Кафе «Голодная чайка» [Анастасия Владимировна Безрукова] (fb2) читать постранично, страница - 2

но совершенно не постоянные. И каждый выпавший на ее официантскую долю лишний рубль, Маруся аккуратно прятала в жестянку из-под печенья, на дне которой лежала та самая рекламная листовка.

Несколько раз Маруся всерьез подумывала уволиться и устроиться в какой-нибудь отель горничной – гостиничный бизнес в курортный сезон приносил хорошие деньги. Но сразу же начинала тосковать по дощатому говорливому полу кафе, по стенам, пропитанным табаком и жареным мясом, по щербатым морщинам на барной стойке. И на утром приходила в “Голодную чайку” особенно рано, как бы извиняясь за свои ночные мысли.

Сегодняшний день принес Марусе солидный улов чаевых. Две голубые купюры, три фиолетовые и целую горсть блестящей мелочи. Маруся неслась домой, едва касаясь земли. Цифры в голове показывали ровна ту сумму, которую нужно было предъявить для оформления визы в Австралию.

– И даже чуть-чуть больше, – напевали в сумке монеты.

Дома Маруся, разбросав босоножки в разные стороны, влетела в комнату, достала коробку и пересчитала деньги – все сошлось. Радостная, раскрасневшаяся, она обняла коробочку, забралась с ней на кровать и стала прыгать. Она едва дождалась утра, лежала, в кровати, радостная и теплая, и смотрела, как медленно ползут стрелки часов. И мечтала, мечтала, мечтала…

Улица была сегодня особенно радостная, яркая, похожая на калейдоскоп. Пустые стаканчики из-под кофе, бутылки, разноцветные обертки – все радовало глаз. Даже прохожие, сонные и безликие, казались ей мультяшными, милыми, родными. Она всматривалась в эти потные и кислые лица, чтобы там, на берегу океана, с легкой эмигрантской грустью их вспоминать.

До открытия консульства оставалось еще полчаса. Маруся решила свернуть на улочку, так приветливо выглядывающую из-за угла. Оглушенная и ослепленная своей радостью, Маруся не заметила, как от стены отделилась тень. Она скользнула за ней, тихая, страшная, подошла сзади, выхватила сумку и растворилась на границе тьмы и света.

Маруся осталась стоять посреди улицы, прижимая к груди похолодевшие руки. Она никак не могла поверить, что всего мгновение назад она была счастлива, а теперь истекает скользким и холодным отчаянием. От этих чувств, похожих на внезапный порыв северного ветра, стало холодно и пусто. Маруся задрожала всем телом и зашагала прочь с улицы разрушенных надежд.

Она вернулась домой и пролежала в кровати до самого утра. На столе всхлипнул мобильный телефон, который Маруся по рассеянности забыла на столе и тем самым спасла от кражи. Девушка потянулась за ним и смахнула на пол. Заставка Австралии на экране покрылась паутиной трещин. Маруся уткнулась в подушку и впервые в жизни прорыдала в нее до самого вечера.

– Да не убивайся ты так, Марусёнок. Главное, ты цела, а документы восстановим, деньги накопим. Вытирай слезы, там уже Антон Сергеевич заждался, – успокаивала девушку хозяйка.

Маруся посмотрела на Зою Михайловну и впервые заметила, какая она старая, ссохшаяся, с большими желтыми зубами. С кухни чем-то отвратительно воняло, кофе был гадким, а всегда свежий Антон Сергеевич отдавал нафталином. Яйцо для Мелиссы Маруся тщательно переварила, так что желток покрылся сверху синей мертвечиной. Ее раздражало решительно все: и скрипящие половицы, и заусенцы на столах, и эта старая уже давно бесплодная вишня, под которой сгрудилась старое, как и его хозяйка, кафе. А вечером Маруся до красных глаз просматривала вакансии в отелях, но каждый раз находила причины, почему эта работа ей не подходит.

Шли дни. Маруся потихоньку оживала и снова начала радоваться своей незатейливой жизни. Она завела новую жестянку теперь уже из-под чая, и тихонько наполняла ее свежими купюрами и старыми воспоминаниями. Но без листовки коробка казалось какой-то пустой и лишенной смысла.

Однажды в кафе пришел мужчина. Он был явно нездешний, залетный. От него веяло какой-то незнакомой жизнью, морской пеной и жженой пластмассой.

– Девушка, а накормите меня чем-нибудь вкусным! – сказал он, отбрасывая в сторону меню. – Кстати, меня зовут Матвей. А вас, судя, по бейджику, Мария.

– Маруся. Так привычнее.

Матвей посмотрел Марусе в глаза и улыбнулся.

– Учтите, я очень голоден.

– Насколько по шкале животных? Как лев? Как слон? Или как бегемот?

– Как кинорежиссер, который уже вторые сутки питается батончиками из автоматов в аэропорту.

– Боже, да вы на грани вымирания! Ну, я тогда побежала.

Через 20 минут на столе стоял горшочек томленого под хлебной шапкой борща, тушеная с вишневым листом телятина и пряный сливовый пирог с шариком домашнего мороженного. Матвей ел жадно, заглатывая вместе с супом солнечные лучи и раскаленный полуденный воздух. Маруся принесла ему лимонад в запотевшем кувшине, и Матвей нарисовал на нем рожицу.

– Господи, никогда не думал, что еда может сделать настолько счастливым. Маруся, вы открыли во мне новую страсть, и теперь я буду таскаться к вам каждый день и клянчить еду.

– Как голодная чайка?

– Что? А, понял. Теперь я