Тихие омуты [Александр Евгеньевич Москалев] (fb2) читать постранично, страница - 101

почувствовал новую нестерпимую боль и совсем обезумел. Он развернулся в сторону по-прежнему стоявших на коленях людей и бросился на них с быстротой, которую позволяли его парализованные задние ноги.

Те, кто стоял в первых рядах, в том числе староста и Илья Матвеев, оказались мгновенно растоптаны многотонной тушей. Закричали женщины. Люди из задних рядов, вскочили на ноги и бросились врассыпную. Милиционеру Трофимову удалось увернуться от животного. Он скинул маску и теперь в ужасе смотрел на окровавленные останки своих единоверцев. Вдруг хобот мамонта с удивительной скоростью и точностью метнулся вперед и подхватил участкового поперек туловища. Чудовище подняло его над головой так, что он оказался почти вровень с верхушками деревьев, и швырнуло на землю с восьмиметровой высоты. Трофимов бесформенной кровавой кучей рухнул к ногам Михаила Горбылева.

Люди разбегались с поляны, многие громко кричали. Почти вся туша мамонта уже была объята огнем. Он испытывал дикие мучения, ревел, метался по поляне, давя тех, кто не успевал увернуться. Вдруг он остановился. Его мутные, подернутые белой пленкой глаза как будто увидели меня, укрывшегося за толстым стволом дерева. Волоча за собой парализованные ноги, объятый огнем первобытный монстр ринулся в мою сторону. Зачарованный, этой страшной, невероятной картиной, я не мог пошевелиться. В ноздри ударил мерзкий запах паленой шерсти и соленой крови.

Только когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, я развернулся и бросился бежать. Видимо, в моем мозгу сработал некий предохранитель, потому что на бегу, продираясь сквозь кусты, росшие на дне проклятого оврага, слыша за спиной треск ломающихся деревьев и рев погибающего животного, я думал о каких-то отстраненных вещах: об оставленном в Темном Логе теодолите, об Иваныче, который явно что-то знал об этой деревне, но так мне и не рассказал, наконец, о свадьбе Алексея и Любы и о том, как было бы хорошо сейчас искупаться в чистой и холодной байкальской воде.

Я бежал, не разбирая дороги по ночной тайге, натыкался на пни и коряги, распарывал одежду и кожу о сучья, пару раз думал, что лишился глаза. Рев моего чудовищного преследователя постепенно затих вдали, но я даже не слышал этого из-за крови, стучавшей в ушах. Я бежал, наверное, несколько часов подряд, сначала по дну оврага, потом вверх по его склону, потом по сосновому лесу, казавшемуся бесконечным, но неожиданно оборвавшимся в новый глубокий овраг. В темноте я кубарем скатился в него, едва не переломав ноги, но поднялся и побежал снова. Когда я, вконец обессиливший, задыхаясь от бега, вывалился из тайги на дорогу, то не поверил своему счастью, потому что думал, что окончательно и бесповоротно заблудился в лесных дебрях. Хотя начало светать, я не заметил этого, перед глазами стояла красная пелена. Зацепившись за что-то ногой, я упал на обочину, и не нашел сил подняться. Сознание покинуло меня, милосердно позволив забыть о пережитых ужасах.

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был белый потрескавшийся потолок. Несколько секунд я смотрел в него, пытаясь понять, кто я такой и где нахожусь. Вскоре на помощь зрению пришел слух: я услышал приглушенный человеческий голос, чьи-то шаги и мерный, успокаивающий шум дождя. Повернув голову, я понял, что нахожусь в больничной палате. Медсестра тихо беседовала с другим пациентом рядом со мной. Напротив нас располагались еще двое больных. Обернувшись ко мне, медсестра удивленно вскинула бровь и улыбнулась: «А вот и товарищ Моргунов в себя пришел!».

Я быстро шел на поправку. Мой лечащий врач, пожилой и заслуженный медик по фамилии Каурин сказал, что причиной того, что такой молодой и крепкий парень как я, испытал столь продолжительный обморок, стала сильнейшая психическая травма вкупе с серьезным физическим перенапряжением. Ни своим соседям по палате, ни медицинскому персоналу я не рассказывал о том, что произошло в Темном Логе, и к моему удивлению они не пытались расспрашивать меня о том, что же именно привело меня на больничную койку.

Я решил, что врач запретил задавать мне вопросы, опасаясь ухудшения состояния. Но утром, на третий день моего пребывания в больнице, в палату вошли два человека: капитан милиции средних лет и молодой человек в штатском с военной выправкой. Вежливо поздоровавшись, они попросили меня выйти с ними в коридор для разговора. Мы расположились за столом дежурной сестры и после пары вопросов о моих биографических данных капитан попросил:

– Сергей Анатольевич, расскажите, пожалуйста, что произошло в Темном Логе вечером и ночью 2 августа?

Я собрался с мыслями и решил рассказать всю правду, тем более, что мои собеседники, по всей видимости, уже были хотя бы частично осведомлены о жутких событиях в этой глухой деревне, раз пришли ко мне с этим вопросом. Несколько секунд я думал, как бы лучше сформулировать то, чему я был свидетелем, и наконец сказал:

– Могу сообщить, что ночью с первого на второе августа я был свидетелем языческого