Прыжок в устье Леты [Данияр Каримов] (fb2) читать постранично, страница - 4

десятилетий назад они якобы успешно провели «эвакуацию» подавляющего большинства ее жителей. Куда? Неизвестно. Зачем? Ответ тот же. Чушь и ересь, казалось бы. Но эта несуразица, больше похожая на продукт детской фантазии, чем на правдоподобное толкование инцидента, всерьез впечатлила Всемирный совет. Его ответственных, непредубежденных, высоколобых участников совершенно не смущало, что информацию – обрывочную и порой явно противоречивую – разведчики почерпнули из рассказов вымирающих, дегенеративных аборигенов. Возможно потому, что центру просто очень хотелось найти хоть какое-то объяснение практически одномоментного исчезновения нескольких миллиардов душ. Экспликация сомнительных трактовок и аналогий – вот чем, на мой взгляд, это было на самом деле.

На момент контакта с землянами жалкие остатки популяции аборигенов жадно доедал грибок пандемии. Местных уничтожала чудовищная форма прогерии^[1]. В ее возникновении, между прочим, аборигены видели руку все тех же таинственных Странников или, как они их называют, «нелюдей». Но в это утверждение Всемирный совет уже почему-то не верил. Избирательный получается скептицизм, не правда ли? Нелогичный.

Когда на Надежду высадились наши первые разведчики, синдром Вернера поразил практически всех автохтонов старше двенадцати-тринадцати лет. Остановить пандемию, увы, пока не удалось, хотя на Земле над проблемой бились несколько крупных медицинских институтов. Скажу больше: с годами прогерия прогрессировала. Теперь бешенство генов наблюдается и у восьми-десятилетних детей. До совершеннолетия не доживает практически никто. Но Странники, якобы, решили добить угасавшую цивилизацию наверняка и объявили охоту на самое дорогое – детей. Малышню выманивали и похищали с помощью метаморфов, принимавших обличье то клоунов, то солдат, то причудливых, но неизменно приветливых ксеноков.

Утверждается, что автоматы чужаков переправляют добычу в известную только им тмутаракань. Всемирный совет склонялся к версии, согласно которой метаморфы похищают детей для спасения – то ли маленьких жизней, то ли в целом местного генофонда. Объясняется, кстати, это чистым гуманизмом, присущим в теории всем цивилизациям, перешагнувшим определенную ступень развития. Вот здесь хочется горько усмехнуться. Почему мы стремимся истолковать все и вся, исходя из собственного представления мира? Разве история не учила, что подобный подход слишком примитивен, а то и преступно ошибочен? Мне думается, что нет на свете никаких добрых сверхцивилизаций. Откуда б появилась гуманность у тех, кто, если верить тому, что о них известно, и не гуманоиды вовсе? С другой стороны, разве на самом деле кому-то известно, как выглядят Странники? Кто-то из живущих их видел? Нет. А в доступном нам космосе один янтарин^[2] от Странников и остался.

Но такова легенда, а в реальности сама Вселенная мстила автохтонам за то, что они сотворили с природой. Возможно когда-нибудь, после того, как последний абориген откинет копыта, этот смертельно больной мир пойдет на поправку, и по поверхности очистившейся планеты распространится новая доминирующая форма жизни. Надеюсь, Надежда больше не совершит ошибки, позволив кому или чему-либо развиться в такую же хищную породу, какой были жившие здесь люди…

…Никифор свернул голографическую проекцию, на которой отображалась местность, где ему вскоре предстояло действовать. Еловский запомнил карту в подробностях и теперь размышлял над странным, пугающим и, по его мнению, несколько неуместным названием операции – «Пеннивайз». Какими ассоциациями руководствовался центр? Какое отношение к Надежде имел литературный персонаж, выдуманный классиком ужаса^[3]? Увы, в детали операции Ольга новичка пока не посвящала.

Еловский медленно провел рукой по люминесцентной краске, складывающейся в угловатые символы на стене. По непонятной ему причине многие казались знакомыми. Бетон, на котором тлела загадочная надпись, был холодным и сырым, несмотря на то, что в бункере постоянно поддерживалась комфортная температура, позволяющая персоналу ходить в шортах, а воздух, неоднократно очищенный и пропущенный через фильтры, был скорее сухим, чем влажным. Но Никифору он все равно казался спертым, с душком мертвечины.

– Что здесь написано? – Еловский нарушил молчание и повернулся к Ольге.

– Если бы ты хоть чуточку захотел, то успел за пару гипносеансов поднатаскаться в местном языке, – ответила она, отвлекаясь от просмотра документов, выведенных перед ней на экран. Никифор опустил глаза. С момента приземления его не оставляло странное ощущение: лицо координатора, миловидное и одновременно высокомерное, казалось ему знакомым, хотя он был уверен, что не видел ее раньше. По крайней мере, вспомнить подобное не удавалось.

– Что притих? – Ольга обозначила ехидную улыбку. – Лентяй! Все равно ведь придется учить. Так лучше бы раньше, чем как