Интересно и легко [Саша Мар] (fb2) читать постранично, страница - 3

поймёт, этих художников.

– Не болтай, жми, – прохрипел начальник.

Была уже глубокая ночь, и площадь давно опустела. Палатки покрыли навесами, и пьяные туристы расползлись по съёмным квартирам. На площади оставались только сугробы снега да глыбы льда.

Пролетев мимо палаток, уазик подрезал бегущего парня и со скрежетом застыл. Бегущий остановился, тяжело дыша. От него валил пар.

– Отстаньте от меня, – еле слышно прошептал он, переводя дух.

– Ну, будь ты человеком, – начальник вылез из машины и просительно простер руки, – ну вот уже и на месте, вот и бензопила твоя, и льда сколько влезет. Сделай ты пару фигур, а?

– Отстаньте от меня, – тяжелое дыхание вдруг прошло, и в голосе зазвучало железо. Морозный воздух резко похолодел, и с неба повалил крупный снег.

Глаза начальника налились кровью.

– Ну, тогда я из тебя из самого скульптуру сделаю.

На площадь со свистом налетел ветер, закручивая вихрь снежных хлопьев и ледяной крошки, оцарапавшей лица. Начальник дёрнул шнур бензопилы и бросился с ревущей машиной в руках к парню, но тут же упал, сбитый ног порывом вьюги. Кряхтя и матерясь, он с трудом поднялся на ноги и вдруг застыл в неестественной позе на одной ноге.

– Я же сказал, нельзя, – сквозь сжатые синеющие губы, парень цедил слова, злобно пронизывая взглядом стоящих вокруг людей. От него перестал идти пар, по открытой груди и животу ползли кривые чёрные капилляры, кожа стала фиолетового цвета. Как она могла бросить меня, как? Воздух вокруг синел и замерзал, стекло уазика медленно покрылось инеем и треснуло. Взгляд парня перемещался от одного человека к другому, и каждый замирал на месте в трудной позе, скованный клещами морозной хватки.

Через пару минут ветер стих, уазик исчез, а в центре площади остались шесть запорошенных снегом ледяных фигур, одна из которых изображала, скорее всего, маньяка с бензопилой, а остальные были убегающими от него перепуганными жертвами.

Туристы с детьми прибежали утром на площадь, обрадовались и стали скакать вокруг скульптур, но потом раздался истошный визг, и одна из бросившихся на помощь мамаш хлопнулась в обморок, увидев, как скульптура с бензопилой моргает глазами в предсмертной судороге.

В это время уазик, покинувший ночью центральную площадь, рассекал воздух на обледенелой трассе, а за ним летела снежная буря. Вихри снега и льда набрасывались на проносящиеся мимо дома и деревья, заковывая их в толстый слой инея, а на дорогу за машиной падали замёрзшие в полёте птицы.

Как она могла уйти от меня, думал сидящий за рулём фиолетово-чёрный водитель, представляя себе жаркий берег Африки и девушку в белом купальнике с распущенными волосами.

Она сидит на влажном песке, плавно плещет ступнями в бирюзовой воде, и отчаяние с болью жгут его изнутри, и чем сильнее жар, тем холоднее становится облако снежной бури, окутавшее машину, которая летит по трассе, неся за собой ледяную смерть.

Я погружаю зубы в сочную плоть

Совершенно гладкая белоснежная поверхность в окуляре микроскопа становится ближе и превращается в гористую равнину, изъеденную трещинами, котлованами и впадинами. Все округлости старой как мир формы выпрямляются, расправляются, и мы движемся по ребристому, уходящему за горизонт бескрайнему рельефу. Взобравшись на очередную возвышенность, мы не можем увидеть краёв этой необъятной складчатой плоскости, мы даже не пытаемся заглянуть за горизонт, мы – слепы.

Мы быстро перемещаемся по впадинам и рытвинам, забираемся в расщелины, натыкаясь и наваливаясь друг на друга, громоздимся, цепляемся друг за друга извивающимися жгутиками, которыми облеплены наши длинные скругленные на концах туловища, но не испытываем при этом дискомфорта. Постоянный телесный контакт придаёт нам, лишенным зрения, ощущение единства, уверенность, что каждый из нас является частью большого сильного организма, что наша цель – поддерживать этот организм, не давать ему развалиться и обеспечивать его рост. Чем чаще прикосновения, тем твёрже наша вера в цель, тем яснее картины будущего, которые рождаются из нашего общего разума. Это будущее – невероятно и прекрасно, оно сулит потрясения, и оно в итоге одарит благодатью тех, кто его жаждет, но чтобы приблизить грядущее, мы должны быть вместе, мы должны расти, мы должны питаться.

Сигнал о том, что рядом есть источник пищи, передает мой сосед справа. Я переваливаюсь через него и погружаюсь в питательную манну. Рядом с собой я чувствую копошение других соседей, припавших к пенообразной сладкой массе. Мы заглатываем еду, пока она не заканчивается, и движемся дальше до следующего источника. Иногда место расположения еды нахожу я, и тогда я начинаю подавать сигналы соседям, иногда они приглашают меня разделить трапезу.

Через какое-то время мы оказываемся на более-менее ровной поверхности, и чувствуем новый сигнал. Это чужой сигнал, но мы не боимся его, а испытываем