Первый броневой [Ирина Кашеварова] (fb2) читать постранично, страница - 3

видать приварили не очень аккуратно. Не страшно, конечно, но я все-таки решил заклепать для порядка.

— А тебе-то какая разница?

— Сам же говорил, у хорошего домового в хозяйстве всегда должен быть порядок.

— Так какое же это хозяйство? Он, как приехал, так и уедет скоро. Стоит ли за каждым поездом гоняться?

— Он не каждый, он особенный, — возразил Яшка.

— Нет, ну что за моду взял, со старшими спорить, — рассердился на племянника Кузьма. — А ну марш спать.

На следующий день Кузьма видел, как прибыла артиллерийская команда. Теперь бронепоезд полностью укомплектован и через несколько дней отправится под Станиславов. Наконец-то племянник утихомирится.

После ужина Яшка против обыкновения не убежал гулять, а, выпросив у матери мешок, стал метаться по дому в поисках самых неожиданных вещей.

— Тебе это зачем? — прищурился Кузьма, в ответ на просьбу дать свечи.

— Я броневым решил стать, — важно ответил Яшка. — Мы скоро на фронт отправляемся. Надо вещи собрать.

Марфа охнула и села на лавку.

— Какие вещи, — взревел Кузьма. — Даже думать забудь. Ишь ты, броневой выискался.

Он забрал у Яшки мешок, а самого парня запер в комнате.

— Пусти — забарабанил в дверь мальчишка. — Ты мне не отец, чтобы командовать.

— Поговори мне еще, — буркнул Кузьма, возвращая мешок Марфе.

Яшка уже два дня сидел под замком. Кузьма пытался вразумить племянника, но каждый раз натыкался на молчаливую спину.

— Ничего, подрастешь, еще спасибо скажешь.

После отправления поезда Кузьма отправился вызволять племянника из-под домашнего ареста. Мальчишки в комнате не оказалось. Вокзальный рванул обратно, но на перроне остались только рабочие. Сзади к нему тихонько подошла заплаканная Марфа.

— Нет, ну ты представляешь, — досадливо пробормотал Кузьма, тыльной стороной ладони вытирая сестре слезы. — И ведь как-то смог убежать, постреленок. Вот, дурная голова. Как же он без вещей? А зима наступит, что будет делать?

— С вещами он, — ответила Марфа. — Я ему вещи собрала, и выпустила его.

— Ты? — удивился Кузьма. — Но зачем? А вдруг с ним что случится?

— Все равно убежал бы. Упрямый он, весь в отца, — вздохнула домовиха.

* * *

В середине сентября от Яшки пришло письмо.

«Здравствуйте, дорогие матушка и дядя. Пишу вам из Станиславова³, у меня все хорошо.

Сначала мы долгое время только пугали австрийцев. Подъедем к линии фронта, они всполошатся, начинают нас обстреливать, а мы сделаем пару залпов и назад на свои позиции.

А тут командиру дали задачу атаковать мост на Станиславов и помочь пехоте преодолеть переправу. Ночью мы тихонько подъехали к самому мосту, а на рассвете, когда бронепоезд стало видно, рванули на мост, открыв бешенный огонь из всех двенадцати пулеметов и пушки.

И пока австрийцы пытались понять, что происходит, пехота без единого выстрела заняла вражеские окопы. Из города по нам начала стрелять артиллерия и мы рванули назад.

И только поезд выехал из зоны обстрела, как оказалось, что пути разбиты. Пришлось ремонтной бригаде выходить их чинить.

И тут, представляешь, дядька, какой казус со мной приключился. Решил я им помочь, бригаде, то есть. А что зря в паровозе сидеть. И вот, придерживаю я незаметно костыль, как поезд тронулся, набирая ход, обратно в сторону Станиславова.

Я рванул было за ним, да где там. Долго бежал я по путям, потом вспомнил, что из города других путей пока нет и пошел шагом. И вот, когда я уже добрался до окраины, послышался шум. Это мой бронепоезд мчался обратно из города. Мне оставалось только соскочить с путей и проводить его взглядом.

В этот момент я испугался, что бронепоезд отправили на помощь другим и снова бросился догонять. И уже, наверное, полпути пробежал, как поезд снова показался по направлению к Станиславову.

В общем до города я доковылял уже к вечеру. И сидя в теплом закутке паровоза, узнал, что, они оказывается просто отвозили пленных в штаб. А я гонялся за ними как оглашенный. Нет, дядька, больше я с поезда ни ногой.

Передавай привет матушке. За меня не волнуйтесь».

Марфа улыбнулась, поглаживая кривые строки, написанные рукой сына. Кузьма тихонько обнял сестру: «Будем ждать».

* * *

Я отложил ручку. Поясница ноет нестерпимо. Зато я наконец-таки дописал рассказ. Лицо Марфы до сих пор стоит у меня перед глазами. Как будто и не было этих ста лет. У домовых идеальная память, мы никогда и ничего не забываем. Видно поэтому мы так и не изобрели своей письменности, приходится писать по-человечески.

Когда-нибудь люди найдут рукопись и решат, что это очередной фантастический рассказ какого-нибудь графомана. Впрочем, может домовые к тому времени и вправду станут фантастикой. Мы живем долго, гораздо дольше, чем люди. Но бомбы и пули убивают нас также легко.

Наверное, поэтому я и решился на это. Написать о первом броневом. Он прошел и Первую мировую, и Гражданскую. Много еще молодежи последовало за ним и в