Туманный рассвет (СИ) [Gromdar] (fb2) читать онлайн

Туманный рассвет

Вступление

Конец сорок первого тысячелетия.

Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии и ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.

У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.

Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.

Действующие лица:

Гавин Сорнери — магистр ордена Ангелов Ночи, бывший сержант ордена Гвардии Ворона

Янтарь — эпистолярий ордена Ангелов Ночи, бывший библиарий ордена Гвардии Ворона

Тлен — первый Хранитель Тишины ордена Ангелов Ночи, тёмный провидец

Никар — бывший сержант [вырезано]

Ноа — второй капитан ордена Ангелов Ночи

Седек — третий капитан ордена Ангелов Ночи

Савелий — десятый капитан ордена Ангелов Ночи, бывший сержант [вырезано]

Рол Дихтер — сигнифер ордена Ангелов Ночи при правящем совете Фрации, представляет интересы ордена и является связующим звеном между десантниками и людьми

Торазор — сержант первой роты ордена Ангелов Ночи

Микель Холлстер — сержант первой роты ордена Ангелов Ночи

Александр — сержант третьей роты ордена Ангелов Ночи

Аргус — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение сержанта Александра

Тириус — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение сержанта Александра

Кенхеард — первый технодесантник ордена Ангелов Ночи

Фэдерик — боевой брат ордена Ангелов Ночи, командное отделение магистра Сорнери

Линдон — боевой брат ордена Ангелов Ночи, командное отделение магистра Сорнери

Гискард — боевой брат ордена Ангелов Ночи, командное отделение магистра Сорнери

Базилий — боевой брат ордена Ангелов Ночи, командное отделение магистра Сорнери

Гальярд — дредноут модели Левиафан, орден Имперских Кулаков

Эктор Хиренес — советник при правящем совете Фрации, бывший летописец ордена Ангелов Ночи

Фиррис Ватор — летописица ордена Ангелов Ночи, приставленная к отделению сержанта Микеля Холлстера, вдова Оскара Ватора, тирана Фрации

Ангелика Ординат — служанка Хранителя Тишины Тлена

Ларош Аркани — ученый, член правящего совета Фрации

Матье Мирель — контрабандист с южного побережья

Магенрад Вульф — магос-эксплоратор культа Адептус Механикус

Амакур — адепт-инфоцит на службе магоса Магенрада Вульфа

Альфарий — легионер Альфа-Легиона

I

Матье стоял на носу прыгающей на волнах лодки, вглядываясь вдаль в надежде скоро увидеть берег, но пока что ночь и туман скрывали желаемое. Позади него, укутавшись в одеяла, чтобы хоть как-то перетерпеть пробирающий до костей холод и влажность, сидел один из касты ученых, до недавнего времени занимавших остров Элиза. Матье считал, что ученых просто выгнали оттуда, а не эвакуировали, и настроение его пассажира, а так же то, что тот захотел нанять рыбака-контрабандиста для перевозки чего-то среди ночи с острова на материк вместо того, чтобы воспользоваться официальным кораблём или летательным аппаратом, подтверждало его догадки. Фрация с приходом Ангелов Ночи и новых порядков стремительно менялась, а для предприимчивых людей вроде Матье это было самое прибыльное время, когда сообразительный находит и использует новые возможности для заработка. Передел сфер влияния и имущественных прав даже в старые времена требовал таких людей, пусть и в меньшей степени, а сейчас тем более.

— Скоро мы уже прибудем на место? — простонал ученый, прикрываясь от летящих на него брызг дрожащей от холода ладонью.

Матье видел, что бедолагу мутило, но всё, чем можно было блевать, тот уже высвободил из желудка в первые десять минут плавания. Как эта кабинетная крыса вообще решилась на подобное для контрабандиста было загадкой, но вопросов он привык задавать поменьше.

— Ну, если мотор не взбрыкнёт, то через полчаса, плюс-минус десять минут, — прикинул он, обернувшись, и спрыгнул с носа, держась за поручень, чтобы проверить спрятанные под брезент приборы.

Автопилот в такую погоду был надёжнее компаса и пока ни разу его не подводил. Стоило поблагодарить Императора и того парня из Пелегрино, что продал ему снятый с одного из военных судов навигатор.

Ответ Матье, видимо, пассажира не порадовал, потому что тот издал слышный даже через шум мотора стон и накрылся одеялом с головой.

В другое время контрабандист бы отпустил едкую шуточку, но сейчас это почему-то показалось излишним. А еще чуйка заставила его напрячься и снова взобраться на нос лодки, чтобы всмотреться в туман. Кроме своей текущей функции управления мотором в автоматическом режиме у военного навигатора была еще и функция отслеживания других судов, что очень помогало, когда нужно было избежать обнаружения патрулями или случайными встречными, но ничего в окружающих водах им зарегистрировано не было. Откуда же тогда этот странный звук? Лодки такие не издавали, как не издавали и самолёты. Тем не менее, звук явно приближался, и Матье поспешно схватился за камуфляжное покрытие, натягивая его над лодкой. Не абы какое укрытие, но в тумане их точно не должны заметить. Следующим движением он заглушил мотор и довольно грубо сбил пассажира с лавки на залитое водой дно лодки.

— Тихо, если хочешь жить, — прошипел он, а затем прополз к приборам. Какого черта тут происходило? Другой контрабандист?

Радар был чист, но звук однозначно приближался, напоминая шум двигателей военной Акулы, но был явно мощнее этого самолёта. Может, транспортник летит на Элизу? Матье скрестил пальцы на удачу и замер, стараясь не шевелиться.

Не помогло. Самолёт завис прямо над ними и лодку зашатало сначала от выхлопных газов обращённых вниз турбин, а затем от приземлившихся на неё двух людей. Стрелком Матье никогда не был, потому даже не предполагал возможности отстреливаться от военных. Лучше откупиться, благо есть чем, а уж желающих немного обогатиться, отпустив ничего не значащего рыбака, по ошибке задержанного вблизи побережья, явно найдётся среди офицерского состава.

— Мы просто рыбаки! Пережидаем непогоду, чтобы забросить сети! — подал он голос, когда маскировочный покров откинули, но его грубо вздёрнули на ноги и развернули, так что он увидел двух закреплённых тросами к зависшему над ними странному трупоносому транспорту бойцов с автоганами, и таким же образом поднятого ученого. — Что случилось? Что мы нарушили?

Второй боец без опознавательных знаков, словно у ребёнка, забрал у ученого стальную коробку, которую тот перевозил с собой, и, прижав бедолагу к себе, дал знак, после которого его подняли наверх. Матье понял, что, возможно, вляпался во что-то дурно пахнущее, взяв этот заказ от ученого, но было уже поздно.

— Да кто вы такие?

— Ауксилия Ангелов Ночи, — ответил боец в маске и приборе ночного видения, а затем крепко обхватил Матье и их обоих потащило вверх.

II

— В каком смысле пропал ксенотех? — возмутился Гавин Сорнери, когда магос Вульф лично заявился к нему в стратегиум на Непрощенном Слепце.

— Ксенотех, ради которого я попросил изгнать людей со станции Тибия-Альфа, чтобы исключить возможность дальнейшего его влияния, был похищен кем-то высокопоставленным из её бывших работников. Если бы у меня еще были человеческие эмоции, я был бы в ярости, но, слава Богу-Машине, такие вещи давно в прошлом, и я действую исключительно рационально. Учитывая ваш подход к ведению дел, есть вероятность более шестидесяти процентов, что это было сделано с вашего одобрения. Еще около сорока процентов это личная инициатива одного из глав ученых Фрации. В любом случае вы несёте ответственность за это, потому что вы удерживали меня от станции на расстоянии, и вы обязаны вернуть похищенное, — жрец Марса сделал акцент на "обязаны", смодулировав голос так, как мог бы выносить приговор судья.

Магистр ордена улыбнулся, оценивая ситуацию. Конечно, у него были такие мысли, но ссориться с магосом и лишаться поддержки Адептус Механикус ради неясной природы ксенотеха было бы в итоге глупо.

— Если это кто-то из ученых, мы узнаем об этом в ближайшее время, магос, а себя я исключаю сразу. Мне даже в какой-то мере обидно, что вы подозреваете меня, верного ангела Императора, — Гавин развёл руками, мол, я не при чём, и умолчал о том, что именно верность Магенрада Вульфа под вопросом после того, что раскрыл Тлен на совещании после устранения угрозы огромного космического скитальца. Обмениваться шпильками и подозрениями было бы глупо.

— Оценка вашего поведенческого стиля даёт мне основания считать, что вы непричастны, хотя думали об этом, магистр Сорнери, — заявил магос, что можно было считать проявлением доверия. — Потому я настаиваю на том, чтобы эпистолярий Янтарь использовал свои способности, чтобы узнать виновника точно.

— Мы с вами в этом похожи, магос, — кивнул Гавин, ставя локти на стол и сцепляя пальцы в замок под подбородком. — Я тоже первым делом подумал о брате Янтаре.

— Благодарю, уважаемый магистр, — магос кивнул, парящие вокруг него сервочерепа тоже немного снизились, словно повторяя его жест, а затем он развернулся, чтобы покинуть стратегиум.

— Еще одно, магос, — остановил его Гавин. — Что он собой представляет и чем опасен? Всё равно я узнаю о его свойствах если не от вас, то от брата Янтаря или ученых, которые с этим устройством работали на станции.

Магенрад замер, услышав вопрос, а затем развернулся обратно к магистру, стукнув топором Омниссии о стальной пол. С оружием, которое так же было символом его власти и положения, Вульф не расставался с тех пор, как скиталец был уничтожен. Возможно, теперь ему не нужно было скрывать свой статус, а может, он считал, что оружие не помешает по другим причинам, бывшему Ворону сложно было сказать наверняка и, возможно, это было сочетание двух этих причин, а не что-то одно.

— Психоактивный кристалл, созданный ксеносами эльдар. Опасность в том, что его воздействие невозможно балансировать. Любая навязчивая мысль рядом с ним неизбежно станет манией. Любая психическая способность усилится до абсурда и станет смертельно опасной для носителя. Любые ваши эмоции он впитывает, после чего проецирует их вокруг, потому только лишенные эмоций и психического потенциала адепты Бога-Машины могут иметь с ним дело, — довольно подробно описал опасности магос.

— Это странно. Почему тогда ничего не случилось за почти четыре тысячелетия, что фрацианцы использовали его на станции? — позволил себе недоверие Гавин.

— Потому что он был в стазисе, уважаемый магистр Сорнери, — Магенрад Вульф наклонился чуть вперёд и его линзы сфокусировались на собеседнике. — А вор извлёк его из него.

В этот момент паззл в голове Гавина сложился. Вот почему Фрация выжила. Люди на станции Тибия-Альфа смогли выполнить все запросы надзирателей в сжатые сроки, потому что это было их главной мыслью во время работы, а эльдарский кристалл даже через стазис повлиял на их успехи, позволив по сути совершить невозможное, сделать из мёртвого горнодобывающего мира зелёную планету. От этого осознания магистру показалось, что он чувствует гадкий привкус отвращения во рту, а еще ему стало понятно почему Вульф в их первый разговор об этом говорил про уничтожение населения планеты. Если ксеносский артефакт повлиял на них, то уже вроде как и людьми их можно было не считать в полной мере. В сущности, какой-нибудь инквизитор пуританин уже дал бы санкцию на Экстерминатус даже если бы влиянию ксенотеха подверглись только ученые со станции, а остальное население нет, просто потому, что все на Фрации пользовались плодами их работы. Если же когда-то это всплывёт, то пострадают и Ангелы Ночи, начавшие набор из населения этой планеты. Геносемя Ночного Призрака и, возможно, затронутые ксенотехом люди. Да тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы оценить черный юмор судьбы. Или злой рок.

— Благодарю за пояснения, магос, — кивнул магистр. — Как только найдём кристалл, передадим его вам.

На том Вульф и откланялся, покинув стратегиум, а Гавин ощутил, как опускаются плечи и на мгновение дрогнула правая кисть. Он поднял руку и посмотрел на свою ладонь, позволив себе мгновение сомнений. Если бы Император не хотел, чтобы орден существовал, он бы не помог Гавину там, внутри скитальца, а значит, нужно продолжать. Магистр активировал вокс.

— Янтарь, Тлен, братья, жду вас в стратегиуме, — серьёзно произнёс он. — Дело неотложное.

Отключив вокс, магистр сел и потёр пальцами переносицу. А ведь всё, что ему сейчас нужно было, это спокойная обстановка на Фрации, чтобы наладить необходимое ордену производство и быть способными скорее отправиться на войну, которая бушевала в секторе Иерихон.

III

— Кристалл нельзя возвращать магосу, — тихо произнёс Тлен, выслушав рассказ магистра о том, с чем приходил Вульф, а затем, опустив голову и выдохнув, продолжил, поскольку оба Ворона за гололитическим столом смотрели на него в ожидании объяснений. — Они рождены на Фрации и должны принадлежать ей.

— Тлен, брат, ты знаешь, что я доверяю тебе в том числе свою жизнь, но сейчас мне нужны более понятные объяснения, чем обычно, — Гавин, казалось, сверлил взглядом провидца, и взгляд этот Хранитель Тишины чувствовал кожей, будто её жгли лазерным лучом.

Янтарь, сидевший напротив, молча ждал, являя собой полное спокойствие, поскольку был готов выполнять свой долг, каким бы тот ни был и невзирая на трудности.

— Да, — оракул поднял взгляд на магистра и замер на мгновение. — Это Слёзы Прощания, созданные ксеносами эльдар, когда их выгнали с планеты. Нити судеб, связанные с ними, переплетены так тесно, что стали неразделимы, и, когда последняя слеза падёт, падёт и этот мир. Первая пала, когда её разрушил Карл Ординат в шахте под Армантой. Вторая, когда брат Уильям стал вместилищем демона.

— И сколько их всего? — поинтересовался Янтарь, накрыв правый кулак левой ладонью и коснувшись их подбородком.

— Не знаю, — качнул головой Тлен, отвёл взгляд в сторону на секунду, а затем продолжил, вернув взгляд на главу ордена и старшего библиария, — но минимум две кроме той, что пропала со станции Тибия-Альфа. Одна помогла создать меня таким, какой я есть. Вторая сделала Фиррис Ватор той, кто есть она. Чудовища на службе Императора.

Последовала длительная пауза пока Вороны обдумывали услышанное.

— Отлично. И где они? Я так понимаю, их лучше спрятать подальше от людей, в стазисе или максимально глубоко под землю, чтобы воздействие на окружающий мир было минимальным, — приободрился Гавин, услышав более менее внятное объяснение и прикидывая что делать.

— Одна Слеза у меня в каюте. Вторая где-то вблизи места, где росла Фиррис Ватор, — ответил без особых раздумий Тлен, почувствовав, как сжимается живот от перспективы подвергнуться обструкции со стороны магистра. Скрытие важной сейчас детали хоть и было часть его долга Хранителя Тишины, но могло бы, на взгляд Гавина, дать ему заранее больше понимания. К сожалению, всё было не так просто.

— Вот как, — Гавин немного удивился и посмотрел на Янтаря вопросительно, мол, знал ли он об этом, но библиарий лишь пожал плечами. — Тогда нам нужно найти не только похищенный кристалл магоса, а еще и этот скрытый кристалл нашей полевой летописицы. Отлично. Янтарь, на тебе будет похищенный. Просеять головы причастных и найти его будет проще всего с твоими навыками. Скрытый искать тебе, Тлен.

Магистр немного расслабился, ощутив некое подобие контроля над ситуацией, и откинулся на спинку кресла.

— Мне нельзя этого делать, — покачал головой Тлен, понимая, что нужно объяснить еще одну деталь, которую он сам узнал лишь недавно. — Нити судьбы сплетены так, что при встрече Познавших Слёзы друг с другом, если у одного из них кристалл, вероятнее всего Слезе суждено пасть, Познавшему умереть, а месту встречи разрушиться. Так случилось в Арманте, а потом на Скитальце.

Гавин коснулся пальцами лба и потёр его. Видно было, что мистические вещи были вне его понимания, и думать над этим ему тоже было сложно.

— Больше у нас нет в ордене Познавших Слёзы? — уточнил Янтарь, наверняка думая о том, что Непрощенный Слепец может ждать судьба Арманты и Скитальца, если такое совпадение случится на борту флагмана, конкретно в каюте Тлена.

— Насколько мне известно, нет, — покачал головой оракул.

— Сложно с вами, но интересно, — рассмеялся глава ордена, постукивая пальцами по медному ободку стола. — Хорошо. Сержант Холлстер отправится с Фиррис Ватор на поиски её кристалла. Вопрос в том, как его найти? Вряд ли он просто лежит у неё дома.

"Как лежал у меня", подумал Тлен, вспомнив убитого горем отца, чья скорбь Слезой умножалась и пестовалась, а сказал другое.

— Хранитель Тишины Волк поможет с этим, — пообещал он. — Но я прошу оставить её Слезу в Схоле Ангелорум.

Гавин нахмурился и посмотрел на провидца прожигающим взглядом.

— Брат, я ценю тебя, но ты понимаешь, что мы балансируем на грани? Геносемя Восьмого. Планета, на жителей которой повлиял уже и, если я приму твою просьбу, будет влиять дальше артефакт ксеносов. Мы только-только получили свой мир, даже не начали технику производить, а уже минимум две причины нас уничтожить.

— Думаю, дело в том, что Императору нужны чудовища, брат. Чтобы сражаться и убивать других чудовищ, — вставил своё слово Янтарь. — Вспомни кто мы.

Ангелы ночи, вечно бдящие во тьме.

Гавин улыбнулся. Он то тоже был не против использования ксенотеха еще в Карауле Смерти, и прекрасно сам пользовался адаптированным ксенотехом, который санкционировал Тигель Решений.

— Тогда последнее. Если Познавшим Слёзы нельзя сталкиваться с другими такими же и их кристаллами, где мы будем держать тот, что похитили со станции, когда найдём?

— Если найдём, — хмуро поправил его Тлен. — Такой вариант будущего от меня скрыт.

IV

Фиррис не ожидала, что её первым заданием в ранге летописца будет то, о котором писать не придётся, потому пребывала в некоторой растерянности.

— Так, еще раз, вы хотите посмотреть места, где я родилась и жила до того, как попала в столицу?

— Да, — кивнул Холлстер, который с новеньким силовым мечом и в свежеотполированной броне заявился к ней в каюту, чтобы сообщить о задании лично.

— И Ангелику с собой не берём? — уточнила женщина, подозрительно щурясь.

— Верно. Это может занять много времени, а у неё грудной ребёнок, которому требуется её забота, — кивнул рыцарь, двумя пальцами теребя рукоять своего меча, украшенную серебряным черепом, от чего тот едва слышно цокал по бронированному бедру, на котором висел.

— А зачем ордену эта экскурсия по местам моего детства? — недоверчиво поинтересовалась Фиррис, слегка прищурившись и пытаясь не обращать внимания на навязчивое движение пальцев Микеля.

— Потому что так решил магистр Сорнери, — терпеливо и с такой улыбкой, будто она тут маленькая девочка, а не он безусый юнец, ответил сержант, глядя на неё с высоты своего более чем двухметрового роста. — Ты откажешь ему?

— Нет, конечно, — возмутилась Фиррис, фыркнув и скрестив руки на груди, а затем приподняла бровь. — Но об этом я напишу.

— Пожалуй, людям полезно будет знать, что ангелы смерти интересуются тем, где они родились, с кем дружили и кто есть живой из родственников, чтобы в случае чего… — Микель Холлстер высунул язык набок и состроил лицо мертвеца, чтобы продемонстрировать зачем именно эта информация нужна.

Глаза Фиррис возмущенно расширились и она сжала руки в кулаки, чтобы поколотить по нагруднику насмешливого сержанта.

— Что здесь происходит? — послышался из коридора обеспокоенный голос корабельного сержанта Давида Гриффина, бывшего частью команды "Непрощенного Слепца" еще с визита на Рилас, а значит, кем-то вроде старожила человеческой части экипажа.

Фиррис недовольно скривила губы и отошла от Холлстера на шаг назад, чтобы мужчина из коридора её больше не видел. Такие, как он, ей не нравились, потому что Давид, как и большинство мужчин в прошлом, видел в ней только потрясающе красивую блондинку и считал, что нужно преклоняться перед её красотой. Конечно, ей льстило, что мужчины так стелились у её ног, но ни одному из них не стала бы добровольно уделять внимание. Особенно это было актуально сейчас, когда она из ранга изгоя, которого все избегали, перешла в число приближенных к Ангелам Ночи. Теперь, без сомнений, её хотели все мужчины на борту "Непрощенного Слепца".

— Полевая летописица выражает своё возмущение по поводу моего непристойного намёка, — усмехнулся Холлстер, повернув голову к сержанту боевого охранения корабля и меняя тон на более серьёзный. — А ты что делаешь в Либрариуме, сержант?

Фиррис могла бы сказать, но промолчала, позволяя её новому поклоннику выкручиваться самому.

— Я… госпоже Ватор нужно было сменное… — Давид явно волновался и поглядывал в сторону открытой двери каюты в надежде на то, что женщина выйдет и всё пояснит, но та нарочно молчала и не двигалась. — В общем, платье. Её приглашают на ужин в офицерскую столовую.

Вообще, Фиррис не хотела идти на подобную встречу, где мужланы будут только то и делать, что глазеть на неё и пытаться шутить, показывая себя с лучшей стороны и топя конкурентов, но в этом могла быть практическая польза, потому всё же она собиралась снизойти до них и сделать такое одолжение. Только ключевое слово здесь было "собиралась", потому что теперь планы менялись. Она выдохнула, возвращая лицу холодную красоту и строгость, а затем шагнула вперёд, чтобы наконец ответить Гриффину. В конце концов, он был даже в какой-то мере симпатичным, черноволосым и довольно молодым. Но несносный Холлстер её опередил.

— Спасибо, сержант, но летописица Ватор будет занята, — сказал Микель, забрал свёрток с принесённой офицером одеждой и передал Фиррис довольно грубо, остановив её намечавшийся эффектный выход. — Я забираю её на Фрацию.

Женщина от гнева едва не вскипела. Какое право имеет этот двухметровый оболтус, которого она, между прочим, спасла от трёхглавого дракона на Скитальце, быть таким властным и дерзким?

— Понятно, — вздохнул огорчённо сержант Гриффин и потопал обратно.

Лишь когда дверь отсека закрылась за вышедшим охранником Фиррис позволила себе фыркнуть и забрать свёрток из рук десантника, чтобы бросить его на прикроватный столик.

— Не возьмёшь его с собой? — удивился Микель.

— Будет лучше, если меня никто не узнает, — выдохнула вдова Ватора, ощутив, как всё сжимается внутри от неопределённости. Вряд ли в Сан-Вальтере остался кто-то, кто помнил её годы там, но всё же лучше им не знать, что та, кто едва не уничтожила планету, гуляет с Ангелами Ночи по городу. — И мне нужна новая фамилия. Не хочу больше иметь ничего общего с тем прошлым.

V

Первым делом, когда вспышка телепортации на вершине правительственного шпиля рассеялась, а уборщики, которые обедали на крыше, разинув рты повернули головы к новоприбывшему, Янтарь, игнорируя их присутствие, направился к лестнице, что вела вниз. О том, что идёт проверка такого рода, никто не должен был знать заранее, потому библиарий и использовал такой способ спуска на поверхность планеты, а не прилетел на Мрачнокрыле магистра или Штормовом Орле, и теперь уверенно шагал к лифту, который должен был доставить его на на этаж, что занимали люди связанные с научными изысканиями. Именно там должен был находиться член совета от деятелей науки, профессор Ларош Аркани, который был первым подозреваемым в том, чтобы забрать со станции Тибия-Альфа ксеносский кристалл, ведь наверняка почти за четыре тысячелетия работы там кто-нибудь догадался проверить то, над чем работали Адептус Механикус.

Люди, которых на нужном этаже оказалось довольно много, почтительно расступались перед облаченным в черное бронированным великаном, едва ли не вжимаясь в стены, чтобы тот ненароком их не зацепил, но Янтарь был из тех, кто и муху не обидит зря, потому краем сознания просто отмечал страх, которым веяло от некоторых смертных, любопытство и восхищение от других, опаску и интерес третьих. Учитывая тип дара эпистолярия и то, как тот рос со временем и тренировками разума, даже если бы он не хотел этого, всё равно бы считывал поверхностные мысли окружающих, так что эти обрывки мыслей давно стали для него чем-то вроде фона, как обычный шум, окружающий других людей, но в данном случае это было полезно, и Ангел Ночи был внимателен к деталям, приближаясь к кабинету профессора Аркани, потому что кто-нибудь связанный с делом хищения мог выдать себя уже сейчас.

Большие арочные двери в конце коридора перед Янтарём открыли без лишних вопросов двое охранников, которые после покушения на Эктора Хиренеса были тщательно отобраны и приставлены ко всем членам совета, и ангел смерти вошел в просторное залитое полуденным солнцем помещение, уставленное шкафами и стульями вдоль стен. Кроме Лароша Аркани, сидевшего в центре в кресле с высокой острой спинкой за большим тёмно-коричневым столом, обод которого был окован бронзой и украшен орнаментом, внутри, по другую сторону стола, оказался человек, которого библиарий ранее не видел, и, судя по тому, что оба они испугались, когда громадный десантник вошел внутрь, оба были виновны.

— Сидите, — приказал Янтарь, выставив вперёд руку с раскрытой ладонью, чтобы успокоить людей, а затем дождался пока двери за ним закроют и продолжил. — Вижу, вы знаете зачем я здесь, профессор Аркани, потому просто верните то, что ваши люди забрали со станции на острове Элиза.

Худощавый лысый пожилой человек в круглых окулярах сглотнул ставший в горле ком и медленно кивнул, дрожащей рукой поправив очки, а затем, так же дрожа, указал на своего визитёра, средних лет седеющего мужчину в походной одежде, который, видимо, прибыл немногим раньше Янтаря.

— Простите, старший библиарий, но… я не могу, — жалобно проговорил Ларош, которому явно стоило сейчас выпить воды, потому как в горле у него всё пересохло от волнения. — Профессор Моро, поясните, будьте добры.

Гость уже явно был не рад, что взялся за это дело, но выбора у него особо не оставалось, потому он облизал мигом высохшие губы и закусил верхнюю, собираясь с мыслями прежде чем заговорить.

— Мой младший научный сотрудник, Тьери, должен был привезти вещь в ботанический лагерь Клоде, откуда другой мой сотрудник, Анри, доставил бы её сюда, но Тьери так и не явился на место встречи, — начал пояснять Моро, активно жестикулируя при этом, а Янтарь чуть углубился в его разум, чтобы убедиться в том, что человек говорит правду. — А когда я попросил Анри пойти ему на встречу, ведь он должен был прибыть на побережье и мог задержаться из-за плохой погоды на море, то пропал и Анри. Его радиостанция не отвечает.

Человек замер, закончив рассказ, и смотрел на десантника со смесью надежды и страха. Янтарь видел в его мыслях желание отыскать пропавших сотрудников и страх наказания за то, что они тут с профессором Аркани совершили. Не было нужды пугать их еще больше.

— Я рад, что вы сразу пошли навстречу, — кивнул он, гадая, что будет с обоими, когда дело дойдёт до суда, ведь не Ангелам Ночи решать как с ними поступить, но затем вернул мысли к текущей проблеме. — Держите произошедшее в секрете. Для вас последствий пока не будет. Если кто будет интересоваться, я заходил узнать лично о том, как у вас успехи с обустройством кафедр на новых местах.

Оба человека закивали, а библиарий не столько увидел, сколько почувствовал облегчение людей, и направился обратно на крышу, чтобы вернуться на Непрощенный Слепец.

По пути однако было над чем подумать. Всё еще действовало чрезвычайное положение и никому нельзя было находиться за пределами городов и убежищ, кроме Ангелов Ночи и некоторых военных. Ангелы Ночи, которые проверяли упавшие на планету обломки, не стали бы вредить людям, как не сделали бы этого и военные, а значит, помешать сотрудникам профессора Моро выполнить задуманное могли только те, кто выжил при падении обломков Скитальца, который между собой десантники прозвали Соблазном Мечтаний. Учитывая то, кто был на борту этой разрушенной громадины, даже если там выжили простые зараженные бруулами люди, которые не имели теперь центрального руководства, это могло быть серьёзно.

"Брат, у меня плохие новости", телепатически связался с магистром Янтарь.

VI

Третий день поисков в Сан-Вальтере, где они едва ли не все стены, полы и мебель проверили в местах, где жила и училась Фиррис, ни к чему не привёл, и Микель уже начинал задумываться, тут ли их цель. Кроме того, насколько он знал, братья из третьего и четвёртого крыльев уже пару раз столкнулись с каким-то чудом пережившими падение на планету зараженными бруулами орками, позаботившись с помощью огнемётов, чтобы ни одной споры зеленокожих не осталось в округе, а Янтарь с парой Хранителей занимался поисками пропавших ученых, но пока безуспешно. Конечно, иногда он задумывался о том, что, может быть, лучше бы было заняться чем-то другим, более интересным, но сдерживал себя напоминаниями о долге. В конце концов ему было поручено две важные задачи, беречь летописицу и помочь Хранителю Волку найти интересовавший магистра кристалл. Проблема была только в том, что его тут не было, иначе бы Волк его давно почувствовал.

— Я устала, — решительно заявила Фиррис, когда они вышли из схолы, где она училась и работала, и села на рокритовый бордюр у дороги.

