Принц с маленьким сердцем. Сказки и притчи [Евгений Александрович Козлов] (fb2) читать постранично, страница - 23

наступление героическое, один удар тролля пучеглазого швырял в воздух дюжину ополченцев, и тот полет для многих оказывался последним. Виртуозные стрелы пробивали наши щиты драконьи, подобные острым иглам нас жалили вражеские когти, существа неподдающиеся описанию в песке находили укрытие, дабы напасть на зазевавшегося вражьего всадника. Я видел тень дракона пламенного, подобно вулкану тот ящер изрыгал потоки лавы вдали, клубы дыма и гари душили легкие наши. Сам воздух был наполнен смертью. А король мирно вкушал вина в своем мрачном Черном замке, ему видимо пригрезились скорые победы, всеобщие ликования, льстивые восхваления, но план его рушился подобно листве осенней, сметенной лихим завыванием правды, которая гласила о поражении. Посему совершил Оскарт III сделку бесчеловечную, о которой поют легенды северных племен, но звуки песен тех неслышны, ибо король стер с лица земли и с уст кровавых, всякое упоминание о той войне злосчастной. Но ты, мой сын единственный, любимый, помни историю страны нашей и горюй о ней. Ибо недостойна сей земля, этот тленный прах, пыль домов и замков, и одной человеческой капли крови. Нет мужества в мече, но мужественно лишь сердце любящее, а любящий, никогда не причинит боль ближнему своему. Война со злом – единственная вражда наша, невидимая, потому что совершается в душе твоей, когда предстает выбор судьбоносный, если не для тебя, но ради человека обремененного невзгодами. Плоть смертна. Дух неистребим. Не повторяй ошибок предков твоих, родителей твоих, будь смиренным, будь миротворцем. Я дарую тебе, Драго, этот меч в знак отлучения своего от прошлого ужаснейшего, пусть выбор отныне падет на твои плечи хрупкие, вложи в ножны его и обнажи, когда предстанет пред тобою зло в обличье кошмарном, не убоюсь я за тебя, ведая насколько добр сын мой и гордится, буду, тем, кто жил и никого не обидел, не ударил, не убил. Оттого грустны очи мои, ибо зрят вглубь тихого сердца твоего малого, видя, насколько силен ты в уме и неопытен в ярости, столкнуться те двуличья душевные, дабы покарать всякое разумение твое осмысленное. – долго говорил Корд, иногда роняя опечаленные росинки слез, в рассказе его заключалась история, в которой явилось больше собственных переживаний и страданий душевных, чем грандиозных батальных сцен или демонических деяний хвастливых злодеев, мысль главная находилась в отречении, лишь один рыцарь не стал в ту стародавнюю пору безумцем, лишь он один праведен и верен в выборе, и отец, именно таким желал видеть Драго, благородным, добродетельным, невинным. А детские глаза мальчика твердили неустанно двумя яркими небесными фонариками – Ты видишь тьму ночи горизонта, а я вижу дальше, я созерцаю наяву световой простор иных земель. И вправду, Драго, будто с рожденья ведал пути добрые, словно лампада неугасимая освещала чело его целомудренное, открывая знания неподвластные простым смертным. Ребяческий энтузиазм навеянный страшным орудием, вскоре утих, а затем и вовсе пропало в мальчике всякое наивное вопросительное прямодушие, однако задать вопрос всё же следовало, и он вопросил понурившим голосом.

– Темный король потерпел поражение, это ясно из рассказа твоего, но скажи, отец, далее, как сложились нити временные, как почил правитель алчный?

Кузнец нахмурился пуще прежнего, изложение было окончено им вдохом непомерным, однако завидев взор мальчика вопрошающий, не стал мучить любопытство сыновне.

– Смерть склонила короля, только она смогла снять корону с главы его беспутной, прикоснулась к нему, и уснул монарх сновидением безвременным, сном непостижимым. Представь пустой зал освещен лучами восходящими бьющими из перламутровых окон витражных, потолочных свод также пронизан светом, а посреди трон возвышается белокаменный, на седалище том вечностью преисполнен старик, поседевший до белизны снежной, испещрен морщинами несметными, таким образом, каждая жизнь, им загубленная шрамами отпечатывалась на его лице белесом. Веки прикрыты, словно смилостивились над очами некогда свирепыми, тело иссохло его, а душа давным-давно воспарила к Создателю, но здесь на земном пристанище, никто не осмеливается тронуть плоть королевскую, что если безумие подобно болезни передастся любому, кто осмелится коснуться умершего. И никто не соизволил оплакать кончину правителя людского, даже сын его наследный был увезен на северо-запад. Черный замок стал склепом памятным, нынче всякий воззревший на монолит зловещий, вспоминает не короля беспросветного, а время то мрачное, которое миновало, уж более не вернется. Такова надежда наша, такова история наша, таковы наши жизни скоротечные.

Многое еще поведал отец душевный сыну своему. Когда матушка накрыла на стол покрытый скатертью парчовой, разложила вкусности, и принялась рассказывать свои дела насущные, приземленные, обоюдные, Корд приумолк, дав время для излияния души Мерил, которая не утруждала семейство философствованиями или кошмарными подробностями канувших в Лету веков,