Мадам Конфитюрова [Ян Борисович Шайн] (fb2) читать постранично, страница - 2

в роддом. В первый раз она разрешилась сыном, во второй – дочерью. По ее велению Алексей поступил в аспирантуру, успешно защитился. Принять кафедру заброшенного в глуши института его также надоумила жена. На новом месте много пили. С воспоминанием о загубленной фа третьей октавы в концерте оперной певицы успело состариться поколение. Живя на зарплату Алексея, Веточка растила детвору, в подначалии мужа занималась на вечернем отделении физфака. Она продолжала обходиться без книг, отвращение к чтению пригрелось в ней с детства, дало потомство. Девиз собственного сочинения «Я не мучаю книги, и не даю им мучить себя» вдохновлял ее дремучесть.

В компании педагогов и аспирантов, лобастых буянов и пьяниц, Вета скучала, ее одинокость терзали гипотезы научной фантазии, неухватистый обмен мыслями. Чтобы не расходоваться на пустую болтовню, она убедила мужа писать докторскую диссертацию. Получение Алексеем степени доктора наук совпало со временем перемен, специалистам позволили устройство на работу в заокеанские страны. Охота супругов перебраться в Северную Америку споткнулась о конкурс, на котором верховодила профессура столичных вузов. Пришлось покориться Австралии – тема, над которой трудился Алексей, оказалась в плане сиднейского университета. Напутствуя Вету, отец наказал «не идти на поводу», и если что искать контакты с тамошним пролетариатом. Мать прослезилась и перекрестила внуков.

На банкет собирались группками, в основном сотрудники университета. Главный гость, патрон Алексея, пышногрудая бразильянка, пришла с коренастой, стриженной под ежа подругой. Между начальником и Алексеем не ладилось, бездействие грозило поиском вакансии в уязвимом по нынешним меркам возрасте. Вета тревожилась, к мужу вернулась неуверенность, он стал замкнутым, увлекался лишней порцией виски. В сорок шесть лет выглядел рыхлым, изработанным человеком, над благополучием Веточки нависла беда.

Шестнадцать годков жизни в Австралии дались ей нелегко, не имея под рукой сродственников, она в одиночку налаживала семейный быт, изловчилась бесплатно пристроить детей в колледж, вила гнездо. В благодарность супруг горбатился без выходных, его усердием Веточка поменяла квартиру в часе езды от сити, на просторный особнячок с видом на залив. Качество недвижимости придало ей вес в обществе, но не исчерпало проблему интеллектуального неравенства. Новые товарищи мужа не реагировали на призывы распавшейся империи, от высказываний «Я подобрала Алекса дипломником», или того гаже «Головная боль в постели быстро лечит непокорство» соратникам русского профессора бывало неловко. Обязательные кутежи и презентации доставляли Веточке неудобство обсуждением разнообразных обнов: нашумевшего романа, фильма, оперы. Отливать пули в академической среде считалось позором.

Невежество тяготило Веточку, незнакомые имена и события побуждали в ней раздражительность. Нет чтобы промолчать – она с налета втыкалась в беседу, расталкивала скандальными заявлениями ее упорядоченный ход. Об авторе вновь напечатанного рассказа «Весна в Фиальте» Владимире Набокове она сказала: «А, это тот, что с бабами пропил нобелевскую премию?!». Путая Джузеппе Верди с Рихардом Вагнером, приписывала итальянцу особое влияние на немецкий фашизм. Ей было невдомек, что в отечественной истории девятнадцатого века соседствовали два Соловьева – историк Сергей Михайлович и философ Владимир Сергеевич. Ей хотелось спорить, доказывать правоту, так однажды, вклинившись в разговор мужа с членом десятка европейских академий, известным английским астрофизиком, Веточка пожаловалась. По ее мнению, так называемые первичные, и, уж, тем более сверхмассивные черные дыры, о которых ученые ведут диалог на ее веранде, терроризируют жизнь зеленого континента, и стращают гибелью неповинное мирное население. На уговоры не путать гравитационное сжатие звезд с уменьшением концентрации озона в озоновом слое Земли она ответила категорическим отказом.

Третья беременность и рождение сына на время уберегли Вету от внешних сношений. Однообразие малышовых забот раззадорило ее кипучесть, в результате чего первенец сбежал в Канберру, дочь переехала жить к любовнику. При прощальном целовании она поблагодарила мать: «Таскала в клюве, таскала, а вместо гнезда вышла нора». Не в силах приструнить взбунтовавшихся детей, Вета пеняла на распущенность телевидения, сетовала на «говняную генетику мужа». Исправить положение она надумала при помощи ученой степени. По этому поводу приятель мужа, киевский инженер, пошутил: «Уж не хочет быть она крестьянкой. Хочет быть столбовою дворянкой» 4 . В наказание Вета отлучила его от игры с Алексеем в шахматы, приравняла к нежелательным в их жилище персонам.

План Веты выполнялся усилиями трудового коллектива кафедры. Зачисление в группу диссертантов обеспечила начальница мужа, подбор темы – научный руководитель, его коллега. Опытную часть