Человек из анекдота [Ольга Евгеньевна Сквирская] (fb2) читать постранично, страница - 4

class="book">Нельзя сказать, что отец Войцех в совершенстве владел русским языком, но на исповеди его это не смущало.

– Когда я был в Америке, приходилось принимать исповедь даже на английском, а я его вообще не знаю.

– Но как вы узнавали, что за грехи у человека?

– А какая мне разница, это его проблемы. Исповедь есть разговор с Богом, а мое дело – отпустить эти грехи. Я и отпускал.

Российские грешники удивляли отца Войцеха непомерной протяженностью исповеди.

– Вы не знаете, зачем они мне это рассказывают? – пытался выяснить у знакомых отец Войцех.

– Что – это?

– Ну, историю свой жизни, – объяснял священник.

– Ну, а как иначе?

– Пусть перечислят мне грехи, а я сделаю разгрешение, и делу конец, – объяснял отец Войцех.

– А поговорить?

Польский ксендз не знал, что слово "исповедь" в широком русском смысле трактуется как "излить душу".

Туба

Отец Войцех придумал для оживления духовной жизни в приходе создать духовой оркестр.

Для начала он решил сам научиться играть на тубе. Не без труда, но достал в городе тубу и немедля приступил к занятиям. Он включал себе в наушники джаз и одновременно выдувал из тубы звуки. Низкий рев раздавался на всю курию и даже на прилежащий Кафедральный собор Преображения Господня.

На все расспросы секретарь курии отвечал: "Это отец Войцех на тубе играет".

Слухи о музыкальных успехах отца Войцеха распространялись с большой скоростью. Мы интересовались:

– Отец Войцех, говорят, вы на тубе выучились? Что вы уже можете сыграть?

И отец Войцех с достоинством говорил:

– В основном джаз!

Отец Войцех уже освоил было два самых главных звука.

Как вдруг упражнения прекратились. На наш вопрос "Как ваши успехи на тубе?" он уклончиво отвечал: "Туба испортилась" – и угощал нас специальным хлебом.

Хлеб

Отец Войцех приобрел для прихода минипекарню.

С этих пор каждое воскресенье прихожане после Богослужения собирались на чаепитие. К этому часу всегда была готова свежая булка хлеба. Вкуснее хлеба мы не ели. Отец Войцех добавлял в тесто подсолнечные семечки.

Иногда он дарил булку тому, у кого была депрессия, или кого уволили с работы, или у кого жена ушла к другому. Или тому, кто просто был голоден.

Но вот один раз отец Войчех вручил булку одному бомжу и не заметил, как отдал хлеб вместе с винтом. А без винта печка больше не могла работать.

– Надеюсь, тот парень не съел винт вместе с хлебом, – переживал отец Войцех. – А то еще скажет, что попросил в церкви хлеба, а подали камень!

Хлеба больше не было. Зато отец Войцех придумал устроить во дворе храма ледяную елку.

Елка

На деревянный остов неделю лилась горячая вода из церковного туалета. Для этого отец Войцех проковырял дырки для шланга во всех церковных дверях, сделанных на заказ из настоящего дуба.

– Теперь уж ничего не поделаешь, – справедливо заметил епископ, махнул рукой и даже не стал ругать инициативного настоятеля.

Но подвела погода. Кто мог предположить, что в морозной Сибири в конце декабря будет стойко держаться нулевая температура! Из "елки" во все стороны торчали стропила, а внизу под ней стояла лужа.

Не очень ладными вышли у приходской художницы и снежные фигуры: Мария была похожа на сфинкса, а ослик – на пса.

Между тем слух о том, что среди прочих ледяных фигур, густо усеявших город, есть и Рождественские, побудил местную газету послать специально к Кафедральному собору фотокорреспондента сделать снимок.

Тот вернулся в редакцию ни с чем: "Мы опоздали: наверное, они уже все убрали. Никаких фигур там нет, осталась только какая-то облезлая елка и собачка под ней".

Отец Войцех горько смеялся, когда об этом узнал.

Зато Рождественские ясли вышли замечательные.

Сарай

Отец Войцех задумал к Рождеству построить в храме ясли в виде настоящего хлева. Он заказал доски, договорился с приходскими парнями насчет строительства.

Его автоответчик уже доложил голосом приходского активиста: "Отец Войцех, я добыл сено!"

Но тут отец Войцех неожиданно встретил сопротивление со стороны сестер-монахинь. Особенно возмутилась маленькая сестра Мария, воспитанная в Караганде в подпольной среде ссыльных немцев:

– Сарай – в церкви!? Как это возможно!

Завезли доски. Они лежали грудой в углу храма и пахли баней. Сестра Мария попросила их хотя бы покрасить.

– Эта Мария хочет сарай с обоями! – негодовал отец Войцех.

Неожиданно за идею вступился епископ. Войцех победил.

– Владыка ей и тот сказал: доски должны быть доски! – торжествовал отец Войцех.

Сарай был возведен и застлан сеном.