Памяти Пушкина [Леонид Александрович Машинский] (fb2) читать постранично, страница - 3

уронили портьеры,

Вдруг загорелся партер.

Вдруг из неведомой terrы

Выплыл с посланьем курьер.

Вот он письмо Вам вручает.

Вот Вы прочли до конца.

Слёзы горячие в чае

Тонут, стекая с лица.

О, как же мне неудобно!

Как же приятно мне вдруг!

Чую я долею лобной

Рока трагический стук.

Безголовый продавец

В 1939-ом году,

Проходя по ничем не примечательной улице

Одного из европейских городов,

Я наблюдал явление

Человека без головы.

Он тихо вышел из-за палатки,

В которой продавались фрукты,

И стал поправлять товар,

Вероятно, на ощупь.

Хоть и без головы, он был на го'лову выше меня,

В плечах – никак не менее метра,

А на месте шеи из трапециевидного торса

Выглядывала обрубленная кость

С небольшим наплывом запёкшейся крови.

Человек этот до пояса был гол,

А снизу – одет в грубые штаны

И тяжёлые сапоги с закатанными голенищами.

Странно, но я не запомнил его рук,

Словно их тоже не было,

Хотя он довольно ловко орудовал ими,

Перебирая плоды и поправляя ценники.

Я вспомнил про петуха,

Который жил ещё несколько месяцев

После того, как ему отрубили голову.

Кормили его через шею,

По временам отсасывая оттуда слизь.

Наверное и этот человек

Живёт подобным способом

И зарабатывает на жизнь,

Продолжая торговать.

Мне захотелось помочь ему,

Может быть, что-нибудь купить.

Но он, заслышав приближающиеся шаги,

Скромно удалился за палатку.

Вероятно, хозяева не велели ему

Смущать покупателей.

Им предоставлялось самим забрать товар

И оставить указанную сумму.

По мере того, как я подходил, спускаясь с горы,

Стремительно темнело

И фрукты на прилавке таинственного продавца

Становились неразличимыми.

Я понял, что, в сущности,

Мне здесь ничего не нужно,

И прошёл мимо, не оглядываясь,

Или – развернулся

И стал подниматься назад,

По восходящему тротуару.

Лазурь

Раскрой глаза. Глаза зажмурь.

Из трещин неба прорастая,

Как снег холодная, густая,

Вскипает вечная лазурь.

В зените жарок солнца свет,

Он будит сонную натуру.

Земле сменить пора бы шкуру -

Ей так к лицу зелёный цвет.

В кустах смелеют трели птах,

Смеются югу первоцветы.

На нашей стороне планеты

Ожить готов подснежный прах.

Раскрой глаза. Глаза зажмурь.

Пред взором – море цвета крови,

И щёки, скулы, веки, брови

Ласкает вечная лазурь.

Слоны

Ни суда, ни труда, ни вины, ни войны -

В бездну сброшено с плеч всё тяжёлое.

И идут, и идут вереницей слоны,

Как огромные дети, весёлые.

И идут, и идут, а прошли уж века,

И подумываю о жирафе я,

И слоны не видны, лишь одни облака,

И осталась одна фотография.

Это Африка? Или какие-то сны

Мне упрямо морочат сознание?

И идут, и идут, поднимаясь, слоны

И, спускаясь, идут. И на грани я

Понимания и ощущения, что

Это вовсе не для понимания.

Я считаю "четырнадцать, семьдесят, сто…"

И теряю остатки внимания.

И теряю себя, и теряю слонов,

Погружаясь в какую-то патоку,

Без вершин, без углов, без солидных основ,

Позабывши про милую Африку.

***

Мы погибли в борьбе с комарами

И лежим, дотлевая, во мгле.

А над нами восходят хорами

Победившие нас на Земле.

Нет людей, нет потребности в слове,

Но высок и могуч трубный глас.

Им вот-вот вновь захочется крови

И тогда они вспомнят о нас.

Лес трезвости

Хмель испарился. Пламенная резвость

Сменилась сном. Затем и сон исчез.

И гулкая, пугающая трезвость

Внутри раскрылась, словно зимний лес.

Не видно солнца, но светло от снега,

И где-то далеко – дерев стволы.

И эту пустоту не взять с разбега -

Шажки мои до страшного малы.

Я весь в воронке, я теряю эго,

И словно взрыв замедленный – мой вздох.

Я – чёрный клоп на белом поле снега

И жду, когда меня раздавит Бог.

Хоть глаз не поднимаю – вижу, знаю -

Повинной шеи стебелёк