"Антология исторического романа-30" Компиляция. Книги 1-10 [Владимир Павлович Аристов] (fb2) читать постранично, страница - 2

СИЛЬВЕСТР
После удачной соколиной охоты Иван Грозный пировал в доме настоятеля церкви Преображения Господня. Вина и хмельные меды лились рекой. Скоморохи забавляли царя. Скоморошничал и сам царь. Вот уже стал тесным пятистенник священника — Грозный велел идти на вольный воздух, где и продолжать пир под кривляние скоморохов. Суматоха началась невообразимая.

И вдруг — напряжённая тишина: во двор входит толпа, числом более пятидесяти, и — бух в ноги государю. Не только он перепуган, но и все его сотрапезники трясутся: как такое могло случиться?

Царь, понятное дело, за самого себя испугался, а князья и бояре — за свои животы: а ну, решит дознаться, по чьему злому умыслу свершилось такое из ряда вон выходящее событие? Тогда их всех, поодиночке, в пыточную, а затем, тайным ходом, в Москву-реку. С камнем на шее.

Скор на расправу Грозный.

Наиболее догадливые отгораживают государя от толпы, вроде бы готовые грудью защитить помазанника Божьего. Однако толпа, упавшая на колени и склонившая головы, бородами гладила нежную траву, не намереваясь что-либо делать.

   — Кто такие?! — наконец прозвучал строго вопрос.

   — Избранные от всех сословий Пековым городом. Челом бьём на наместника твоего, государь великий, князя Турунтая-Пронского. Зорует зело. Дышать невмоготу.

Иван Грозный едва не задохнулся вскипевшим гневом: как можно хулить его, государя, наместника?! Тем более что князя хвалят не только братья Глинские, но и мать их — Мария.

«Проучить! В назидание другим!»

Топнув ногой и стукнув о землю посохом, Иван Грозный прошипел:

   — Раздеть донага!

   — Выслушай, царь-батюшка, нас, — вставая с колен, заговорил дюжий молодец, явно из ремесленников. — Если мы не правы, тогда уж...

На него налетело с дюжину бояр с криком «Молчи, наглец!» Наиболее ретивые тут же начали стаскивать с него кафтан.

   — Я сам, — повёл плечами смельчак, и бояре отсыпались от него горохом. — Я сам!

Молча, с неторопливой основательностью скидывали с себя одежды посланцы Великого Пскова, недоумевая, чем не доволен государь и почему не выслушал их.

А пьяные бояре, князья и дворяне меж тем подгоняли их, чтоб, значит, поторапливались исполнить волю государя; каждый из них хорошо понимал причину его гнева: Турунтай — угодник Глинских, а державой правят именно они. Иван же Грозный, который хотя и пыжится, но на самом деле, ловок и умён только в наказаниях и необузданных прихотях. Оттого-то, понимая, насколько велик риск потерять голову — кому не дорога голова на плечах? — мало кто осмеливался перечить царю. Да и не могли приспешники знать, что на сей раз придумает Грозный, чтобы потешить себя и всю их честную компанию.

   — Нагреть вино до кипятка! — стукнул посохом о землю Иван Грозный. — До кипятка!

Что-то новое.

Увы, потешную новинку никому не удалось ни лицезреть, ни участвовать в ней: к воротам усадьбы настоятеля церкви подскакал на взмыленном коне тысяцкий царёва полка и, спрыгнув с седла, бухнулся в ноги Ивану Грозному:

   — Государь, Москва пылает. Огонь перекинулся на Кремль. Упал большой колокол Успенского собора. Буря несусветная и огонь! Подобного Москва не видывала!

   — Коня! — крикнул Иван Грозный, и уже через несколько мгновений скакал сломя голову в свой стольный град.

Несмотря на хмель в голове, осознал царь по взволнованности доклада вестника необычность случившегося, но пока не мог представить, сколь ужасен пожар. Начался он за Неглинною, на Арбатской улице. Не велика вроде бы беда: пожары мелкие случались всё чаще и чаще, ибо всё более и более теснилась Москва. Так уже часто бывало: сгорит несколько домов, но в конце концов общими усилиями всё-таки Сдавалось загасить огонь. На сей раз, однако же, словно по колдовскому наущению налетела страшная буря, которая подхватила языки пламени, принялась швырять их на Великую улицу, на Варварку, на Покровскую, Мясницкую, Дмитровскую, Тверскую.

Запылал Китай. Огонь перекинулся через кремлёвские стены. Первым заполыхал Успенский собор. Из него успели вынести только образ Марии, писанный святым Петром митрополитом, и «правила церковные», остальное всё сгорело. Даже мощи святых.

Рёв бури. Дикая пляска огня. Вопли сгоравших заживо. Никто не думал о том, чтобы уберечь от огня ни казну, ни оружие, ни древние картины и книги — спасали свои жизни, а не богатство, нажитое праведно или неправедно.

В один день, как потом подсчитали пережившие несчастье, сгорело в Москве тысяча семьсот человек, деревянные дома превратились в пепел, кирпичные — рассыпались.

Что мог сделать царь, скакавший к Москве, бушующей адским пламенем и воющей невиданным доселе вихрем? Ивану Грозному осталось одно: искать себе временное жильё.

Выбор пал на Воробьёвы горы.

Только к утру огонь, насытившись и пожравши всё, что мог, утих. Успокоился и ураган. Вот тогда Иван Грозный поехал к митрополиту в Новоспасскую обитель, куда тот сбежал от пожара.