Заботиться о чистоте рабочего комбинезона с капюшоном ей нужды не было, да и вряд ли немногочисленные жители, которые остались тут после налёта тёмных эльдар год назад, стали бы указывать спутнице десантников на непристойность сидения на бордюре. Кроме того, никаких прохожих тут и не было, лишь ветер да пыль, а редким людям в домах и схоле было всё равно. Вообще, атмосфера пустоты и какой-то заброшенности в Сан-Вальтере сильно контрастировала с оживлённостью столицы, внося свою лепту в настроение как Фиррис, так и сопровождавших её десантников.

— Тогда, может, вспомнишь, где ты еще много времени проводила? — предложил Микель, зная уже как та отреагирует.

Женщина издала непереводимое рычание и, если бы у неё что-то было в руках, то оно наверняка бы полетело в черную броню или наглое лицо молодого рыцаря.

— Мы уже всё обошли по два раза. Нет больше таких мест! Я хочу в тёплую ванну и поесть, — женщина горестно вздохнула и опустила голову к коленям, обхватив затылок сцепленными в замок руками.

В какой-то мере сержант мог её понять. В детстве он любил горячую ванну и крякв из дерева, которых слуга запускал к нему, чтобы купание было веселее, но это казалось сейчас таким далёким, будто было и не с ним вовсе, и десантник отбросил эти мысли, вернувшись к насущной проблеме поисков. Если не здесь, то где?

— Ты никогда не рассказывала о том, как попала в столицу, — подумал вдруг вслух Микель, подняв брови и воззрившись на блондинку.

На самом деле, после возвращения со Скитальца он с ней и не разговаривал, хотя было о чём спросить. Например, о том, что она сделала тогда, чтобы дать ему возможность победить демонического дракона. Или о том, сколько ей лет, потому что выглядела она на восемнадцать-двадцать, но Янтарь говорил, что намного больше. А еще можно было бы спросить откуда у неё способность восстанавливаться после любых ранений. Много чего, в общем-то, хотелось узнать, но раньше были другие дела.

Когда женщина выпрямила спину и повернула к нему голову, взгляд и выражение лица у неё были совершенно непохожими на то, что было парой секунд ранее. Голубые глаза показались холодными и колючими, а сжатая челюсть выдавала очень нехорошие мысли. Вообще, в этот момент она была похожа на весьма опасную, но маленькую птичку, готовую выклевать глаза обидчику невзирая на цену.

Волк, Хранитель в безупречно тихой броне, который сопровождал их все эти три дня и в основном молчал, общаясь исключительно жестами, фыркнул, и этот звук сбил настрой Фиррис, которая отвернулась и поёжилась, глядя прямо перед собой. Казалось, что она увидела что-то в серых жилых блоках по ту сторону улицы, но на самом деле её взгляд был устремлён в никуда. Или точнее внутрь себя.

Мимо проехала машина, подняв порыв пыльного ветра, который потянул за собой белые пряди волос женщины, выбивающиеся из под капюшона.

— Я не хочу об этом говорить, — сказала она наконец.

— Тогда мы в тупике. Слезу не найти, — развёл руками сержант Холлстер и задумался о том, что сказать магистру, чтобы объяснить их неудачу.

— Какую слезу? — встрепенулась Фиррис, а затем её тон стал едким, как кислота. — Так вы, значит, всё это время её искали, а не мои места молодости изучали?

— Ты же Познавшая Слёзы. Конечно, мы искали Слезу, кристалл эльдарского происхождения, который должен был быть где-то рядом с тобой с детства, — Микель поздно понял, что проговорился, потому ответил так, будто это само собой разумелось, и, мол, как ты, глупенькая, сама раньше не догадалась.

— А спросить сразу нельзя было? — возмущенно вскочила женщина, немало Холлстера удивив, будто и не было усталости, которая валила её с ног, и ударила кулаком по нагруднику сержанта. — Камешек, похожий на каплю, или слезу, если тебе угодно, был моим талисманом. Я потеряла его, когда на поезд напали эльдар.

Холлстер осторожно приободрился и прищурился, глядя на Фиррис.

— А где это было и когда?

Женщина опустила взгляд и закусила губу, гадая, нужно ли отвечать, а затем сдалась.

— Примерно двадцать два года назад в ущелье Больеро, — ответила она негромко, сжимая кулаки от эмоций, которые воскресли в памяти.

"Давненько", подумал десантник, а затем задумчиво надвинул брови.

— Сколько тебе тогда было? — спросил он, ожидая услышать возраст года три или четыре.

— Двадцать шесть, — сказала, будто выплюнула, Фиррис, и отошла от Холлстера, направившись куда-то дальше по улице.

Двадцать шесть плюс двадцать два равно сорок восемь. На такие годы женщина совершенно не выглядела, так что Микель пошел за ней.

— Подожди, куда ты?

— Обратно к Орлу, — отрезала она. — Полетим искать мой талисман, а вы расскажете что он такое и зачем вам так нужен.

Такой Фиррис нравилась рыцарю больше. Подтрунивать и злить её в таком состоянии не было нужды, поскольку она и так вела себя адекватно, вызывая симпатию не только внешностью.

VII

Бионические импланты, скрепившие воедино его позвоночник, а так же тот, что позволял быстрее срастить правую руку, приживались быстро, и так же быстро Никар учился их использовать, с сожалением осознав в процессе, что ощущения вряд ли когда-нибудь будут прежними. Однако в этом была и прелесть. Он мог в любой момент имитировать неисправность бионики, заставив противника открыться, и устроить ему сюрприз, чтобы увидеть затем на его лице своё любимое выражение удивления смешанного с возмущением. Одна мысль об этом вызывала рвущийся наружу хохот и широкую довольную улыбку у разминающегося прямо в палате десантника. Что улыбки однако не вызывало, это то, что пока не ясен был его статус. Тлен говорил о позиции капитана, но какого именно капитана? Если Савелий был первым, Ноа вторым, то ему что, остаётся быть третьим? Нет, это явно не соответствовало его уровню мастерства и харизмы. Быть ниже медлительного здоровяка претило его натуре, а Савелий, варп с ним с этим терранцем, пусть будет первым. Нужно было решить этот вопрос. Возможно, в стиле Нострамо.

Звуки лязгающих шагов за дверью предупредили Повелителя Ночи о том, что приближается Фларин Максимус, техножрец, на удивление мастеровитый, который сделал всё, чтобы десантник вернул подвижность в кратчайшие сроки. Предполагалось, что ему за это нужно быть благодарным, но в лексиконе Никара таких понятий не было, потому он прижался к стене у двери и замер, ожидая служителя Омниссии. Едва техножрец вошел, десантник схватил его за механодендриты, как какого-нибудь жука, и вздёрнул над полом, заодно проверяя как выдерживает нагрузку рука и позвоночник. Выдерживали неплохо.

— Скажи, друг мой Фларин, в какой палате лежит брат Ноа? — доверительным тоном поинтересовался будущий капитан Ангелов Ночи, наблюдая за тем, как трепыхается не ожидавший подобного обращения Максимус. — И где мои броня с оружием.

— Штурмовой капитан в палате двадцать семь, — ответил техножрец, осознав опасность и оставив попытки вырваться, потому что можно было лишиться механодендритов в лучшем случае, а головы в худшем. — Снаряжение во вторичном арсенале.

— Спасибо, Фларин, — великодушно поблагодарил техножреца десантник и опустил его на пол, после чего вышел за дверь в полутёмный коридор и нажал на руну закрытия.

Можно было, конечно, и панель сломать, но, во-первых, Никар знал, что адепт Механикус всё равно найдёт способ выбраться, а во-вторых, много времени ему самому не было нужно. Он быстро взглянул на номер своей палаты, затем босиком поспешил к двадцать седьмой, пребывая в приподнятом настроении из-за кратковременного ощущения свободы, которую получил, вот так просто сбежав. Вероятно, он мог бы и до арсенала добраться без особых проблем, благо корабль знал, как свои пять пальцев, и даже без оружия и брони вряд ли кто-то смог бы его остановить, но это было пока без надобности.

Дальше по коридору, всего через одну дверь, оказалась и палата Ноа, к которому гость ввалился без предупреждения, стукнув кулаком по руне открытия. Штурмовой капитан, подключенный к когитаторам и системам восстановления, лежал на крепкой стальной койке, и его вид, больше железный, чем человеческий, заставил Никара на мгновение замешкаться. Ноги, таз и левая часть тела, включая руку, были бионическими, хотя, после столкновения с дредноутом, это можно было считать большой удачей. Обычно, если такое и переживали, то потом приходилось самим погружаться в саркофаг.

— Дерьмово выглядишь, братик Ноа, — усмехнулся Никар, медленно подходя к койке и осматривая что бы можно было сломать, кроме шеи верзилы, которая была бы последним аргументом.

Взгляд Ноа упал на временные скобы, укрепляющие правую руку гостя, затем на свежие шрамы на животе и опоясывающие таз кольца, нужные для поддержания позвоночника пока кости сами не срастутся.

— Немного хуже тебя, — согласился он, чем вызвал смешок Никара.

— Мне то хватило ума держаться подальше от дредноута, — кивнул бывший мастер сорокового когтя, лишенный теперь и титулов, и братьев, останавливаясь у койки и выбрав себе в качестве потенциальных целей трубки, по которым поступала питательная жидкость, а так же прикинув возможности движения лежащего перед ним пациента. — Но я, вообще, к тебе по делу заглянул, крошка Ноашка.

— Какому? — Ноа чуть приподнял голову, сверля гостя взглядом и явно подозревая неладное.

Никар широко улыбнулся, грозя брату пальцем.

— Вообще, хотел тебя убить, но, кажется, мы теперь тут все лоялисты, и все эти милые семейные узы вяжут мне руки, — цокнул он языком и вздохнул, после чего сел на правую бионическую ногу здоровяка. — Маленький Тлен говорил, что у вас свободно место капитана. И я так подумал, что первый капитан, наверное, старина Савелий. Второй, очевидно, ты, а значит, мне достаётся место третьего или кого-то еще дальше.

— Третий уже есть, — предупредил его Ноа. — И четвёртый. Братья Седек и Тавлаан.

— Неважно, — отмахнулся Никар, хмурясь.

Пятым капитаном после этих сопляков быть такое себе удовольствие, но ради выяснения вопроса он и пришел.

— Ты помнишь как мы всегда решали вопрос главенства. Давай ты просто уступишь мне свою роту. Не хочу ломать тебе последнюю здоровую руку, хотя для равновесия было бы неплохо и её железной сделать, — улыбнулся Никар, ожидая понимания от собеседника.

— Как раз сам хотел и эту заменить бионической, — признался Ноа, пошевелив рукой и улыбнувшись в ответ, а затем добавил, — но брат-капитан Савелий ушел готовить скаутов десятой. Нам нужен первый капитан.

— То есть место первого капитана ждёт только меня, — улыбнулся Никар, видя отличную для себя перспективу и радуясь, что не пришлось даже Ноа ничего ломать.

— Верно, — подтвердил голос у входа, — но я еще подумаю, стоит ли его тебе давать.

Когда Никар, удивлённый тем, что не услышал приближения еще одного гостя, обернулся, там стоял облаченный в прекрасно сработанную броню шестой марки десантник без шлема, но с железным нимбом за головой, что показывало его высокий статус. Лицо с ровными чертами было похоже на лица братьев Никара по легиону, но без характерных убийцам остроты и оскала, длинные волосы смоляного цвета собраны сзади в пучок, а глаза такие же черные, как ночь. Ворон.

— Знакомьтесь. Магистр Гавин Сорнери, это брат Никар по кличке "Невидимка", бывший мастер сорокового когтя, брат убитого инквизитором Ингвардоттир принца Викара, бывший второй фехтовальщик нашего бывшего осколка легиона, — огласил имена и звания Ноа, особовыделяя везде "бывший". — Никар, это магистр Гавин Сорнери, глава ордена Ангелов Ночи.

— Почему, кстати, невидимка? — поинтересовался магистр, заходя в палату.

— Потому что в серьёзных заварушках его никто не видел, — ответил Ноа, чем вызвал в палате взрыв смеха.

Нострамский юмор иногда был очень хорош.

VIII

В стратегиуме Непрощенного Слепца Гавин проводил большую часть времени, потому что именно туда стекалась информация по ходу дел на Фрации, и магистр хотел знать всё, а не получать данные через фильтры чьего-то восприятия. К тому же тут, кроме прикованных к когитаторам сервиторов, обычно никого не было, так что можно было спокойно поразмыслить над любыми вопросами. Сейчас однако перед ним, по другую сторону гололитического стола, сидел Повелитель Ночи по крови, которому Тлен обещал жизнь. Даже более того, возможность начать эту жизнь заново, а этот шанс выпадает далеко не всем в этом холодном мире, потому глава Ангелов Ночи подошел к вводу потенциального первого капитана в курс дел крайне серьёзно и закончил объяснения последним, чем орден занимался.

— Поэтому нам нужно найти эти кристаллы, — Гавин закончил объяснение того, что значили Слёзы Прощания, и откинулся на спинку кресла, следя за собеседником.

Никар выглядел слегка озадаченным тем количеством информации, которую нужно переварить, и Сорнери его понимал. Попробуй сразу вникнуть в то, что произошло за почти два года, и влейся во все тонкости структуры ордена. Хранители Тишины, Когти Ночи, неясный статус технодесантников, один только библиарий, управление Фрацией и участие в этом сигниферов, довольно много нового.

— Всё ясно, но кое-что меня беспокоит, если можно так сказать, — подался вперёд Никар, пристально глядя на Гавина. — Ты, Ворон, можешь и не знать, но у моего генетического отца была корона. Корона Нокс, так мы её называли. И некоторым казалось, что мысль о том, что он должен быть казнён посланным Императором убийцей, пришла вместе с ней. Эта чертова корона, как некоторым тоже казалось, была инкрустирована эльдарскими камнями и по сути привела его к смерти. А мой брат, принц Викар, услышал про какое-то пророчество, подозреваю, что тоже эльдарское, и в нём говорилось, что изувеченный король восстанет, а вместе с ним армия облаченных в черное. Он в это поверил и начал собирать эту армию, а потом умер, как и отец, убитый агентом Императора. Так что, слушая от тебя про эти Слёзы, я думаю о том, что всё, связанное с ксеносами, ведёт к смерти, а я еще жить хочу долго и радостно.

Выглядело всё так, будто после этого разговора Никар склонялся к тому, чтобы уйти, но Гавин понимал, что тот просто набивает себе цену, потому решил перевернуть услышанное в нужное ему самому русло.

— Звучит логично, — согласился магистр с серьёзным видом, а затем поднял указательный палец, — но есть деталь, которую ты упустил. Твой отец и твой брат были против Императора, а мы — за.

Никар рассмеялся от души и понимающе закивал.

— Хорошо, — согласился он. — Логично. Ты умеешь убеждать. Что насчёт места первого капитана? Когда меня представят братьям?

— Сразу сделать незнакомца для них капитаном будет резко, но у меня есть одна мысль по этому поводу. Авторитет Савелия сразу признали, как увидели его в тренировочных клетках. Если ты так хорош, как он говорил, то для тебя это тоже труда не составит, — многозначительно произнёс Гавин, но затем скосил взгляд на руку собеседника, чтобы тот сам сделал вывод о том, что себе магистр подумал.

— Я и в таком состоянии любого из этих сопляков уделаю, — с ухмылкой подметил Никар. — Но лучше подожду пока всё срастётся. Если желающих получить от меня по лицу будет много, металл может и не выдержать.

— Договорились, брат, восстанавливайся. И загляни к Тлену в реклюзиам, ему есть что тебе рассказать. Кроме того, твою броню восстанавливает тоже он, — посоветовал собеседнику магистр, заметив, как край губ того дёрнулся, когда он услышал обращение "брат".

— Реклюзиам? Это где вообще? — удивился Никар, поскольку при нём такой ерунды не было.

— Узнаешь у кого-нибудь по пути. Я не знаю что там было раньше, — пожал плечами Гавин, не собираясь давать тому подсказок, а затем, когда восстанавливающийся после тяжелых травм кузен встал, чтобы уйти, снова окликнул его. — И еще одно. Тут нет Воронов и Мышек, только Ангелы Ночи, брат.

Никар обернулся, снова дёрнув губой от такого обращения, но затем что-то в нём поменялось и он усмехнулся, щурясь лукаво.

— Постараюсь запомнить, брат, — ответил он, ударил себя кулаком по груди в старом воинском жесте, и таки вышел.

— Что-то мне подсказывает, что с ним будут проблемы, — подумал вслух магистр, когда двери в стратегиум закрылись и он остался внутри один.

IX

За прошедшие дни, проведённые в поисках людей, дали Янтарю понимание, что дело он имеет с кем-то серьёзным. Следы в ботаническом лагере говорили о том, что в него пришло несколько человек и забрали всё, что представляло какую-либо ценность, включая маленький двухместный самолёт, на котором сотрудники профессора Моро собирались привезти Слезу в столицу по разрешению, которое сделал им член совета Ларош Аркани. Насколько было известно библиарию, самолёт этот ни в одном из городов после пропажи людей замечен не был, а значит, его куда-то переправили и спрятали.

Военные из Сильвы, крайнего восточного города, лежащего у подножия горной гряды Громада, сообщили ему, что на побережье, кроме редких рыбаков, которые жили там на свой страх и риск, действовала так же шайка контрабандистов, которые торговали краденым и доставляли запрещенные товары на остров Элиза. Проверить их было необходимо, потому что любой из них мог быть свидетелем или соучастником, так что два дня библиарий на Мрачнокрыле в компании полуотделения боевых братьев прочёсывал побережье в поисках хоть рыбаков, хоть контрабандистов, но находил лишь пустые хижины. Возможно, люди эвакуировались, но, скорее всего, пропали так же, как сотрудники профессора. Об этом говорили оставленные вещи и бардак в домах. К тому же найденное Ангелами Ночи логово контрабандистов тож оказалось пустым. Ни лодок, ни людей.

— Нужна зацепка, — тихо произнёс эпистолярий сам себе, когда в очередном деревянном доме они ничего не нашли.

— Что? — к нему голову повернул один из боевых братьев, что сопровождали его всё это время.

— Возвращаемся в Мрачнокрыл. Еще один пролёт по побережью, но медленно, — скомандовал Янтарь и направился к севшему на песчаном пляже десантному транспорту.

Еще до того, как транспорт взлетел, библиарий закрыл глаза и сосредоточился на своём даре ощущать души вокруг. Если сосредоточиться, то он мог охватить площадь радиусом около двух километров, а в полёте она превратиться в полосу шириной четыре километра. Янтарь редко обращался даже мысленно за помощью к кому-либо, но сейчас ему влияние Коракса или Императора не помешало бы, потому он открыл свой разум и прислушался, полностью отключившись от физического мира вокруг.

Его внутренний взор превратил окружающее пространство в угольную черноту, в которой ярко пылали души закреплённых рядом десантными рамами братьев, и двигающиеся из-за того, что Янтарь летел, слабые огоньки животных, что обитали в прибрежных лесах. Они быстро сменяли друг друга, напоминая просеваемые через сито зёрна, и, спустя час, библиарий ощутил, как истончается его ментальная защита из-за усталости. Он должен был сделать перерыв, восстановиться, и только потом попробовать вновь, но что-то удержало его от моментального рассеивания концентрации, и случилось то, чего он так долго ждал. Душа.

Раньше, пару лет назад, ему потребовалось бы спуститься и коснуться цели, чтобы проникнуть в её разум, но с тех пор, как он стал больше практиковать это умение, прямой контакт стал не обязательным. Янтарь жестом показал сидящему рядом сержанту остановиться и через несколько секунд почувствовал, что Мрачнокрыл завис на месте. Этого было достаточно. Едва картина стала статичной, псайкер погрузил свой ментальный щуп в душу того, кого обнаружил, и первым делом ощутил его страх. Затем пришло ощущение голода, потому что человек явно толком не ел уже пару дней. Еще мгновением позже Янтарь узнал его имя. Валерон Торси. Человек прятался где-то и терзался мыслями о том, как выжить. Идти на побережье было опасно, хотя у него там были удочки и сети, но до Сильвы или Амброзио без припасов он тоже добраться бы не смог, а если бы смог, то ничего хорошего бы не случилось, поскольку его разыскивали за воровство и там, и там. Библиарий копнул глубже, доставая из разума несчастного информацию о том, почему он тут прячется, и увидел картину, которая заставила того скрываться. Ночной налёт неизвестных солдат на лагерь контрабандистов. Одетые в черное бойцы со стандартным местным оружием забрали всех и увезли на лодках. Рыбацких и принадлежавших контрабандистам лодках. Валерон не знал что происходит, но боялся, что его тоже заберут, и он видел пролетающий вдоль побережья Мрачнокрыл, решив, что ищут его, ведь товарищи наверняка рассказали, что он был с ними.

Янтарь чуть ослабил ментальную хватку, а затем покинул разум бедолаги, вернувшись к реальности гудящих двигателей десантного корабля.

— Найди где сесть, — приказал он по воксу пилоту, а затем жестом показал братьям готовиться к высадке. — У нас есть зацепка.

X

Рассказ Холлстера о том, что собой представляли Слёзы Прощания, стал для Фиррис ударом, но вместе с тем она наконец поняла почему с ней происходили вещи, которых ни она, ни кто-то другой объяснить не мог. Конечно, она с детства замечала, что её мелкие царапинки и синяки заживают быстрее, чем у сверстников, но тогда этому никто не придавал значения, только посмеивались, мол, заживает, как на собаке. Однако всё же после тех ужасов, что она пережила в плену тёмных эльдар, а в особенности хирургического вмешательства гомункулов, совершенного по запросу архонта Амодавара, Фиррис склонна была считать, что её вызывающая красота и живучесть — их ответственность. Теперь же приходилось переворачивать всё внутри себя, чтобы свыкнуться с новой реальностью. Почему это всё вообще происходит с ней? Если бы в детстве, играя среди отходов каменоломни, она не нашла бы эту блестяшку, то, может, была бы уже мертва, как все те, кого вместе с ней ксеносы похитили из поезда? От этой мысли её передёрнуло. Всё же хорошо, что всё вышло так. Она была жива и здорова, красива в конце концов, спасла жизнь этому несносному Холлстеру и другим Ангелам Ночи, стала кем-то важным для них, пусть громилам и сложно было это нормально показать. В общем-то, ей стоило поблагодарить судьбу и Императора за это, но, конечно, делать этого она не собиралась, потому что Императору можно было сделать её какой-нибудь принцессой и купаться с роскоши и достатке до конца своих дней, ни о чём не думая.

— Ты здесь? — бесцеремонно толкнул её в плечо Микель.

Фиррис злобно зашипела на него и потёрла плечо, хотя толкнул он её и не сильно.

— Здесь, — ответила она резко и отвернулась от пилотировавшего Штормового Орла сержанта, чтобы посмотреть через бронестекло на скалистый пейзаж под ними.

Горы сменяли одна другую кажущейся бесконечной чередой, словно неудачи на её жизненном пути, скалясь бездушно в медленно темнеющие небеса, но она прекрасно помнила ту, у которой остановился поезд тогда. Сначала никто не понимал что происходит. Потом пришел ужас, кровь, смерть. У рабочих, которых везли в столицу, не было шансов отбиться, как не было их и у надзирателей, что ехали с ними в поезде. Кому повезло, того убили там же. Кому нет, того забрали.

— Вот она, — Фиррис пальцем указала на горы, между которыми раньше был мост, единственно открытое место на всём пути, поскольку все дороги обычно строились под землей, чтобы избежать подобного, но ущелье Больеро было слишком глубоким.

Холлстер замедлил полёт и плавно направил транспорт к ущелью, вскоре заметив торчащие с двух сторон обломки моста и крайние опоры.

— Понятно почему мы не могли поехать сюда на поезде, — констатировал он весело, а затем подвёл Орла ближе и отыскал место для посадки.

На дне ущелья всё еще лежали остатки вагонов, проржавевшие изогнутые каркасы, напоминавшие разложившиеся трупы, от которых остались лишь кости. Местами из камней вверх торчали искорёженные рельсы, но в остальном место выглядело заброшенным, заросшим мхом и травой, поскольку внизу скапливалось достаточно влаги для них. Для Фиррис было темновато и прохладно, но десантникам, как и на многое другое, на это было плевать.

Едва посадочные щупы коснулись скальной породы, десантный транспорт покинул Волк, выскочив через боковую дверь. Следом отстегнулся от кресла пилота Микель и направился к той же двери.

— Подожди, — окликнула его Фиррис, подумав вдруг о том, что он говорил ранее, и испугавшись, что тут окажется еще один владелец такого амулета. — Если Познавший Слёзы встретится с другим таким же и его Слезой, то кто-то из них погибнет, Слеза падёт, а место разрушится, так ты говорил? Может, я лучше посижу тут, подожду вас?

— Это теория. На деле неизвестно что случится, — пожал плечами сержант, остановившись на секунду у двери. — Оставайся, если боишься, мы справимся.

Боялась ли Фиррис? Да, чертовски боялась! Когда родители один за другим гибнут от несчастных случаев на шахтах, а потом и бабушки с дедушками под завалами жилого блока, невольно начнёшь бояться, что с тобой случится то же самое, что с ними. И сейчас у женщины было дурное предчувствие, разогреваемое крутыми склонами гор по обе стороны ущелья.

— А, черт с тобой, иду, — выдохнула она, резко встав с кресла второго пилота и направившись к двери наружу, поскольку рядом с десантниками было безопаснее всего.

XI

Борьба с сомнениями была тяжелой и раньше Тлен решал их, рубя с плеча, выбирая самый простой и прямолинейный вариант, а затем шел дальше, наблюдая за тем, как за его решения другие расплачиваются своими жизнями или здоровьем. Иногда, когда он над этим задумывался, ему казалось, что он это паразит, который живёт за счёт других. Сколько раз он избегал смерти благодаря своему дару? Сколько раз другие умирали вместо него? Пожалуй, даже сосчитать было сложно, но окончательно считать себя бесполезным мешало то, что он дважды едва не умер, защищая важных людей. Сначала инквизитора Майев, затем сестёр битвы из ауксилии Караула Смерти. И это возвращало его к важности людей, ради которых Император когда-то затеял свой Великий Крестовый Поход, создав инструменты для будущих завоеваний в лице Астартес и их примархов. Тем не менее, вернуться к написанию книги, которая поможет будущим поколениям Ангелов Ночи, он всё еще не мог. Вдохновение было утеряно вместе с уверенностью, без которых подобные вещи невозможны. А может он уже написал всё, что нужно.

Тлен погладил переплёт закреплённой цепями на бедре тяжелой книги, которая оставалась наполовину пустой, и поднял взгляд к двери, которая с шипением открылась, впуская ожидаемого гостя. По крайней мере это будущее он предвидел.

— Переделать пыточную в место, так сказать, святости духа, на котором планируешь строить новый порядок, это забавно, — высказался Никар, входя внутрь и закрывая за собой двери, чтобы никто им не мешал беседовать.

Провидец моргнул разок и кивнул. Ему это тоже показалось знаковым. Создать на останках тёмного прошлого светлое будущее. Возможно, он всё еще в глубине души ощущал вину за то, что делал, хотя и понимал, что это было правильно для него в тот момент. Интересно, какие сомнения испытывал Никар, придя сюда и глядя на то, как всё изменилось? Задавать этот вопрос однако Хранитель Тишины не стал и просто следил за тем, как брат осматривается. Бывший сержант Повелителей Ночи был в одних подштанниках и босой, со стальными крепежами на правой руке и поясе, нужными, чтобы зафиксировать восстановленные Фларином Максимусом кости, но даже так он излучал опасность, а взгляд напоминал хищника, который играет с жертвой прежде чем приступить к трапезе. На самом деле Тлен не был уверен, что справится с ним один на один даже в таком состоянии, но смерть, которая всегда следовала за ним по пятам, шептала, что их время придёт позже.

— Я маюсь от безделья, — признался гость, осматривая стены зала. — От палаты уже тошнит.

Жажда действий отличала многих Астартес. Мало кто мог позволить себе заниматься чем-то помимо постоянных тренировок в ожидании новой битвы, но это было необходимо, чтобы оставаться на верном пути.

— Почему ты в итоге согласился? — поинтересовался тихо Тлен, желая стать ближе к тому, кто должен был внести свой вклад в дело Ангелов Ночи и умереть в их цветах.

Никар покосился на него, а затем задумчиво отвёл взгляд, будто искал что-то на потолке, и сжал тонкие губы, из-за чего шрам под правым глазом изогнулся, как змея. Бывшему Повелителю Ночи пришлось немного подумать, а затем почесать висок, растрёпывая и так растрёпанные свисающие ниже плеч черные волосы.

— Знаешь в чём была проблема Легиона? На мой взгляд, — ответил вопросом на вопрос Никар, повернувшись к Тлену, а затем и вовсе направившись к возвышавшейся в дальней части зала кафедре, за которой провидец стоял.

Это был прогресс. Тлен утвердительно кивнул, ожидая рассказа.

— Бессмысленность того, что мы делали, — ответил уверенно десантник, останавливаясь перед кафедрой и глядя снизу вверх на тёмного оракула. — Это, конечно, местами было весело. Мне даже нравилось, что скрывать. Но этот путь был в никуда. Даже мой брат, когда поверил в то пророчество, ухватился за него, потому что это дало ему цель. Дало смысл его жизни, кроме резни и прочего, конечно. Но, в конечном итоге, это ничего не поменяло в остальных. Это был его личный секрет.

Никар фыркнул с кривой улыбкой.

— А знаешь еще что я думаю? Наш отец, которого создали для тьмы и страха, чтобы быть Ночным Призраком, не получил должного почтения за то, что делал, потому и отвернулся от Императора. Зачем создавать зазубренный клинок для кровавых убийств, если потом будешь порицать его, говоря, что это плохо? — Повелитель Ночи поднялся на кафедру, став напротив Тлена и обхватив края постамента, на котором лежала тяжелая книга, наклонился к Хранителю Тишины. — Если твоя болтовня про свет Императора окажется пустой, я изрежу тебя на куски и развешу гирляндами в этом самом зале, а потом уж что случается с теми, кто там на тебя лезет, пусть случится и со мной. Понял?

