Двор [Владислав Андреевич Чай] (fb2) читать постранично, страница - 2

внимательно и тревожно смотрит на него, будто бы он нуждается в помощи и в любой момент может умереть.

Человек допил чай и вдруг протянул Саше руку.

– Лев.

– С-саша…

Этим Лев Васильевич ограничился. Когда Саша жал ему руку, то на секунду посмотрел в его глаза. Они были бы добрыми, если бы не было в них волчьей привычки хорошего, но измученного человека.

Звенела ложка. Мария размешивала сахар. Она посмотрела на Льва и произнесла с гордостью:

– Лев Васильевич – учитель…

– Дворовый. Дворовый учитель без диплома.

– Зато тебя дети любят.

– Десять человек. Мог бы больше.

– Да и это благо.

Мария взглянула на Сашу.

– Вы не поняли?

Саша пожал плечами.

– Хорошо. Смотрите, Александр, Лев знает литературу лучше всех в этом городе…

Лев хмыкнул. Мария бросила на него гневный взгляд, но он даже не посмотрел на нее – его черные глаза смотрели в пустоту, лицо напоминало больше маску.

– Это мое мнение. Я считаю Льва Васильевича гением в учительском деле… Но диплома у него нет. Поэтому он учит детей во дворе, потому что мы тут все друг друга знаем… Вот.

Она закончила, отвернулась от Льва и стала наблюдать за воробьями. Птицы уже давно пели, шума машин еще почти не было слышно, особенно здесь, далеко от центра…

Саша попытался отпить из чашки, но было еще очень горячо. Учитель чай уже выпил. Саша спросил о другом:

– А почему же нет диплома?

– Потому что много спорил. Приглашаю тебя, кстати, к себе. Ты неплохой.

Лев улыбнулся, поднялся из-за стола и ушел в арку.

Саша посмотрел на Марию. Спросил:

– Почему он так? И что это значит?

Девушка отпила из чашки и пожала плечами.

– Невыносимая тяжесть русского ума, наверное. А раз вы приглашены, то добро пожаловать.

***

Саша поселился в комнатах бабушки Нины, на том же самом этаже, где жили Лев и Мария. Это были удивительные люди, жильцы этого двора. Таких Саша почти и не встречал в своей жизни, и постоянно теперь удивлялся. Впрочем, прошло уже две недели с того самого утра.

Бабушка Нина очень вкусно готовила, на кухне ее висели пучками травы, стояли на полках банками соленья, в резных ларцах прятались камни, цепочки, карты, порошки и колбочки. Она учила дворовых девчонок вышивать, вязать, рукодельничать, иногда играла и пела романсы, и мальчишки даже шутили: "баба Нина с пианино". Ее пианино было добротным, из красного дерева невесть когда сколоченным, и бабушка всегда хвасталась, что все нотки на месте. У бабушки были добрые, черные почти глаза, седые, но пышные волосы, еще она носила длинные черные платья. Саша крайне удивлялся тому, что в этом дворе все семьи, все люди друг друга знали, отщепенцев не было, и даже Лев, удивительно мрачный по утрам и поздним вечерам, хорошо общался со всеми и не прятал своего сердца. Детей во дворе было двадцать, включая совсем маленьких и почти уже взрослых. Степень родительского доверия поражала. За ребятами, казалось, никто не следил.

Но из окон всегда смотрели сердобольные бабушки, дети постарше, реже – родители. Никто толком не мог объяснить, откуда в критические моменты появлялась Мария. Не раз она разнимала дерущихся, спасала падающих, утешала рыдающих. Часто ее и детей можно было увидеть в беседке. Там она читала вслух, и в эти моменты была, по мнению Саши, красивее всего.

Лев Васильевич учил детей читать и писать, думать, понимать мир. Его любили, но из уважения боялись. Он никогда не повышал голос, никогда не говорил резко и грубо, но всех провинившихся в том или ином деле ребят всегда отводили к нему их суровые отцы или расстроенные матери. Лев знал, что такое Слово и умел влиять.

Мария была намного добрее. Дети ласково называли ее сестричкой, Мариночкой, Машенькой. Она никогда не возражала. Только смеялась:

– Что мне имя мое? Разве я без других есть?

Помимо бабушек, дедушек и детей были еще и взрослые: люди все рабочие. Утром они проходили в арку, вечером возвращались, уставшие, но довольные. Их провожали и встречали дети, без разницы, свои или чужие. Нередко детям приносили дыни, арбузы, фрукты или ягоды, раскладывали это все в беседке и шли отдыхать в квартиры… Сейчас теплело, стали выходить на балконы. Лев Васильевич иногда в беседке играл на гитаре и пел с Марией старые и новые песни. Саша таких никогда не слышал, или слышал, но совершенно случайно, секунд десять, потом выключал аудиозапись и включал кого-то еще, посовременней. Он, впрочем, не был виноват, что его вкус сформировался в четырнадцать лет весьма никудышным образом.

На эти концерты сходилась добрая половина двора. Голоса у Льва и Марии были чудесными, и прекрасно друг друга дополняли. Звучала музыка, лишенная злобы, это были песни, отражающие мир, а не человека, песни, имеющие одну