3 дня, которые не трясли мир, или Холодные закуски летом [Павел Курышев (PashCo)] (fb2) читать постранично, страница - 3

близорукостью, в это время суток видел очень плохо (очки он надевал только в самых крайних случаях). Ему было лучше видно либо в кромешной тьме, либо ярким солнечным днём.

Когда мы подошли к озеру, для Сашки уже наступила ночь, хотя всё было видно прекрасно, поэтому он совершенно спокойно начал стаскивать с себя одежду. Я ещё не успел отреагировать на этот стриптиз, как он уже на всех парах мчался в воду. Картину надо было писать маслом под названием Июньская ночь, или полёт шмеля над пропастью во ржи. Это надо описать отдельно. Богатырским сложением Сашка не отличался, я бы сказал, что наоборот. Но ростом он вышел. И вот картина:

Сумерки. Пляж. Народ уже расслабился и разомлел. Комаров ещё нет. Красота. По пояс в воде, недалеко от берега, стояли двое влюблённых и нежно целовались, ничего не подозревая. Видимо, уже давно, потому что окружающее их уже мало интересовало. И вот прямо на них с берега, поднимая тучу брызг, несётся Сашка, размахивая руками и всем остальным. Сам Сашка, естественно, ничего не замечал, кроме фонариков на буйках в ста метрах от берега. Хорошо, что в самый последний момент, когда до столкновения остались считанные доли секунды, бедные влюблённые заметили какое-то движение, а в нём и самого Сашку. С печальным писком юноша и девушка бросились в стороны с такой скоростью, что слюна с их губ успела растянуться и блеснуть в лунном свете. Сашка порвал грудью эту ниточку и плюхнулся в воду.

Наверное, потом, когда девушка отошла от ужаса от вида обнажённого Александра, она порвала с юношей, так нежно целовавшим её. Дело в страшной убойной неотразимости и больше ни в чём. Я имею в виду, конечно, Сашку.

Народ, который наблюдал эту картину, потихоньку сполз на песок и судорожно корчился от смеха. Я после этого уже никуда не поплыл, к тому же надо было кому-то оставаться на берегу и подавать сигналы вместо маяка. Когда судороги от Сашкиного разбега и прощального полёта парочки прошли, я присел на берегу, закурил и начал смотреть на звёздное небо. На удивление Сашка вернулся очень быстро, видимо вода была прохладной, оделся и сел рядом. Мы достали заранее припасённую бутылочку, и выпили за удачу. Немного согревшись (душой), мы продолжили наш разговор.

– А ты мог бы пройти по воде? – спросил меня Сашка, хитро щурясь.

– Не вопрос. Только я сейчас не в форме. – ответил я. – Тем более после твоего триумфального выступления моё хождение будет жалкой клоунадой.

– Какого выступления? – лениво произнёс Сашка.

– Так ты ничего не видел?

– Всё видел. – кивнул Сашка и икнул. – Озеро видел, огни видел, а что?

– Ты же чуть мальчика с девочкой не задавил. Насмерть. Причём смерть у них наступила бы от твоего вида.

– А чем тебе не нравится мой вид?

– Вид у тебя замечательный: от начала и прямо до конца!

– Ну, дык! – удовлетворённо сказал Сашка.

– Ладно, пойдём домой, Аполлон. Завтра на работу.

И мы потихоньку поплелись домой, волоча на поводке упирающегося Арса, который тоже неплохо провёл время, метя углы раздевалок и знакомясь со всеми подряд. Спать мы улеглись часа в три.

Я поднялся в семь часов, т.к. мне нужно было идти на зарядку, которая проводилась централизованно для всех военных городка. Голова была немного шальная, общее состояние удовлетворительное. Бегать не хотелось, хотелось тихонечко лежать в тепле и пить холодное пиво. Но бежать пришлось. Начальство, проверив всех поголовно, приказало бежать, и мы побежали, правда, кто куда. На первых десяти метрах я заставил себя остановиться и сменить курс. Это было тяжело: инерция и другие законы природы (биологии в частности) настаивали на возвращение домой.

Сашка спал сном младенца, если можно так назвать его богатырский храп и посапывание. Рядом на полу храпел Арс, привольно раскинув лапы в разные стороны. И ни один не отреагировал на приход смертельно уставшего и изрядно измотанного физическими упражнениями спортсмена. Обидевшись на этих лоботрясов и лентяев, я включил на полную мощность музыкальный центр. Сашка, ничего не понимая, слетел с кровати прямо на Арса, который, взвизгнув, кинулся в сторону и опять упал.

– Что не спится без Пашки, – зло, и в то же время, радостно закричал я прямо в Сашкино ухо. – Подъём! Всем строиться!

– Не ори, – простонал Сашка, держась за голову. – видишь, больным людям надо привести себя в порядок. Завтрак прошёл молча, я бы сказал, в тёплой дружеской обстановке.

– Знаешь, – прихлёбывая кофе и жмурясь на солнышко, сказал Сашка, – давай вести правильный образ жизни.

– Это как? – не понял я.

– А вот так. Пить больше не будем, вечером – прогулка с Арсом, пение строевых песен и в 22.00 – отбой.

– В этом что-то есть, – прислушиваясь к шуму в голове, произнёс я. – но, друг мой, это же тоже нагрузка на организм. Резко бросать нельзя. Надо постепенно выходить из этого состояния.

– Согласен с тобой, доживём до вечера, а там посмотрим. – сказал Сашка и пошёл собираться на работу.

Что думал по этому поводу Арс – история умалчивала, точнее, умалчивал