Поверить во что-то, чего он сам не видел и не прочувствовал, такому человеку, как Никар, было невероятно сложно, но всё же он нашел в себе силы довериться Тлену, потому он не мог не оправдать этого доверия.

— Рад, что ты с нами брат, — произнёс Хранитель Тишины с мягкой улыбкой и протянул руку стоящему напротив с жестким взглядом и в угрожающей позе Никару.

Тот, несмотря на не полностью восстановившуюся силу руки, отпустил кафедру и крепко сжал его ладонь даже через керамитовую перчатку, после чего отклонился назад, выпрямившись.

— Я спускаюсь на Фрацию. Хочу посмотреть что там за люди и почему они забыли, как мы поиграли с ними в северной колонии, — ухмыльнулся Никар, отпуская руку провидца и собираясь выйти.

— Возьми с собой, — Тлен протянул ему свою книгу. — Вернешь, когда вернёшься.

Скепсис во взгляде будущего капитана трудно было скрыть, да он и не пытался, тем не менее, книгу левой рукой взял и заглянул внутрь.

— Кодекс Астартес? — со смешком поинтересовался он.

— У неё пока нет названия. Может, придумаешь, пока будешь читать, — пожал плечами Хранитель Тишины.

Никар показательно тяжело вздохнул и покачал головой, разворачиваясь и покидая реклюзиам, а оракул увидел впереди боль и кровь, охватывающие планету под ними. Будет Никар их создателем или завершением? Будущее клубилось туманом, но за ним всё равно пробивались лучи золотого солнца.

XII

Время для Гальярда тянулось мучительно медленно. Минута за миной, час за часом, день за днём. Он был подключен к некоторым системам "Непрощенного Слепца" через предоставленные магосом Вульфом соединительные кабели и имел доступ к корабельной вокс-связи, а так же к некоторым пикт-рекордерам, которые были исправны, чтобы выполнять свой с ним договор. Саркофаг дредноута Имперского Кулака поместили в специально отведённое для этого еще тысячи лет назад место, где могло находиться одновременно пятьдесят таких машин смерти. Однако он был тут один и, если бы не клятва следить за Ангелами Ночи, о которой он обязался молчать, то медленно, но верно, он начал бы сходить с ума.

Гальярд никогда не думал, что станет одним из дредноутов, которых будят лишь для битв, пока они не погибнут в бесконечных войнах или их сознание не угаснет, не выдержав постоянных циклов засыпания и пробуждения, но для него это наказание было подходящим. Все братья, с которыми он десятилетиями сражался плечом к плечу, погибли, и сам он должен был погибнуть с ними, если бы не воля Императора, позволившая ему выжить и служить дальше. Некоторые из них погибли от рук Ангелов Ночи на борту Соблазна Мечтаний, и за четырьмя выжившими из десяти тех, кто расстреливал их, он следил особенно внимательно. Брат-капитан Ноа пока был обездвижен и стал по большей части походить на одного из ордена Железных Рук, такой же большой и сильно аугментированный. Братья Тарций, Молино и Богомол переведены в другие отделения.

Но следить всё равно нужно было за всеми, и это выматывало. Гальярд отдалённо чувствовал, как его едва живое тело, плавающее в амниотической жидкости, напрягается, когда, он переключается между разными камерами или перехватывает вокс-сообщения, которыми обмениваются на борту, и знал, что без сна его служба будет куда короче. Возможно, несколько лет, а может и того меньше. Часть его сожалела по этому поводу, но он и так прожил дольше, чем ожидал. Когда бы он ни воссоединился с братьями по ту сторону, он должен был сделать всё, чтобы они приняли его, как выполнявшего свой долг до конца.

И всё же наблюдать и ничего не делать было пыткой. Да, он был в курсе происходящего. На поверхности планеты находили переживших падение сквозь атмосферу паразитов, брат Янтарь искал пропавших ученых на южном побережье, брат Микель сопровождал летописицу в западной части гор Железной Рукавицы, многие отделения поддерживали порядок в городах-колониях, где действовал чрезвычайный режим. Вряд ли где-то могла понадобиться его помощь. По крайней мере пока не начнётся строительство крепости Ангелов Ночи, проводить консультации по проекту которой будет частью его долга, или серьёзная война, которой явно не предвещалось. Скука.

Едва это слово всплыло в его мозгу, другое, услышанное в воксе, мгновенно прогнало усталость, скуку, тоску, и мгновенно привело его в ярость. Никар.

Дредноут дёрнулся в своих креплениях и массивные цепи, удерживающие его на месте, злобно лязгнув и заскрежетав, натянулись, а кабели, соединявшие с системами судна, оторвались. Гальярд помнил как Ноа назвал того Предателя, которого встретил в коридоре, и ошибки быть не могло. Если Ангелы Ночи водят его за нос, то всем им придётся заплатить за этот чудовищный обман, потому что гравитационная бомбарда Левиафана могла превратить любой коридор "Непрощенного Слепца" в сжатый шлак, а цепной кулак проделать проход даже там, где его никогда не предполагалось делать. С помощью активировавшегося цепного кулака Гальярд в секунды сорвал цепи левой руки, затем освободил ноги и, наконец, правую руку, после чего под перезвон тянущихся за ним обрывков цепей, погромыхал к ангару, куда собирался и тот, кто отвечал за смерть его братьев. И пусть Император даст своему верному сыну свершить правосудие.

XIII

Поскольку носить силовую броню из-за временных имплантов Никар пока не мог, пришлось обойтись тем, чтобы взять в арсенале простую одежду и скаутские сапоги, а затем спрятать инферно-пистолет в глубоком кармане. Не факт, что ему это понадобится, но десантник привык к ощущению того, что у него есть для убийства не только руки. Выглядеть при этом он стал как какой-нибудь наёмник из глубин подулья, за исключением, конечно, роста и ширины плеч, потому что такими большими люди обычно не вырастали, и того, что инферно-пистолет себе позволить мог разве что богатейший человек из шпиля. Подумав немного, Никар взял так же хамелеолиновый плащ, чтобы скрыться если понадобится, и направился к ангару, в котором ожидал последний остававшийся на борту "Непрощенного Слепца" десантный транспорт. Магистра Сорнери стоило поблагодарить за то, что разрешил взять Штормовой Орёл, иначе бы пришлось его угонять просто потому, что Никар мог это сделать. Да и вообще, его статус пока был неясен. Рядовой боевой брат? Он никого не знал. Его старых братьев Тлен наверняка убил, потому что это были отборные головорезы, готовые мать продать за болтерный патрон и избирательной сентиментальностью своего командира не отличавшиеся. С новыми же братьями ему пока удалось познакомиться лишь с двумя, один из которых подсказал путь к реклюзиаму Тлена, а другой, стоявший на страже вторичного арсенала, разговорчивостью не отличался и был, судя по всему, из молчаливых последователей Хранителя Тишины. Смешное название, но Император им судья, лишь бы его в это не втягивали.

Спешить Никару не хотелось, потому он медленно шагал по коридорам, осматривая всё вокруг и вспоминая, каким оно было раньше. Корабль не сильно изменился с тех пор, как он был здесь в последний раз, разве что стал чище и кто-то постирал кровавые метки, использовавшиеся мелкими корабельными бандами в качестве отметок границ своих владений. И еще людей стало значительно меньше. При пришлом владельце на борту было несколько тысяч человек обслуживающего персонала, сейчас, такое ощущение, едва ли несколько сотен, и Никар догадывался что стало с прошлыми обитателями. Это казалось невероятным. Банда принца Викара насчитывала по меньшей мере две сотни десантников, хотя цифра никогда не была стабильной, учитывая способ получения припасов, стычки с лоялистами, другими предателями или разборки внутри банды, и они за прошедшие столетия не раз сталкивались с попытками отбить у них линкор, каждый раз оставаясь при своём и отбивая такие нападения. Не справились, получается, только с инквизитором Майев Ингвардоттир. Что там за женщина? Никару хотелось узнать её поближе.

Пока же вошел в лифт и, нажав на руну, поехал вниз к ангару, по пути решив почитать что там накалякал доморощенный философ в своей книжке. Первые же строки, так сказать, основополагающие принципы, на которых строилась мораль ордена, показались убийце чуждыми, по крайней мере частично. Бдение во тьме и спасение кого-то так точно, а вот палачом проклятых Никар и так уже был, так что хотя бы с этой частью был согласен и мог собой гордиться. Предателей от его рук погибло не меньше, чем лоялистов. Дальнейший бред про волю Императора он пробежал глазами, не особо вчитываясь, поскольку трудно было в момент перейти от насмешки над Трупом-На-Троне до почитания, а вот пассажи про справедливость вызвали мягкую улыбку своей наивностью. Менять намерения, когда они несправедливы? Забавненько. Он всегда сам решал что и для кого справедливо, так что можно было сказать, что всегда действовал по этим заветам. Спасибо маленькому Тлену за понимание.

Остальное чтение было не столь интересным, потому что описывало частные случаи и желательное поведение в них, напоминая унылый Кодекс Астартес и тем самым вызывая желание делать наоборот. Кому вообще это нужно? Никар захлопнул книгу, едва платформа остановилась, и вышел из лифта в широкий коридор, который вёл из ангара к складам и другим крупным помещениям. Света здесь было чуть больше, чем в остальных коридорах, так что пришлось слегка прищуриться, чтобы это не раздражало, и двинуться к закрытым вратам в ангар, где его транспорт должны были готовить к вылету. Он нажал на руну открытия врат и стал ждать.

Створки медленно поползли в стороны, и Повелитель Ночи удивился, когда первым делом показалась увесистая гравитационная бомбарда, а затем и весь перегородивший ему путь здоровенный выкрашенный в желтый цвет с эмблемой Имперских Кулаков дредноут модели Левиафан с сияющим силовым полем цепным кулаком, который завращался с диким визгом, едва обитатель саркофага увидел цель.

— Предатель! — прорычал стальной гигант наполненным гневом голосом и атаковал.

Никар едва успел пригнуться и отскочить от четырёх лучей встроенных в грудь дредноута мельт в сторону, за продолжавшую открываться створку ворот, а дредноут уже шагнул за ним, замахиваясь цепным кулаком, от которого Повелитель Ночи отшатнулся назад и выхватил инферно-пистолет, в душе посмеявшись с того, что будет с ним делать против такой махины.

— Слуга демонов! Проклятый убийца! — продолжил вещать из громкоговорителя Левиафан, выходя в коридор и разворачиваясь к Повелителю Ночи, чтобы продолжить стрелять из мельт.

— Ты сам-то кто такой? — выкрикнул озадаченный Никар, ныряя между ног дредноута, поскольку это было самое безопасное место в текущей ситуации, и, поджав ноги, чтобы поместиться в узком пространстве, ухватился за его тазовые детали левой рукой, по сути повиснув на них так, что достать его у махины не было возможности, ведь присесть машина не могла, а поворот верхней части корпуса был, в отличие от башни танка, ограничен.

— Шакал! Пёс! Еретик! — не унимался Левиафан, в первые секунды безуспешно пытаясь достать мелкого врага, но затем наступив на его плащ и сорвав хамелеолин с плеч своего противника.

Никару, убирающему ноги то в одну сторону, то в другую, от замахов цепного кулака, оставалось только порадоваться, что он не смог одеть доспехи, поскольку в них такой манёвр был невозможен и, скорее всего, жизни его уже пришел бы конец. А еще подумалось вскользь, что когда он шутил с Ноа по поводу того, что не стал бы сражаться с дредноутом один на один, то явно не имел ввиду, что хочет попробовать. Мало того, что выглядел он сейчас наверняка глупо, вися на тазу махины, так и ситуация была идиотская! Проклятие становления лоялистом, не иначе.

— Я служу Императору, тупица! — выкрикнул потенциальный капитан, понимая, что долго так не продержится, а затем выстрелил из инферно-пистолета по силовой установке, надеясь что-то в ней повредить, но не такое, что взорвётся, потому что без брони пережить близкий взрыв реактора ему вряд ли удастся.

— Лжешь! — проревел дредноут, начиная крутиться на месте и топать, а затем двинувшись к стене, чтобы ограничить манёвр непрошенному пассажиру.

Никар давно такого адреналина не испытывал, потому держался и продолжал стрелять по силовой установке машины, всадив в неё уже пять зарядов, от чего та начала дымить, и чувствуя, как с каждым рывком дредноута расшатываются скрепляющие его руку импланты.

— Я — Ангел Ночи! — Никар попытался параллельно со стрельбой вразумить разговором бешеного дредноута, начав смутно догадываться, что он мог знать о тех Кулаках, что погибли на скитальце, но, варп подери, откуда он тут?

— Ты Никар! Брат-сержант Никар! Выродок Кёрза и Предатель! — проревел снова дредноут, врезавшись в стену.

"Выродок Кёрза и Предатель" перед ударом о стену отпустил левую руку, которой держался за Левиафана, и кувыркнулся на полу, ощутив, как что-то хрустнуло в спине. Тем не менее, смог встать, сделать несколько шагов назад и всадить еще пару зарядов в реактор оказавшегося к нему спиной дредноута прежде чем боезапас закончился, а всё, чего он добился, был тонкий дымок, валящий из проделанных дыр бронированного кожуха.

"Вот и конец", пронеслось в голове и сердце пропустило удар, когда Никар посмотрел в дуло повернувшейся к нему вместе со всем корпусом дредноута мельты. Добежать до ангара или лифта он не успеет даже если бы у Кулака не было гравитационной бомбарды, а у него самого была здорова спина. Еще и опущенный вниз цепной кулак уже не даст повторить трюк с пролезанием между ног громадины. "Стоило только стать лоялистом и сразу превратился в идиота, как они", подумал с весельем Никар и распрямил плечи, готовясь встретить смерть. Всё равно жизнь его была бессмысленным дерьмом.

— Убей лоялиста, брат, стань предателем, — дерзко и с нотками веселья бросил свежеобращенный Ангел Ночи, высоко подняв подбородок и расставив руки.

Вместо разумного решения он теперь должен был умереть и провести вечность в веселье с демоном, которому по глупости помешал поиметь Ангелов Ночи. Может, он в варпе даст ему второй шанс?

Мгновения летели, а ничего не происходило. Дредноут замер, а красные визоры вставленного в саркофаг шлема вперились в стоящего, так что сложно было понять, он сломался, думает или умер.

— Чего ты замер, Кулак? Стреляй, распыли меня на атомы, отомсти за тех, кого убил братик Ноа, чтобы я спас его шкуру и поверил потом в бредни брата Тлена. Сделай это, чтобы всё было зря! — Никар вздохнул и скривил лицо, убрав с него волосы левой рукой.

— Жди, — глухо проворчал наконец дредноут, а ярость, которая горела внутри него, кажется, выветрилась. — Магистр Сорнери должен мне кое-что объяснить.

XIV

Янтарь с осторожностью вышел из приземлившегося в пещере внутри безлюдного острова Мрачнокрыла, внимательно осматриваясь вокруг. Ментальное сканирование, которое он провёл, еще когда они только подлетали, не дало результатов, но это могло ничего не значить, потому что тренированный разум или оснащенный психоподавителем мог не иметь отражения в варпе, а с кем он тут имеет дело всё еще было не понятно. Валерон Торси, контрабандист, которого он нашел ранее голодным и перепуганным вблизи от побережья, рассказал буквально всё, что знал, о местных делах и контрабанде на Фрации в целом, но главное, он поведал об аналогичных убежищах и лагерях, где его братья по незаконной деятельности могли прятаться и пережидать патрули с рейдами, и теперь сидел рядом с пилотом, указывая путь. То убежище, в котором они высаживались сейчас, было последним, находящимся дальше всего от берега, и Янтарь ожидал, что увидит здесь то же самое, что в семи предыдущих укрытиях, а именно ничего. Десятки человек были просто потрясающе организованно похищены, так что даже зацепок о том, кто это был, не осталось. Или почти не оставалось, потому что Валерон перед рассветом видел воздушный транспорт, похожий на летающий вагон поезда, низко проходящий над водой на запад. Это совершенно точно не мог быть Мрачнокрыл, как не мог быть и Штормовой Орёл ордена Ангелов Ночи, потому что их было всего два, и один находился сейчас далеко на западе континента, а другой на борту Непрощенного Слепца.

Подозревать из-за четкости действий неизвестных библиарий начал Адептус Механикус, а точнее магоса Вульфа, чьи скитарии как раз и могли стать исполнителями всех этих похищений. Это было логично, что магос захотел сам найти похитителей, но не совсем логично то, что он использовал такие методы, а так же то, что даже захватив обоих научных сотрудников, которые были ответственны за кражу и доставку, не остановился. Могли ли контрабандисты украсть украденное? Вопросов на данный момент было куда больше, чем ответов на них, так что Янтарь собирался разобраться с последним укрытием, а затем уже делать какие-то выводы.

Он пошел от площадки, где приземлился транспорт, по узкой вырубленной в скальной породе тропке вниз, где виднелись остатки лагеря контрабандистов, и следом за ним двинулись боевые братья, которым эта миссия уже начинала надоедать, что читалось в их поверхностных мыслях. Правда, ничего, кроме планомерного выполнения долга эпистолярий им предложить не мог, потому что это было в принципе лучшим, что могли они в данный момент сделать.

Темнота в пещере Ворону не мешала, но от людей, которые были тут раньше, в некоторых местах вдоль спуска остались масляные лампы. Судя по запаху, они горели еще ночью, так что отставал библиарий более чем на полдня. Он достиг конца спуска и оглядел стоящие на замаскированной сеткой площадке близ воды ящики, большая часть из которых была стандартными фрацианскими контейнерами для военных нужд, но три дальних мгновенно вызвали подозрение видавшего всякое Янтаря. Он остановился, дав знак братьям ждать позади, а затем обратился к своему внутреннему чутью, зачерпнув силу из варпа, и медленно двинулся к дальнему концу площадки.

По мере приближения стали лучше видны вырезанные на бортах тяжелых металлических контейнеров размером примерно три на два метра характерные квадратные узоры Механикус, а когда библиарий остановился около ближнего из трёх, то прекрасно рассмотрел и череп внутри шестерни, не оставлявший сомнений в его принадлежности. Оставалось только посмотреть что внутри. Все чувства Янтаря кричали о том, что это опасно, но долг был больше его жизни, потому вариант был лишь один. Он осмотрел замок, сразу поняв, что тот открыт, а затем протянул руку, крепко взялся за крышку и потянул на себя.

Мощнейший тройной взрыв, который последовал за едва слышным щелчком скрытого под крышкой механизма, в один миг поглотил библиария и разметал окружавшие ящики во все стороны, сбив с ног даже оставшихся на краю площадки Ангелов Ночи.

XV

Микель, периодически поглядывая на следующую за ним Фиррис, легко двигался за Волком, который, пригнувшись так, будто почувствовал что-то на земле, ловко пробирался между обломков упавших сверху камней, ранее бывших мостом, и ржавых останков поезда, следуя за одному ему ведомым следом. На самом деле, учитывая поведение Хранителя, рыцарь подозревал, что в этот раз они таки что-то найдут, но время шло, а Волк всё петлял и петлял внизу ущелья кругами, останавливаясь то тут, то там, чтобы пошуршать среди камней и редкой травы пальцами, и выказывал тем больше раздражения, чем дольше это продолжалось. Очевидно, его что-то путало.

— Здесь всё пропахло голодом, — наконец, присев у очередной груды поросших мхом камней, проговорил он низким рычащим голосом и дёрнул головой. — Слеза долго была здесь.

— Голодом? — удивилась Фиррис, с задумчивым видом подходя ближе и осматриваясь.

Холлстер проследил за её взглядом и заметил то, на что не обращал внимания раньше. Кости, видневшиеся тут и там, не все принадлежали людям. Некоторые совершенно точно были животных, а еще кое-где оказались перья.

— Только не говори, что какое-то животное съело нашу Слезу, — выдохнул Холлстер, понимая, что так это превратится в охоту, а охотником он ни разу не был.

Даже через линзы шлема рыцарь понял, что озвученная им мысль только сейчас пришла в голову самому Хранителю, и, судя по его тяжелому движению плечами, нисколько того не обрадовала.

— Подождите, — летописица подошла ближе к Микелю и нахмурилась. — Если Слеза на меня подействовала так, что я стала… не совсем нормальным человеком, то что она с животным сделает за двадцать с лишним лет?

— Судя по тому, что брат Волк сказал, животное стало жутко голодным, — улыбнулся сержант.

— Прекрасно! — фыркнула Фиррис, стукнув его кулаком по броне правой руки. — Успокоил!

Микель бы засмеялся, но вместе с Волком повернулся на едва слышный звук соскальзывающего одного с другого камня и, прежде чем громадный зверь прыгнул, успел лишь заслонить собой женщину, схватив её в охапку и падая на бок, чтобы максимально снизить вероятность того, что ей сразу откусят голову. Дальнейшее злобное рычание и пролетевший над ними, словно от взрыва, Волк подсказали, что зверь ранен, но недостаточно. А еще в тот же миг Микель вспомнил чем может кончится встреча двух Познавших и Слезы, потому вскочил и припустил через обломки подальше от места нападения. Сначала нужно было обезопасить летописицу, затем помочь брату.

— Ай-яй-яй! Что ты делаешь? Сломаешь меня! Отпусти! — запричитала женщина, и Холлстер понял, что, возможно, слегка перестарался, прижимая её к себе, но, с другой стороны, останется живой — всё заживёт.

— Сиди тихо! — сержант опустил её за первым же внушительным препятствием, которым оказался кусок вагона с более-менее сохранившейся стенкой, а затем развернулся, чтобы посмотреть как дела у Волка.

Здоровенный горный кот со вставшей дыбом шерстью оказался размером с танк, а его клыки как хороший такой меч, вгрызлись в Хранителя Тишины Волка, трепая его из стороны в сторону, будто тряпку. Молниевые когти боевого брата трещали, полосуя морду зверя, но это была схватка с определённым концом, потому Микель вытащил меч и, нажав руну активации, рванул на помощь.

Кот швырнул Волка в рыцаря, и тот едва успел убрать в сторону руку с мечом, чтобы не проткнуть брата, и еще до того, как Холлстер смог уложить тяжело раненого Хранителя на камни, зверь уже прыгал на него. Выбора не оставалось, и Микель отпустил боевого брата, позволив ему упасть, а сам поднырнул под замах лапой монстра и всадил ему меч меж рёбер, едва устояв на ногах, когда эта туша приземлилась на него, придавив частью своего веса, а затем упав на колено, когда раненая тварь отскочила от него, как ужаленная, сбив попутно торчащую железяку своим животом, и стала на дыбы. Секунда оценивания, и зверь снова прыгнул, замахиваясь лапой, как в прошлый раз, но интуиция подсказала Холлстеру, что это обман, и он просто отступил на шаг назад, вместе с тем делая колющий выпад вперёд и протыкая нос твари. Та резко дёрнулась, мотнув головой так, что меч едва удержался в руках рыцаря, и снова отпрыгнула назад, большими голодными глазами рассматривая колючую жертву.

— Давай, подходи, малыш, — подначил его сержант, раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы спровоцировать животное на очередной бросок, и ощущая, как всё внутри кипит от чувства опасности и желания проявить себя, чтобы эта победа была его личной, без чьей-либо помощи.

Кот начал обходить его слева, плавно, практически бесшумно ступая мягкими лапами со здоровенными втягивающимися когтями, затем развернулся и пошел в другую сторону, чтобы оценить добычу, и нападать не спешил, хотя чувствовалось, что очень хочет.

— Ну же, давай, — громче крикнул Микель, понимая, что сейчас случится.

Зверь издал противный звук разочарования и сначала просто отскочил назад, покрыв десять метров с лёгкостью пушинки, а затем бросился бежать прочь, перескакивая через препятствия с такойскоростью, что догнать его можно было разве что на десантном транспорте, который он попутно зацепил, сорвав крыло с одним из двигателей.

— Приехали, — с досадой выдохнул рыцарь и развернулся, чтобы помочь растерзанному Волку, если это еще было возможно.

XVI

Неприятности от Никара начались раньше, чем магистр ожидал, потому он быстро шагал по полутёмным коридорам Непрощенного Слепца, гадая, как вообще брат Гальярд оказался в том же ангаре, откуда собирался улететь на Фрацию бывший Повелитель Ночи. Наверное, стоило подумать раньше о вероятности того, что Имперский Кулак может узнать одного из тех, кто встретился ему на борту Соблазна Мечтаний, но Гавин полагал, что это будет не скоро и спишется на совпадение имён. К сожалению, судьба была штукой такой, что делает всё не так, как ты хочешь, и десантник мысленно попросил Императора терпения, осознавая так же, что раньше бы полагался только на свои собственные силы и способности. Скиталец многое в них всех поменял.

Двери лифта открылись и, покинув платформу, глава Ангелов Ночи в широком грузовом коридоре увидел стоящих друг напротив друга Никара и заключенного в дредноут Гальярда. Судя по следам на стенах и полу, потрёпанному виду Повелителя Ночи и дымящемуся реактору Имперского Кулака, у них тут была стычка, и Гавин в самом деле был сильно удивлён, что она не закончилась смертью одного из сражавшихся. За открытыми вратами в ангар виднелся Штормовой Орёл и отделение сержанта Хета, прибывшее раньше магистра, чтобы обеспечить безопасность зоны и убрать лишних людей за пределы слышимости, так что хотя бы о распространении слухов можно было не сильно волноваться.

— Предлагаю поговорить в усыпальнице почтенных, — произнёс Гавин Сорнери, приблизившись к парочке бойцов, и жестом указал нужное направление, тоном и видом давая понять, что это не просьба.

Дредноут стоял секунду неподвижно, заставив засомневаться в том, что выполнит приказ магистра Ангелов Ночи, но затем развернулся в указанную сторону и все втроём они вернулись туда, где Гальярд должен был проводить своё время в ожидании сражений.

Как только глава ордена, потенциальный капитан и их наблюдатель из Имперских Кулаков оказались наедине, Гавин скрестил руки на груди и посмотрел на дредноута.

— Расскажи, что случилось, брат Гальярд, — потребовал он, всем видом давая понять, что подобные разборки недопустимы, но, что более важно, ставя вызвавшего его Гальярда в позицию защищающегося.

Левиафан издал грозное ворчание, дёрнув правой рукой-бомбардой, на которой всё еще висели остатки цепей, которыми его ранее закрепили на месте отдыха, в сторону Никара.

— У тебя на борту Предатель, магистр Сорнери, — прорычал он, с трудом сдерживая вспыхнувший снова гнев. — Сержант Повелителей Ночи, из-за которых мои братья были убиты.

Никар с необычно серьёзным лицом молчал, когда Гавин взглянул на него. Тяжелая ситуация. Изначально он хотел, чтобы Кулак донёс до своего ордена позитивный образ Ангелов Ночи, но сейчас это стало в разы сложнее. Тем не менее, ответственность была на нём, как на магистре, и её стоило принимать с достоинством.

— Из-за которого твои братья были убиты отделением брата-капитана Ноа, — кивнул утвердительно Сорнери. — Это было решением моего второго капитана, за которое я несу ответственность перед орденом Имперских Кулаков. Принятие брата Никара в орден так же моя ответственность, потому что Хранитель Тишины Тлен поручился за него.

Сразу расставил точки над и магистр, заставив дредноута снова заворчать неразборчивым потоком звуков из громкоговорителя на груди.

— Ты же догадался без моих пояснений, что большинство боевых братьев на борту, это бывшие Повелители Ночи. Но ты должен знать так же, что большая их часть не знает об этом ровным счётом ничего и считает себя наследниками Корвуса Коракса, какими на самом деле являюсь только я и брат-библиарий Янтарь, — продолжил Гавин.

Левиафан заскрежетал непередаваемо, явно выражая борьбу заключенного в саркофаг Гальярда с самим собой. Его натуре наверняка претило всё это, но долг был однозначным.

— Конклав Инквизиции на Иатосе решил, что орден Ангелов Ночи заслуживает шанса на жизнь. Потому нам позволили завоевать Фрацию и сделать её своим миром, наладить на ней набор рекрутов и производство всего необходимого для поддержки войны, которая уже десятки лет идёт в секторе. Но, если геносемя Ночного Призрака проявит себя в Ангелах Ночи худшими известными чертами и выведет их с дороги служения Императору, орден будет уничтожен. Потому мы с Янтарём и здесь, следим за тем, чтобы всё шло по верной дороге, — закончил Сорнери и вздохнул, слегка склоняя голову вправо. — Эта правда, почтенный брат Гальярд, моя плата тебе за то, что решил остаться с нами и отплатить свой долг.

Последовала короткая пауза, после которой Гавин жестом левой руки указал на Никара.

— А теперь скажи, почему ты оставил Предателя жить?

XVII

"Потому что во мне недостаточно веры", подумал с грустью Гальярд в ответ на вопрос магистра Ангелов Ночи, но сказать это вслух означало бы поражение и забвение, которых позволять себе сыну Дорна было нельзя. Потому он собрался с мыслями и ответил совсем иначе.

— Потому что я видел достаточно последователей Хаоса, еретиков и отбросов, чтобы знать, кто из них достоин умереть, — прогремел его голос, всё еще кажущийся чужим. — Никар сейчас мало на них похож.

Поза магистра после этого стала чуть более расслабленной, а стоящий рядом, на расстоянии всего двух метров, Никар, удивлённо повернул голову к тому, кто еще недавно хотел распылить его на атомы.

