Божественный императив [Егор Якубович] (fb2) читать постранично, страница - 3

сдалось ярко жёлтое пламя костров постепенно преображаясь в беловатое подобие прежнего себя. Мир взял курс на единообразие.

Воздух изменился став густым и удушливым, а вода приобрела неприятный сладковатый привкус гниения. Даже дикие животные заняв очищенные от человека угодья не выдерживали перемен и постепенно чахли под напором агрессивной среды. Растения оказались более устойчивы, несмотря на резкие изменения в почве воздухе и воде. Они также претерпели процесс смены окраса подчиняясь неизменному ходу вещей.

Спустя год, после начала катастрофы, от выживших осталась меньше половины. Кто погиб сам, а кого-то убили или принесли в жертву. Коммуны и секты стали единственным выходом, одиночек практически не осталось. И в это время, наступило второе пришествие Божественного императива. Он заговорил с людьми.

Заговорил не сразу и далеко не со всеми, но многие почувствовали это тёмными ночами закутавшись поплотнее в оборванные подобия одеял и лёжа на холодной земле когда в их головах заскреблись обрывки слов и голосов. Их было легко спутать со своими собственными мыслями, особенно поначалу, но шли дни и голоса звучали всё более отчётливей. Они казались бессвязным бормотанием или мало разборчивым шёпотом, но иногда всё же складывались в предложения. По крайней мере многим так казалось. И вскоре эти таинственные голоса стали знакомы всем, рано или поздно они пробивались изнутри и приходили к каждому.

Голоса не несли в себе явной угрозы. У них был разный тембр, разные интонации и словарный запас. Кому-то слышались мужские, кому-то женские. Молодые и старые, жёсткие и мягкие, хриплые и шелестящие. Одним словом, разные. Пугающие по началу и такие желанные по сути. Голоса изредка казались очень знакомыми. Такими знакомыми, словно произносившие их уже звучали когда-то в жизни слушателя. Голоса людей давно умерших или умерших совсем недавно. Голоса друзей и голоса родных.

Те самые голоса, которые никогда уже не надеялись услышать. В отдалении ото всех, те кого однажды посетили до боли знакомые и желанные голоса пытались с ними разговаривать. Безуспешно. По ту сторону их как будто не слышали ответа, продолжая транслировать в мозг подобие оборванной во множестве мест диктофонной записи.

Число помешавшихся на таинственных голосах людей росло и временами целые общины погружались в безумие. И день и ночь над дымкой белых костров обесцвеченного мира висело тягостное замогильное бормотание, повторяющееся множество дней. Время от времени голоса становились тише, когда большая часть адептов бес сил валилась на землю от усталости, но после всегда возвращалось к прежней громкости и мешанине. Иногда люди в приступе невообразимой паники начинали кричать и умолять голоса оставить их, как будто к ним снизошло временная чистота рассудка, но не в том была причина. Шёпот мог быть как успокаивающим, возвращая давно забытую радость, так и пугающим, погружая в отчаяние. Голоса говорили разное и не всегда то, что от них хотели услышать.

Воздух продолжал густеть наполняясь чужеродными для мира флюидами. Вода стала совсем непригодной для питья и всё чаще среди общин встречались случаи отравления. Кустарная фильтрация спасала плохо, а еда, собранная в дикой природе, несла те же пагубные последствия на организм, что и водные запасы. Стада чахлых животных, кормивших общины своим мясом, почти полностью вымерли, сводя охоту на нет. Начался тяжёлая пора голода и безумия.

Напряжение между человеческими сообществами постепенно росло, а кровопролитные стычки случались всё чаще и неожиданней. Сражались уже не столько за идеи, сколько за банальные человеческие потребности в еде и медикаментах. Религиозный фанатизм местами сменился банальным бандитизмом и некогда величественные пророки опустились до уровня лидеров кровожадных банд.

Но и они не могли гарантировать себе лучшей жизни, ведь напасть страшнее человеческой жестокости и жадности шла за человечеством по пятам. Отрава коснулась всего живого и вскоре за новыми условиями жизни пришли и новые болезни. Распознать их было просто, достаточно было взглянуть как тонкая кожа, натянутая на кости человека, принимает розовеющий оттенок. Этот признак означал, что чума коснулась несчастного.

С каждым днём заболевших становилось только больше. Их пытались лечить и заговаривать Императив молитвами о спасении. Пытались огородить больных от здоровых, пытались сжигать мёртвых, а иногда и живых. Распространение замедлялось, но этого было недостаточно. Симптомы неизвестной болезни разнились от человека к человеку, но чаще всего кожа покрывалась твёрдой коркой или сыпью, а в особо тяжёлых случаях – отвратительными наростами розовой опухоли. Эти пугающие изменения в очертаниях больных толкали здоровых на ужасные поступки. Их изгоняли из общин или ритуально предавали клинкам, во славу Императива.

Это время длилось долго. Дольше чем казалось разумным. Божественный Императив своими