Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
сейчас придёт такси, я заеду за тобой. Собирайся.
– Давно собрана.
– Скоро буду.
– Хорошо, жду возле подъезда, – грустно ответила Света.
Я включил телевизор, стоящий в кабинете. Показывали Норд-Ост. Мне было не по себе, ведь вместо меня там страдала ни в чём неповинная девушка. Я должен что-то сделать, как-то помочь ей.
В окно заглянул свет фар – это подъехало такси.
Заехав за Светланой, мы направились в сторону ДК.
– Зря едем, туда не пускают никого, – сказал водитель.
– Может, узнаем хоть что-то, – возразил я.
– Вы родственники? Там штаб развернули, списки составляют, но разговаривают только с родственниками, – пояснил он.
– Приедем, там видно будет.
– Как хотите. Вот уже и оцепление.
Нас остановили спецназовцы.
– Туда нельзя! – строго сказал один из них.
– Там у нас человек, – обратился к нему я.
– Звоните в штаб.
– Как туда позвонить?
Спецназовец молча протянул карточку, нервно махнул водителю, чтобы отъезжал.
Мы ехали в обратном направлении. Света постоянно набирала номер телефона, указанный в карточке, но линия была постоянно занята. Видимо, туда звонила половина Москвы.
Я приехал домой. Мама обрадовалась моему приезду, но, едва успел помыть руки, спросила с укоризной:
– Ты же обещал, что на часок заедешь в офис и приедешь, а сам? Я тут всего наготовила, стол накрыла, а ты только сейчас объявился!
– Извини, родная, финны нагрянули неожиданно, а тут ещё Норд-Ост.
– Что делают бандиты! Совсем страх потеряли!
– Хотят Аллаха удивить, видимо. Мало им крови солдат, надо мирных жителей покрошить.
– Чего добиваются?
– Им виднее.
– А мне, Леон, непонятно.
– Знаешь, мама, я ведь сегодня сам туда собирался, билет мне привезли, но из-за финнов отменилось. Вместо меня подруга Светы пошла.
– Какой ужас! Слава Богу, что ты не попал! Я бы уже умерла от страха за тебя.
– У меня душа болит за девушку.
– Понимаю, у меня за всех болит, но у тебя особый случай.
– Мы туда ездили, однако не пустили.
– Конечно, ты ей никто. Родственников, небось, даже не пускают.
– Не по себе ото всего этого.
– Терпи, Леон, может, обойдётся всё. Душа на то и дана, чтобы переживать.
– Спасибо, успокоила, – слегка съязвил я.
– Ты с ней знаком что ли?
– Нет, всё равно не по себе.
– Кушать будешь?
– Если можно, чаю с бутербродом. Аппетита нет совсем.
– Ну вот, салат испортится.
– А у нас водка есть?
– Куда же она денется? Я ведь не пью.
– Тогда давай водочки и салатику.
– Душу водкой не зальёшь, только отравишь.
– Мама, ты ведь знаешь, что много не буду, а чуть-чуть даже надо.
– Смотри у меня, – пожурила мама, отправляясь в кухню.
Я включил телевизор. Шёл спецвыпуск. Пока ничего не происходило. Возмущённые интервью, вой сигнализации, неопределённость… Позвонил Свете на номер сотового телефона.
– Слушаю, Леон Жильевич!
– Дозвонилась в штаб?
– Нет, я поставила домашний аппарат на автодозвон, но пока бесполезно.
– Если что-то выяснится, сразу сообщи. Завтра можешь не выходить на работу, занимайся только этим вопросом.
– Хорошо. Её родители там. Не уходят. Но им тоже ничего толком не объяснили.
– Позвони нашему водителю, пусть организует обед им и всё что надо. Может, одежда тёплая нужна и прочее. Деньги есть?
– Они говорят, что ничего не надо, но я всё равно уже готовлю. Деньги есть, конечно.
– Молодец! Действуй! До связи.
– Да, конечно.
Мама принесла на подносе салат в пиалке, графинчик водочки, бутерброды, заварочный чайник. Мне ничего не хотелось.
– Спасибо, мама. Ты со мной чайку не попьёшь?
– Нет, сынок, не хочу распухнуть к утру. Не те годы. Что там в телевизоре-то?
– Пока ничего ясного.
– Когда хоть жизнь нормализуется? Сколько живу, никогда не было нетрудных времён.
– А время застоя?
– Замалчивали тогда, а всё происходило. Я даже была свидетелем самосожжения на Красной площади. Бывали и взрывы, возле ГУМа приковывались, всяко бывало.
– А, казалось, что всё спокойно.
– Может, лучше не знать. Сейчас страшно телевизор включать. Только и слышно о терроризме, преступлениях, да сплошные детективы и кровавые разборки.
– Свобода слова.
– Свобода – это когда можешь свободно гулять по улице, ходить в театр, ехать в метро, не боясь за свою жизнь.
– Тебе бы сказки писать.
– Эх, Леончик, без меня кругом сплошные сказочники.
Салат был вкусным. Рюмочка водки приподняла аппетит, поэтому на радость мамы я опустошил пиалку и переключился на чай.
– В тебе, мама, живёт отличный кулинар, – сказал я, нажимая на чай с бутербродами.
– Кушай на здоровье. Но я уже не могу сидеть с тобой, извини, хочу спать.
– Хорошо, спокойной ночи, спасибо за ужин.
– Уберёшь со стола?
– Конечно!
– Спокойной ночи, Леончик.
После моего поцелуя в щёчку, мама удовлетворённо ушла в спальную комнату.
Пересев в кресло, я ещё долго смотрел спецвыпуски, ожидая развязки трагедии в Норд-Осте с освобождением заложников. Очень хотелось счастливого конца. Видимо, под утро я заснул
Последние комментарии
5 часов 4 минут назад
12 часов 13 минут назад
13 часов 20 минут назад
14 часов 26 минут назад
14 часов 48 минут назад
14 часов 54 минут назад