Гальярду показалось, что Повелитель Ночи хотел что-то сказать, но рот того так и остался на замке. Имперский Кулак даже задумался над тем, к чему его действия в итоге приведут. Сможет ли он когда-то исполнить свой долг и вернуться в орден?

— В таком случае я хочу быть уверенным, что подобного больше не случится, — кивнул медленно Гавин Сорнери. — Можешь ли ты обещать мне это, почтенный?

— Могу, — проворчал Гальярд, обещая в том числе самому себе, что будет держать свои эмоции под контролем. — У тебя есть моё слово, магистр Сорнери, что нападать я буду впредь только на тех, кого уверенно считаю врагом Императора.

— Отлично. Брат Кенхеард уберёт с твоего корпуса лишние цепи и осмотрит повреждения. Будет справедливо позволить тебе свободно перемещаться по кораблю, — высказался глава Ангелов Ночи, посчитав, что вопрос решен, а затем поглядел на Никара. — А тебя осмотрит техножрец. Если он скажет, что всё в порядке с имплантами, сможешь спуститься на Фрацию, как хотел.

— Я хочу сопровождать его, — неожиданно для себя и окружающих заговорил Гальярд. — Хочу понять как он, отвернувшийся от Владыки Человечества, вернулся к служению Ему.

Судя по скривившемуся лицу Никара, он явно был недоволен таким раскладом, но наблюдать за ним всё равно стоило, и раздражен десантник при этом или нет, для Кулака значения имело мало.

— Тоже посмотришь Фрацию, почтенный, — согласился без проблем Гавин, а затем резко повернул голову в сторону, реагируя на вызов по воксу, и нахмурился, услышав доклад.

Гальярд в этот миг пожалел, что отключён от кабелей, позволявших перехватывать вокс-сообщения.

— Какие-то проблемы? — поинтересовался Никар, на чьё лицо улыбка как раз вернулась.

— Брат Янтарь едва жив, подорвался в ловушке врага, — мрачно ответил Сорнери, собираясь уходить.

— У нас на Фрации еще есть враги? — удивился Никар, сделав шаг вдогонку. — Я думал вы её взяли под контроль.

— Не совсем, — хмуро проговорил глава ордена, пошагав к выходу из усыпальницы дредноутов.

— Разреши мне помочь, брат, — горячо воскликнул Повелитель Ночи, почуяв свой шанс сделать что-то важное. — Я всё равно хотел на планету.

Магистр остановился, обернулся, оставшись в полоборота к Никару, и секунду оценивал того взглядом.

— Хорошо. Когда прибудет транспорт с Янтарём и сопровождавшими его братьями, приходи в стратегиум, введу в курс дела, — наконец, решил Гавин Сорнери и перевёл взгляд на дредноута. — Ты, я так понимаю, тоже полетишь, потому будешь с нами посредством вокса, почтенный Гальярд.

Имперский Кулак впервые за долгое время улыбнулся, если и не в прямом смысле этого слова, то мысленно, и слегка наклонил свой массивный корпус вперёд.

— Буду рад начать отплачивать свой долг, — ответил он, радуясь тому, что сможет что-то делать, а не только слушать.

XVIII

Микель затащил впавшего в исцеляющую кому Волка в десантный отсек Штормового Орла и, уложив того на месте для раненых, обернулся к Фиррис, которая следовала за ним тенью и молчала с тех пор, как он оставил её в укрытии и пошел сражаться с монстром.

— Что с тобой? Монстры на скитальце были посерьёзнее, — попытался вернуть ей бодрость духа сержант, после чего поднялся от лежащего брата и направился к кабине пилота.

— Не в этом дело, — негромко ответила женщина, тут же последовав за ним и сев в кресло рядом.

Холлстер запустил проверку систем и машинный дух Штормового Орла выдал ему сразу гору предупреждений с красными лампочками, сигнализируя о невозможности полёта. Возможно, кто-то с большим опытом и смог бы поднять машину в воздух или отремонтировать её, но Микель такими знаниями и умениями не обладал, потому единственный вариант, который мог придумать, был вызвать "Непрощенный Слепец" и запросить помощи с эвакуацией Хранителя Волка. Десантник нажал руну активации вокса и настроился на частоту главного командного канала, который использовали только посвященные в тайны ордена.

— Магистр Сорнери, говорит сержант Холлстер. Мы нашли Слезу, — передал он, и почти сразу добавил. — Но она внутри пятиметрового горного кота. Хранитель Волк пострадал в бою с ним и впал в кому, ему требуется помощь апотекария. Наш Штормовой Орёл повреждён и взлететь не сможет.

Фиррис пристально смотрела на него, даже не моргая, и вся сжалась, будто уменьшившись, в ожидании.

— Брат-сержант, тебе нужна помощь в поимке зверя? — уточнил голос Гавина, который куда-то быстро шел, если судить по посторонним звукам.

— Справлюсь сам, — уверенно ответил Микель.

— Оставь включенным аварийный маяк, отправлю к тебе отделение брата Торазора с Илией, — ответил магистр и хотел было прервать связь, но вспомнил кое-что. — Летописец жива?

— Да, в полном порядке, — улыбнулся сержант, глядя на вздрогнувшую женщину, на которой лица не было, настолько что-то её пугало.

— Её миссия выполнена. Пусть ждёт внутри транспорта, — приказал Гавин Сорнери и в этот раз связь закончилась.

Микель вздохнул и посмотрел на напуганную блондинку таким взглядом, будто она была маленькой девочкой, которой приснился дурной сон.

— Я не улечу без тебя, — сразу прищурилась и оскалилась она, скрестив руки на груди.

— Лучше скажи в чём дело? Ты демонов видела и так не боялась, — перевёл тему Холлстер, понимая, что спорить с ней пустое дело.

Летописица отвернулась, глядя через окно на затенённые скалы дальней стороны ущелья Больеро.

— Тот зверь, он вырос так из-за Слезы, да? — после короткой паузы спросила она, взглянув большими голубыми глазами на Микеля, так что тот, если бы был простым человеком, мигом бы растаял и пал жертвой её красоты.

Но Микель был ангелом Императора и куда выше этого, хотя что-то и в его сердце от этого зрелища дрогнуло.

— Да, думаю, да. Слезы берут главное желание владельца и возводят его в абсолют, — кивнул он.

— А что если бы я хотела не выжить, а чего-то другого? — тихо спросила Фиррис, глядя в пол. — Тоже стала бы чудовищем?

— Ты и так чудовище, — рассмеялся Холлстер, чем вызвал очередную вспышку ярости женщины, которая вскочила и принялась колотить его кулаками, точь в точь, как маленькая девочка могла бы выражать своё недовольство взрослым.

— Ты непереносим! — возмущенно выдала она, выпустив пар и выдыхая с усталостью.

— Потому тебе и нравлюсь, — ответил с ехидной улыбкой рыцарь, аккуратно подвигая её в сторону и поднимаясь с кресла.

Главное, что он смог отвлечь женщину от мыслей, что её терзали, и перевести внимание в другую плоскость.

Фиррис зарычала в ответ на такое его поведение, но когда десантник захотел пройти мимо, крепко схватилась за его запястье.

— Я с тобой, — твёрдо сказала она, хотя Микель чувствовал в ней страх.

— А последствия столкновения владельцев Слезы? Если мы потеряем кристалл, магистр и Хранитель Тишины будут недовольны, — предпринял попытку образумить её сержант, остановившись таки.

— Это мой талисман. Что хочу с ним, то и делаю, — фыркнула в ответ женщина, и на это Холлстеру оставалось лишь пожать плечами.

XIX

Следы, оставленные на камнях раненым зверем, Микель читал, как будто они были яркими пятнами на черном фоне, а вот Фиррис замечала их далеко не сразу и едва успевала за десантником. Она чувствовала, как от быстрой ходьбы по неровному каменистому склону натирают ноги в сапогах, но старалась скрыть свои неудобства, иначе Ангел отправит её обратно или, что хуже, сам отнесёт к Штормовому Орлу. Подумать только, он вёл себя с ней, как никто другой, позволяя себе непозволительное, и это возмущало. И самое страшное то, что она ничего не могла против этого сделать, потому что он был ангелом Императора, куда сильнее любого смертного и, уж тем более, неё самой, а её женские чары на него, как, впрочем, и на других десантников, не действовали. Что ей еще оставалось, кроме как покориться? Отвратительно. Совершенно отвратительно. Но это её и притягивало, как ни стыдно было самой в этом признаться, потому она и шагала за ним, сбивая ноги и царапая руки, когда пыталась удержать равновесие на склоне. А следы вели их всё дальше по ущелью и всё выше, приближая, как полагал Холлстер, к его логову.

— Устала? — обернулся к ней ангел с ясными глазами и лицом мальчишки.

Фиррис в очередной раз сжала губы и нахмурилась, глядя на него и понимая, что Микель со своими черными кудрями соответствует понятию ангел наиболее точно из всех его братьев, которые то страшные, то хмурые и патлатые, то лысые и со шрамами.

— Фиррис? — десантник слегка надвинул брови, гадая что с ней, а женщина укусила себя за губу и фыркнула, сдувая волосы с лица.

— Просто задумалась. Идём! — ответила она резко, стараясь держаться молодцом, но понимая, что с радостью бы упала и отдохнула полчасика, потому что полчаса их преследования зверя уже её измотали.

— Могу понести, — с открытой улыбкой предложил он, после чего едва успел прикрыться от брошенного в него камня.

— Иди уже! — рявкнула Фиррис возмущенно, поправив комбинезон, в котором уже вспотела, из-за чего тот начал натирать кожу, и нарочно широким шагом пошла вперёд, обгоняя десантника, который остался на месте. Пришлось ей самой остановиться и оглянуться. — Что?!

— Нам наверх, — кивком указал Холлстер.

Фиррис, увидев склон, осталось только разочарованно выдохнуть разрешить взять себя на руки, потому что сама она бы не вскарабкалась.

Через пару минут подъёма они оказались у входа в пещеру. Или, точнее будет сказать, тоннель, который за века заброшенности стал похож на пещеру и служил зверю логовом. Летописица знала, что Фрация вся изрезана такими тоннелями, которые бурили в поисках полезных ископаемых. Некоторые затем превращались в шахты, другие так и оставались тупиковыми ветками, и она надеялась, что этот будет максимально коротким тупиком, хотя, учитывая её удачу, там разветвлённая сеть шахт.

— Держи, — Холлстер поставил её на ноги и протянул свой пистолет, который весил по ощущениям килограмм шесть.

"Прекрасно", подумала Фиррис, закатив глаза и взяв оружие обеими руками, чтобы быть способной хотя бы поднять его и держать, "смогу застрелиться".

— В себя только не выстрели, — словно мысли её прочитал десантник, проверив маленький щит на левом запястье, а затем активировав силовой клинок в правой руке. — И держись за мной.

"Выстрелю в тебя!" с радостью в душе подумала женщина, получив наконец оружие, которое может сделать ему больно, а то и убить, но вслух сказала другое, сделав максимально доброе лицо и голос изменив соответствующе.

— Я буду очень стараться, братик Микель, — пообещала она елейно.

Взгляд, которым он её за это наградил, заставил женщину в душе ликовать, потому что он такого обращения явно не ожидал и явно готов был сорваться.

— Договорились, сестричка, — вместо ожидаемого возмущения с его стороны, десантник весело улыбнулся, надел ранее закреплённый на бедре шлем и пошагал в тоннель, оставив Фиррис недоумевать.

Она уже думала, что пробила его дурацкую моральную броню! Удержаться от того, чтобы не выстрелить ему в спину, было чертовски тяжело, но взгляд во тьму тоннеля вернул к реальности. Где-то там притаился громадный зверь, едва не убивший Хранителя Тишины Волка, потому Фиррис выдохнула, сжала покрепче пистолет и потащилась следом за Микелем. Ведь кто рыцарю поможет, если не его… на этом мысль стоило остановить, а то шла она куда-то не туда, и пугала женщину не хуже зверя. Более того, она никогда за мужчинами не таскалась, все таскались за ней, и этот переворот мира с ног на голову заставлял её живот трепетно сжиматься.

XX

— То есть вы серьёзно сначала не смогли найти одного человека, который покушался на вашего ставленника, а теперь еще библиария чуть не потеряли, потому что еще какие-то люди использовали взрывчатку в контейнерах Механикус? — уточнил явно критичным тоном Никар, глядя на сидящих за гололитическим столом магистра и Тлена. — Вы хоть что-то контролируете вообще?

Никару хотелось смеяться, потому что люди, которые ему попадались, готовы были металл грызть, лишь бы сделать так, как хочет он, но чертовы лоялисты даже смертных не могли держать в узде, и это вызывало одновременно смех и мигрень, так что пришлось даже виски потереть пальцами.

— Дело в методах, брат, — спокойно ответил Гавин.

— В методах, — повторил за ним Никар и перевёл взгляд на Тлена.

Уж мальчишка то знал о методах всё. Однако сидел здесь, на корабле, вместо того, чтобы заняться делом внизу. Собрание бездельников какое-то.

— Да, — кивнул Хранитель Тишины. — Фрация едва избавилась от страха, который вселил прошлый визит Слепца и нападение тёмных эльдар вместе с пиратами. До сих пор действует чрезвычайное положение из-за последствий появления Скитальца. Люди хотят спокойствия и уверенности.

— Так отмените это положение, — возмутился Никар, разводя руками в стороны. — Вы уже зачистили все места падения обломков. И, если так сложно вскрыть кому-то череп, чтобы узнать что он скрывает, то пустить кровь то можно. Император даром нам дал все эти способности, чтобы вы ими не пользовались?

Гавин с Тленом переглянулись.

— Вопрос отмены будет решать правящий совет Фрации, — ответил магистр Сорнери, а затем жестом руки будто бы откинул лишнее и перешел к делу. — Ты вроде бы хотел помочь. Как будешь это делать?

Бывший Повелитель Ночи благодарно кивнул, подняв указательный палец.

— Давайте мыслить, как преступник, — начал он с широкой улыбкой, понимая, что Ворону то точно так не получится, а вот Тлен должен понять о чём он. — Если бы я хотел отвести от себя подозрения, я бы оставил улику, которая делает виновным кого-то другого. В нашем случае преступник оставил ложный след в виде контейнеров Механикус, чтобы вы бросились искать виновного среди них, а он тем временем…

Никар слегка прищурился и сделал паузу, ожидая, что его попросят продолжить, но глава ордена лишь улыбнулся и слегка скептично посмотрел на оратора, а Тлен остался непроницаем, так что пришлось продолжить самому.

— Для чего преступнику столько людей? Что он собирается с их помощью сделать? И, что не менее важно, где? Городов то не так много. Ближайших всего два. Столица и Сильва, — бывший уголовник указал пальцем на отображающиеся на гололите значки городов-колоний. — Впрочем, я бы с них только начал, а потом добавил остальные.

Гавин с Тленом снова молчали, и это начинало слегка раздражать.

— Давайте так. Если бы преступнику нужен был только кристалл, он бы взял только его и исчез. Но он ему не нужен был. Думаю, так случайно совпало, что он собирал людей, заодно собрал и этих ученых. Потому нам нужно искать людей. И не на побережье, а в столице. И отменить чертово чрезвычайное положение, чтобы все могли спокойно передвигаться. Иначе чуда не будет, — закончил десантник, начиная гадать а на кой ему это всё.

— Боль и хаос, — констатировал мрачно Тлен, выражением лица напомнив свои старые дурацкие выходки, из-за которых он и приобрёл дурную славу.

— Куда без них, — согласился философски Никар, после чего поднялся. — Я пошел. Столица маленькой Фрации ждёт, братья.

— Не забудь, что я буду с тобой, — проворчал через динамик на стене слушавший совещание Гальярд.

— Конечно, почтенный. Ты будешь главным действующим лицом моего плана, — пообещал Никар, взглянув вопросительно на магистра Ангелов Ночи.

— Я передам просьбу об отмене чрезвычайного положения сигниферу, — с лёгкой полуулыбкой ответил Гавин. — И, если ты это дело завершишь, никто не станет оспаривать твоё право на место первого капитана.

Высокие ставки Повелитель Ночи всегда любил, потому что предпочитал махлевать.

— В таком случае, братья, встретимся во время моего триумфального возвращения, — хохотнул Никар и, ударив кулаком по груди, попрощался с обоими, направляясь в ангар.

Кто бы ни был его противником в этом деле, он был хорош, но Никар скромно полагал, что в итоге окажется лучше.

XXI

По мере углубления в тоннель, ставший логовом зверя, света становилось всё меньше, и Микель был рад тому, что его глаза могут видеть даже в полной тьме. Впрочем, даже если нет, свет от мерно гудящего силового поля меча позволял видеть достаточно, а кроме того, должен был предупредить зверя о приближении врага, потому что рыцарь готов был дать ему право первого удара. Единственное, что его заботило, кроме самой охоты сейчас, это чтобы следующая за ним на некотором отдалении Фиррис не пострадала. Сержант прекрасно слышал, как она шаркала ногами, и понимал, что женщина устала, но в этот раз облегчить её участь не мог, потому что она сама этого захотела. Если бы осталась в Штормовом Орле с бессознательным братом Волком, отдыхала бы сколько влезет, а так должна была напрягать все свои силы, чтобы не сильно отставать.

Вдалеке, на самом краю видимости, Микелю показалось, что что-то шевельнулось, когда он повернул за изгиб тоннеля, и последующий слабый отблеск в глазах зверя дал понять, что он у цели. Десантник продолжил медленное движение вперёд, делая вид, что не заметил пока свою жертву, а сам тем временем оценивал предстоящее место схватки. Там, где сидел, прижавшись к полу, гигантский кот, тоннель расширялся и разветвлялся, уходя в разные стороны, но, судя по тому, что зверь оставался тут, проходы были заблокированы. Как бы то ни было, пространства для схватки хватало, а это было главное, потому Микель остановился.

— Фиррис, стой на месте. Зверь впереди, — произнёс он, понимая, что искаженное животное может отреагировать мгновенно.

И оно отреагировало, в полной тишине приготовившись к прыжку, а затем, подобно стреле, метнулось к незваному гостю, собираясь обхватить обеими лапами и раскрывая пасть, чтобы перекусить добычу пополам.

Уже в момент прыжка рыцарь осознал, что зверюга может попробовать сбежать, и тогда на его пути окажется Фиррис, но было уже поздно. Микель подпрыгнул навстречу коту, ускользая от его когтистых лап, шлёпнул по носу левой ладонью, чтобы была какая-то опора хотя бы на мгновение, и с размаха воткнул меч в левый глаз создания, заставив того громко завизжать и резко дёрнуть головой, от чего крепко вцепившийся в рукоять меча десантник кувыркнулся в воздухе и грузно приземлился на спину метрах в пяти в стороне от зверя.

Тут же Фиррис начала палить из болт-пистолета, по большей части промазав, но один заряд попал таки в цель и заставил кота отпрыгнуть назад. Монструозный зверь потряс головой и поджал лапу, в которую попала летописица. Из двух целей, которые животное видело перед собой, наиболее лёгкой целью казалась маленькая женщина, потому, как-то странно взглянув на поднимающегося на ноги ангела смерти, кот метнулся к ней.

— Фиррис! — крикнул десантник, чтобы предупредить её, хотя понимал, что не успевает перехватить животное, и всё равно бросился наперерез, ощутив, как при последнем шаге стальная плита под ногой прогнулась.

Неожиданно зверь извернулся в прыжке, перевернувшись на бок, и схватив десантника всеми четырьмя лапами. Когти передних лап проскребли по броне и вонзились в более мягкие сочленения доспехов, пустив ангелу кровь, а затем оба упали на пол, от чего металл еще больше заскрежетал.

Холлстер слишком много раз в детстве видел как действуют кошачьи, поймав добычу, и знал, что задние их лапы куда сильнее передних, как больше и когти на них, потому изо всех сил вонзил меч в заднюю лапу зверя и провернул, заставляя его сменить планы, а другой рукой прикрылся от неминуемого укуса, в следующий же миг ощутив, как челюсти гиганта сжимаются на его предплечье, пробивая керамит и вонзаясь в плоть.

Фиррис продолжала стрелять на звук, рискуя попасть и в десантника, но появилась и еще одна, куда худшая проблема. Отчаянный скрип железа под катающимися по полу котом и десантником, сопровождающийся звоном отлетающих болтов дал понять, что сейчас что-то сломается.

— Не подходи! — успел только рявкнуть сержант, когда металлоконструкция под ними рухнула, увлекая зверя и ангела вниз.

XXII

Грохот и скрежет от обрушения части металлического настила стоял такой, что Фиррис пришлось закрыть руками уши, чтобы не оглохнуть, а затем, как от цепной реакции, начали ломаться балки, поддерживающие потолок, и камни вперемешку с кусками металла посыпались вниз, заставив женщину упасть на колени и прикрыть голову руками пока обломки били её по спине, рукам и ногам.

"Вот оно", подумала она в самый страшный миг, когда какой-то камень особенно сильно приложил её по левому боку, "столкновение двух носителей и Слезы. И виновата в этом я".

Сердце сжалось, но не из-за чувства вины и не из-за того, что необходимый ордену кристалл будет уничтожен, а потому, что её жутко волновала судьба Холлстера. В отличие от неё, ускоренной регенерацией тканей тела ангел не обладал, и для него это падение могло стать смертельным. Потому она обязана была его спасти. Снова.

— Микель! — крикнула она, выплёвывая изо рта пыль, когда то, что могло рухнуть, уже рухнуло, и остались только более менее прочные элементы.

Ответа не было, как не слышно было больше визга огромного кота или какого-то движения кроме всё еще местами осыпающейся каменной крошки.

Фиррис стиснула зубы и, протерев глаза, на четвереньках поползла вперёд, шаря побитыми руками перед собой, чтобы самой не свалиться вниз. Пистолет она выпустила из рук еще когда всё начинало рушиться, и найти его среди камней не смогла, да и не особенно думала об этом пока не подползла к краю, где камень встречался с прогнувшимися вниз металлическими креплениями. Женщина попыталась вспомнить что-то похожее, и поняла, что это была стандартная конструкция, которую ставили после обвалов, чтобы можно было продолжать выработку. Естественно, за многие столетия, если не больше, с тех пор, как тут последний раз были люди, всё пришло в негодность и обвалилось, когда зверь с ангелом затеяли активную драку.

Летописица издала расстроенный стон и перегнулась через край, чтобы посмотреть вниз. Вдруг силовой клинок Холлстера еще работал и мог подсказать своим свечением где он? Но внизу была лишь тьма.

— Микель! — снова позвала она, уже громче. — Отвечай, мать твою!

Она злилась. Не могла сказать точно на что, но в груди пекло от этого.

— Микель! Ты рыцарь, варп подери, или кто?! — продолжила она, надеясь, что он таки её услышит и отчитает за такое обращение к Адептус Астартес. — Вставай! Слышишь меня?!

Руки женщины начинали дрожать. Она понимала, что, наверное, лучшим вариантом будет вернуться к Штормовому Орлу и дождаться там Ангелов Ночи, которые прилетят забирать тяжело раненого Волка, и уж они точно помогут найти и спасти Микеля, но как она могла оставить его тут, если сама напросилась за ним? Это мой талисман, что хочу с ним, то и делаю — так же она сказала ему? Жизнь её тоже только её, и ей решать что с ней делать.

Это было чертовски страшно, но она всё равно поднялась на ноги, ощущая боль во всём теле из-за многочисленных ссадин и синяков от падавших камней, а затем глубоко вдохнула, чтобы хоть как-то успокоиться. Ей же ничего не будет, верно? Всё заживёт.

— Хорошо, мелкий шутник, не поднимаешься ты, спускаюсь я, — произнесла она, сама удивившись тому, каким слабым оказался её голос, а затем, не давая себе возможности передумать, шагнула вперёд.

Полёт показался недолгим, так что она даже на мгновение подумала, что и больно не будет, но от жесткого столкновения с неровными камнями внизу сразу же потеряла сознание.

Возможно, это было к лучшему, потому что, когда Фиррис пришла в себя, всё тело ныло, как будто её избили, но, по крайней мере, ей не пришлось терпеть худшее. Судя по тому, как лежала правая нога, при приземлении она её сломала, но, спасибо чертовой Слезе, уже всё было в относительном порядке. Летописица пошарила вокруг себя руками и начала медленно спускаться с горы обломков.

— Микель! — снова позвала она, но ответа не получила.

Пришлось вслепую спуститься до дна и начать искать, когда до её ушей донёсся далёкий, но хорошо знакомый звук. Поезд.

Фиррис сглотнула, представив, что они упали на действующую ветку подземной железной дороги. Если Микель пережил падение с такой высоты и где-то сейчас лежал под обломками, то что будет, если сверху еще и поезд проедется?

— Микель! Лучше тебе найтись! — снова крикнула она, ощущая страх за его жизнь и начиная быстрее двигаться, чтобы найти его.

Характерный перестук приближался, а Фиррис даже не могла понять в какую ей сторону двигаться, чтобы найти упавшего кота с десантником, ведь на момент обрушения она уже их не видела. А затем она внезапно подумала о другом. Здесь не должно было быть действующих веток железной дороги. Единственный подземный путь из Сан-Вальтера в Амброзио лежал гораздо севернее. Либо она чего-то не знает, либо это что-то секретное, что не было доступно ей, как жене Оскара Ватора на момент его правления. Как бы то ни было, она должна была остановить поезд прежде чем тот влетит в гору обломков и похоронит её надежды найти своего рыцаря живым.

XXIII

Матье чертовски нервничал, сидя в облегченном вагоне, который по подземному тоннелю тащил за собой небольшой гелиумный паровоз. Как бы он ни старался успокоиться, возможность ускользала каждый раз, когда он смотрел на своих попутчиков, почти невидимых в скудном свете красных габаритных огней, потому что все они казались ему безумцами. Как кому-то могло прийти в голову выступить против космических десантников, которые буквально за день захватили столицу? Иначе чем безумием это не называлось. Даже тот факт, что у них был хитрый план, нисколько не радовал. Возможно, не радовал потому, что Матье не был в него посвящен.

Контрабандист запрокинул голову, стукнувшись затылком о стену вагона, и задумался над тем, как до этого дошло. Да, он взял не самый лучший заказ у ученого, но, как потом стало ясно, если бы остался в лагере, то ничего бы не изменилось. Всё равно всех забрали оттуда и все его друзья и знакомые с южного побережья теперь были с ним в одном положении. Некоторые даже сидели рядом, но Матье чувствовал, что они изменились. Все они, да и он тоже, потому что иначе как объяснить то, что они сейчас собирались делать? Массовое помешательство не вариант.

От раздумий вновь заболела голова и мужчина потёр виски, сильно нажимая на них и натягивая кожу от глаз, надеясь, что это поможет. По крайней мере в прошлый раз немного полегчало. Такой себе массаж кожи лица, почти как его учила одна из подружек, с которыми он проводил свободное время в Сильве, хотя и делал он его сейчас не с целью омоложения. Мысль об омоложении вообще вдруг вызвала у него смех, практически истерический, потому что вряд ли после того, что они собирались выступить против Ангелов Ночи, он доживёт до старости, и все люди в вагоне повернули головы к нему, вызвав мурашки на коже своей синхронностью.

— Я в порядке, — натянуто улыбнулся он, скорее для себя, чем для них, потому что стук колёс по рельсам был достаточно громким, а перекрикивать шум он не собирался.

Тем не менее, все отвернулись, будто услышали, и он смог с облегчением вздохнуть. А затем поезд начал резко тормозить, так что от скрипа заложило уши и Матье ощутил возросшее давление на череп, от которого его едва не стошнило.

К счастью, скрип прекратился, когда поезд остановился, и Матье с любопытством поднялся, чтобы открыть окно и выглянуть наружу. Самого препятствия вблизи не увидел, но вдалеке, на границе света носового фонаря поезда, были какие-то камни. Странно, правда, что тормозить они начали куда раньше, чем эти камни можно было увидеть, но эта странность вяла по сравнению со всеми остальными, так что Матье хмыкнул и закрыл окно, а затем, подчиняясь какому-то внутреннему велению, вместе с остальными двумя десятками пассажиров направился к выходу из вагона.

Перед работающим вхолостую паровозом оказалась потрёпанная женщина в местами разорванном и окровавленном рабочем комбинезоне.

— С вами всё в порядке? — поинтересовался Робен, высокий крепкий малый, бывший военный, который числился главным среди тех, с кем Матье ехал в Сан-Вальтер, и он же первым приблизился к незнакомке.

— Проедьте немного вперёд, чтобы осветить обвал. Мне нужно найти там выжившего, — потребовала она так, будто была тут главной.

Матье хмыкнул, списав это на состояние шока после обвала, в котором она выжила, хотя, по-хорошему, она должна была попросить.

— Да, конечно, но расскажите что случилось, — попросил Робен Тахо, предлагая свою руку даме, чтобы провести её в вагон. — И пойдёмте в поезд. Среди нас есть врач, который может вас осмотреть.

— Я в порядке! — женщина сразу отмахнулась от предложенной руки, а затем окинула взглядом собравшуюся перед ней толпу в черной военной форме. — И кто вы все? Я не помню, чтобы в Сан-Вальтер с этой стороны вели другие действующие линии, кроме той, что соединяет его с Амброзио, а мы заметно южнее.

Матье ощутил, как от вопроса по спине пробежал холодок. Только разоблачения им тут не хватало.

— Ауксилия Ангелов Ночи. Едем с проверки путей, — с невозмутимым видом ответил Робен, кивнув в сторону, из которой они приехали. — А вы?

Контрабандисту показалось, что женщина с облегчением выдохнула, а её плечи слегка расслабились.

— Слава Богу-Императору, под завалом Ангел Ночи! — воскликнула она и, взяв Робена за руку, потянула его дальше. — Идёмте поможете.

