Сквозь порох и пар [Илья Городчиков] (fb2) читать постранично, страница - 69

ситуацию. Могли ли это быть треугольные? Определённо да. Могут ли они сбросить на их головы центнеры взрывчатки? Да. Нужно ли стрелять? А хрен его знает…

Дирижабль стал медленно снижаться прямиком на широкую площадку парома, что был пришвартован к правому берегу, где уже несколько часов не гремели бои. Стволы орудия сопровождали гондолу дирижабля на протяжении всего пути, пока тот снижался. Схватив карабин и поправив чёрный панцирь на груди, он подошёл к серой гондоле вместе с несколькими штурмовиками, направив взгляды на одну единственную дверь.

Через несколько секунд она открылась и из стальной гондолы вышел высокий, сухой человек, одетый в красную рубашку и классические чёрные брюки. Мужчина был не молод, и постаревшая кожа обтягивала его прямоугольный череп, показывая угловатые скулы. Сквозь круглые очки без дужек, на него смотрели тёмно-карие, умные и проницательные глаза, степенно изучающие всё вокруг. Он казался спокойным, словно смерть, но оставался полным жизни и власти. Выйдя из дирижабля, он без страха протянул раскрытую ладонь шрамированному, – Моя фамилия Салко. Глава прогрессистской партии Рогозии.

– Майор Вратов. Надеюсь на продуктивные переговоры.

После из гондолы вышел и Курпатов. Он сдержал своё обещание и началось перемирие. Вратов, Салко, Курпатов и княгиня прошли в единственное целое место – казарму. Уже там на дощатом столе начались переговоры. Шли они долго, каждая сторона была упёртой и не хотела отступать. Княгиня удивляла своей стойкостью не только Тритона, но и треугольного. Часы тянулись смертельно медленно, но дело двигалось вперёд, пока сам шрамированный сидел на патронном ящике у входа в казарму. Ему уже было абсолютно плевать и в какой-то момент он просто отрубился, откинувшись на кирпичную стену.

– Спите? – послышался тонкий голос у уха шрамированного.

– Да. – честно ответил Тритон, потирая глаза почерневшим от пороха и грязи кулаком, – Вы закончили? Почему я не слышу праздничного салюта?

– Наше государство измениться, а я хочу сказать спасибо. Вы четыре раза спасали меня от смерти и за это время я сильно изменилась. Не хочу больше быть той наивной девушкой, той марионеткой, которой управляют тени или генералы. ТеперЬ, когда столько раз я была на грани смерти, я буду настоящей. Спасибо… – девушка потянулась к щеке Тритона и нежно поцеловала того в щёку, – Я хочу, чтобы вы были моим личным телохранителем.

– А я не хочу больше никого убивать. Я хочу пчёл. – Тритон погладил щёку и улыбнулся, посмотрев ей в глаза.

ЭПИЛОГ

День подходил к концу, а небосвод окрасился ярко-малиновый цвет, успокаивая уставший взгляд сидящего на крыльце своего дома. На его коленях свою голову уложила пушистая собака с длинной серой шерстью. Мужчина маленькими глотками отпивал из жестяной кружки ароматный взвар, почёсывая голову смирно спящей собаки, смотря на стоящий напротив него строящийся сруб. Деревню мужчины во время войны сильно зацепило: взрывами разорвало на щепки несколько домов, огнём пожгло поля, а осколки снарядов пришлось выковыривать из земли. Все свои деньги мужчина тратил на восстановление поселения, желая вновь слышать весёлые разговоры людей, мычание скота и привычные звуки деревни. Ни нож, ни пистолет, ни кираса, ни карабин – абсолютно ничего не отягощало его тело и только теперь он понял, насколько же устал держать оружие в своих руках. Той империи, за которую он воевал больше не существует. Больше нет абсолютной власти монарха. Больше нет Блока магов. Император остался, но ныне немалую власть имел совет, да и на местах власть имели местные собрания, а посланники императора имели статус простых советников. Ныне солдаты не кричали «За Царя и Отечество!» или «Народ! Равенство! Прогресс!». Теперь на устах воинов был клич «За Царя и Советы!». Но теперь это было не дело мужчины. Родина перестала проливать кровь своих детей и теперь он почувствовал, что теперь его сердце спокойно.