Литературный меридиан 28 (04) 2010 [Журнал «Литературный меридиан»] (pdf) читать постранично, страница - 2

Цветок раскрывается на мгновение – и сразу его уносит неведомая рука.
Разговоры об этом и других чудесах на земле, воде…
Настраивают…

ДЭВ - Сиран,
п. Углекаменск, Приморский край

ожиданно Луна выставила краешек из-за горизонта, её
тут же накрыло облако – потемнело. Зрение напряжено,
слух обострён. Раздался какой-то шорох, верх папоротника качнулся, почка вроде стала больше.
Оглушил треск.
Глаза ослепила вспышка, столь яркая, что почувствовал резь в глазах.
Мистика!
Рука молниеносно сорвала фуражку с головы, схватила
пылающий цветок. Отпрянул, как от удара. Прижал руку
с фуражкой к груди и, поражённый увиденным, бросился
бежать к дому.
Влетел в комнату. Сердце бухало, как огромный молот.
Щёлкнул выключателем, вспыхнула лампочка, заливая
помещение нестерпимо ярким светом. Аккуратно открываю фуражку.
Перед глазами поплыли радужные волны…
Неудержимое чувство радости познанного мгновения
счастьем наполнило сердце:
В ночном просторе лета
Ищу цветок забвенья.
В полночной тишине
Огонь цветка сверкнул.
Сердце захолонуло,
Кровь застыла в телесах.
ГОРИТ! Горит в купаву ночь
Огонь – цветок ночной луницы…

С вечера нашёл я папоротник, осмотрел место и
само растение. На верхушке виднелось нечто вроде
небольшого белого зёрнышка – почка набухла. Мелькнуло: неужели распустится цветок?
Вечер прошёл в ожидании и подготовке.
Ночь плеснула прохладой. Дышалось легко. От земли исходил аромат цветения. Яркие звёзды, разгоревшиеся на своде, не застилались лёгкими облачками,
плывущими в своей задумчивости.
Тихо.
Даже лягушки не подавали своего голоса. Почти
полночь. Полнолуние. Луна восходит в полночь. Накинул на голову лёгкую фуражку. Осматриваясь, подошёл к папоротнику. Нагнулся. Пьянящий аромат
цветения усилился, разливаясь густой волной. Не-

k ,2е!=23!…/L

ме!,д,=… ó № 4 (28)

Апрель 2010 г.

3

k

,2е!=23!…/L C32е"%д,2ель

Образ мира,
в слове явленный

Геннадий БОГДАНОВ

/Продолжение разговора о творчестве Б.Л. Пастернака/
Прежде чем начать разговор о поэзии и о поэте, чьё
имя оставило глубочайший след в истории литературы,
позволю себе несколько отвлечься от темы и поразмышлять о нашем непростом времени, в котором мы
все живём.
Многие реалии сегодняшнего дня вызывают у меня неприятие и непонимание. В дни Великого поста особенно
чувствуется враждебность и жестокосердие мира. Вера
и молитва помогают не поддаваться искушениям. Стараюсь смиряться и не отвечать грубостью на грубость,
избегать праздных разговоров, шумных споров и прочей суеты светской жизни. У меня вообще сложилось
впечатление, что существует некая программа по разрушению нашей страны, а СМИ, особенно телевидение,
ежедневно дают отчёт о выполнении этой программы. А
как ещё назвать ту грязь и пошлость, что заполонили телеэкраны? Совсем не радужные мысли посещают меня в
эти дни. Но, как сказал поэт, «расстраиваться не надо: у
страха глаза велики». И то верно, ибо пройдёт Страстная
неделя, а там уже и Пасха, ранняя в этом году.
Сегодня я продолжу разговор о творчестве Б.Л. Пастернака, начатый в «ЛитМ» №3. И вновь моим подспорьем будут воспоминания Андрея Вознесенского, лично
знавшего поэта в течение четырнадцати лет, а также я
постараюсь выразить свои впечатления о творчестве
Бориса Леонидовича.
Давным-давно стоял в моей мастерской старенький
бобинник марки «Маяк». Это было время, когда я писал живописные этюды маслом, ещё не писал стихов и
особого восторга от прочтения оных не испытывал. Молодость безотчётна и беспечна, но хрипловатый голос
первого барда страны волновал душу. Моё поколение
чтило Окуджаву, Визбора, Клячкина, но рупором нашего
времени был Владимир Высоцкий. Не помню, откуда появилась на магнитофоне эта бобина, сразу поразившая
меня тем, что Высоцкий не пел, а читал, словно чеканя,
строки стихотворения:
Гул затих. Я вышел на подмостки…
Читал, вновь и вновь меняя интонацию. Стихотворение пробирало до дрожи, оставляло в душе неизъяснимое чувство. Странно, но я сразу после прослушивания
был уверен на сто процентов, что стихотворение принадлежит не Высоцкому. Я переписал его себе в блокнот.
Оно было моим талисманом. Спустя некоторое время
кто-то из моих друзей сказал, что стихотворение называется «Гамлет» и написал его Борис Пастернак. Так состоялось моё первое знакомство с творчеством одного
из величайших поэтов серебряного века. До сих пор с
волнением читаю это стихотворение и читаю его так,
как читал Высоцкий, – без последней строфы. На мой
взгляд, так оно звучит органичней.

4

Ãàìëåò
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске,
Что случится на моём веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один,