На это Матье готов был засмеяться, но какая-то сила удержала мышцы его лица в ничего не значащем выражении, а затем ему вдруг стало понятно, что совершенно необходимо скорее помочь этой даме и разобрать завал. А раз надо, то надо.

XXIV

В этот раз Никар взял с собой всё, что могло пригодиться в деле, и даже то, что в теории не могло, но, как он знал на практике, точно пригодится, из-за чего веса на нём было больше стандартной разгрузки скаута, а сверху еще и хамелеолиновый плащ, и так называемый ксенотех, который позволял создавать непроницаемую взгляду тьму в определённом радиусе вокруг излучателя. Кроме этого в рюкзаке была взрывчатка, запасные ножи, трос, крепления, растяжки и другие совершенно необходимые для диверсионной деятельности инструменты, а в поясной сумке медикаменты с гранатами. Веселье было в том, что, если бы он захотел скрыться, а его захотели найти, то вышло бы это у братьев с весьма низкой вероятностью. Не даром Никар носил прозвище Невидимка.

Десантник вошел в грузовой отсек транспортного челнока, который магистр выделил ему для перелёта на планету, и услышал ворчание дредноута, который пытался аккуратно развернуться внутри. Стандартных размеров Штормовой Орёл и, тем более, Мрачнокрыл главы ордена вместить громадину Левиафана не могли, потому лететь предстояло на этом старом корыте.

— Надеюсь, ты не вздумаешь убить меня пока летим, — поддел напарника Никар, понимая, что не сможет удержаться от острот, ведь если не дёргать смерть за усы, то она будет не такой весёлой, когда придёт за тобой.

— Шутка неуместна, — прорычал Гальярд через встроенный в нагрудную часть дредноута громкоговоритель, разворачиваясь таки "лицом" к собеседнику. — Но твой род отличается любовью к таким вещам, потому я не буду воспринимать их всерьёз.

— Серьёзное заявление серьёзного сына Дорна, — закивал Никар, оценивая оказываемое ему снисхождение. — Но только у меня два "но". Первое, шутки и так воспринимают несерьёзно. Второе, когда говоришь про мой род, помни, что Коракс не поймёт.

Левиафан снова заворчал, и сын Кёрза хохотнул, устраиваясь на сиденье поближе к дредноуту.

Никар постучал по стене кулаком, и рампа начала подниматься, а двигатели плавно загудели, показывая, что состояние машины куда лучше, чем её внешний вид.

— Вороны, которых я знал, не были юмористами. Скорее замкнутыми и сосредоточенными, — отстранённо произнёс Гальярд, явно намекая на то, как себя ведёт претендент на то, чтобы называться наследником Корвуса Коракса.

— А Имперские Кулаки, которых я знал, были упрямыми болванами, которые ни секунды не сомневались бы, убивать меня или нет, — весело ответил ему Никар, гадая, получит в этот раз цепным кулаком по лицу или нет. Эта игра ему начинала нравиться.

Левиафан слега качнулся в его сторону, когда транспорт оторвался от палубы и полетел в открытый космос.

— Скольких верных сынов Императора ты убил? — прорычал дредноут, и ясно стало, что этот вопрос крайне опасен. Ответь неправильно и на этом служба Императору могла и закончиться.

— Не считал, — фыркнул облаченный в скаутский наряд потенциальный капитан, припоминая сотни баталий, в которых участвовал еще со времён, когда его Легион был единым.

Всё казалось бессмысленным тогда, и он прекрасно помнил, как пытался найти для себя что-то интересное, чтобы не поддаться унынию и не свернуть в безумную череду кровавых расправ над слабаками. В итоге наступил момент, когда тогдашний рядовой боевой брат Никар понял, что ему нравится предавать. Именно так он стал сержантом, предав своего командира, и мог бы пойти выше, если бы не одна удручающая деталь такого выбора. Радость и удовлетворение от собственного предательства он получал лишь в момент, когда оно свершалось, и он мог увидеть выражение лица преданного, а затем снова наступала пустота и поиск чего-то, что могло бы его взбодрить.

— На самом деле ты будешь удивлён, Гальярд, но мне кажется, что Предателей я убил за всё время не меньше, — рассмеялся бывший Повелитель Ночи и закусил губу.

— Не буду, — проворчал Левиафан. — Предавший однажды, предаст снова.

— Верно, — согласился Никар, кивнув пару раз.

Добавить к этому ему было нечего. Он был уверен, что если какая-нибудь крупная банда Предателей нападёт на Фрацию и разгромит Ангелов Ночи, сам он легко сойдёт за пленника и найдёт себе новый путь с победителями. Потому что лично для него это было бы справедливо, а малыш Тлен сам сказал, что намерения должны быть справедливы.

— Так почему ты сейчас с Ангелами Ночи? — продолжил расспросы Кулак.

— Ума не приложу, — ответил без размышлений Никар, рассмеявшись. — Это самое глупое, что я делал в своей жизни.

— Решения, принятые сердцем, самые верные, — пророкотал Гальярд, отворачивая корпус от сидящего у стены собеседника.

— Варп тебя дери, Кулачок, ты меня растрогал! — хохотнул десантник, после чего нахмурил брови. — Но если сделаешь так еще раз, я закреплю на твоём реакторе взрывчатку и отправлю тебя к предкам.

Левиафан на это ничего не ответил и Никару тоже пришлось сосредоточиться на своих мыслях.

XXV

Микель медленно приходил в сознание, ощущая чьи-то попытки снять с него шлем, улавливая приглушенное сопение и отдалённый голос Фиррис, требовавший быть аккуратнее. Наверное, отделение брата Торазора и апотекарий Илия догнали их и спустились в обвалившуюся часть, чтобы помочь. Это было логично, так что сержант выдохнул с облегчением, ощущая тяжесть во всём теле и ноющую боль от полученных травм в бою с котом и при падении. Чьи-то руки нашли таки защелку, позволяющую снять шлем, и потянули его вверх, но мгновением ранее десантник открыл глаза и увидел над собой трёх людей в черной военной форме, похожей на форму ауксилии, но ею не являющейся.

Тот, что тянул шлем вверх, был схвачен за руку так, что едва не лишился её, а другого рыцарь схватил за горло, после чего сдвинул обоих перед собой так, чтобы прикрыться от третьего.

— Кто вы? — прорычал сержант Холлстер, глядя в не особенно то испуганные лица людей.

— Микель, это ауксилия! Они помогают! — послышался голос Фиррис, а затем быстрые шаги в его сторону, хотя из-за погнутых листов металла он пока её не видел.

Едва сержант начал ослаблять хватку, третий человек, от которого он ранее прикрылся, вытянул руку вперёд и бросил что-то холодное и скользкое на открывшуюся шею десантника. На принятие решения у Микеля была доля секунды, и он сильно ударил затылком назад, надевая тем самым приподнятый шлем обратно, а заодно раздавливая мерзость, которая уже обхватывала щупальцами его подбородок. Правая рука сжалась, ломая человеку шею, тогда как левая с характерным хрустом сломала руку другому, а нога пинком отправила в полёт кувырком третьего смертного, и всё это без единого крика боли со стороны людей.

— Это зараженные! — рявкнул он, от мгновенно хлынувших в кровь боевых усилителей приходя в себя и забывая о боли, после чего рывком поднялся и увидел остальных лжеауксилариев,что разбирали завал вокруг, а так же и Фиррис, которая спешила к нему в своём порванном со следами крови комбинезоне.

Всё происходило быстро, так что не все успевали реагировать, и Микель голыми руками сломал еще двоих прежде чем в него начали стрелять из автоганов, а опешившая Фиррис остановилась. Десантник расправлялся с зараженными легко и стремительно, так что у них не было ни единого шанса всерьёз повредить ему. По крайней мере до тех пор, пока на него не бросился человек с взрывчаткой в руках. Повезло, что одним ударом ладони Микель напрочь оторвал ему руку и та улетела вместе с зарядом в сторону, позволив десантнику отделаться лёгкими повреждениями брони, которую обдало осколками и останками безрукого бедолаги.

Бой, если можно было его так назвать, продлился меньше минуты, и закончился, когда закончились зараженные. Все, кроме одного, который сжался в положении сидя у стены тоннеля и усиленно тёр виски.

— Подождите, подождите, я не с ними, я не с ними, — бормотал он сквозь сжатые зубы. — Я просто рыбак, просто рыбак…

Микель остановился над ним, подавляя желание зашибить человека, и заставил себя дышать ровнее, чтобы остыть. Вместе с остыванием пришла и боль, но она имела мало значения для ангела Императора, потому он обернулся в поисках Фиррис и, убедившись, что женщина жива, наклонился к подозрительному типу. Кучерявый светловолосый мужчина лет сорока на вид был худым и, кажется, даже в какой-то мере истощенным, с запавшими щеками и мозолистыми руками, которые в общем-то вполне могли принадлежать рыбаку, который каждый день таскает сети и тросы.

— Как тебя зовут и что ты тут делаешь? — поинтересовался сержант, готовясь в случае чего просто раздавить человеку голову.

— Матье, — выдавил из себя рыбак. — Матье Мирель. Он заставил меня, нас всех.

— Кто он? — нахмурился Микель.

— Ангел Ночи! — выдал контрабандист, подняв взгляд глубоко запавших глаз на десантника.

XXVI

Гавин вышел из палаты, в которую поместили серьёзно пострадавшего Янтаря, и выдохнул тяжело. Сложно было сказать, что тревожило его больше, то, что он мог остаться один среди сынов Кёрза, если бы единственный брат по крови погиб, или то, что он потерял бы единственного библиария, которого некем было заменить. А может, ему стало ясно, что на борту "Непрощенного Слепца" не осталось тех, с кем он мог серьёзно поговорить как с равным. Эпистолярий в коме, бывший первый капитан в Схоле Ангелорум на поверхности Фрации, второй капитан на больничной койке и всё еще восстанавливается, а Хранитель Тишины растерял уверенность в себе и выглядит так, будто сам нуждается в помощи. В такие моменты особенно хорошо понимаешь ценность близких и то, как важно самому иметь твёрдую опору под ногами. Магистр прислонился спиной к стене в полутёмном коридоре апотекариона, практически кожей ощущая гул машинерии, что поддерживала жизнь и помогала выздоравливать Ангелам Ночи, которым после событий на скитальце всё еще рано было возвращаться в строй. "Непрощенный Слепец" оставался их домом и опорой, и в то время, как магистр стоял в коридоре, по сути отдыхая, многие люди и сервиторы трудились, чтобы корабельная кузница начала выпускать не только боевую броню с боеприпасами и оружием, но и машины, без которых они, как орден, не могли отправиться в настоящее пекло боевых действий похода Канис. Точнее они могли, но связанные с этим риски были бы неоправданно велики, а Гавин не мог позволить своему ордену терять много до того, как он достаточно окрепнет.

Понимание ответственности приходило к Сорнери медленно, но неуклонно, и в одном демон на Соблазне Мечтаний был прав. Желания Гавина Сорнери сбылись. Он хотел полноты власти в ордене, хотел возможностей, которые может дать только положение магистра, хотел реализации своих взглядов, которые оказались возможны, даже точнее не возможны, а идеально подходили для реализации именно с этими братьями, и всё это было его. Теперь оставалось только правильно распорядиться полученным и исполнять свой долг перед тем, кто единственный мог сделать так, чтобы у него всё сложилось. Кто единственный имел силу, чтобы помочь магистру превозмочь демоническую отраву на том проклятом куске металла. Как же далеко Гавин казался сам себе от того, каким был еще пару лет назад.

Десантник усмехнулся на выдохе, покачал головой и оторвался от стены, планируя свои следующие действия. На планете всё еще действовали поисковые отряды третьей роты, проверяющие все места падения обломков скитальца, и на то, чтобы проверить всё, им понадобится еще не одни сутки. Побитые первая и вторая роты находились на флагмане и пока магистр предпочитал давать им восстановиться после боёв на скитальце. Четвёртая рота Тавлаана была разделена по городам-колониям Фрации, выполняя вспомогательную роль для сигниферов минорис, через которых орден держал связь с местными руководителями из числа простых людей. В теории можно было набрать братьев еще на одну роту, но кандидатов, удовлетворяющим критериям капитана, не было, потому это были просто отделения со своими сержантами, обязанностью которых пока была защита "Непрощенного Слепца" и тренировки военных пустотников ауксилии. Вероятно, этим отделениям казалось, что они наименее полезная часть ордена, и так оно и было, потому что в них вошли самые малоопытные братья, которых только предстояло обкатать в настоящем бою. Гавин однако сомневался, что в ближайшее время предоставится такая возможность, если только мрачные предсказания Тлена не сбудутся в худшем варианте.

Тлен предупреждал о том, что хаос и боль грядут на Фрации, и магистр был уверен, что так и будет. Предупреждения тёмного провидца всегда сбывались, по крайней мере в общих чертах, хотя в частностях он мог ошибаться. Иногда главе Ангелов Ночи хотелось иметь такой же дар, чтобы проще ориентироваться в будущем и потенциальных возможностях, но, глядя на оракула в моменты его видений, желание это пропадало, потому что безумие всегда кралось рядом с Хранителем Тишины, ставя его отдельно от братьев.

Было однако то, что он мог сделать, за исключением того, чтобы следить за процессами и направлять их в нужное ему русло. Глава ордена вывел на ретинальный дисплей карту судна с метками боевых братьев и, получив нужную информацию, пошагал к тренировочным залам. Через пять минут он бесшумно вошел внутрь, увидев порядка трёх десятков Ангелов Ночи. Большая часть из них занималась на тренажерах или спарринговалась в дуэлях, но четверо, которые были ему нужны, находились в клетке для спаррингов и сражались два на два. Апотекарий Гискард предпочитал полуторный меч, что выглядело бы странно для десантника его специализации в любом другом ордене, но здесь было нормально. Вместо того, чтобы ждать за спинами братьев, он мог и часто выступал наконечником копья, полагаясь на свою реакцию и знание физиологии противника, чтобы быть максимально эффективным. На его стороне сражался Фэдерик Дюа, задорный и оптимистичный десантник, после скитальца пришедший к использованию парных клинков и способный использовать окружение себе на пользу благодаря нестандартному мышлению и наблюдательности. С другой стороны их противниками были Базилий и Линдон. Первый вооружился булавой и щитом, второй длинным мечом, так что обе пары имели баланс атакующего и защитного потенциалов, и смысл их спарринга, как понимал его магистр, заключался в том, чтобы извлечь из своих сильных сторон максимальное количество пользы, при этом прикрыв недостатки друг друга. Хорошая практика, если вам придётся сражаться плечом к плечу, но сложная, потому что прочувствовать друг друга сложно и на это уходит уйма времени. А еще, если теряешь такого брата, куда сложнее перестроиться потом под нового напарника, потому что невольно сравниваешь нового со старым, а они всегда разные. Наверное, поэтому Гавин ни с кем никогда особенно не сближался. Чтобы не испытывать жуткого чувства потери.

— Магистр Сорнери! — заметил его укрывшуюся в тени массивную фигуру Фэдерик и жестом показал братьям, что выходит из боя.

— Могли бы продолжать, — качнул головой глава ордена, улыбаясь тому, что внимательности им было не занимать, и следя за тем, как они один за другим покидали клетку, чтобы поприветствовать командира.

— Да мы уже всё равно заканчивали. Базиль непробиваем, как стена, — хохотнул Фэдерик, смахивая тыльной стороной ладони пот со лба.

Видно было, что он сильно устал, но сохранял бодрость духа и широкую улыбку.

— Ты лучше бы атаковал, а не танцевал, — сурово ответил ему мрачный на вид Базилий, чьи черные спутанные волосы свисали чуть ниже плеча, оставляя щит и булаву прислонёнными к клетке.

Если Гискард, строгий и говоривший лишь по делу, в командном отделении заменил Рола Дихтера, который из-за серьёзного ранения вынужден был принять новую для себя роль сигнифера, представителя Ангелов Ночи при Правящем Совете Фрации, то Базилий заменил Микеля Холлстера, которого магистр повысил до сержанта после завоевания планеты. У него был свой подход к делам и прочные взгляды, что делало его надёжным щитом магистра. Это было важно еще и потому, что в последнее время Гавин довольно много тренировался, чтобы подтянуть свои навыки фехтования. Конечно, до лучших мечников главе ордена было еще далеко, но сейчас, по крайней мере, он уже не чувствовал себя в этом плане обузой. Но пока Сорнери взглянул на отстранённого и безразличного Линдона, который вернул тренировочный меч на стойку и подошел к братьям. Этот парень был хорош, но не показывал амбиций, что несомненно могло измениться в будущем, и магистр хотел увидеть когда и при каких обстоятельствах это произойдёт. В общем-то, все они были по-своему хороши, потому и составляли его командное отделение.

— Мне нравится ваша тренировка. Думаю, стоит расширить её до схватки пять на пять, чтобы посоревноваться полуотделениями, — высказался Гавин, когда все четверо собрались перед ним в ожидании приказов. — Но пока перейдём к делу. Вы слышали уже, что брата Янтаря едва не убили заложенными в контейнеры минами. Только мы еще не знаем не только того, кто это сделал, но и что до этого было в контейнерах. Возможно остались подсказки, которые нужно найти, потому остатки одного из контейнеров вы отвезёте магосу Вульфу на "Аксиому". Пусть выяснит так же откуда они, если сможет, и даст любую информацию о них, которую получит.

— Он не обидится на такую просьбу? — усмехнулся Фэдерик Дюа, подкручивая правый ус. — Спектральный анализ может провести и брат Кенхеард.

— Брат Кенхеард уже проанализировал, что мог, а магос Вульф будет рад снять с себя потенциальные обвинения в том, что это были его контейнеры, — усмехнулся в ответ Гавин.

Гискард на этих словах сжал губы, представляя реакцию магоса, Базилий пожал плечами, Фэдерик закивал понимающе, а Линдон, как обычно, остался холоден и невозмутим.

— Доклад мне лично, когда полная проверка остатков будет магосом сделана. Брат Дюа за старшего, — закончил магистр и осмотрел боевых братьев перед собой оценивающе. — Вопросы?

— Мы подозреваем, что он может быть к этому причастен? — уточнил Гискард, слегка нахмурив брови.

Насколько Гавин знал, с братом Кенхеардом Гискарда связывала дружба, так что о магосе от первого технодесантника ордена апотекарий должен был быть наслышан достаточно.

— Минимум две улики говорят о том, что это мог быть он, но обе ненадёжные. Мы проверяем варианты, — ответил магистр, после чего еще раз прошелся взглядом по десантникам и, поскольку вопросов у них больше не было, кивнул сам себе. — Облачайтесь в броню, связывайтесь с магосом и берите Мрачнокрыл. Образцы в нём. Свободны.

Братья отдали честь и поспешили на выход из тренировочного зала, а Гавин проводил их взглядом. Конечно, он мог сам связаться с магосом и решить этот вопрос, но молодым нужно было получать и опыт коммуникации с разными ветвями власти Империума, одной из которых являлись адепты Механикус. И, конечно, Вульф будет недоволен, что к нему обращается не лично магистр, а рядовые братья, пусть и из командного отделения, но упёртость магоса в том вопросе, чтобы на равных сотрудничать с орденом, заставляла магистра обдумывать другие варианты. Возможно, стоило обратиться к старым знакомым в Карауле Смерти и через них найти того, с кем договориться будет проще и выгоднее обеим сторонам? Как раз срок службы в Карауле истекал для отправленного туда Ангела Ночи и был повод связаться.

XXVII

Магос Вульф находился в сердце своего флагмана, подключенный многочисленными механодендритами к его системам и связанный с огромным духом машины практически напрямую, чтобы тренировать свой разум и разделять желания с необходимыми функциями. Как мозг был центром человеческого тела, дающего смысл и цель его существованию, так же себя ставил магос, сливаясь с духом "Аксиомы", чтобы определить приоритеты, расставить цели и добавить смыслов бесконечной движущей силе. Это было важно для него лично и для того, что он намеревался сделать в будущем, потому, где мог, он сглаживал возражения духа машины, а где не мог, подавлял его своей волей, чувствуя, как от усилий перегреваются его когитаторные центры и кабели, по которым струятся невероятные по объёмам для рядового адепта инфопотоки. Некоторые из деталей после этого сеанса придётся заменить, но таков путь совершенствования, и к этому Магенрад давно относился исключительно практично.

Запрос с располагавшегося совсем близко по космическим меркам "Непрощенного Слепца" отвлёк частичку сознания магоса от его задачи и за долю мгновения был обработан, за следующий такой же микропериод времени отправив ответ.

"Приходите", гласил он на двоичном коде, который будет преобразован в понятное десантникам слово в процессе передачи.

Это было эффективно во всех отношениях, но глубоко внутри вызвало обеспокоенность магоса, который сразу же после отправки сообщения начал процесс отключения связи с машинным духом. Возможно, тот повлиял на него сильнее, чем он думал, раз отброшена была важная возможность добавить понятных смертным эмоций. Возможность, которую Вульф обычно старался использовать. Кроме того, настораживало, что в этот раз запрос исходил от брата Дюа, выполнявшего роль адъютанта магистра. Глава Ангелов Ночи теперь считал, что с магосом-эксплоратором можно общаться через подчинённых? Вероятнее всего, этому способствовало то, что они ждали инквизитора, воспринимая Магенрада, как должного им, хотя реальность была несколько иной. Как бы то ни было, небольшое волнение магос действительно испытывал, поскольку Инквизиция была организацией весьма широких взглядов и сложно было заставить одного инквизитора отвечать перед другим, когда каждый из них считал себя избранником Омниссии. Или Бога-Императора, как они сами его называли. Потому было маловероятно, что что-то помешает инквизитору, инициировавшему создание ордена Ангелов Ночи, протянуть свои руки во владения Вульфа. К счастью, свои секреты Магенрад умел прятать хорошо и сомневался, что кто-либо, кроме разве что великих архимагосов, сможет их найти. К тому же, поддержка Инквизиции была у него неспроста и договоры, которые он исполнял, имели свои доли и с противоположной стороны.

Магенрад, полностью отключившись от духа-машины "Аксиомы", сосредоточился на своих текущих вопросах и, обрабатывая сжатые пакеты зашифрованных данных, которые частями передавались из Левиафана, в котором был заключен брат Гальярд, направился в свои покои. Это было удивительно, что Ангелы Ночи еще не нашли украденный кристалл, но, с другой стороны, они так же не могли найти и устроителя покушения на своего ставленника на Фрации. При этом указания на то, что брат Янтарь подорвался, пытаясь открыть контейнеры Механикус, явно имели под собой намерения очернить его, Магенрада Вульфа, имя. Возможно, стоило изначально действовать самому, обойдя тот факт, что Фрация теперь законный мир ордена Адептус Астартес, и отправить ловчих на поиски. Тогда бы и результат был более приемлемым. Но столкновение интересов на том этапе было бы неизбежным и отдалило бы решение главного для магоса уравнения возвышения. Определённо даже такой ценный ксеноартефакт этого не стоил. На тот момент.

Магос отправил исходные данные одному из двух своих ближайших помощников, чтобы тот встретил гостей, а затем передал активационный приказ Альфе своей единственной клады ржаволовчих и связал его протоколом подчинения Амакуру, специализированному на поиске информации техноадепту, который служил ему уже многие годы по одному из заключенных договоров. Приказы же самому Амакуру были просты: раскрыть местонахождение Франсуа Лефера и похищенного ксеноартефакта. И если первое еще можно было передать Ангелам Ночи, как нечто случайное, чтобы они сами могли разобраться с ним, то за вторым должны были отправиться ржаволовчие, потому что промахи и задержки были для магоса неприемлемы.

XXVIII

Фиррис была напугана и старалась держаться подальше от трупов, в которых могли оставаться живые паразиты, пока Микель методично давил черепа убитым и вылезающих из них мелких склизких созданий. Тогда на скитальце это было частью большего ужаса, потому воспринималось, наверное, менее жутко, но сейчас, на Фрации, подобное казалось кошмаром, который остался рядом даже после того, как она проснулась. Эти паразиты могли залезть и в неё, как в бедолагу, назвавшегося Матье, но по каким-то причинам заражать её не стали. Как летописица могла себе подумать, они не сделали этого потому, что надеялись на больший улов в лице Микеля, и, если бы тот вовремя не пришел в себя, то сейчас был бы на их стороне, какие бы тёмные планы они ни замышляли.

— Вроде бы всё, — закончив с телами, или точнее их головами, выпрямился Микель Холлстер, взглянув на всё еще сидящего у стены человека.

— Оставь его, он как-то борется, — сразу же подала голос Фиррис, чтобы десантник не убил и его.

— Я подумаю над этим, — кивнул в шуточной манере ангел смерти, после чего направился к туше мёртвого кота, которого проткнуло металлическими балками в паре мест и забросало камнями сверху.

Не нужно было говорить что он там хочет найти, потому что из-за Слезы они и оказались тут. Фиррис вернула взгляд на Матье и вспомнила что он им рассказал. Ангел Ночи стоял за исчезновением людей с побережья и заражением их паразитами. Значило ли это, что со скитальца кто-то вернулся уже зараженным и теперь действовал в интересах паразитов или врагов? И сколько их таких могло еще быть? Это могла быть внутренняя война ордена, в которой женщина самой себе показалась мелкой сошкой. Что она могла сделать, чтобы остановить это?

— Микель, — позвала она своего рыцаря, делая шаг в его сторону, — нужно остановить остальных.

— Остальные уже должны быть в столице и Сильве. Поздно останавливать, — бодрым голосом ответил Микель, чем вызвал раздражение Фиррис.

— Тогда нужно спешить! — воскликнула она, делая еще шаг к огромному трупу зверя.

— Да, согласен, — с невозмутимым видом отозвался сержант, потроша кота в поисках Слезы.

— Ты издеваешься надо мной? Паразиты на планете! Мы должны предупредить всех! Изолировать зоны, ввести карантин, проверки! — женщина начинала выходить из себя, видя беспечность ангела.

— Вообще-то, по просьбе магистра Сорнери чрезвычайное положение на планете отменяют, — поведал ей Микель, шаря во внутренностях убитого зверя.

Фиррис, услышав это, издала яростный стон и сжала кулаки.

— Вы с ума сошли?!

Десантник весь покрытый кровью и внутренностями зверя выпрямился во весь рост, держа между пальцев хрупкий кристалл.

— Доверься магистру, Фиррис. Во всех городах есть мои братья, а паразитам нужно время на размножение и это куда больше пары дней. Всё будет хорошо, — пообещал он.

Фиррис совсем не была уверена, что всё будет хорошо, но уверенность в словах Микеля подействовала на неё немного успокаивающе.

— К тому же, мы с тобой тоже летим в столицу, в Схолу Ангелорум, чтобы отдать твой бывший талисман брату-капитану Савелию, — Микель подошел к ней и ласково положил измазанную кровью убитых людей и зверя ладонь в керамитовой перчатке на её плечо.

Если бы это сделал любой другой десантник, она бы содрогнулась от ужаса, но у него это выходило естественно и мило, так что Фиррис инстинктивно подалась навстречу, обнимая его и измазываясь во всём этом сама.

Если он и испытал от этого неудобство или удивление, то вида не подал, и осторожно провёл кончиками пальцев по её спине, вызвав мурашки по всему телу.

— А потом мы задержимся там, чтобы помочь справиться с ситуацией, которая может возникнуть, — добавил он именно то, что она хотела услышать.

Почему этот ублюдок, выводя её из себя, потом становился таким потрясающе милым? Фиррис не могла заставить себя оторваться от него, пока ангел сам не отодвинул её ласково и не направился к всё еще массирующему виски Матье.

— Пока же подождём отделение брата Торазора, они скоро заберут нас отсюда, — пообещал он, сняв вопросы о том, как они отсюда выберутся, а заодно дав понять, что общался с членами ордена по воксу при выключенном внешнем динамике.

XXIX

На то, чтобы добраться до столицы Фрации и предметно переговорить со всеми задействованными в неудавшемся похищении кристалла со станции Тибия-Альфа, у Никара ушли почти сутки. Было бы быстрее, если бы он действовал один, но помощь Имперского Кулака ему была нужна в качестве отвлечения внимания посторонних, потому приходилось терпеть медлительность перемещений Левиафана по городу и его периодические комментарии, звучавшие, как какой-то заученный текст из тех книжек, что последователи Трупа-На-Троне любят цитировать перед тем, как умереть. Впрочем, внушительные размеры и необычность такой машины на улицах Амброзио всё же перекрывала недостатки, а сам Никар позаимствовал самую обыкновенную грузовую машину, коих на дорогах появилась уйма с отменой чрезвычайного положения, накинул поверх своего хамелеолина обычный плащ местного пошива, и выглядел за рулём как обычный водитель, прячущий глаза за широкими тёмными окулярами. Это было даже забавно первое время, но ощущение того, что его ограничивают, постепенно росло внутри Никара и он с каждым часом всё больше думал о том, чтобы отделаться от великана.

Проблема была еще и в том, что по-человечески он пообщался только с членом совета, Ларошем Аркани, и его подчинённым, профессором Моро, который организовывал перевозку груза с острова Элиза. Люди разумно пошли на контакт и первое, что удивило Никара, было тем, что Янтарь даже не спросил у них как именно и с кем они договаривались насчёт перевозки, ведь даже дураку было понятно, что кабинетные крысы плавать не умеют. Назвать после этого Ворона кем-то иным, кроме дилетанта, язык не поворачивался. Вторая удивительная вещь заключалась в том, что несмотря на пафосное заявление Тлена о "бдящих во тьме", во тьме криминала столицы никого из них не было, из чего нострамец сделал вывод о них, как о детишках в песочнице, которые понятия не имеют о том, что говорят. А еще стало ясно, что Ангелам Ночи безумно повезло, что Никар теперь был с ними и мог научить их правильному подходу.

