Тайный агент [Алия Амирханова] (fb2) читать постранично, страница - 2

отворачивает лацканы пиджака, так и хирург аккуратно, но вместе с тем решительно, развёл мышцы и ткани.

– Чёрт, вся брюшная полость заполнена кровью! Прокладки! – Лёня одну за другой засовывал их в рану, и они тотчас становились насквозь мокрыми. – Мне некогда сушить. Продолжайте отсасывать, – он запустил руку в брюшную полость и пальпаторно стал оценивать повреждение селезёнки. В голове, словно молот, стучала мысль: "Нужно, во что бы то ни стало, как можно быстрей найти ножку селезёнки и пережать её, остановив тем самым кровотечение, иначе – смерть". Его рука торопилась в поиске, осознавая, что счёт идёт даже не на минуты.

– Точно, поперечный разрыв селезёнки. …Я нашёл ножку. Зажим!

– Кровотечение замедлилось, – ассистент отключил отсос. – Давление пока не нормализовалось.

– Продолжайте вливать кровь и плазму. …Селезёнка мобилизована. После удаления будем имплантировать. Приготовьте тазик.

   Медсестра быстро достала стерильный тазик и налила физиологический раствор, в который Лёня и поместил удалённую селезёнку. Всё остальное уже шло по строго отработанной схеме. Сформировав небольшие тканевые фрагменты, он вшил их в большой сальник и только затем ушил рану.

   В общей сложности операция длилась более часа. Когда уставший Лёня пришёл в ординаторскую, Семён во главе новой бригады сидел за столом и завтракал.

– Привет, Лёньчик! Слышал, у вас трудное дежурство было. Садись, чайку попей.

– Здравствуйте, – Леня кивком поприветствовал коллег. – Устал я, домой пойду. Завтра воскресенье, хоть отосплюсь. У последнего отрыв селезёнки с частичной имплантацией, имейте в виду.

– Хорошо, как знаешь. За больного не переживай.

Глава 2

Домой, после дежурства, в свою съёмную квартиру, Лёня приехал на такси. Сил дожидаться нужной маршрутки не было. Он снимал небольшую однокомнатную квартиру. Весь его быт можно было смело назвать спартанским: ничего лишнего. В зале стоял диван, который на ночь превращался в двуспальную кровать, на стене висела полка с рядом книг по хирургии, пара стульев – и всё. Вместо телевизора был ноутбук. На кухне, помимо маленького холодильника и стола со стульями, из мебели больше ничего не было, но зато чистота стояла идеальная. Переодевшись в домашнюю одежду и помыв руки, Лёня пошёл к дивану, и через каких-то пару минут он уже крепко спал. Ближе к трём часам дня его разбудил звонок в дверь.

– Кого там ещё принесло?.. Иду! – с трудом оторвав голову от подушки, Лёня поднялся и, как был в одних трусах, на ходу цепляя тапочки, направился к входной двери.

Открыв дверь, увидел молодого паренька-курьера.

– Вы Иванов Леонид Александрович?

– Ну я, а что такое?

– Вам телеграмма. Распишитесь, – и паренёк протянул тетрадку и ручку.

   Расписался в нужном месте, куда указал курьер, и ему вручили телеграмму.

– До свидания.

– До свидания, – оставшись в некотором недоумении, Лёня закрыл дверь.

   Волнуясь в предчувствии чего-то нехорошего, стал читать текст. Как оказалось, телеграмма была из его родной деревни, что в двухстах километрах от города Благое. В ней сообщалось, что скоропостижно скончался отец. Причина смерти не указывалась. Страх и отчаянье вмиг ввергли Лёню в оцепенение, и он так и остался стоять возле двери, покусывая нижнюю губу. Мысли лихорадочно прыгали.

Боже мой! Чего-чего, но подобного я никак не ожидал. Отец не болел, во всяком случае – ничего мне не сообщал, хотя… с отцом мы уже год как не виделись, живя практически рядом. Как же так?..

Стыдливо заныла душа.

Глаза ещё минуту растерянно пялились в текст, и он всё ещё оставался возле входной двери, но затем, почувствовав некоторую дрожь в теле, прошёл к дивану и сел. В душе нарастало отчаянье, сродни паники. Они не виделись год, и этот факт назойливо всплывал в мыслях, терзая душу. Свою маму он не знал, отец рассказывал, что она пошла неправильной дорогой и, скорее всего, уже умерла в какой-нибудь тюрьме. Они с отцом всегда жили вдвоём. Отец больше не женился и всего себя посвятил ему и служению людям, будучи священником в их деревне.

Чёрт, я всегда был одержим медициной! Дежурств понабрал столько, что с отцом встретиться было некогда. Только и делал, что думал о себе. На машину копил.

Лёня сидел на диване и его жизнь, словно кинолента мелькала перед глазами.

Отец регулярно писал мне, не уважал он телефон. Всё время говорил, что не слышит его. Чудак… Много работал, чтобы я жил в благополучии, в достатке. Всего себя отдавал работе.

   Наверное, впервые в жизни Лёня признался себе, что, редко видясь с отцом, всё же постоянно чувствовал его присутствие, его любовь, заботу. Тысячи невидимых ниточек связывали его с отцом и крепко держали на земле, не позволяя невзгодам сломить. Он легко поступил в институт, легко учился, ни в чём особо не нуждался. И вот, нити оборвались все разом, отца больше нет. Вдруг навалившееся одиночество повергло в страх. Ему было тридцать лет, но, как оказалось, он совершенно не готов остаться один