Оттенки жизни. Книга первая [Георгий Константинович Левченко] (fb2) читать постранично, страница - 2

class="book">Он знает, как всё происходит,

Когда лишь вечность верховодит

Желаньем жизни, ведь от ней,

Нет, не приятней, но полней

Она становится обычно,

И как тогда своепривычно

Он может обращаться с чувством

И сделать как его искусством.

А, может, это отговорки?

Ведь не понятно никому,

Как могут быть глаза столь зорки

Лишь обращённые во тьму

Внутри гнездящегося чувства

И столь слепы там и тогда,

Когда к особому искусству

Не нужно прилагать труда.

Сказать, как есть, она поймёт,

И если счастья не дано,

То снять с души хотя бы гнёт,

Пусть будет так, как суждено.

Ведь просто оказалось всё,

Как только чувство он своё

Раскрыл, и дал привольно хлынуть,

И горизонт пред ним раздвинул.

Период чувства

Она, она и лишь она

Тебе, счастливому, нужна.

Отбрось все эти размышленья

И удушающие мненья

И погрузись в него с главой,

Пусть верховодится судьбой

Весь чувства мир, вскормлён тобой.

Он всё такой же, но другой,

И не к чему ему покой,

Собой владенье в чтоб ни стало,

Его вдруг чувство всё объяло.

Но стали ли весёлыми глаза?

О нет, в них всё стоит слеза,

Но стали взоры несравненно глубже,

За морем слёз не видно суши,

И тяжкое сомненье не ушло,

Отчаяние место здесь нашло.

В чём перемена? Он из них

Содеял призраков немых.

Несмелость рифм внутри течёт

И восхищенье в душу льёт,

Не ропщет уж давно она,

Но, лишь собой упоена,

Смотря на призраков немых,

Она не тронет пальцем их,

Лишь в стороне от этих теней

Презрев диковинных видений.

И стал он весь своей душой

И, очарован полнотой,

Объят томительнейшим чувством,

И, кажется, с полубезумством

Лишь восхищённый простотой,

Всех ощущений наготой

Вдруг сам узрел их красоту,

Закрыл словам малейший выход

(Уж такова была их прихоть)

И первый раз свою мечту

Он отпускает в высоту.

Веселье в изодранных болью глазах,

Блуждания, жалкие, духа впотьмах,

Веселье во вновь обретённой любви,

Лиющейся кровью, взбешённой, души

В экстазе пустейшем и радостном, где

Насмешка таится над позой такой,

Ведь сам он с собою же наедине

Решил обрести этой тайны земной.

И самодостаточность, как бытие

У чувства такого в душе одного,

Отнюдь не заметивши, что в западне

Сейчас оказался лишь из-за него,

Ему повелела смотреть так на мир,

Как будто сомнений совсем уже нет,

Что эта любовь – тот единый кумир,

Вдыхающий в существование свет.

Но тут, воспаривши в неведому даль,

Он вдруг ощутил, что один здесь. Один.

До дна иссушивши мучений грааль,

Внезапно остался себе же чужим.

От мира оторванный всем естеством,

И не осознав в замешательстве том,

Что вышел на путь сей совсем одинок,

Он выдержать так сам себя и не смог.

Столь много взяла на себя его спесь,

Сомнительно много, чтоб правдою здесь

Внезапно явилась заносчивость чувств,

Похожая только на ропот безумств.

Как чувство отрицанье породило,

Не даст ответа жизненная сила,

Оно в себя лишь погрузит

Отчаянья гранит.

Она, она и лишь она

Тебе, несчастному, нужна.

Но ты не можешь бросить размышленье,

Когда царит одно в душе

Всё поглотившее сомненье,

Когда ты борешься вотще

С самим собой и с миром этим,

Когда ты сделал бог весть что

Из чувств своих и, не заметив,

Всю превратил их суть в ничто.

Нет, ты не ищешь удовлетворенья,

Не ищешь близость ваших душ,

И, доведя до помраченья

Рассудок, убегаешь в глушь.

Но отрицая всю ту силу,

С которой борется душа,

Ты тем сведёшь её в могилу,

И лишь потом сам не спеша

Ты восстановишь то годами,

Что потерял в один лишь миг,

Когда убитыми мечтами

Украсишь этот мёртвый стих.

Период отрицания

Нет, понял он,

Что жизнь вся в нём,

И не нужно ему никого,

Вплоть себя самого.

И всё, что есть, всё, что способно случиться –

Из сердца лишь чувством сочится,

А если