Подход этот привёл его в подполье столицы, где водились самые скользкие и темные её личности, проворачивающие свои дела в тенях и уважающие силу, а никак не закон, который пытались установить Ангелы Ночи со своим ручным писцом. Один за другим мелкие сошки и посредники клялись в верности десантнику, сдавая своих коллег и старших, стоило только ему показать боевой нож с зазубринами или без особого напряжения разобраться с их охранниками. От таких разборок сразу вспоминались похожие случаи из прошлого, отчего накатывала ностальгия и хотелось снять с людей кожу максимально медленно, чтобы они и на деле узнали что такое настоящая причина для паники. И из-за того, что так было сейчас нельзя, Никар испытывал чудовищное разочарование и сожаление, как будто его кастрировали. Впрочем, все десантники были бесплодны, так что в сущности и были кастрированы, и эта пришедшая вовремя ангелу смерти мысль спасла не одного бедолагу от переломов, потому что "случайно" что-то сломать "не рассчитав силы" вроде бы было можно.

— Ты перегибаешь, — сообщил ему в вокс после очередного сеанса запугивания слышавший всё почтенный Гальярд.

— Брось, кузен, — ответил Никар, использовав термин "кузен", чтобы нарочно позлить Кулака, — я никогда не был столь благочестив, как сегодня.

Ворчание, которое донеслось в ответ, было словно музыка для ушей убийцы, и он рассмеялся, заводя мотор, потому что ехать нужно было к следующей жертве.

По пути пришло сообщение от ордена о том, что в городе уже могут быть захваченные паразитами люди, которых еще и направляет неизвестный Ангел Ночи. Новость была скверной, потому что Никар прекрасно помнил этих марионеток по скитальцу, но то, что их направлял Ангел Ночи, было куда интереснее. Потому почти сразу же Никар связался со своими ручными ребятами и потребовал у них найти приехавших в город "друзей", пока сам ехал к последнему, так называемому королю теней Амброзио, или просто полковнику снабжения Фрацису Жобену, чтобы замкнуть на себе круг криминальных авторитетов города.

— Я тебя не понимаю, — проворчал снова Гальярд, шагая по параллельной улице чуть позади неспешно едущего грузовика Никара.

— Что именно тебе непонятно, братик? — поинтересовался Никар, гадая, успеет он перехватить цель по пути со службы или придётся вламываться в его апартаменты.

— Ты сохранил преступникам жизни и даже не подумал сдать их властям, хотя их деятельность целиком противозаконна, — проговорил дредноут, при чём чувствовалось, что ему тяжело об этом говорить, а возможно даже и неприятно. — Вместо очищения столицы от преступности ты делаешь всё, чтобы её возглавить. Разве это путь Ангелов Ночи?

Вопрос был из той смысловой категории, как и спросить "зачем дышать?", но Никар задумался. Действительно, тот ли это путь, который предрекал Тлен? Такой ход действий, каким пользовался сейчас Никар, был не привычкой, а эффективным методом управления людьми, подтверждённым множество раз за множество лет, если не тысячелетий. Если углубиться в размышления, то можно было дойти до так называемой Ереси Хоруса, когда многие подчинились именно силе Воителя, но это не помогло бы ответить так, как наверняка хотел Гальярд, потому нострамец выудил из памяти самый свежий и приятный уху аргумент, который бы дредноут понял.

— Потому что мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме. Эти люди готовы служить, а значит, достойны жить. Они же не еретики, не мутанты и не ксеносы. С чего мне их карать? Я же не убийца какой-то, — выразился Ангел Ночи максимально артистично, чтобы уже Имперский Кулак с таким вопросом стоял на позиции убийцы.

Неопределимое ворчание, которое пришло ему в ответ от Гальярда, в очередной раз прозвучало музыкой для Никара, который задумался на секунду, что мог бы из этих вздохов Кулака составить симфонию.

— Я говорю о том, к чему это приведёт, — через некоторое время вернулся к этому Левиафан. — Склонности Ночного Призрака, о которых говорил магистр. Если ты продолжишь, это может уничтожить орден.

Никар тяжело вздохнул, гадая, стоит ли объяснять Кулаку очевидное, но затем таки снизошел до ответа, сворачивая по одной из центральных улиц Амброзио в сторону правительственного квартала, где жил нужный ему полковник.

— Это чертовски глупо, но мне малыш Тлен сказал, что раньше нам просто не хватало света, который был бы ориентиром во тьме. А теперь хватит меня донимать вопросами этики, иначе сорвусь, вытащу тебя из саркофага и повешу порезанными на куски гирляндами на улице, — нарочно весело фыркнул Никар, поскольку не любил признавать влияния на себя других людей, особенно полунормального провидца.

— Немедленно подойди ко мне и объясни это, — неожиданно резко потребовал Гальярд, так же, должно быть, свернувший на другую улицу.

Время шло к ночи, даже мануфакторумы уже едва дымили, людей на улице почти не было, так что Никар нехотя затормозил и сжал кулак. Приказной тон дредноута ему не понравился. Шутки нострамские ему не по нраву что ли? Тем не менее, Повелитель Ночи покинул кабину, спрыгнув на рокрит, и пошел по полутёмному переулку между высокими зданиями к дредноуту, чьи нагрудные фонари остановились вместе с ним.

— Я надеюсь, причины у тебя веские, Кулачок, — выдохнул он, когда вышел из переулка и посмотрел на стоящую посреди улицы громаду дредноута.

— Смотри, — гравитационная бомбарда, заменявшая одну из рук машины, указала вперёд и Никар повернулся, чтобы посмотреть туда.

На натянутых между домами цепях висели освежеванные Ларош Аркани и его помощник Моро.

XXX

— Ты уверен, почтенный Гальярд? — напряженно переспросил Гавин, когда уже собирался немного отдохнуть после нескольких дней без сна, но, видимо, покой ему мог теперь только сниться.

Сначала Микель сообщил о том, что у них целая группа зараженных паразитами людей ехала по заброшенному пути подземного поезда в Сан-Вальтер и за ними стоят минимум двое Ангелов Ночи, которые, вероятнее всего, тоже заражены. Затем командное отделение принесло магистру известие от магоса Вульфа о том, что переданные на анализ остатки контейнеров носили следы содержания в них паразитов, из-за чего пришлось вернуть в города все отделения, участвовавшие в зачистке мест падения обломков скитальца, чтобы иметь больше возможностей разыскать зараженных. И теперь Имперский Кулак сообщал, что член совета от ученых, Ларош Аркани, вместе со своим помощником в стиле Повелителей Ночи освежеваны и распяты на одной из центральных улиц, а Никар сбежал.

— Абсолютно, — прочеканил механический голос, заменявший теперь Гальярду настоящий, но явно гудящий от гнева. — Он мог заставить сделать это кого-то из людей, которых посещал, потому что отключал связь со мной во время разговоров с ними.

Печальная история, как ни крути, но Гавин пока не видел связи между Никаром и зараженными, хотя не мог отрицать вероятности её наличия. По-хорошему, им бы сейчас продолжить чрезвычайное положение, но очень уж удачно бывший Повелитель Ночи попросил его отменить, так что вводить карантин менее суток спустя после отмены было опасно массовыми волнениями.

— Я вышлю к тебе отделение. Найдите его, — сурово произнёс глава ордена и, получив щелчок подтверждения, отключил связь с Фрацией, переключившись на канал связи с Тленом, хотя хотелось, конечно, объявить всем о серьёзной ситуации. — Брат, зайди ко мне в стратегиум. Немедленно.

Через несколько минут, когда одно из отделений третьей роты было направлено к Гальярду, в стратегиум вошел загадочный и бесшумный Тлен, присев за большой гололитический стол и уложив на него локти, чтобы сцепить затем ладони в замок и посмотреть на магистра исподлобья.

— Началось, — тихо прошелестел он, и Гавин не мог не скривиться.

— Меня знаешь что волнует, брат? Что пользы от твоих предсказаний мало, — выдал магистр, отходя от прикованного к когитатору сервитора и останавливаясь у стола, чтобы посмотреть на провидца. Обычно сдержанный, он позволил себе в этот раз сорваться и выдать то, что чувствует относительно собеседника.

Тлен наклонил голову слегка вбок, глядя своими черными глазами будто в самую душу главы ордена, так что тому показалось, что Хранитель Тишины был к этому готов.

— Определено только то, что мы выбираем, остальное — путанное марево неопределённости, — заявил он.

Опять эти речи загадками. Гавин вздохнул и сел за стол напротив брата.

— Тогда скажи мне, Никар виновен в том, что Ларош Аркани и его помощник освежеваны и распяты на одной из центральных улиц Амброзио?

— И да, и нет, — качнул головой оракул. — Ты можешь обвинить его и быть правым. Но это будет не вся правда.

Прекрасно. Прямо сразу стало всё ясно. Гавин вздохнул снова.

— Я не буду вводить карантина. Все силы ордена на планете будут направлены на поиски зараженных. Подключим местных силовиков тоже, но нужно обойтись без паники, — высказал свои планы магистр, глядя на Тлена. — Я хочу, чтобы Фрация спокойно жила и выполняла свою роль нашего тыла. Без машин, которые на ней построят, и без людей, которые будут это делать, мы не можем отправиться на войну.

— Ты говоришь о том, что знают и враги Императора, скрывающиеся во тьме от Его света, — кивнул едва заметно оракул.

Сорнери нахмурился, взглянув на дело под новым углом. До этих слов Тлена для него происходящее было просто досадной помехой на пути к организации Фрации, как базового мира для ордена, но сейчас начало играть новыми красками.

— Ангел Ночи, который стоит за зараженными и перевозкой паразитов со скитальца, наш? — задал он другой вопрос, надеясь получить хоть более менее внятный ответ.

— И да, и нет, — грустно улыбнулся краями губ Тлен, после чего опустил взгляд. — Гавин, я не вижу будущее так же, как ты смотришь в пикт-экран. Если ты хочешь знать как умрёшь, я опишу тебе этот миг в деталях, и ты сможешь выбрать, принять её, или бороться, сделать её другой. Я не знаю твоего выбора заранее, но увижу его, как только выбор будет сделан. Понимаешь? Наш выбор определяет будущее и чем больше людей выбирают, тем более запутанным оно выглядит для меня, более туманным и неопределённым. Лучше, когда я задаю определённые черты, чтобы окружающие видели ту часть картины, которая наиболее важна, и делали выбор в её рамках. Так вероятность нужного исхода выше.

Вторая часть речи оракула напомнила Гавину Сахакила, который, наверняка, и научил Тлена такому способу работы с вероятностями. Жестокий, противный, но действенный способ, и, расскажи Тлен об этом всем, его стали бы воспринимать, как манипулятора, использующего других в своих целях. Исходя из этого магистру стала понятна и туманность описаний, которые давал провидец. Если дать больше деталей, больше будет риск изменений. А раз так, то зачем он сейчас это говорил магистру? Тоже часть его "нужного исхода"? Гавин улыбнулся широко и откинулся на спинку кресла. Обычно сам Ворон манипулировал людьми, так что даже забавно было оказаться с другой стороны.

— Хорошо, я тебя понял, брат, — кивнул он. — И буду верить в лучшее, потому что ты упоминал золотой свет за туманом. Но…

Тут магистр поднялся и расправил плечи, решив приложить к этому свою руку.

— Лучше убедиться, что он засияет, где нужно. Оставайся на "Непрощенном Слепце" за старшего, а я отправляюсь на Фрацию.

По лицу провидца сложно было сказать он рад или нет такому повороту, но магистру на самом деле было всё равно, потому что его выбор был сделан.

XXXI

На планету Амакур попал вместе с кладой ржаволовчих в одном из контейнеров, которые перевозили детали для будущего производства, которое медленно по стандартам Адептус Механикус пытались организовать на Фрации. Просидеть внутри однако пришлось до ночи, ожидая пока работники покинут зону хранения, а заодно проверяя свои многочисленные приспособления для поиска. Большая полупрозрачная маска, на внутреннюю сторону которой выводились все необходимые данные, была почти полной копией тех, что использовали инфоциты храма Ванус, а дополнительные устройства для дешифровки, прослушивания, вскрывания защиты и прочих важных целей были, возможно, даже лучше таковых у ассассинов. Добавить к этому три связанных с ним сторожевых сервочерепа с бесшумными антигравитационными панелями, вооруженные сверхточными лазерами, способными вскрыть даже доспех Астартес на близкой дистанции, и переносной универсальный передатчик, способный как улавливать любой диапазон вокс-передач, практически мгновенно меняя их и перенаправляя, так и устроить непреодолимые помехи в этих же частотах, и получалось, что любой город мог оказаться под чутким контролем Амакура так, что жители далеко не сразу бы это поняли.

Техноадепт Амакур, еще до того, как попал в услужение Магенрада Вульфа, имел достаточный опыт работы на мирах-кузницах и прекрасно защищенных орбитальных верфях, исполняя там заказы, требующие точности незаметности и деликатности в обращении с потоками информации, так что Фрация с её отсталыми инфосистемами представлялась ему каким-то каменным веком. Тем не менее, недооценивать врага было не в правилах техноадепта и он еще до того, как спустился на планету, изучил доступную информацию о ней и провёл первичный анализ потенциальных мест, где стоит искать цель. Мест, где можно укрыться, оказалось не так много, а с учетом перехваченных сообщений о том, что на планету таки попали паразиты и даже их узловые организмы, отвечающие за контроль рядовых, круг еще больше сужался.

Первым делом техноадепт направился к ближайшей станции связи, отправив ржаволовчих установить прослушивающие устройства в других местах, после чего занял позицию наблюдения на верхнем этаже в выделенном адептам Механикус, а оттого пустующем, жилом блоке вблизи строящегося для Ангелов Ночи мануфакторума. Там он оставил три своих бесшумных сервочерепа-стража в ключевых точках, чтобы не быть застаным врасплох, и принялся просеивать струящуюся к нему через считывающие устройства информацию, адаптируя свои микрокогитаторы для работы с местными системами. Приоритетом были выбраны ключевые слова, которые могли употребить знающие о чём говорят люди, а во вторичный круг просеивания вошли слова-синонимы и простые местные аналоги, которыми могли воспользоваться люди несведущие.

Время словно бы растянулось, когда его улучшенные имплантами и тренировками чувства начали работать в соответствии с задачей, а затем произошло невозможное. Поток информации к нему из многочисленных устройств, установленных ржаволовчими и им самим, оборвался, оставив лишь белый шум. Такое могло случиться только если бы его обнаружили и начали глушить стационарным создателем помех высокого класса. Никто на этой планете по его данным не обладал такими технологиями, потому Амакур немедленно отключился от помех и импульсной командой отправил один из сервочерепов через окно просканировать улицу, а следом отправил приказ ржаволовчим вернуться, чтобы защитить его. Хорошим бойцом техноадепт не был, потому что род его деятельности не был связан с физической борьбой, но кое-какие трюки для ухода от опасности у него имелись, потому Амакур настроил свою маску на обнаружение посторонних запахов и звуков, и замер, прижавшись во тьме к стене внутри комнаты, из которой при необходимости можно было уйти тремя другими путями.

Первым, что он услышал, были скребущие по рокриту шаги ближайшего ржаволовчего, Альфы клады, которую ему передал на эту миссию магос, а затем, используя проход, из которого ранее улетел на улицу сервочереп-страж, автоматон с минимальными человеческими вкраплениями вошел к нему. Или точнее ввалился, упав на пол и обнаружив за собой массивную фигуру в черной броне, которая, заметив тощего оперативника, немедленно пришла в движение.

Амакур не был ровней Астартес, потому ни на миг даже не предполагал, что может с ним схватиться, и бросился к окну, которое было его ближайшим выходом. Падение с пятидесяти метров ему было чем замедлить, чтобы благополучно приземлиться, а вот у десантника прыжкового ранца, чтобы последовать за ним, не было, потому это был выигрышный вариант, тем более, что сервочереп отметил улицу, как чистую от посторонних. Меньше секунды понадобилось на то, чтобы добраться до окна и шагнуть за него, начав падение, но рука в керамитовой перчатке успела схватить его за ногу и со всей силы приложила о стену, словно какую-то тряпку. Инфоцит на мгновение потерял сознание, а когда пришел в него вновь, то его уже держали за горло и через пробоину в маске что-то проникло в глаз, заставив техноадепта крепко зажмуриться. Поздно.

— А теперь расскажи мне, как лучше всего покинуть планету, — тихо произнёс десантник в черной броне Ангелов Ночи, и Амакуру показалось, что это отличная идея рассказать ему то, что он хочет знать.

XXXII

Едва магистр со своим отделением посредством телепорта покинул "Непрощенный Слепец", Тлен отдал приказ отключить телепортариум от питания, закрыть все ангары, технические люки и вообще перевести судно на протокол карантина без каких-либо объяснений. Он действительно говорил правду Гавину, когда признавался в том, как работают его дар провидения, и глава ордена сделал именно то, что ожидал оракул, отправившись на планету, чтобы уберечь её, потому что верил, что золотое сияние раскроется за его плечами. Теперь фигуры были расставлены, но тьма всё еще клубилась на планете, обещая вырасти и желая распространиться дальше. Если они здесь проиграют. Если свет Его засияет слищком поздно. Если тьма просочится наружу. Тогда миссия Ангелов Ночи закончится, толком не начавшись, и это будет его, Хранителя Тишины, личное поражение, которое поставит крест на его служении Владыке Человечества. И Тлен старался избежать этого любой ценой. Даже если придётся отказаться от Фрации, можно найти другой мир. Это будет связано с задержкой в годы, но разве годы играют роль, когда важны последующие столетия?

Пока оракул шагал на мостик судна, пришел вызов от магоса Вульфа, который получил от своих работников, всё еще занимающихся внешней отделкой "Непрощенного Слепца", известия о закрытии корабля от внешнего мира. Это тоже могло иметь значение, потому десантник остановился посреди коридора и принял вызов.

— Магос Вульф, — произнёс он тихо, — чем обязан?

— По вашему приказу, Хранитель Тишины Тлен, закрыли шлюзы и ангары, которые нужны моим сервиторам, чтобы продолжать свою работу. Я, если можно так сказать, удивлён. Объясните мотивы своих действий, — донёсся слегка искаженный помехами механический голос магоса.

Провидец задумался на секунду, поднимая в памяти мутные очертания того мрачного будущего, что рисовала ему судьба, и прикрыл глаза.

— На планете зараженные паразитами люди и десантники. До того момента, как кризис будет завершен, "Непрощенный Слепец" останется закрытым, — оповестил он Магенрада Вульфа. — Советую вам сделать то же самое и считать любые транспортные средства, поднимающиеся на орбиту, содержащими враждебные организмы.

— Приму к сведению, Хранитель Тишины, ипока сверну работы на "Непрощенном Слепце", — ответил представитель Механикус. — Да хранит нас Омниссия.

— Во имя Императора, — согласился Тлен и отключил связь, продолжив свой путь.

На мостике его уже ждали трое Хранителей, отправившиеся туда на случай, если кто-то решит не исполнять кажущийся странным приказ, и капитан корабля, высокий статный пустотник с черными, как у самих Ангелов Ночи, глазами.

— Хранитель Тишины Тлен, — поприветствовал вошедшего оракула капитан Чефра, встав с командного трона и склонив голову.

Несмотря на кажущееся спокойствие капитана корабля, бледного и беловолосого, чем-то напоминающего вампира из древних сказок, Тлен чувствовал его обеспокоенность, потому жестом показал ему вернуться на место и направился вниз, где располагались ямы сервиторов и посты офицеров, отвечающих за разные системы судна. Среди них он нашел авгурные когитаторы и, отодвинув человека, который за ним следил, просмотрел показания действующих в пассивном режиме датчиков. Ничего.

— Переходите в режим активного сканирования на ближних и дальних авгурах. Когда появятся отражения в этих спектрах, — тёмный провидец указал на пикт-экране расположение нужного излучения, — сообщите мне и откройте первый пустотный ангар.

Для человека, который его слушал, происходящее имело мало смысла, поскольку указанный спектр не обозначал ничего, кроме фонового излучения дальних звёзд и некоторых видов космической пыли, так что Тлен, наверное, казался ему безумцем. Как бы то ни было, офицер кивнул и, как только Хранитель Тишины отошел, вернулся к своему делу, отдавая приказы о переходе в режим активного сканирования.

Тёмный провидец вернулся наверх, к трону капитана, и, остановившись рядом с ним, посмотрел на окружавшие его большие пикт-экраны и мерцающее гололитическое изображение самого судна, от которого медленно отходили мелкие ремонтные баркасы, принадлежавшие флоту магоса Вульфа.

— Какие будут приказы? — решил поинтересоваться Долрет Чефра, который пока мало понимал что именно хочет Тлен.

— Ждать, — негромко ответил оракул, даже не повернув головы к человеку.

XXXIII

К тому времени, когда магистр оказался в Амброзио, тела жестоко убитых людей сняли и перевезли в морг, где их осмотрели местный специалист, а затем и оставшийся на планете вместе с тяжело раненым Волком Илия. И если паталогоанатом сказал лишь то, что мог узнать по телам, а именно что кожу с людей сдирали живьём, предварительно вырезав язык, а затем еще живыми подвесили на цепях посреди улицы, где оба профессора и умерли от потери крови, то апотекарий узнал куда больше благодаря генетическим усовершенствованиям, дарованным каждому Астартес гением Императора. Оказалось, что убийцей действительно был Ангел Ночи, которому помогали люди, хотя никаких особых примет, кроме того, что люди носили черную форму, которую можно было купить в любой лавке рабочей одежды, не было.

Опросы местных жителей и прохожих ничего не дали, что означало оперативность убийц, так что Гавин продолжал теряться в догадках. Никар сбежал потому, что посчитал, что всех собак повесят на него, но, если бы он был невиновен, то мог просто дать Янтарю проверить свой разум, когда библиарий поправится, и это оправдание было слабым. Кроме того, паразиты были сами по себе не разумны и нуждались в контроле, который ранее осуществлял архимагос Йосам Карденас, убитый в итоге Янтарём, из-за чего представить, что он снова руководит, было сложно. Скорее всего был другой контрольный организм или какой-то способ передавать команды, но кто их использовал и в каких целях? Никара ведь не проверяли на наличие паразитов, так что магистр начинал думать, что Повелитель Ночи вполне мог быть тем, кто осуществляет командование бруулами. В любом случае дело выглядело сложным, а потому интригующе интересным.

Поскольку Тлен закрыл "Непрощенный Слепец" в ожидании чего-то, а сам Гавин намерен был вернуться на флагман только после завершения зачистки и полной уверенности в том, что больше подобного не будет, то оставался лишь один вариант действий, который мог принести результат. Противниками были Астартес, неважно Никар с ними или нет, и они были в броне Ангелов Ночи, так что, во-первых, верным ангелам требовался жестовый пароль, который позволит быстро отличить своих от чужих в случае встречи и не будет заметен посторонним наблюдателям, а во-вторых, полная проверка всех мест, где можно было скрыться.

Пока командное отделение добиралось до Схолы Ангелорум, выбрав её в качестве оперативного штаба и базы операций в столице, а заодно проводив брат-апотекария Илию обратно в апотекарион, глава ордена проверил полученные от магоса Вульфа данные о признаках заражения и характерных особенностях поведения зараженных, а затем отправил их всем и каждому десантнику на планете, чтобы они были в курсе на что обращать внимание. Уже в самой Схоле, попрощавшись с Илией и направляясь к кабинету, который занимал ставший главным по подготовке рекрутов Савелий, он таки активировал вокс.

— Говорит магистр Гавин Сорнери. Братья, кто находится сейчас на планете, — обратился к ордену на общей частоте его глава, едва вышел из апотекариона Схолы Ангелорум в коридор, за окнами которого сверкали в ночи освещающие внутренний плац фонари, — вы уже получили и изучили данные, которые я вам отправил. Теперь слушайте мои приказы. Первый. На Фрации действует зараженный Ангел Ночи, который может являться командующим организмом, потому с этого момента в каждом городе вводятся особые пароли для того, чтобы отличить своих от чужих. Пароль для каждого города-колонии придумает старший по званию в нём.

Магистр сделал паузу, чтобы вдохнуть глубоко, а затем продолжил.

— Второй. Есть подозрение, что зараженные попытаются дискредитировать орден, потому всем действовать осторожно. Цель, обнаружить зараженных, захватить их и нейтрализовать, выяснить местонахождение командного организма, — постановил Гавин, после чего замолчал на пару мгновений. — Эти приказы действуют до полного очищения Фрации от паразитов. Следуйте во тьме, помня о свете.

Еще во время того, как озвучивал второй приказ, Гавин услышал, как открывается дверь, а затем навстречу к нему в полутёмный коридор выходит Савелий.

— Разумные слова, — констатировал серьёзно десятый капитан. — Отдельные приказы для меня?

Лысый коренастый и весь в татуировках старый терранец выглядел свежим и сосредоточенным, как обычно, а его оружие и броня начищены до блеска и подавали лучший пример для будущих десантников, которые обучались в Схоле Ангелорум. Гавин поймал себя на мысли, что был бы не против, если бы его самого во времена юношества обучал такой ветеран, хотя и его тогдашние учителя были очень хороши.

— Обеспечь безопасность Схолы. Это наше будущее, — посмотрел на Савелия глава ордена, понимая, что сейчас на территории схолы не только юные рекруты, но и вполне себе готовые аспиранты, которым до чёрного панциря недолго, так что они действительно были главным, что стоило беречь. — Возьми сколько нужно боевых братьев.

Другой мог бы сказать, что ему хватит тех, кто уже был в его подчинении, но терранец был десантником практичным, потому согласно кивнул.

— Отделение Торазора из первого крыла и Тито из третьего, — назвал нужных Савелий и направился организовывать дополнительное наблюдение за периметром Схолы.

— А что будем делать мы? — уточнил брат Фэдерик, который с остальными членами командного отделения магистра ждал приказов позади. — И какой пароль?

Гавин, обернулся, наклонил голову влево, приложив левую ладонь к уху, будто что-то услышал, а правой сделал малозаметный жест большим пальцем.

— Ловко, — удивлённо констатировал Дюа. — Но я бы добавил обманку в виде слова.

— Добавь, — согласился магистр, понимая, что тогда это будет еще сложнее для противника. — Я более чем уверен, что наши переговоры слушают. Потому мы донесём пароль до всех братьев в городе без использования вокса, а потом займёмся тем, чем должны — поиском и захватом целей. Нам нужен Никар и зараженные.

И еще Гавин задумался о том, знали ли зараженные о том, что в броне каждого боевого брата есть маячок, позволяющий главе ордена узнать их местоположение, и если знали, то выключили их или используют потом в качестве приманки?

XXXIV

Эктор бодрствовал, когда первые солнечные лучи только показались из-за подёрнутого дымкой горизонта, и чувствовал себя советник поломанным. Раны, оставшиеся после нападения посланных Леферами убийц, страшно ныли, но он подавлял боль усилиями воли, каждый раз напоминая себе, что боль это спутник жизни. Лишь в те моменты, когда боль становилась невыносима, он употреблял обезболивающее, встроенное в его поддерживающий кибернетический каркас и периодически обновляемое. Бывший летописец Ангелов Ночи был благодарен техножрецу, который сконструировал для него этот каркас буквально за несколько часов, потому что иначе пришлось бы лежать в постели, а не работать, хотя наблюдавший за ним врач настаивал именно на покое.

"Плевать на рекомендации, когда есть работа", подумал советник, опуская взгляд от светлеющего неба на лежащие перед ним отчеты о ночном происшествии.

Убийство члена совета было делом серьёзным, даже можно сказать планетарного масштаба, и подать это нужно было приемлемым для оставшегося руководства образом. Конечно, правда в официальном сообщении будет не вся, а лишь её часть, но бывший клерк Администратума прекрасно понимал, что слухи всё равно будут ходить самые разные, а может и свидетели найдутся, которые скажут, что это сделали Ангелы Ночи. Нужно было купировать эти слухи, потому Эктор уже выбрал следующего члена совета на освободившееся место, отправил за ним служебный транспорт и написал примерный сценарий того, как замену подать населению. Рол Дихтер и остальные перед камерами должны будут поприветствовать его и пожать руку, причём акцент оператору стоило сделать на том, что сигнифер ордена очень хорошо выскажется о новом члене совета, а затем и о его почившем предшественнике. Завершаться трансляция должна была словами о том, что все мы работаем во благо Императора и Фрации. Этого должно было хватить, чтобы показать единство и стремление в общее светлое будущее.

Кроме этого, Эктору нужно было продумать дальнейшую стратегию, потому что ему было абсолютно понятно, что эти убийства, если Ангелы Ночи их не остановят в ближайшие часы или дни, последними не будут. Нужно было дискредитировать убийц, отделив их от общества и представив совершенно в уродском свете, чтобы никому и в голову не пришло обсуждать их, связываться с ними или, что еще хуже, содействовать им. Эта его задумка имела вполне себе простое название и использовалась повсеместно в остальном Империуме, именуясь пропагандой. Лучше всего для этого подходили служители церкви, которые сейчас занимали здание, когда-то давно бывшее небольшим храмом и переданное им после поселения на Фрации, потому советник начал писать письмо, которое следовало передать главе церкви.

Глаза болели так, что хотелось их вырвать и заменить бионикой, но, насколько Эктор знал, если та будет не лучшего качества, то проблем с ними будет только больше, потому просто зажмурился и потёр их своими костлявыми пальцами, чтобы прийти в норму. Помогло слабо, но хотя бы выступившие слёзы увлажнили глаза, чуть уменьшив раздражение.

