Застава «Турий Рог» [Юрий Борисович Ильинский] (fb2) читать постранично, страница - 5

границе усилилась провокационная деятельность Сунгарийской военной флотилии, японцы захватили и пытались осваивать некоторые острова на Амуре и Уссури, прокладывали навигационные линии по нашим внутренним протокам.

На морской границе под охраной боевых кораблей нахально орудовали японские промысловые суда, осуществляя хищнический лов рыбы и ценных морских зверей.

Иными стали одиночные нарушители — на смену всякого рода контрабандистам и искателям женьшеня пришли шпионы, террористы и диверсанты, стремившиеся не только проникнуть на советскую территорию, побродить вдоль границы, но главным образом намеревавшиеся углубиться в наши тылы.

Возрастало количество провокаций, в которых теперь участвовали не отдельные группы, а полностью укомплектованные и оснащенные роты и батальоны. Активизировались и находившиеся в Китае белоэмигранты; по заданию японского командования к границе перебрасывались с разведывательными и диверсионными целями русские белобандитские формирования, которые впоследствии забрасывались на нашу территорию.

Все чаще нарушали советскую границу японские самолеты. На разных направлениях, различных высотах крылатые нарушители вторгались в воздушное пространство страны, углублялись в тыл на десятки километров, выискивали военные объекты, производили аэрофотосъемку.

В конце тридцатых годов империалистическая Япония уверенно шагала по тропе войны, приближаясь к опасной черте. По пыльным дорогам Китая тянулись нескончаемые колонны пехоты и танков, громыхала артиллерия — на механической тяге и конная, на полевых прикордонных аэродромах появлялось все больше боевых самолетов.

Тишина над границей стала зыбкой, то и дело завязывались бои. Японцы рассредоточивали в сопках батальоны, полки, дивизии, возводили долговременные оборонительные сооружения. Многочисленные шайки хунхузов^[8] и белогвардейцев оперировали в пограничной полосе, обстреливали пограничные наряды, пытались прорваться на советскую территорию, рейдировать в тыл.

В начале четвертого десятилетия двадцатого века атмосфера на дальневосточной границе продолжала накаляться; линия госграницы на всем ее протяжении вспыхивала огнями боестолкновений. Сосредоточенная на исходных позициях миллионная Квантунская армия изготовилась к прыжку…

Костя выпросил у фельдшера широкий бинт и туго стянул лошади брюхо. Буря мотала головой, испуганно всхрапывала, норовя цапнуть хозяина за острую коленку. На манеж Костя выехал шагом, пограничники у коновязи оторопели: опять Петухов что-то придумал. Как всегда, неожиданно появился старшина: туча тучей.

— Это как понимать, красноармеец Петухов? Цирк?!

У коновязи хихикнули, Данченко метнул на бойцов яростный взгляд, пограничники дружно загалдели.

— Кобылка трохи прохудилась, товарищ старшина. Так вин замотав, щоб потроха не растеряла.

— Боится, как бы у коняшки гузка не оторвалась: рысь у нее дюже тряская.

Данченко снова покосился на бойцов, насмешники осеклись.

— В чем дело, Петухов?

— Селезенка! У Бури селезенка брякает. Пришлось подвязать, чтобы не стучала.

Данченко рассвирепел: принародно поднимают на смех! Кобылка умоляюще глядела на старшину: помоги, человече…

— Снять немедля!

Костя пожал плечами, спешился, подсунул клинок под бинт, срезал.

— У товарища Буденного на сабле написано: «Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай». Хорошие слова, верно?

— Так Буденный маршал, а я рядовой. Полы… где драконить — в казарме или на кухне?

— В казарме, — ласково ответил старшина. — И на кухне.

Петухов скоблил Бурю до изнеможения, такого туалета ей еще не устраивали. Покладистая кобылка покорно терпела. Костя старательно расчесывал пышную гриву, выбирал репьи. Подошел Говорухин, посоветовал:

— По крупу щеткой проведи. Пыльный.

— Может, этой трясунье заодно и подхвостницу подмыть? Тащи скипидар!

— Сперва на себе попробуй… Закуришь?

Петухов затянулся горьковатым дымком, проводник все приглядывался к нему.

— Смурной ты какой-то, Кинстинтин. Хвораешь?

— Здоров. Муторно мне, Пишка. Письмо сегодня получил, люди на фронте жизни кладут, а мы здесь на солнышке загораем.

— Ну уж нет! Гнешь через дугу.

— Знаю, знаю, скажешь, на других заставах жарко. Нарушителей ловят, банды отбивают. Не спорю. Честно говоря, завидую я ребятам, которые на тех заставах служат, они дело делают, а мы? Я очень внимательно слушаю сообщения о подвигах пограничников других застав, других — понимаешь? Все, что происходит, происходит где-то очень далеко, за сотни километров, до нас даже эхо стрельбы не доносится. А к нам кто полезет? Тайга, горы…

— Не, Кинстинтин, ты не прав. Неужто ничего не слыхал про нашу заставу?

— Почему «не слыхал»? Замполит рассказывал много интересного. Только это когда было? В одна тысяча девятьсот лохматом году? А сейчас — сонное царство. Так и проживем без выстрела до самой