Порча [Владимир Клавдиевич Буев] (fb2) читать постранично, страница - 41

- Порча 2.21 Мб, 111с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Владимир Клавдиевич Буев

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

вернее без тех звуковых сочетаний, с которыми она жила все время и к которым привыкла. Мгновенный обмен мыслями.

– Я еще не устала жить, – возразила было Душа.

– Ты живешь.

– Но мне нечем дышать.

– Ты дышишь.

– Во мне нет воздуха.

– Свет есть.

– Я люблю их, – Душа подразумевала мужа с детьми.

– Они с тобой…

Душа успокоилась. Иной мир принял ее. И вновь услышала не произнесенную, а внедренную мысль:

– Приготовься… – Душа хотела спросить, к чему ей приготовиться, но образ замолчал.

Душу внезапно охватило предчувствие восхитительной бесконечности. Она еще ничего не знала из того, что предстоит узнать и увидеть. А предстоит такое!..

Нахождение вне привычного пространства и времени, постижение истины и вечной гармонии, было для новорожденной Души пока сложно. Ей предстояло проводить свое бывшее телесное обличие в памятное место, чтобы родные на Земле помнили ее…


Пришел агент похоронного бюро, молодой плотный мужчина. Он усадил мужа со старшим сыном на диван в зале и стал им показывать альбомы с фотографиями венков и надгробных памятников. Затем они обсуждали, когда назначить похороны, где отвести поминальный обед. Разговор с агентом вел по большей части старший сын, а муж помалкивал и только поддакивал, со всем соглашаясь. Младший сын находился в своей комнате. Потом пришел полицейский. Он оформлял нужные бумаги. Стали собираться родственники. Приехали деревенские. Пришли родные Верины брат и сестра. Многочисленные двоюродные сестры, двоюродные братья сыновей. Раздевались в коридоре, в комнате младшего сына, ходили по комнатам, закрывали зеркала, разговаривали друг с другом вполголоса.

Усаживались, кто где мог. Потом приехала гример. Энергичная женщина прошла в спальню, попросив никого не пускать. Муж, сидя в зале на диване, рассказывал родным, как они с Алешей боролись за Верину жизнь. Как уснули и не заметили, что она умерла. А когда проснулись, было уже поздно. Они в суматохе делали ей искусственное дыхание. Но это не помогло.

Муж показал родственникам свои руки, и те увидели, как от лечения Веры биополем, вся кожа до локтей у него покрылась сухими струпьями. И все удивились.

Гримерша выглянула из спальни, пригласила мужа зайти. Он вяло прошагал в комнату, увидел преобразившееся тело. На умершей был цветной парчовый костюм, лицо искусно подрумянено, губы слегка подкрашены, на голове – ажурная каемка, руки и ноги чинно подвязаны ленточками. Тело было упаковано в последний путь. Гримерша отчиталась за выполненную работу:

– Золотой крестик я оставила на месте. Все, как видите, пристойно, красиво, – муж поблагодарил ее, и она ушла, кивком головы попрощавшись со всеми.

К вечеру появились двое крепких парней. Они занесли гроб в спальню, поставили на пол, рядом с тахтой. Подошли к телу. Один взял за руки, другой – за ноги, по-деловому подняли и ловко опустили в гроб. Затем, не церемонясь, быстренько вынесли и установили гроб с телом в зале. Выполнив работу, ушли, не попрощавшись.

Вокруг гроба уселись родные. Муж ушел в кабинет, дверь в который видна из зала. Присутствующие шепотом переговаривались между собой. Через несколько минут муж вышел. Все смотрели на него. С заплаканными глазами он подошел к портрету, висящему на стене, и обратился к собравшимся:

– В марте мы сочинили Вере на ее День рождения эти стихи, – муж показал на портрет, висящий на стене. – Они напечатаны здесь, на фотографии. Многие из вас читали. Все, наверное, знаете, как мы берегли Веру. Надеялись, что выздоровеет… А вышло вот как… – Он прервался, затаив дыхание, поднял к заплаканным глазам листок с написанными наспех строками и прочел, запинаясь от удушья:


Лежишь передо мной,

Одета по последней моде,

Безликой, вымытой, немой –

Свинцовой тенью на проходе.


Молитвами надежду согревая,

Мы долго колдовали у постели.

Доверчиво на небо уповая,

Бредовые кружили карусели.


Ни руки обожженные, ни свечи

Не справились с жестокою судьбой.

Ты точку рисовала целый вечер,

Под утро удалилась на покой.


С постели в гроб тебя швырнули

Два молодца, как вафельный мешок,

Как будто камень древний обогнули,

Лежащий на дороге поперек.


Не углядели, не успели, не дождались

Ни милости, ни Божьего прощенья –

Какую-то ничтожнейшую малость,

Ценою в жизнь любимого творенья!..


Единственная из присутствующих, Душа, заметила, что муж сквозь слезы никого не видел.