Когда письмо было закончено, Хиренес вложил его в конверт и, нажав кнопку подогрева на небольшом устройстве, подождал немного, чтобы затем закрепить его горячей восковой печатью. После этого можно было выдохнуть свободнее и подумать о том, чтобы вздремнуть полчаса до того, как нужно будет заниматься другими требующими внимания делами. А дел было предостаточно, потому что отмена чрезвычайного положения принесла с собой те же проблемы, что и его введение, только обратного порядка. Бюрократия была бесконечна, но хотя бы это будет привычное занятие. Эктор даже улыбнулся, будучи довольным собой, и нажал кнопку вызова приставленных к нему охранников.

Массивная арочная дверь спустя пару мгновений открылась, впуская внутрь рабочего кабинета десантника в полном боевом облачении.

— Брат Аргос, передай пожалуйста письмо посыльному, пусть отнесёт его в храм Бога-Императора и отдаст лично в руки настоятелю, — попросил Эктор, протягивая конверт ангелу смерти, а затем взял с заваленного бумагами и планшетами стола свиток. — А это сигниферу Дихтеру. Узнай у него, насколько он сможет сделать то, о чём я там прошу.

Советник был рад, что именно этих братьев магистр приставил охранять его, а десантники в свою очередь тоже были не против, потому что покушение на Эктора дало понять, что и в тылу им может быть чем заняться, кроме как глазением по сторонам. В итоге полуотделение Астартес всегда было рядом с ним, обеспечивая безопасность и днём, и ночью.

— Скверно выглядишь, советник, — хмыкнул не без уважения к труду смертного Аргос, принимая письмо и свиток так, что казался действительно посланником Господа.

— Бывало и хуже, — отмахнулся Эктор, который помнил, что боевые братья Ангелов Ночи видели его сразу после покушения и там действительно было хуже, чем простой недосып сейчас.

— Позвать доктора Хайвштейна? — уточнил на всякий случай ангел смерти, разворачиваясь в полоборота, чтобы выйти.

— Ай, посплю немного и всё будет в порядке, — отмахнулся Эктор, поднимаясь с характерным жужжанием поддерживающего каркаса, чтобы перейти на стоящий сбоку от рабочего стола диван.

Стол после покушения ему заменили на более прочный и с удобствами вроде разогрева воска для печатей, встроенного когитатора, кипятильника воды, сигнализации, тревожной кнопки и прочих менее значимых деталей, а вот диван он попросил добавить сам, чтобы было удобнее работать, потому что отдыхать можно было без утомительных переходов и переездов по городу. Так что, едва десантник вышел, Эктор Хиренес прилёг на мягкий диванчик и мгновенно провалился в сон.

XXXV

Микель отдыхал всего час в течение ночи, со стороны наблюдая за тем, как развиваются события на Фрации, и испытывал радость от того, что смог заранее предупредить братьев о приближающейся угрозе, но тот факт, что его отделение осталось на "Непрощенном Слепце", а сам он был привязан к летописице и не мог отправиться искать зараженных, вызывал разочарование. Такие диаметрально противоположные чувства заставляли молодого десантника полночи мерять коридор шагами, пока его не отчитала Фиррис за то, что мешает ей спать и потребовала лечь тоже. С ней. В комнате, которую Савелий предоставил им в жилом корпусе Схолы Ангелорум после того, как стало ясно, что они тут задержатся. Разумеется, он отказался, отпустив по этому поводу какую-то шутку, но ходить туда-сюда перестал и этого женщине хватило, чтобы уснуть.

После рассвета пришлось подождать еще несколько часов прежде чем Фиррис проснулась, но это случилось не из-за того, что она выспалась, а потому, что в коридоре стало шумно из-за детей, отобранных для прохождения обучения и последующей трансформации в ангела смерти. Глядя на них, спешащих на занятия и всё еще полных непосредственности, Микель не мог не вспоминать обрывки своего собственного детства, гадая, с кем из этих карапузов через десяток лет может оказаться в одном отделении. Возможно, кто-то из них тоже мечтает стать рыцарем?

— Так смотришь на них, будто они тебе нравятся, — заговорила с ним хмурая Фиррис, выглянувшая из-за открывшейся двери пока он наблюдал за бегающими толкающимися и спорящими о чём-то детишками.

— Что в них плохого? — улыбнулся Микель, повернув голову к ней и смахнув пылинку с линзы лежащего на сгибе локтя шлема.

— Орущие невоспитанные грубияны, — ответила с явным отвращением женщина, а затем изменилась в лице, сделавшись более коварной после взгляда на сержанта. — Похожи на тебя чем-то.

Холлстер рассмеялся от души, приняв тот факт, что с ней он был действительно на них похож.

— Ты же уже старая. Что, своих никогда не хотела? — поинтересовался он с дерзким вызовом в голосе и взгляде.

— Кто старая?! — мгновенно взорвалась Фиррис, набросившись с кулаками на куда большего, чем она, десантника. — Да я тебя!

— Осторожнее, побьёшь руки, — мягко остановил её Микель через пару секунд её стучания по его нагруднику, взяв женщину за ладони и посмотрев в глаза.

Она замерла на мгновение, скулы слегка порозовели, сделав её немного симпатичнее, хотя с таким характером это было всё равно бесполезно, а затем отдёрнула руки так, будто он её ужалил, и фыркнула, отворачиваясь.

— Мы идём искать зараженных, — произнесла она, меняясь за секунду от фурии до милашки, а затем снова к демонице. — Не дам им гулять по моему городу.

— Идём, — согласился Микель, потому что в этом был с ней согласен. — Только когда ты писать будешь свою летопись? Хотела же разнести нас в пух и прах.

— Когда вернёмся на "Слепец", — злобно ответила она, хлопнув дверью, и уже через несколько секунд вернулась с походной сумкой.

— Может, позавтракаешь для начала? — предложил, посмеиваясь сержант, потому что он паёк перехватил и мог вообще пару недель обходиться без пищи на одной рециркуляции и запасах внутри брони.

— Перехватим по пути, — отмахнулась она и словно полетела по коридору к лестнице на первый этаж, показавшись на миг приятной воздушной и безобидной.

Микель не сразу оторвался от созерцания развевающихся белых волос женщины, но затем напомнил себе о том, что рыцарь должен оберегать принцессу, хотя эту конкретную нужно было оберегать больше от неё самой, чем от чего-то еще, потому поспешно пошагал за ней. Тем более, нельзя было отрицать, что они выручали друг друга уже минимум трижды, и, кажется, были связаны судьбой.

XXXVI

Ночь и половина дня поисков не увенчались успехом. В Амброзио и Сильве найдены были только вскрытые решетки, раньше перекрывавшие тоннели к заброшенным подземным веткам железной дороги, по которым приехали зараженные. Количество этих путей, вырытых за прошедшие тысячелетия, было таким, что и всего ордена не хватило бы, чтобы их исследовать, потому Гавин распорядился отправить в них поисковые отряды из числа военных, а заодно сделать и передать ему полную карту таких коммуникаций. Недопустимо было, чтобы на родном мире Ангелов Ночи могли действовать невидимые и неуловимые для них враги.

Еще до утра десантники так же проверили все места, которые посещал Никар, и магистр убедился в том, что маячок зараженного Ангела Ночи отключен, либо же его уже нет в городе, что было сомнительно. Оставалось определить курс действий боевых братьев, которые не могли выступать в качестве следователей и сыщиков, и это было, вероятно, самым простым решением главы ордена.

Благодаря данным магоса Вульфа, которые тот получил пока исследовал зараженных и занимался извлечением из них паразитов, у Ангелов Ночи был полный набор признаков, по которым можно было отличить несчастных от простых людей, но в толпе вычислить такого было бы сложно даже магистру, не говоря о менее опытных боевых братьях. Тем не менее, опыта им и стоило набираться, потому лучше сейчас, чем на серьёзном поле боя, и все они, за исключением младших сигниферов и нескольких других, кто занят был другими обязанностями, сейчас затаились в разных частях города, выбрав себе позиции для наблюдения, чтобы обнаружить признаки зараженных и скрываться от глаз простых прохожих. Две тренировки в одной. Или даже три, если включить сюда терпение, необходимое снайперам, разведчикам и диверсантам. Не то чтобы это был самый эффективный способ, к тому же выглядели скрывающиеся ангелы со стороны, возможно, немного комично, но действовать открыто после того, что они заявляли ранее, Астартес не могли. Им нужен был ход противника, чтобы действовать самим.

— Магистр, у церкви Бога-Императора несанкционированная демонстрация, — услышал в ухе Гавин, когда один из боевых братьев, следивших за тем квадратом, решил доложить.

Само по себе народное недовольство не было чем-то новым. Фрация около года назад была в состоянии жестокой гражданской войны, а старые обиды забываются куда дольше, если забываются вообще, потому это могло быть шагом противника, а могло быть и простым недовольством рабочих. Глава ордена вызвал на ретинальный дисплей карту и отметил на ней для себя местоположение докладчика, а затем мысленно просчитал расстояние и время, которое ему понадобится, чтобы добраться туда при необходимости. Выходило совсем немного.

— Следи за ситуацией, не вме… — звуки выстрелов, слышимые даже без вокса, подсказали ему, что вмешаться всё же придётся. — Что происходит?

— Прибывшие силовики стреляют в демонстрантов! — Послышался ответный голос десантника, который не понимал что делать, поскольку на его взгляд причин для стрельбы не было, а приказ магистра говорил наблюдать скрытно и проявлять себя только если будет обнаружен зараженный. — Помочь им или остановить?

— Останови! — рявкнул Гавин, срываясь со своего наблюдательного пункта на крыше и запуская двигатели прыжкового ранца уже в прыжке с края.

На то, чтобы добраться до места, ему нужно было меньше минуты, но раньше чем на полпути он услышал звуки стрельбы не только из автоганов, но из болтера. Брат Сомнус решил летально остановить силовиков?

— Отставить стрельбу! Что происходит? — магистр задал вопрос прямо в полёте на полной мощности, со стороны напоминая черную стрелу, запущенную между высоких жилых блоков.

Ответа не было, но, когда Гавин добрался до площади перед храмом, там было полно трупов плохо одетых демонстрантов и еще больше тех, кто удирал со всех ног от силовиков со щитами и ангела смерти, который уже вставлял запасную обойму вместо потраченной.

— Прекратить огонь! — через динамики шлема на максимальной громкости потребовал Сорнери, с грохотом сабатонов о рокрит приземляясь перед кучкой силовиков и братом Сомнусом, чтобы спустя мгновение схватить того за плечо. — Я же приказал остановить стрельбу!

Судя по реакции десантника, он был удивлён.

— Я услышал приказ помочь, — ответил Сомнус, делая полшага назад.

За миг в голове магистра пронеслись несколько вариантов объяснений, начиная с того, что брат Сомнус заражен, и заканчивая тем, что вокс барахлил.

— Ты уверен в том, что слышал? — уточнил он.

— Да, магистр. Ты сказал "Помочь!" — кивнул уверенно боевой брат.

В это же время кто-то выстрелил в них с противоположной стороны площади, ранив одного из силовиков, и Гавин понял, что это и был шаг врага, ответить на который он опоздал.

— Отступайте в храм! Не стрелять по гражданским! — приказал он силовикам, которые сходу подхватили товарища и, прикрываясь щитами, попятились к ступеням древнего здания с высокими готическими арками и полуразрушенными горгульями на парапетах.

Магистр повернулся вычислить стрелка, но того уже не было видно, так что пришлось по старинке определить местоположение врага по углу прилёта пули и звуку выстрела, который он зафиксировал.

— Оставайся охранять храм, — бросил он Сомнусу и снова активировал прыжковый ранец, взлетая к предположительному местонахождению снайпера и снова включая вокс. — Командное отделение, к моим координатам! Двое улица, двое крыша.

Поскольку сам он был долгое время именно снайпером, то знал всё о том, как они должны действовать, и был уверен, что перехватит человека до того, как тот сможет скрыться, но снайперы редко действовали одни, и зачастую имели группу прикрытия, потому помощь братьев могла прийтись кстати.

XXXVII

Гальярд уже который час продолжал шагать по улицам Амброзио, хотя мыслями был совсем не там. Он запутался. Потерялся. Был подавлен и искал что-нибудь, что сможет избавить его от этого противного ощущения. Он всегда был на задних ролях в ордене, потому что проявлял мало инициативы и редко брал ответственность на себя, демонстрировал мало рвения и всего прочего, что должны были делать Имперские Кулаки, потому понимал и принимал то, что вряд ли когда-нибудь даже станет сержантом. Более того, он по какой-то причине с трудом понимал откуда у его братьев, нормальных братьев, столько веры и рвения, ведь мир для него казался совсем другим, а когда пытался поверить в то же и делать то же, что они, лишь набивал шишки, а те, кто был рядом, гибли. Выходило так, что его потуги имели минимальное значение для конечного результата, еще и приводили к ощущению расстройства собой, своими отсутствующими достижениями. И хуже всего было то, что он просто не понимал причин происходящего, ведь со стороны он был таким же, как все. Казалось, что его жизнь превратилась в борьбу за то, чтобы казаться тем, кем он не был. Зачем?

Десантник запрокинул голову, словно хотел спросить у неба ответа, но от движения лишь ощутил, как шланг в горле надавил на шею изнутри, и вернулся в прежнее положение. Это было странно, ощущать себя одновременно беспомощного внутри саркофага и могучего дредноута, который вызывает страх своим видом у всех прохожих, а заодно и водителей машин, которые периодически аккуратно обгоняли его. Двойственность его духовной жизни перенеслась теперь и на физическую, разделив его на двух противоположных существ, заставляя продолжать поиск. Поиск себя, как полагал с грустью Имперский Кулак, пока его сенсоры искали совсем другие цели. Полный набор данных по манерам движения зараженных был передан ему и обрабатывался духом-машиной Левиафана, выставляющей целеуказатели и вероятности у каждого человека, встречавшегося ему на солнечных улицах столицы Фрации, будь то простой рабочий, торговец или спешащая по делам домохозяйка. Ничего соответствующего даже на половину не было, как не было и Никара, за которым он должен был приглядывать, но провалил данное самому себе дело.

Дредноут остановился на перекрёстке и поглядел налево, затем направо, чтобы люди за рулём машин, которые сновали туда-сюда, ненароком не врезались в него, когда целеуказатель покраснел на одном из прохожих, облаченном в серые рабочие штаны и старую бежевую выветренную куртку мужчине, который с вложенными в карманы руками резко двигался прочь от перекрёстка. Пятьдесят четыре процента совпадения с поведенческим шаблоном зараженного заставили Гальярда развернуться направо всем корпусом и последовать за человеком.

Шаг дредноута был куда шире человеческого, но причина, по которой Гальярд не смог угнаться за сбежавшим Никаром, была не только в том, что корпус Левиафана был слишком широк, чтобы втиснуться в переулок, но и в том, что дредноут не умел бегать. Только в этот раз упускать цель Кулак не собирался, и запустил протоколы проверки гравитационной бомбарды, а затем и остального своего оружия, пока остающегося в неактивном состоянии.

Человек, за которым Левиафан шагал, обернулся раз, оценив угрозу, а затем ускорил шаг, после чего вероятность того, что он был зараженным, по оценке духа-машины выросла до восьмидесяти трёх процентов. Бежать ему давать было нельзя, и Гальярд активировал бомбарду, готовясь выстрелить, но понимая, что это повлечёт за собой многочисленные разрушения и жертвы. Вокруг было достаточно людей, которые пострадали бы от удара гравитации, а для стрельбы из мельты цель была далековато. Нужно было что-то предпринять, иначе жертва паразита уйдёт.

— Граждане Фрации! Человек, который убегает от меня, враг Императора. Прочь все от него! — продекламировал он на неожиданно для простых прохожих большой громкости, заставив многих шарахнуться прочь от него самого, а цель таки побежала, заставляя и Гальярда ускориться, чтобы не потерять его из виду.

— Прочь от него и с моего пути! — проревел он, набирая ход, из-за чего рокрит под стальными ногами дрожал и крошился.

Люди разбегались недостаточно быстро, а цель приближалась к следующему перекрёстку, где могла куда-то заскочить, куда дредноуту ходу не будет. Нужно было остановить его раньше, и Гальярд начал просчитывать возможности выстрела на минимальной мощности, когда ехавшая впереди легковая машина остановилась, преграждая путь. В военных условиях это была бы не преграда вообще, поскольку растоптать её не составляло труда, но сейчас внутри сидели люди, которых Имперский Кулак должен был защищать, и он принял решение стрелять. Даже на минимальной мощности гравитационный удар задержит цель достаточно, чтобы дредноут успел приблизиться.

— Во имя Императора! — проревел он, спуская энергию из огромной пушки вперёд, и в этот момент сзади в него врезался грузовик, сбивая прицел в толпу.

XXXVIII

Улицы Амброзио с тех пор, как она последний раз по ним ступала, казались Фиррис другими, более солнечными и менее людными, а то, что с ней рядом шел Микель, делало это впечатление еще теплее. На самом деле она понятия не имела как именно стоит искать зараженных, но делать хоть что-то лучше, чем ничего, потому выбирала улицы, на которых народа было всегда много, и вглядывалась в каждое лицо, будто могла по взгляду определить зараженного. Это утомляло, изматывало, она многих пропускала, но продолжала стараться, хотя, наверное, у рыцаря выходило лучше с его усовершенствованными рефлексами и всем чем там еще Император наградил своих ангелов.

Перекусили они только недавно, когда десантник уже в пятый раз об этом напомнил, да и то, Фиррис обошлась чашкой самого дешевого чая из корня рибса, к которому взяла булочку с зерновой посыпкой. Есть совершенно не хотелось из-за нервов и увлеченности поиском, так что она просто забросила всё в себя и потянула Холлстера на дальнейшие поиски, переживая, что они что-то упустят или куда-то не успеют. Что странно, её ангел был необычайно молчалив и улыбчив, ходя за ней без привычного подтрунивания, чем заставлял Фиррис периодически отвлекаться, чтобы подумать над причинами такого его поведения. Ничего в голову ей однако не приходило, потому что, как ни крути, они были слишком мало знакомы и гадать над этим было себе дороже.

К обеду они вышли на большую площадь, являющуюся полной лавок, забегаловок и магазинов узловой станцией, с которой множество людей из окружающих жилых блоков отправлялись по своим делам на больших пассажирских тягачах, курсирующих между основными мануфакторумами города. Приближалось время пересменки на многих заводах, потому площадь была переполнена, стоял лютый производимый зазывалами гам, гудели и дымили машины, шумели людские голоса. Фиррис была уверена, что её бы нехило так толкали, если бы рядом не было Ангела Ночи, которого окружающие обтекали, словно вода скалу, создавая островок спокойствия. Большинство людей так близко еще никогда ангела Императора не видели, потому смотрели на него с широко раскрытыми глазами, некоторые шептались и показывали пальцами, а особенно смелые пытались дотронуться, но никто не рискнул заговорить или остановить более чем двухметрового гиганта с мечом длиной почти в рост среднего человека. А еще, к счастью, никто не узнавал в растрёпанной блондинке в рабочей одежде ту, что едва не уничтожила Фрацию.

Фиррис обхватила правую руку идущего рядом десантника своими и прижалась к нему, испытав от этого какое-то окрыляющее чувство, сделавшее даже шаг легче, и улыбнулась, глядя на спутника снизу вверх.

— Что? — спросила она почти возмущенно, когда он посмотрел на неё этим своим снисходительным взглядом. — Это чтобы меня меньше толкали. Видишь, тебя обходят.

Пришлось подпихнуть локоть рыцаря плечом и опустить взгляд, чтобы он не увидел её смущение, и ждать какой-нибудь колкости, но, на удивление, Микель и в этот раз обошелся без них.

— Конечно, держись, — ответил он, меняя положение руки так, чтобы женщине держаться за неё было удобнее, и погладил её руку своей левой, как бы закрепляя согласие.

Звук разбитого стекла впереди заставил Фиррис вздрогнуть и вытянуть шею, чтобы увидеть что там происходит, но толпа была слишком плотной, а затем зазвучала тревожная сирена и выстрел.

Микель тут же выхватил левой рукой болт-пистолет, из которого вчера не очень удачно стреляла Фиррис, и поднял руку над толпой.

— Все в сторону! — прокричал он, даже без усилителей динамиков звуча достаточно угрожающе, так что люди бросились врассыпную, чтобы освободить ему дорогу.

Фиррис бесстрашно бросилась вперёд, зная, что ей ничего не будет, а помочь кому-нибудь она сможет, но уже спустя секунду десантник обогнал её, под звуки продолжившейся стрельбы перемахнув через тележку уличного торговца одним прыжком. Женщина увидела, как пара человек, пытавшихся уйти от разбитой витрины впереди, упали, а другие начали давку, чтобы убраться от места стрельбы подальше.

— Разойтись! Ауксилия Ангелов Ночи! — с другой стороны несколько человек в черном, размахивая оружием, принялись колотить мешавших им людей, чтобы так же добраться до разбитой витрины.

Фиррис знала, что ауксилии на планете быть не должно, и понимала, что это, скорее всего, зараженные, но что делать? Одно дело убить их, когда они нападают и пытаются заразить тебя в безлюдной шахте, а совсем другое в таком забитом народом месте.

Похоже, что замедлился Микель по той же причине, что и Фиррис, но решение десантник для себя нашел быстро и направил пистолет на лже-ауксилариев.

— Сложите оружие! — потребовал он, надеясь, вероятно, что это поможет, но летописица с ужасом поняла, что не поможет.

В следующую секунду зараженные открыли огонь по прохожим, а вместе с ними начали стрелять и из толпы.

Микель опустил пистолет и бегом за пару секунд добрался до зараженных, одному сходу ударом рукоятки оружия сломав плечо и отправив его на рокрит, а другому выбив из рук автоган. Фиррис успела порадоваться, что десантник сейчас закончит этот хаос, но другой человек с криком "Свободу Фрации!" прыгнул на спину ангела смерти и взрывные устройства на нём превратили окружающий мир в огненный ад, разбивая стёкла и разбрасывая людей во все стороны.

XXXIX

Эктор чувствовал себя отвратительно разбитым, получая на стол сообщение за сообщением на планшетах, где описывалось творящееся на улицах Амброзио и Сильвы безобразие, но продолжал перебирать их и смотреть вглубь событий, как никогда не делал до своего ранения и переосмысления жизни. В обоих городах происходили странные на первый взгляд вещи, когда силовики, Ангелы Ночи или их ауксиларии открывали стрельбу по вроде бы мирным людям, и это выглядело как проявление излишней ничем не спровоцированной жестокости, хотя на деле объяснялось в каждом из случаев неверно услышанными по вокс-связи приказами руководства и тем, что зараженные изображали из себя ауксилию. Правда, пострадавшие в причинах происходящего слабо хотели разбираться и для них всё смотрелось так, как будто хозяева разозлились на своих рабов и теперь наказывали их за непослушание. К тому же кто-то умело и быстро, как пожар в библиотеке, распространял слухи о том, что Ангелы Ночи просто проявляют своё истинное лицо. Чудовищное искажение истины, которого Эктор всей душой хотел бы избежать, но именно так это было спланировано архитектором событий и архитектор этот пока опережал его на шаг.

В вопросах пропаганды враг, будто знал ходы имперцев наперёд. Стоило Эктору сделать ставку на церковь, как противник сразу отделил её от народа и поставил рядом с Ангелами Ночи, чтобы никто не искал помощи у верующих. А раз враг знал, как действует имперская машина, то должен был знать и следующие ходы, которые собирался Эктор сделать. Три условных столпа, на которые опиралась любая власть, были обеспечиваемым силовиками правопорядком, контролируемым церковью или пропагандой настроем людей, а так же медициной, потому что эти три фактора вместе создавали ощущение защищенности. Выбивая любой из них, можно было власть ослабить, и тут за полдня враг практически лишил столицу двух из трёх столпов, используя смятение и хаос в массах. Если будет выбит третий, если он что-то сделает с медицинской помощью пострадавшим, будет сложно совладать с народом, который будут подбивать к восстанию или иному виду сопротивления власти, чего допустить было категорически нельзя, и действовать нужно было быстро.

Бывший летописец и клерк Администратума нажал кнопку вызова, и через пару мгновений внутрь кабинета вошел Ангел Ночи в полном боевом облачении.

— Брат Аргос, нужно срочно передать сообщения в медицинские учреждения. Всех пострадавших от беспорядков должны лечить лучшие врачи за счет правительства, а родственникам погибших должны донести информацию о выплате им компенсации, как членам семей ауксилии Ангелов Ночи, — попросил он, глядя на ангела смерти. — Мне кажется, наш враг следующий удар нанесёт там.

Видно было, что десантник задумался, но через секунду кивнул.

— Хочешь, чтобы я объехал их сам? — уточнил он только.

Эктор задумался на мгновение о том, каким будет следующий шаг неизвестного врага. Если сначала он выбивал столбы из под власти, то дальше должен был нанести удар по ней самой, чтобы завершить картину хаоса. А раз так, то под ударом будет сам Эктор и остальные члены совета. Что делать? Собирать их в одном месте нельзя, потому что так враг сможет избавиться от всех одним махом. Разделять их?

— Да, а других братьев попроси отвести членов совета в подземное убежище и охранять. Оставь со мной только брата Тириуса, пусть будет в кабинете, а сигнифера Дихтера попроси дать приказ младшим сигниферам столицы вести себя как можно более мягко с эмоциональными людьми, — напряженно наморщил лоб Хиренес, гадая, хватит ли этого, но в итоге оставив ответ на волю Императора. Если Ему еще нужна будет служба такого чиновника, Его ангел защитит Эктора.

— Сержант этого не одобрит, — усмехнулся Аргос, и Эктор почувствовал эту улыбку даже не видя лица десантника. — Не вздумай погибнуть пока я не вернусь.

Невольно человек усмехнулся тоже. Он понимал, что ангел смерти хочет применить свои навыки, чтобы расправиться с врагами, но обещать этого, конечно же, не мог.

— На всё воля Императора, — ответил он и поднял голову от очередного стука в дверь.

Аргос подошел к дверям и открыл их, впуская очередного докладчика с планшетом, а сам покинул кабинет, отправившись выполнять просьбу первого летописца. Вместо него внутрь вошел и остановился сбоку от двери молчаливый брат Тириус с щитом и мечом.

XL

Гавин влетел в оконный проём, через который ранее стрелял снайпер, разбив стекло и сломав раму, а затем приземлившись на старый ковёр под хруст осколков. Внутри бедно обставленной комнаты, в которой была лишь постель, шкаф и маленький столик у окна, разумеется, стрелка уже не было, так что десантник метнулся дальше, вышибая дверь ногой и оказываясь в коридоре. За пару мгновений он проверил уборную, кухню, а затем покинул квартирку, замирая на лестничной клетке. Топот ног внизу сообщил ему всё, что надо знать, и магистр с предвкушением поимки первого зараженного ринулся за ним в погоню, через несколько мгновений услышав, как беглец падает. Перецепился, возможно? Тем хуже для него.

Десантник одним прыжком преодолевал целый лестничный пролёт, балансируя лишь изредка хватающейся за перила рукой, от чего металл их гнулся жалобно, но это было эффективно и Гавин добрался до упавшего значительно ниже стрелка спустя меньше чем десять секунд. Человек с винтовкой в руке лежал ничком, а под его лицом уже растекалась лужа крови, явно указывая на то, что допрашивать его уже поздно. Однако, судя по тому, что воцарилось в воксе ордена, подобные происшествия начались по всему городу. В паре мест нападения были совершены на самих Ангелов Ночи, в остальных это были стычки силовиков с гражданскими, и Гавин хотел побыстрее выяснить что к чему, потому снял шлем правой рукой, а левой обхватил череп мёртвого снайпера и поднял его голову, чтобы затем сломать черепные кости и обнажить мозг, на котором должен был скрываться паразит.

С отвратительным хрустом кости поддались пальцам десантника, а затем рывком магистр сорвал верхнюю часть головы несчастного, но паразита там не оказалось. Гавин нахмурился и пошевелил мозг бедняги пальцами, чтобы убедиться в этом, а затем сделал единственное, что могло помочь в этой ситуации, оторвал вязкий окровавленный кусок и сунул себе в рот, начав жевать.

Выглянувшая из открывшейся перед ним двери пожилая женщина в домашнем цветастом халате закрыла лицо руками и завопила, увидев такую картину, но у Гавина было слишком мало времени, чтобы её успокаивать, к тому же его омофагия начала работать, показывая картины из последних минут жизни жертвы паразита и передавая её ощущения. Снайпер упал и разбил себе голову не случайно. Он хотел это сделать намеренно, или, точнее говоря, так хотел паразит, управлявший его движениями и мыслями. Но в последний момент сам паразит покинул носителя.

Вот оно что.

Гавин поднял взгляд на женщину, гадая, она ли стала новым носителем, но ответа пока не знал. А вот у Гискарда был встроенный в шлем сканер, который мог сказать это точно.

— Никого не выпускать из здания, — передал он приказ по воксу отделения. — Брат Гискард, нужно проверить всех в этом блоке на предмет наличия паразитов.

Апотекарий передал подтверждение, а женщина, до этого стоявшая в состоянии шока и смотревшая на десантника, по подбородку которого текла кровь со съеденного куска мозга, резко захлопнула дверь, надеясь, видимо, что так избежит угрозы.

— Вам ничего не угрожает, — Гавин поднялся и сделал шаг к двери. — Откройте.

Ответом ему была тишина, но оно и понятно. Вероятно, магистр сам бы не стал доверять тому, кто при тебе съел кусок мозга другого человека, потому выдохнул и даже усмехнулся. Вероятно, придётся официально раскрыть фрацианцам часть того, чем своих ангелов наградил Император Человечества.

