Мы превращаемся (Я видел в небе – там кто-то ходит) [Дмитрий Леонидович Бронников] (fb2) читать постранично, страница - 86

из народа – примитивное существо или обыкновенный сумашедший, и кто его знает, может даже не признанный гений или святой. Это в крови у наших всевозможных деятелей. Может это вселенская тенденция? От высшего к низшему и обратно. У наших заумняг свой досуг, у ваших свой. Только вот ты пошел дальше, непосредственно в судьбе "колхозника" поучаствовать захотелось. А интересно, смогу ли я управлять его чувствами. Нашел собаку Павлова. Прозвенел звонок – кушать пора. Рефлекс. Наши заумняги тоже экспериментируют, насколько колхозник подчиняется рефлексам. А там уж как заведено, ради эксперимента брата родного не жалко. Лес рубят, щепки летят. Вот она, одна из твоих щепок. Только вот какой ты лес рубил? В Бога поиграть хотел?

– Не надо так, – горбоносый в отчаянии покрутил головой, – если бы ты знал, как мне самому погано. И потом, все претензии не ко мне, не я вас создал и наделил тем, чем вы наделены. Признаю, был не прав, высокого самомнения о себе и низкого о людях. Ну извини, я всего лишь тот, кто есть.

– Значит, Бог виноват?

– Странно бы было его обвинять. Только ему самому понятен его замысел. Только он знает, зачем создал людей. А посему просто глупо, будучи в полном неведении, в чем-либо его обвинять. Особенно вам, его созданиям.

– Я и не обвиняю, я спрашиваю, кто виноват в смерти Стаева и девушки.

– Они сами. Потому…потому…– горбоносый замялся, видимо, ему не совсем было просто выговорить то, что он хотел, – потому что человек очень сложен в своем примитивизме. Неудивительно, почему он никак не может понять себя самого.

– О, признался. Долго думал?

Горбоносый не ответил.

Как это точно подмечено, сложен в своем примитивизме, – Олег неожиданно для себя заговорил умными мыслями. – Человек и его чувства – это некая абстракция, одновременно примитивная и сложная в понимании, даже некий абсурд. Любовь людей похожа на сладкий кремовый торт, и двое наслаждаются очаровательным вкусом, поедая его с разных сторон, пока не столкнуться лбами, а от торта ничего не останется. Счастье людей как белый, мягкий, невесомый, красивый пух, который при малейшем дуновении ветра улетает. А люди в погоне за счастьем разгоняются, тем создают ветер, который и сдувает пух, и чем быстрее люди пытаются его догнать, чем настойчивей пытаются поймать счастье, тем оно неуловимей. Когда торт съеден, возникают взаимные претензии, обиды, неприязнь и ненависть. Невозможность догнать счастье порождает злость. Люди предают друг друга за лишний кусок торта или дополнительную скорость в погоне за пухом. Жизнь людей похожа на раздачу сечки в солдатской столовой. Голодными, жадными глазами люди следят за поварешкой и заглядывают в чашки соседей: не наложил ли повар им побольше, не подложил ли лишний кусок мяса. И готовы вгрызться друг другу в горло, если это так. А ты, видимо, решил побывать в шкуре повара. Справедливым поваром, раздающим каждому по заслугам.Только ведь, как ни крути, в глазах голодного солдата чашка соседа всегда будет больше, а ты даже не предполагал, насколько человек в своем примитивизме сложен. Ты бы знал, какими чувствами и мыслями человек обуреваем в момент заглядывания в чужую чашку. Вам там на небесах и не снилось.

Олег тяжело вздохнул и устало улыбнулся.

– Ладно, что говорить-то. Что произошло, то произошло. А пустобрехов и без меня навалом. Да и за все человечество мне тут рассуждать не с руки. Каждый по-своему сходит с ума. Я могу ответить только за одно – любовь человека ой как сложна в своем примитивизме. И прошу тебя, не лезь больше не в свое дело. Дрессируй лучше небесных ангелочков-собачек, если уж тебе не дают покоя заслуги товарища Павлова. А если ты уж берешься за роль ангела-хранителя, то будь добр выполняй взятые на себя обязанности более добросовестно и умело.

Олег замолчал, вглядываясь в непроницаемую ночную мглу. Ему показалось, что в этот момент на небе блестнули две новые звезды. Это навело на мысль, и он спросил у Аила:

– А где сейчас они? Что с ними стало после смерти?

– Хм, это не так просто объяснить.

– А все же.

– Они слились с неким невидимым, необъяснимым и недосягаемым образованием, которое можно охарактеризовать как Высший разум или Суть всего существующего. Большего я не скажу, потому что и сам не знаю. Да и наблюдатель лишь отчасти в курсе. Это выше нас, нашего понимания и возможностей.

– Оказывается, и вы не самая последняя инстанция, как я понял, – усмехнулся Олег. – Да, неожиданность на неожиданности, парадокс на парадоксе.

– Мир гораздо сложнее, чем ты думаешь. Сам посуди, и наблюдателя ведь кто-то создал. Не появился же он в ничего из ничего, какие-то процессы предшествовали этому и кто-то или что-то ими управляли.

– Слышали бы тебя господа инквизиторы, ересь глаголишь.

– Но это так. Впрочем, всю правду все равно никто никогда не узнает. А