есть?

– Ну что ты в самом деле? Конечно, ещё как вспоминал. Но если бы я тебя ещё и этим потоком сознания грузил. Ты бы даже до кофты не дотянул. Я уже проверял, – Он подмигнул Алексею, – на других слушателях. Динамика рушится напрочь. Её здесь и так почти, что нет.

– Динамика, значит! – Сафонов веселился, гримасничая и мотая головой. – И часто ты так вспоминаешь детство?

– Говорю же, единственный раз со мной такое. Домой пришёл – как будто из кино – не со мной случилось, и всё тут.

– Так супруге и сказал?

– Да иди ты!

«Чёрт, а это удобно наверное – не со мной случилось, и всё тут. Надо научиться.»