Романов. Том 12 [Владимир Александрович Кощеев] (fb2) читать постранично, страница - 2

более что стандартного пособия хватало на любые самые дикие модификации собственного организма.

А здесь люди еще крепче держатся за устои, так что фанатиков окажется еще меньше. Да и денег у населения свободных на подобное баловство не так уж много. И в итоге напрашивается вопрос: а кто станет эти аугментации покупать?

Одно дело собрать отряд отчаянных головорезов, напичкав их имплантатами до потери человеческого облика. И совсем другое — культивировать такую страсть у здравомыслящих людей, которые мирно ходят на работу, выполняют должностные обязанности, а по вечерам за бокалом алкоголя любят погладить бархатное бедро красавицы? Не та целевая аудитория, чтобы предлагать им столь радикальный продукт.

Решив не откладывать в долгий ящик, я размял шею и набрал Самойлову. Личный номер одногруппницы у меня имелся еще со времен Царского Государственного Университета, а при передаче денег в руки Екатерины Юрьевны я убедился, что он остался неизменен.

Прошло три гудка, прежде чем она ответила. И в голосе девушки сквозила крайняя степень удивления. Очевидно, она уже и не надеялась, что я пойду на контакт — времени-то немало прошло.

— Дмитрий Алексеевич? — выдохнула Самойлова. — Доброе утро.

— Здравствуйте, Екатерина Юрьевна, — ответил я. — Надеюсь, я вас не разбудил?

— Нет, я уже встала, — после короткого выдоха, будто сдувала прядь с лица, произнесла она. — Как раз закончила утреннюю разминку.

— Похвально, что вы не оставляете тренировок, Екатерина Юрьевна, — сделал комплимент я. — Но я звоню по важному для нас обоих вопросу. Вы уже освоили деньги, которые я выделил на ваш проект киберпротезов?

Задержавшись с ответом всего на пару секунд, девушка заговорила:

— Хотите посмотреть, не потратила ли я ваши средства на бальные платья и дорогие украшения, Дмитрий Алексеевич? — с нескрываемым вызовом сказала Самойлова. — Я крайне занята до конца недели и не могу вас посетить сама. У нас экзамены за первый курс. Но на выходных, если изволите, могу прилететь в Красноярское княжество с образцами и отчетами.

Я открыл в соседнем виртуальном окне свой график.

В нем были расписаны каждые сорок пять минут с пятнадцатиминутными перерывами между делами — сейчас я как раз таким и пользовался. Однако на выходных я предпочитал проводить время с супругой и ради тупиковой ветви развития терять такую возможность не пожелал.

— Если сегодня вечером у вас найдется час свободного времени, я могу сам посетить вас, — сообщил я, параллельно отправляя повеление готовиться дежурному экипажу.

Ответила Самойлова не сразу. По частому дыханию я замечал, что девушка еще не отошла от физической нагрузки. Впрочем, Екатерина Юрьевна старалась дышать ровнее. Получалось это, правда, не всегда.

— В восемь часов в нашем особняке вас устроит, Дмитрий Алексеевич? — уточнила она.

— Устроит, Екатерина Юрьевна, — ответил я. — Тогда до встречи.

— Да, князь, до встречи.

Она положила трубку, а я поднялся с места и направился наверх. Свободные пятнадцать минут подходили к концу. И мне пора было возвращаться к делам княжества. Мы, конечно, достигли определенных результатов, но под лежачий камень вода не течет.

* * *

Город Щецин, Германский рейх .

В небольшом частном доме собралось порядка трех десятков человек. Никто из них не носил военной формы или каких-либо других знаков отличия, однако с первого взгляда было ясно, что эта группа — военные.

В тускло освещенном слабыми лампами помещении расставили столы, за которыми и разместилось собрание. На стене развесили карту Речи Посполитой и прилегающих территорий Русского царства и Германского рейха.

Немолодой мужчина поднялся со своего места и прошел к этой карте, вооруженный лазерной указкой. Последние шепотки собравшихся сразу сникли, стоило приготовившемуся выступать обернуться к соратникам.

— Господа, момент настал, — объявил он на польском. — Наша благословенная страна понесла тяжелейшие потери, залита кровью и обезлюдела. Невозможно передать ту боль, которую мы все с вами испытали в войне, развязанной против интересов нашей родины. Мы проиграли, лишились суверенитета, чести и достоинства. Мы похоронили близких и расстались с дорогими нам людьми.

Он прервался, чтобы обвести людей взглядом, после чего продолжил:

— Но время прошло, и вот мы, выжившие, проигравшие, но не сломленные, сидим в одной комнате и обсуждаем то, что должно совершить нам, последним командирам славной польской армии. Никогда еще наши враги не оставались безнаказанными, никогда еще наша кровь не оставалась неотмщенной.

Собрание едва слышно поддержало оратора. Повышать голоса никто не собирался — место хоть и тихое, но и у стен могут быть уши. Так что внимания привлекать не следовало, в некогда польском городе хватало военных патрулей Германского рейха.

— Деспот Римской империи Агриппа IV доказал свою неспособность защищать собственную столицу, — вновь