Меня зовут Габриэль [Алина В. Крафт] (fb2) читать постранично, страница - 3

которые потом употребляет в пищу, потому что нам запрещено иметь свои земельные участки. Михаль утверждает, что гвардейцы пичкают еду отравой, чтобы мы становились более послушными и безмозглыми, как зомби. Я думаю, что вряд ли они стали бы заморачиваться, ведь мы и так сидим тихо. Никто из Зоны Безопасности не станет устраивать беспорядки, потому что нам не из-за чего вставать на дыбы. Это будут делать разве что террористы. Но я уверен, им придётся несладко, потому что Правительство сообщило, что военные уже разработали новые технологии, позволяющие отслеживать врагов народа.

– Что ты сделала? Теперь тебе вырежут кожу!

Михаль сидела на стуле пред раскрытым окном. Глаза её были закрыты, лицо подставлено свежему воздуху. Свет отражался в стёклах её прозрачных очков. Тыльные стороны ладоней мирно лежали на коленях. Рукава, закатанные по локти, обнажали неровные буквы от запястья и до самого сгиба. Было написано что-то непонятное мне, но одно было ясно, как божий день: татуировки запрещены в Зоне Безопасности. Их делают только тем, кто находится на службе в Гвардии, как знак отличия. Или террористам и возмутителям порядка. Это метка, которая оповещает общество о том, кто ты есть.

– Не вырежут.

Михаль была спокойна, что довольно редкое для неё состояние. Длинные волнистые волосы распущены. Чёрная водолазка и серые джинсы не делали её неприметной, скорее демонстрировали то, чем наделила её природа: синие глаза и бледные губы на фоне тонкой кожи.

Сегодня вторник, значит, до осмотра ещё можно было что-то придумать. Если ничего не сделать, то Михаль вначале отправят в тюрьму, чтобы узнать, откуда у неё метка, и что она значит, и не связана ли девушка с террором. А когда выяснится, что это она сделала сама себе, то поместят в лечебницу, откуда выпустят только после курса приёма лекарств.

У Михаль немного рассеянный взгляд. Всё из-за того, что в лечебнице она уже была. Она говорила мне, что пыталась не принимать то, что заставляют, но там отработанная схема: если не хочешь глотать таблетки, в тебя будут тыкать иглами с препаратом, а если будешь при этом сильно сопротивляться, останутся синяки, которые долго заживают и при этом болят. Она говорила:

– Но самое жуткое в том, что ты всё ещё соображаешь. Знаешь, что у тебя был шанс сбежать, разрушить весь этот бредовый театр абсурда, но ты не смог им воспользоваться. Упустил, прохлопал, как полный кретин. Это унижает. Это уничтожает похлеще, чем фосфорная кислота.

Я подошёл к ней ближе. Когда потрогал за плечо, она резко дёрнулась и схватила меня за указательный и средний пальцы, я даже не ожидал.

– Это просто чернила.

Её зубы покрыты светло-коричневым налётом. Никто не знает, отчего это. Она регулярно чистит зубы, это я точно знаю, потому что от неё всегда пахнет мятой, она не курит – это здесь запрещено, и не пьёт кофе, потому что ей не нравится его цвет.

Я пригляделся. На руке было много слов, написанных на разных уровнях. Текст, состоял из предложений – это я узнал по наличию точек в конце. Вдоль руки растянулись буквы, написанные нетвёрдой рукой.

«Не забравяйте Бога. Remember God. Memor Dei. Пам'ятай про Бога. ΘυμηθείτετονΘεό. Vergeetniet God. Помните о Боге. Komihåg Gud».

Я спросил её, почему она выбрала именно эти языки, а не какие-нибудь другие. Она ответила, что в библиотеке ограниченное разнообразие словарей. Мне иногда кажется, что она сошла с ума. Михаль иногда говорит очень непонятные вещи. Например, что ненавидит общественный порядок. Лично я люблю, когда всё на своих местах и подчиняется некоторым правилам: тогда не случается казусов и вероятность какой-нибудь неприятности сводится к малому значению. Твой распорядок дня определён, тебе не нужно ничего придумывать самому, ведь государство уже позаботилось о тебе. У нас есть хорошее питание, прекрасная система здравоохранения, программы по обеспечению нуждающихся жильём… и для нас Правительство выделяет средства. Но когда я начинаю заводить речь о наших замечательных школах, то Михаль всегда повышает голос и немного краснеет.

– Это просто издевательство! Нам нужно растить человека, а не члена общества!

Мне было не совсем ясно, что она говорит. Разве «человек» и «член общества» – это не одно и то же? По мне, так оно и есть. Когда Михаль ругается, то бесполезно её останавливать, иначе она начинает бросать в стену вещи. Я боюсь за неё, потому что она может нечаянно наступить на какой-нибудь осколок и пораниться, а поранившись – занести инфекцию. Нам нельзя болеть, иначе мы ничем не сможем помочь солдатам Гвардии.

Ещё она часто вспоминает Зено. Это её друг. Он постоянно лежал в больницах: то в одних, то в других. Врачи ставили ему разные диагнозы и назначали разные лекарства. Но это не помогло. Михаль говорит, что Зено повесился, потому что они сломали его. Кто такие они, Михаль не стала меня просвещать. Не думаю, что кто-то виновен