Современная финская новелла [Мартти Ларни] (fb2) читать постранично, страница - 3

бы то ни было «художеств», прикрас, граничащих, в конечном счете, с ложью.

Однако такой стиль, когда главным событием произведения оказывается «бессобытийность», тем лучше оправдывает себя, чем крупнее талант автора. Не этим ли и выделяются, например, новеллы Вейо Мери? Такие писатели обычно умеют и в стиле подняться выше того, что иной раз принимает характер литературного поветрия или моды.

Вообще нельзя не заметить, с какой последовательностью, но вместе с тем и с осторожностью финские рассказчики проводят общую мысль о том, что так называемая частная жизнь, напрочь отгороженная от больших социальных, общественных дел, оказывается несостоятельна.

Прямее других ее выразила М.-Л. Миккола в уже упоминавшемся рассказе «Зной». Молодые (в смысле супружеского «стажа») муж и жена решают расстаться — на какое-то время, как они обманывают себя. Неудовлетворенность жизнью ради хлеба насущного внушила им, что оба они просто устали друг от друга. Но вот в разлуке герой сталкивается с тем, от чего он был далек в столице, где сочинял для некой газеты «репортажи о хельсинкских пьянчужках» и тому подобные «материальчики». Здесь, в провинции, судьба вовлекла его в острый социальный конфликт между рабочими и предпринимателями. Он всем сердцем на стороне забастовщиков, но понимает и беду людей, которых безработица толкает в штрейкбрехеры. Впервые журналист задумывается не о том, сколько заплатят за репортаж, а о том, «кто это напечатает?». Новый духовный уровень меняет и его «частную жизнь»: он начинает чувствовать необходимость Розы…

Другой важной темой многих рассказов — где подробно, где намеком — становится война. Военное прошлое так или иначе положило свою печать на душу каждого финна. Полное лишений детство, женские, материнские тревоги тыла, калечащий и убивающий мужчин фронт — этот тематический круг неразрываем по сей день, потому что минувшее расходится по всей человеческой жизни, касаясь и тех, кому повезло родиться после войны. К настоящему обращены мальчишки, которые борются, как могут, с войной в рассказе Калеви Сейлонена «Украденная винтовка», о настоящем и будущем побуждает нас задуматься девочка из новеллы Лайлы Хиетамиес «И тогда мне станет грустно…», о болью хранящая память о своем погибшем отце. Живо изображена ловкая хозяйка ресторана, красивая изящная спекулянтка, обирающая измученных войной и голодом людей в рассказе Кертту-Каарины Суосальми «Милая госпожа». По сути дела предостерегает от забвения уроков прошлого и М. Ларни в своем «Миротворце», где выведен образ американского торговца оружием с его убийственной логикой: «Чем больше покойников, тем крепче и надежнее мир».

Тема войны и мира по преимуществу есть тема будущего, а оно всегда связано с подрастающим поколением. Финские писатели живописуют детей с особенной любовью. Фигура ребенка, даже если она порой лишь мелькнула в рассказе, иногда оказывается ключевой, как, например, в «Мартышке» Юхи Маннеркорпи. Здесь одинокий киоскер, сознание которого, кажется, уже мутится от старости, ежедневно по несколько минут любуется появляющимся на перекрестке незнакомым мальчиком, играющим в регулировщика. И для старого чудака это событие становится содержанием дня. «Мой сын» — так он и заявляет обескураженной и рассерженной матери «регулировщика». А когда у Ауликки Оксанен мужчина в черной рубашке из одноименного рассказа мимоходом обманывает малышей, два доверчивых существа, ищущих, где бы заработать на билет в цирк, на наших глазах рушится мир.

Полны сочувствия к своим маленьким, но уже обездоленным героям авторы «детских» рассказов Сульвей фон Шульц («Белые мышата») и Кристина Бьёрклунд («Новогодняя ночь»). Даже угрюмый самогонщик — «Арендатор», коего мы помянули недобрым словом по рассказу М. Росси, он ведь тоже в финале приоткрыт душевным просветом: ради учебы дочери обворовывает он таких же воров; дочь — последнее видение его свободы. И в новелле Юхани Пелтонена «Мартовский туман» романтически настроенного, хотя и пожившего человека, истинно поэтическую душу не случайно сопровождает дитя. Да, недаром еще в начале века русский писатель Александр Куприн в очерке «Немножко Финляндии» сказал: «Мне кажется, можно смело предсказать мощную будущность тому народу, в среде которого выработалось уважение к ребенку».

Финны вообще нация молодая. Велик ли срок в полтора столетия, за которые финский язык, боровшийся за собственное литературное достоинство при изначальном господстве шведского, «дорос» до произведений, снискавших мировое признание? Период мал, а путь огромен. И наверно, здесь будет справедливо и уместно напомнить, что пробуждение национального самосознания финнов ускорено сближением с Россией. Именно с выходом России к морю связано ослабление влияния всего шведского на Суоми — страну крестьян, охотников, рыболовов, короче говоря, — не аристократов. Приходится признать, что тогда и закладывались основы независимости,