Багряный цвет Купалы [Виталий Бриз] (fb2) читать постранично, страница - 2

хитрован-манила [5] завлекает неосторожных путников в чащобы, насмехаясь и заставляя бедолаг плутать сутками напролёт. Опасен и коварен лес в Купальскую ночь. Не верь очам своим, не следуй за звуком, приятным уху, сомневайся и бди – быть может, тогда сумеешь пережить эту чудесную, но страшную пору.

Поначалу Ивась гнал прочь мысли о нечистой силе, хозяйничающей в лесу на Купалу. Это всё байки для шестилетней мелкоты, которых напугать – что ковш квасу в знойный день осушить. Но мало-помалу мистический ужас находил лазейки к его душе. Вскоре хлопец стал шарахаться от причудливых теней и вздрагивать от треска сухостоя под ногами. Крик неясыти, похожий на душераздирающий вопль женщины, заставил Ивася замереть, словно парализованного. Сердце бешено колотилось о рёбра, дыхание сперло.

Отдышавшись и немного придя в себя, хлопчик осмотрелся. Вокруг – насколько хватало глаз – простирались заросли папоротника. Стволы деревьев казались точечными островками постоянства в этом бескрайнем колышущемся море.

Ивась сделал шаг, второй… что-то шмыгнуло слева от него… Отрок повернул голову – никого, лишь молодая берёзка покачивается на ветру. Прошёл еще немного. Резкое движение справа, на самом краю зримого, – обернулся и снова не обнаружил ничего странного… Тогда Ивась решительно зашагал вперёд, стремясь поскорее пересечь папоротниковую поляну. Боковым зрением он улавливал некое мельтешение вокруг, но дал себе наказ: во что бы то ни стало не останавливаться. Иногда всполохи на мгновение замирали, и хлопец сумел разглядеть их: грязно-белые простыни – вот на что они были похожи. Но стоило взглянуть на них прямо – «простыни» тут же исчезали, словно обычный морок.

Ивась ускорился и перешёл на бег. «Прочь, подальше от этого проклятого места!» Впереди, где лес сгущался, он углядел прогалину между деревьями и почти достиг спасительной черты, когда что-то дёрнуло его оглянуться… В гуще папоротника мелькнуло красноватое свечение…

Внезапно Ивась утратил опору и, совершив кульбит, шмякнулся лицом в землю, проехав добрых два метра на пузе. Отрок медленно повернул голову набок и увидел бледные аккуратные ступни, выглядывавшие из-под подола сорочки. Переполошившись, он вскочил как ужаленный и во все глаза уставился на фигуру в белом одеянии. Девчушка лет двенадцати, курносая, с распущенными русыми волосами внимательно смотрела на Ивася. На голове ее красовался венок из полевых цветов.

– Маричка?! – хлопчина стоял как громом поражённый. – Ты к-как… п-почему здесь?

– Экий ты дурень, Ивась, – с притворной суровостью заявила дивчинка. – Купала же сегодня! Бежим скорее, а то омовение пропустим!

Маричка ухватила хлопчика и повлекла за собой. Сжимая ее тёплую мягкую ладошку, Ивась думать забыл о пережитом минуту назад ужасе, пугающих силуэтах в папоротнике и даже о пропавшем волчке. Так волнующе было держать дивчинку, таким нежным трепетом отзывалась его душа, а внизу живота разливалось приятное тепло.

Вскоре они выбежали на берег Мурафы [6] – запыхавшиеся, раскрасневшиеся, с озорным блеском в глазах. Слева от них полыхал огроменный костер. Жар его расходился во все стороны, спасая людей от ночной прохлады. Народу было множество – почитай, вся деревня собралась. Мужчины хлопотали вокруг Огневища [7] и костров-солярников [8], женщины готовили подношения предкам, парубки забавлялись состязаниями в силе и ловкости, юные девы мастерили венки-огневицы, а малышня уже вовсю плескалась в реке, оглашая пространство криками и визгом.

– Успели! – радостно воскликнула Маричка и со всех ног бросилась к воде.

Ивась старался не отставать. Они влетели в реку почти одновременно, смешавшись с прочей ребятнёй. Прохладная влага остудила разгорячённые от бега и нахлынувших чувств тело и разум отрока. Вволю нарезвившись, Ивась лег на воду лицом вверх и просто наслаждался моментом: «Как же хорошо…» Мечтательная улыбка застыла на его губах.

– Эй, мелочь пузатая, – громогласно донеслось с берега, – каждому занырнуть с головой по семь раз и марш из воды!

Ивась зашёл подальше на глубину, где ему было по грудь, и погрузился под воду.

«Раз», – мутная пучина на миг поглотила хлопца и тут же выплюнула обратно.

«Два», – Ивась с силой оттолкнулся от дна, чтобы выпрыгнуть повыше над гладью.

«Три», – он отпихнул нерасторопного толстяка, невесть откуда возникшего перед ним.

«Четыре», – отрока начал разбирать азарт.

«Пять», – тело стало легче пуха.

«Шесть», – он перестал ощущать холод.

«Семь», – Ивась на мгновение задержался под водой, оступился на чём-то склизком, сделал непроизвольный вдох и вынырнул с надсадным кашлем.

Прочистив лёгкие, Ивась поднял голову и похолодел: берег, костры, беснующиеся рядом товарищи – всё пропало, испарилось, отрок стоял совершенно один в чёрной как смола воде, а вокруг собирался туман. Медленно, словно крадущийся хищник, он подбирался к хлопчине, отрезая пути к бегству. Ивась затравленно завертел головой. Слева в тумане