Прикус смерти [Ксения Еленец] (fb2) читать постранично, страница - 34

кармическую справедливость в человеческих судьбах, спохватился, что задолжал Мирону кучу удачи и решил выдать всю её скопом именно сейчас. Как бы не работали вампирские клятвы, конкретно эта была принята и учтена в гроссбухе на вампирских небесах.

– Что это за дрянь? – просипел Лисицын перехваченным горлом.

– Ты же у нас учëный, вот и выясняй, – Мирон освободил свою руку и брезгливо отёр её о собственную штанину.

Ему стало совершенно наплевать, что этот клыкастый психопат будет делать дальше. Убить его он не сможет. Даже не из-за опасений, что клятва даст откат и утянет его за компанию на тот свет, нет. Мирону было противно марать руки.

Он достал из кармана сотовый Васильева, выбрал из адресной книги контакт с фото Госпожи и нажал на кнопку вызова.

***

Дождь тугими струями барабанил по куполу зонта. С гранитной плиты Мирону улыбался Герман. Все расходы на похороны взяла Госпожа, поэтому памятник получился вычурный и слегка нелепый, попугаем выделяющийся среди скромных соседских надгробий.

Но Герману, наверное, понравилось бы. Он любил весь этот пафос, любил свою создательницу и положился бы на её вкус.

Мраморная ваза – продолжение могильной плиты, была битком заполнена розами. Разумеется, синими. Госпожа вообще нездорово тяготела к этому цвету.

В руках Мирона были гвоздики. Простенький, самый банальный букетик из четырёх цветков. Герман терпеть не мог всё простое и дешевое.

Мирон присел перед надгробием на корточки и положил принесённые цветы на сырую от бесконечного дождя землю. Да, это было маленькой местью, попыткой показать характер, упрямством, чем угодно. Но злости больше не было. Её сменила горечь, тоска и, возможно, маленькая толика благодарности. Очень маленькая толика. Даже под микроскопом почти не различимая.

Мирон поднялся на ноги, приподнял зонт, глядя на застывшую через несколько рядов фигуру. Младшая Васильева стояла прямо, словно палку проглотив, не озаботившись укрыться от дождя под зонтом. Мокрые волосы облепили голову, струились по плащу. Плечи подрагивали, и Мирон был уверен, что вовсе не от холода.

Похороны полицейского тоже спонсировала Госпожа.

– Мучает совесть? – Мирон даже не обернулся. Он уже привык, что все помянутые черти мгновенно возникают у него за спиной.

Мир не знал, имеет ли она в виду Германа, или Васильева, поэтому просто неопределённо дёрнул плечами. Мучает или нет, но говорить об этом с данной конкретной вампирессой он точно не станет.

– Что планируешь делать дальше?

– Уеду, – коротко ответил Мирон, не отрывая взгляда от могильной плиты. Госпожа вызывала стойкое раздражение, но устраивать разборки на кладбище, перед убитой горем потерявшей отца девчонкой казалось неправильным.

Они немного помолчали. Дождь дробно стучал по зонтам, по петляющим между могилами тропинкам струились новорожденные ручьи.

– Зачем тебе уезжать? – наконец спросила Госпожа, собравшись, видимо, с мыслями. – Ты молод, нищ, ничего не знаешь о нашем мире. Я дам тебе защиту и покровительство.

– Такое же, как ему? – Мирон указал подбородком на могилу Васильева. В его голосе не было вызова. Простой спокойный вопрос, но от Госпожи потянуло яростью. Правда, сдержаться она тоже сумела.

Мирон бросил на неё заинтересованный взгляд. Губы женщины были плотно сжаты, скулы побелели.

– Не зарывайся, – процедила она сквозь зубы. – Ты перспективный мальчик, но у всего есть границы.

– Вы оставили его в живых, – прорычал Мирон, мгновенно выходя из себя. – Убийцу, манипулятора, безжалостную неуправляемую тварь!

– Он провёл огромную работу по изучению нашего вида, – глаза вампирши коротко блеснули, но она уже полностью взяла эмоции под контроль. – Мне нужны такие как он. А вот тобой я готова пожертвовать. Во имя спокойствия моих людей.

– Прекратите этот пустой блеф, – устало выдохнул Мирон, отворачиваясь от собеседницы. – Вы ведь знаете, что мы с вашим драгоценным Лисицыным теперь связаны. Если хотите, чтобы он жил и приносил вам пользу, вам придётся пылинки с меня сдувать.

Женщина прошипела сквозь зубы что-то нечленораздельное, резко развернулась на каблуках и зацокала в сторону припаркованной у ворот кладбища машины.

Мирон не знал, что он будет делать дальше. Не знал, на какие шиши станет жить, где будет брать кровь для пропитания, но одно он знал чётко. С Госпожой и её прогнившим до основания сообществом он не хочет иметь ничего общего.

Последний раз посмотрев в глаза вырезанному во мраморе названному отцу, Мирон слегка склонил голову и двинулся в сторону одинокой трясущейся фигурки.

Облегчить её боль он не сможет, зато может рассказать, что её отец был принципиальным человеком и хорошим полицейским. К тому же, у Мирона был зонтик, и он готов был им поделиться.