Звон разбивающегося стекла за закрытой дверью однако оповестил о худшем варианте, и Гавин в тот же миг вышиб дверь плечом, от входа увидев разбитое окно на кухне. Секунда, чтобы добраться до него, и внизу на улице глава ордена увидел распростёршееся тело той самой женщины, вокруг которой собирались зеваки, пара из которых уже приседала около тела, чтобы проверить жива та или нет.

— Варп поддери, —чертыхнулся магистр, выпрыгивая следом и запуская двигатели прыжкового ранца. — Гискард, отмена, паразит на улице!

Возможно, кричала женщина не от того, что увидела, как десантник ест мозги, а от того, что ей в лицо прыгнул паразит, которого на дверном косяке Гавин сразу не увидел.

— Все прочь от неё! — приказал он, умело приземлившись рядом с телом и жестом руки показав зевакам держаться подальше.

Испуганные появлением ангела смерти с измазанным кровью лицом люди бросились врассыпную, при чём двое из них, те, что были ближе к телу, когда он выглянул из окна, как показалось Сорнери, двигались излишне резко, как должны были бы двигаться зараженные. Возможно ли, что они хотели забрать паразита, который выпал внутри женщины из окна? Нельзя было давать им возможность уйти, потому Гавин достал болт-пистолет и сделал два выстрела, превратив головы подозреваемых во взорвавшиеся ошмётки.

Конечно, улица вокруг них тут же очистилась, и магистр смог спокойно подойти к телам и осмотреть их. Паразиты в головах этих двух явно уже были разорваны, но третий, которого они забрали, мог быть еще где-то тут, потому ангел смерти надел шлем и загерметизировал его, начав осмотр.

Через несколько секунд рядом приземлился Гискард с остальными членами командного отделения, при чём спускались все они с крыши.

— Почему вы там были все? — указал наверх магистр.

— Так ты приказал, магистр Сорнери, — удивлённо даже ответил брат Фэдерик.

Гавин понимающе кивнул и, перевернув тело второго беглеца, поймал пальцами мелкую, размером с фасолину, тварь со щупальцами, которые извивались, пытаясь вырваться.

— Враг перехватывает и меняет наши вокс-переговоры. И тактика паразитов более высокого уровня, чем на скитальце. Им не хватает числа, потому они покидают носителя и ищут нового, чтобы скрыться, — озвучил он свои выводы, понимая, что раньше, даже в Карауле Смерти, с таким не сталкивался. — Я только не понимаю почему они решили действовать сразу, если могли тихо захватить планету за пару лет.

— Может, им планета и не нужна? Ими же кто-то разумный управляет, — предположил брат Фэдерик.

— Логично, — кивнул магистр, разглядывая извивающегося паразита.

В таком случае стоило задаться вопросом, какая выгода управляющему паразитами от того, что он делал? Дискредитация Ангелов Ночи и подконтрольных им структур. Но для чего? Походило на месть.

— Оставим это на потом. А пока я хочу понять как они перехватывают, меняют и глушат наши переговоры, — хмыкнул Гавин, переключаясь на канал связи с орбитой.

Магос Вульф должен был ответить ему на пару вопросов.

XLI

Кузницы "Аксиомы" грохотали и изрыгали клубы перегретого наполненного химическими отходами воздуха из многочисленных труб, заполняя гигантские отсеки абсолютно смертельными для человека газами, так что, вздумай туда зайти простой работяга, то умер бы от высокой температуры или отравления примерно в течении восьмидесяти шести секунд. Магос-эксплоратор Магенрад Вульф однако человеком в полном смысле этого слова давно не был, потому прогуливался вдоль цехов, постукивая при каждом шаге символом своей власти, имеющим множество функций и значений топором Омниссии. Из-за того, что "Непрощенный Слепец" закрылся, а на Фрацию проникли паразиты, ему пришлось отменить рейсы грузовых челноков, которые доставляли из космоса на поверхность необходимые для строительства мануфакторума материалы, и отменить обратные рейсы пустых транспортов, из-за чего тщательно выстроенная система претерпела изменения.

Теперь большую часть блоков он приказал выстраивать в кузницах своего флагмана, чтобы затем их готовыми доставить на поверхность и уменьшить время сборки и введения в эксплуатацию. Поэтому облаченные в защитные скафандры полумеханические сервиторы, за которыми следили хорошо защищенные от температуры и газов младшие техноадепты, трудились на пределе своих возможностей, чтобы поддерживать заданный магосом темп. Наблюдение за их работой приносило Магенраду Вульфу странное ощущение удовлетворения и успокоения, поскольку движущая сила Бога-Машины выражалась в них сейчас особенно ярко, позволяя магосу считать себя тем, кто вдыхает жизнь в механизмы и растёт вместе с результатами труда своих подчинённых.

Что-то похожее на скребущее чувство в затылке, которого у него давно уже не было, заставило магоса остановиться и проанализировать поступающие к нему данные. Поверхностное сканирование показало только то, что все системы работают в норме, его команды исполняются, а запланированные задачи готовы к выполнению, но, если бы Магенрад верил тому, что видит, то закончил бы свой путь восхождения уже давным давно. Он проверил свои фильтры и один за другим прошелся по всем наблюдавшимся на момент появления странного чувства процессам, обнаружив прерванную вокс-передачу, выглядящую так, словно кто-то хотел связаться с ним, но передумал, уже начав вызов. Ошибка? Дополнительные когитаторы позволили погрузиться во временную запись этого момента и разобрать его на мельчайши детали, словно магос-биологис под микроскопом разбирающий одноклеточное. Вызов на частоте, которую он предоставил для связи магистру Сорнери, был прерван, едва успев поступить, но не им самим.

Если бы у магоса были брови, он бы поднял их в удивлении, но вместо бессмысленных действий его аугметическое тело оставалось статичным, а разум продолжал разбор сигнала, который заглушил первичный. Тонкая работа, требующая огромного опыта, ресурса и внимания. Работа техноадепта Амакура. Интересно.

— Уважаемый магистр Сорнери, чем обязан вызову? — отправил он защищенный пакет, вложив в него код-паразит, способный навредить вживлённым когитаторам техноадепта, если тот рискнёт перехватывать отправленное своим повелителем сообщение, и следом через авгурную станцию "Аксиомы" отправил сканирующий импульс, чтобы убедиться в том, что случится.

Приказы техноадепту были предельно точны и не включали создания помех Ангелам Ночи, если это не касалось местонахождения похищенного ксеноартефакта. Тем не менее Амакур сознательно вмешался в работу господина и во второй раз, попавшись в ловушку вредоносного кода. Техноадепт сейчас наверняка переживал крайне болезненные секунды существования, когда вредноносный код из перехваченного им сообщения нагревал его когитаторы до предельных значений. Этот факт заставил металлическую голову Вульфа слегка наклонилась вправо, став первым за долгое время отголоском его когда-то живого тела. Даже парившие рядом с ним сервочерепа изменили своё построение, повернув алые линзы глаз к хозяину, потому что для их ограниченных функций оценка такого жеста была новым делом. По ускоренному анализу выходило, что посланный им на Фрацию техноадепт, имевший при себе несколько ценных и редких устройств, за которые и его, и его хозяина, некоторые могущественные люди захотели бы убить, попал под влияние врага. Но разбираться с этим стоило позже.

— У нас проблемы со связью, магос. Кто-то глушит и меняет вокс-сообщения по всей столице. Вы что-нибудь знаете об этом? — дошедший до магоса голос магистра звучал даже немного обвиняюще, как будто Гавин Сорнери считал Вульфа виновным, и в свете действий техноадепта Амакура так оно и было, хотя знать об этом глава Ангелов Ночи не мог.

— Я выясняю этот вопрос, — ответил магос максимально нейтральным тоном, в этот раз избавив свой модулированный голос от каких-либо признаков понятных людям эмоций.

— Выясните как можно скорее и помогите нам от них избавиться, иначе на Фрации случится еще одна гражданская война, — не самым довольным голосом ответил Гавин, и модели эмоциональных шаблонов Вульфа зафиксировали в его тоне то, что магистр не сказал вслух, а именно то, что это была не просьба, а требование, обличенное в словесную форму просьбы.

Конечно, Ангелам Ночи нужна была помощь. Конечно, она нужна была быстро. Конечно, они рисковали. Но магосу сначала нужно было решить свой вопрос.

— Дайте мне минуту, — ответил он и прекратил сеанс связи, переключившись на выяснение местоположения слуги, а затем отправил ему прямой вызов с требованием предоставить отчет о своей деятельности.

Техноадепт, как ни странно, приём вызова заблокировал, а своё местонахождение скрыл в достаточной мере, чтобы Вульф мог определить лишь примерную область площадью в два квадратных километра. В следующую наносекунду магос уже отменял протоколы подчинения клады ржаволочих, которых доверил Амакуру, но те были деактивированы. Или уничтожены. Кто бы ни заставил техноадепта работать на себя, он был достаточно компетентным, чтобы избавиться и от ржаволовчих.

Анализ возможностей, проведённый следом, дал магосу понимание, что для эффективного решения вопроса ему нужно спуститься на планету. Менее эффективно, но безопасно, было направлять Ангелов Ночи с "Аксиомы", которой он тут же дал команду двигаться к низкой орбите над столицей, чтобы уменьшить время отклика и нарушить работу своего теперь уже бывшего подчинённого. Позор, что ему приходилось действовать лично, но нельзя было дать десантникам понять, что им мешает тайно посланный магосом агент.

— Я могу обезопасить ваши вокс-переговоры на девяносто семь процентов, уважаемый магистр, но проводные средства связи вне моей компетенции, — сообщил он, снова выйдя на связь с Гавином Сорнери и в этот раз не встречая сопротивления техноадепта.

Вероятно, тот еще корчится от боли, либо же, получив болезненный урок, больше не рискует пытаться перехватывать сообщения повелителя.

— Вы выяснили кто это делает и где он? — послышался ответ главы Ангелов Ночи.

— Работаю над этим. Как только будет что сказать, вы об этом узнаете, уважаемый магистр, — пообещал он, солгав.

— Отлично. Благодарю за быструю реакцию, магос, — приободрённый Гавин отключился.

А Магенраду предстояло решить вопрос о том, как убрать Амакура так, чтобы об этом никто не узнал, потому что если его первыми найдут Ангелы Ночи, проблем не избежать.

XLII

Никар мог только поблагодарить себя самого за такую проницательность в подготовке к операции на Фрации, что ему довольно просто было теперь скрываться от братьев и врагов, которые хотели его, да впрочем и всех их, подставить. За что он никогда не уважал тех, кто предпочитал закон, так это за то, что они были ограниченными дураками. Мир был куда шире, чем рамки закона, и ограничивать себя было, наверное, одним из худших деяний. Если, конечно, ты не ограничиваешь себя во вредных занятиях, вроде поклонения Хаосу, чем грешили идиоты из большинства банд в пределах этого разорванного войной сектора.

К счастью, Никар был умным парнем и ограничивал себя только в правильных местах, из остальных получая всё, потому на текущий момент у него было достаточно знаний и понимания того, что происходит, но, что еще важнее, он узнал примерное местонахождение того, кто паразитами управлял. Его новые друзья из числа фрацианцев подсказали ему то, что он хотел знать, потому что в таком большом и полном людей городе даже ночью сложно остаться незамеченным, а те, для кого ночь основное рабочее время, обычно очень внимательны к деталям.

Он проскользнул в тесный полный мусора переулок, кутаясь в свой драный плащ, словно какой-то прокаженный, и, если бы был неженкой, то еще и закрыл бы нос от отвратительного запаха гниения и фекалий, который там царил. Неженкой однако Повелитель Ночи не был, потому бесшумно прошел мимо спящего наркомана, переступив через его вытянутые ноги, и быстро добрался до противоположного конца переулка, старательно обходя кучи того мусора, который мог прилипнуть к подошве сапог. Перед ним был тупик, высокая стена между жилыми блоками, выстроенная не так давно, чтобы перекрыть вход в заброшенные казармы когда-то следивших за районом надзирателей. После годичной давности погромов там остались лишь руины, которые никто не спешил восстанавливать, и место было идеальным для укрытия, поскольку прямого доступа туда не было, но оставался подземный ход, которым в них попали паразиты с проводником из числа бывших надзирателей. Никар даже узнал имя этого человека и помнил, как едва не рассмеялся, узнав, что самый разыскиваемый человек Фрации скрывается теперь под носом у тех, кто его ищет.

Ангел смерти использовал ручной ауспик, чтобы проверить наличие зрителей с другой стороны, а затем, убедившись, что их нет, перемахнул через трёхметровую стену с такой лёгкостью, будто она была полуметровым заборчиком, и с тихим шорохом приземлился на заполненную разбитыми машинами площадку позади интересовавшего его здания. Все машины тут были лишь сожженными остовами, которые оставили на потом, а потом просто забыли, но они давали хоть какое-то прикрытие, потому за эту глупость Никар мысленно чиновников, решавших судьбу этого участка, поблагодарил, а затем сбросил рваный плащ и расправил хамелеолин, сливаясь с окружающим пространством, чтобы неспешно добраться до почерневшего от копоти здания, все окна которого были давно выбиты, а двери снесены. Теперь начиналась чуть более сложная часть операции, потому что паразиты были связаны между собой и, если один его заметит, знать будут об этом все.

Никар вошел в здание, прислушиваясь к каждому звуку, следя за показаниями ручного ауспика, и, удивляясь тому, что никого не находит, двинулся к лестнице вниз, потому что именно в подвале должны были размещаться паразиты, если они вообще здесь. Догадка эта нашла подтверждение, когда ауспик зафиксировал слабый тепловой сигнал, а сам десантник услышал шорохи на лестнице. Минимум один человек стоял на страже, и это могло стать проблемой, если обойти его не выйдет. Впрочем, десантник помнил, что паразиты менее внимательны, чем люди, и обладают своего рода туннельным видением, теряя из виду то, что сбоку от них, если оно не яркое или шумное. Ни ярким, ни шумным Никар не был, потому плавно двинулся вперёд, полагаясь на свой опыт и навыки. "Невидимкой" его называли не только в шутку, какую употребил Ноа тогда в палате апотекариона, а еще и потому, что двигаться мог бывший мастер сорокового когтя практически бесшумно и мог обмануть даже датчики движения, передвигаясь крайне медленно без единого резкого движения.

Вскоре ангел смерти увидел того, кто был внизу. Им оказался сидящий на лестничной клетке уровнем ниже бородатый человек в старой потрёпанной одежде, выглядящий и пахнущий как типичный бездомный.

"Вполне так ничего маскировка для сторожевого пса", подумал Никар, спускаясь ниже и обходя человека так, что он на малейшие едва заметные колебания картинки перед ним не обратил внимания.

Стальная дверь за сторожем была приоткрыта, но десантнику в такую щель было невозможно протиснуться, потому он прижался к стене и аккуратно дёрнул двери на себя. Что об этом подумает сторож его волновало мало, ведь мозг человека любому событию может сам найти подходящее объяснение.

Бородатый зараженный резко поднял голову с синими кругами под глазами и удивлённо посмотрел на дверь, но не сделал и попытки встать, а через несколько секунд и вовсе снова опустил голову на грудь, вернувшись в ступор, в каком пребывал до этого.

Никар потратил еще минуту на то, чтобы пройти в темный подвал и изучить ближайшие помещения, которые оказались пусты, хотя следы на пыльной поверхности указывали на то, что недавно здесь было довольно людно. Возможно, ночью они тут и располагались, но сейчас точно никого не было. Что же могло заставить их уйти, а главное куда? Десантник пригляделся во тьме к тому, как именно была сбита пыль на полу, и двинулся по следу.

XLIII

Микель уже второй раз за двое суток получал ранения, которые легко убили бы неулучшенного человека, и, несмотря на то, что скрывал боль от перенесённых повреждений, понимал, что еще один такой раз, и его место будет где-то рядом с братом-капитаном Ноа в очереди на аугметацию. Взрыв смертника должен был повредить и заплечный реактор Ангела Ночи, но повезло, что рыцарь успел дёрнуться и сместить прыгуна в сторону до того, как устройство сдетонировало. От силы взрыва с десантника сорвало правый наплечник, обожгло часть открытой головы, а рука едва не сломалась от ударной волны, и всё это Микель осознал буквально за секунду после того, как оглушение взрывом прошло и он сначала почувствовал на своей щеке чью-то руку, а затем услышал голос Фиррис. Если бы не последнее, то он наверняка бы отмахнулся и попутно сломал потенциальному заразителю что-нибудь. Была вероятность, что женщину заразили, но ей ломать рыцарь ничего не хотел, потому поморщился и, чтобы подняться, опёрся на ранее раненную левую руку.

— Я в порядке, — проговорил он, стараясь улыбнуться и поворачивая голову к Фиррис.

Женщина была вся в крови, как своей, так и чужой, но каким-то чудом держалась, а вокруг них дымились тела попавших под взрыв людей. Некоторые еще подавали признаки жизни, но десантник был уверен, что большинство из них умрёт еще до того, как медики смогут приехать. Кроме того, стоило ему обратить внимание на вызовы и включить вокс, стало ясно, что во всём городе творилось похожее безумие. Звучали странные приказы и путанные доклады о волнениях в разных частях столицы, иногда перемежаемые звуками стрельбы. Сложно было быстро прийти в себя, но Микель всё же встал и даже принял символическую помощь Фиррис, которая вряд ли подняла бы даже одну его руку.

— Ты бы видел себя! — с жалобным голосом обратилась к нему блондинка, которая выглядела не лучше. — У тебя половина лица черная и волосы слева сгорели!

Микель скосил глаза туда, где был взрыв, и не обнаружил своих кудрявых волос на краю зрения.

— Вообще, это справа, — усмехнулся он.

— Дурак! — кулачком ткнула его Фиррис, но тоже улыбнулась, поняв, что её рыцарь действительно в порядке, раз способен шутить.

Радоваться среди трупов, что может быть более странным? Но именно трупы Микеля и взволновали. Лжеауксиларии, которых перед взрывом нейтрализовал рыцарь, не шевелились, что было удивительно, учитывая то, что Микель видел на скитальце, где ходили и сражались по сути анимированные паразитами мертвецы. Не допустить подобное на Фрации было его долгом, потому ближайшему зараженному трупу он раздавил череп сабатоном, вызвав вскрик неожиданности у Фиррис, после чего сел проверить останки головы на предмет наличия внутри паразитов.

— Зачем? — вопрос задала обхватившая себя руками блондинка, сделав полшага назад и прикрыв нижнюю часть лица ладонью.

Сержант Холлстер понимал, что со стороны это должно быть выглядело ужасно и отвратительно, но сейчас было не до сантиментов.

— Я просто мясник и люблю кровь с мозгами, — усмехнулся он, шутливо отмахиваясь от женщины, которая издала нечто вроде стона непонимания и раздражения.

Пока он пальцами ворошил то, что осталось от головы первого зараженного, активнее зашевелились раненые люди, находившиеся чуть дальше от места взрыва, и пара человек начали подниматься, явно пребывая в шоковом состоянии. Краем глаза десантник отметил это, но продолжил своё дело. В голове первого лжеауксилария паразита не было, потому Микель сделал шаг ко второму, заметив, что двое ближайших поднявшихся раненых гражданских медленно ковыляют прочь. Зараженные? Рыцарь оставил в покое неподвижного человека в черной форме и присмотрелся к раненым. Резкие движения, похожие на рывки за ниточки, мало походили на естественные движения пострадавших, но нужно было еще убедиться.

— Стоять! — рявкнул он в сторону людей, но те, даже не обернувшись, неожиданно перешли на бег, и ангелу смерти пришлось за пару широких шагов догнать их, чтобы свалить на землю ударами по спине и плечам, от чего Фиррис снова вскрикнула, а люди, находившиеся дальше, тоже начали протестовать, поднимая руки и что-то выкрикивая.

Рыцарю было мало дела до них и он уже присел около одного из потенциальных зараженных, взяв его пальцами за голову. Для сканирования у него не было медицинского ауспика, а везти пострадавших в больницу опасно и бессмысленно, поскольку там им всё равно не помогут, а заразить кого-то они могут, потому нужно было действовать тут и сейчас.

— Братья и сёстры, жители Фрации! — голос из громкоговорителей, установленных на основных развязках и у мест массового скопления людей, явно принадлежал человеку властному. — Год нас обманывали! Сегодня так называемые Ангелы Ночи явили своё истинное лицо, начав расправляться с теми, кто им мешает, а помогают им те, кто раньше называл себя гордо надзирателем и чувствовал себя лучшим человеком, чем мы. Под лживые речи о справедливости они усыпили нашу бдительность, чтобы сейчас нанести подлый удар и предать всё, чему мы поверили. Вы видите, как они убивают ваших знакомых, друзей, просто прохожих, наслаждаясь резнёй. Подлые мясники никогда не будут хозяевами здесь! Вооружайтесь, братья и сёстры, защищайте себя и свою родину, своих детей, своё будущее! Свободу Фрации! Смерть ложным ангелам!

Звучал этот призыв почти безумно, а главное то, что он должен был исходить из правительственного шпиля. Как это было возможно? Однако подумать над ответом у Микеля не вышло, потому что на огромном пикт-экране, закреплённом над станцией, где еще оставались люди, ведь покинуть площадь после стрельбы и взрыва такому огромному количеству человек было невозможно, началась трансляция того, как Ангелы Ночи в разных частях города убивают людей. Выглядело это максимально жестоко и необоснованно, так что даже самому десантнику стало не по себе, но еще хуже стало, когда после кадра с тем, как дредноут модели Левиафан расстреливает толпу из гравитационной бомбарды, превращая с десяток бегущих человек в одну сплюснутую кучу, показали его, Микеля, сначала ломающего кости военным, а затем давящим голову и добивающим убегающих раненых. Шутка про мясника, сказанная им только что Фиррис, после таких картин уже не выглядела шуткой, но было уже поздно.

— Свободу Фрации! — послышался женский голос позади него, и рыцарь обернулся, увидев Фиррис, у которой в руках был выпущенный им во время взрыва болт-пистолет.

Понятно было, что паразит оказался в её голове, но раздавить ей череп он просто не мог. Другие прохожие, в том числе раненые взрывом или стрельбой, тоже начали приближаться, подбирать оружие и направлять его на одинокого Астартес, хотя большинство всё-таки благоразумно пытались убраться подальше.

— Свободу Фрации! Свободу Фрации! — подхватили самые смелые, а затем Фиррис выстрелила, исполнив, пусть и невольно, своё вчерашнее желание, а за ней последовали другие, не понимая, во что ввязываются.

XLIV

Гравитационная бомбарда была создана, чтобы уничтожать укрепления и тяжелую технику, и даже на минимальной мощности она превратила дюжину людей в кучу плоти, наверняка сломав части из них кости, и Гальярд был уверен, что некоторые даже умрут, но кому как ни ему было знать, что на войне всегда в первую очередь страдают мирные жители, которые не могут или не хотят себя защитить. За свою службу он множество раз сталкивался с таким, потому испытал только секундное сожаление, заставившее его настоящие губы сжаться, обхватив крепче шланг, по которому ему поступали питательные вещества, а затем, как и множество раз до того, отринул эти чувства, чтобы выполнить долг.

— Прочь с дороги! — проревел он, "локтем" оттолкнув врезавшуюся в него сзади грузовую машину и смяв часть кабины, а затем, набирая ход, практически побежал за зараженным, мало внимания обращая на болтовню, которая включилась из всех уличных громкоговорителей.

Беглец был быстрым и уже через несколько секунд свернул за угол, так что Гальярду пришлось напрячь свои механические ноги, чтобы поспеть за ним, а для этого пришлось раздавить несколько попавшихся на пути машин, а заодно и людей, которые не спешили убраться с пути левиафана. Имперский Кулак лишь мельком подумал о них, но, приняв то, что в случае захвата планеты паразитами, они всё равно будут мертвы, тут же забыл о сопутствующем ущербе и продолжил бег.

На повороте оказалось, что зараженный никуда в переулок не свернул, а продолжает бежать по тротуару через пока еще ничего не понимающих прохожих.

— Задержите беглеца! — оглушительно проревел через динамики Гальярд, снова встретившись с тем, что люди либо в ступоре смотрели на него, либо в ужасе разбегались.

Нужно было придумать что-то другое, что ему поможет, и ответ был так прост, что Имперский Кулак бы рассмеялся, если бы было на это время.

— Беглец заражен ксеноорганизмом и опасен! — прогремел он, снова ускоряясь и двигаясь посредине дороги, чтобы его могли объехать или свернуть на пешеходку водители машин.

В этот раз сработало, и люди, как ошпаренные, бросились в стороны с пути зараженного, облегчая работу сыну Дорна, который в этот раз собирался целиться получше и избежать промахов. Понял изменение ситуации и тот, кто направлял паразита, так что беглец начал петлять, стараясь держать между собой и огромной махиной дредноута либо людей, либо уличные лотки с прячущимися за ними продавцами. Слишком человеческое поведение, совершенно непохожее на то, что было на скитальце, так что Гальярд подумал о том, что в этот раз руководит паразитами действительно человек, а не полумашина, как в прошлый раз.

— Почтенный Гальярд, — прямой вызов пришел через зашифрованный канал, который использовал для общения с ним только магос-эксплоратор Магенрад Вульф. — Мне нужно твоё содействие в поиске местонахождения и уничтожении ответственного за дезинформацию врага.

На мгновение Имперский Кулак отвлёкся, но затем продолжил преследование, чем дальше, тем больше отставая несмотря на прилагаемые усилия.

— Я занят, — ответил он магосу и выстрелил бы, если бы перед ним на дорогу не выскочил ребёнок, даже не смотрящий на приближавшегося к нему многометрового железного левиафана.

Испуганная мать выбежала за ним, но, если бы Гальярд не остановился, то она бы всё равно опоздала.

— Благодари Императора, женщина, — проворчал Имперский Кулак, с досадой понимая, что проиграл.

Снова проиграл. Император будто бы испытывал его с Ему одному ведомыми целями.

Женщина, подхватив ребёнка, убежала, оставляя дредноута стоять посреди улицы, и Гальярд передал свои координаты магистру Сорнери с указанием где потерял зараженного, куда тот двигался и как выглядел, а затем переключился на магоса.

— Что нужно сделать?

XLV

Денёк для Эктора выдался крайне напряженным, так что к послеобеденному времени, когда разразился самый яростный кризис на улицах, он уже был на обезболивающем. Благодаря тому, что магос Вульф восстановил им нормальный вокс-траффик, советник постоянно был на связи с другими членами правления и консультировал их в равной степени что и они его по вопросам, которые касались их вотчин. По правде говоря, такого мозгового штурма в жизни Хиренеса никогда не было, так что он даже местами испытывал гордость за то, что причастен к столь богоугодному и великому делу, как вытаскивание Фрации с края обрыва, за которым лишь мрак.

Усиление охраны медицинских учреждений и инструкции относительно того, как обращаться с пострадавшими, дали свои плоды почти сразу. Когда злые, раздосадованные и возмущенные происходящим люди узнавали, что лечить всех будут бесплатно и все получат компенсации, к ним возвращалось здравомыслие и они уже более критически относились к тому, что доносилось из громкоговорителей на улице, с которыми пока что правительство сделать ничего не могло. Кроме того, силовикам запретили убивать, разрешив только лишь ранить людей, которые стреляли в них самих, и компенсация для них была еще лучше, чем для остальных, включая постоянные выплаты семьям в случае потери кормильца. Таким образом напряжение было снято сразу у обеих сторон столкновений, хотя пожар потушить можно было лишь убрав зачинщика, поисками которого занимались все Ангелы Ночи и магос Вульф.

С чем Эктор ошибся, так это с предположением о нападении на него и других членов Совета. Или, точнее будет сказать, ошибся с типом нападения, потому что враг напал морально, начав свою кампанию за свободу Фрации на улицах, что всё еще не устраняло вероятности физического покушения, так что отделение брата-сержанта Александра оставалось настороже. И всё еще неизвестный противник должен был как-то развивать своё нападение, иначе его задумка относительно восстания заглохнет. У него должен был еще оставаться какой-то козырь. Козырь в лице Ангела Ночи, о котором рассказал Рол Дихтер, предупреждая о зараженных на Фрации. Советник сомневался, что Ангел Ночи и есть их таинственный враг, ведь десантники, а он говорил лично с каждым из них и записал их истории для летописи ордена, мало понимали в социальных отношениях, политике и других тонких вещах человеческой жизни, и научиться им за год вряд ли могли, несмотря на свои феноменальные по людским меркам способности к обучению и запоминанию. Нет. Дёргал за ниточки и приводил в движение план кто-то гораздо более опытный и хитрый. На самом деле, если бы он не был врагом, Эктор бы посчитал его гением, потому что так разворошить город всего за сутки мало кому было по силам.

Однако сделать предстояло еще много чего, потому советник потёр гудящие от напряжения глаза тонкими худыми пальцами и потянулся за пустым свитком, а затем автопером. Много людей было недовольно, и как-то один из старших по положению в Администратуме сказал, что люди всегда будут недовольны чем-то, потому не стоит вообще обращать на это внимание. С точки зрения бездушной машины управления, частью которой большую часть своей жизни Эктор Хиренес и был, это было верно, но Ангелы Ночи научили его другому пути. Противник использовал проводные средства связи для дезинформации, ловко манипулируя фактами, подавая их так, как выгодно ему. Обычно, в том Империуме, из которого вышел советник, это бы просто проигнорировали, потому что мнение масс никого не волновало, кроме Экклезиархии, которая это мнение формировала, и любые протесты задушили бы арбитры. То, что собирался сделать Эктор, не стал бы делать никто, кроме ангелов смерти, Адептус Астартес, которым он служил, потому мужчина улыбнулся, решив дать людям правду такой, какой она была.

"Враг, который провоцирует вас на восстание, на самом деле ксенос, чужак из далёкого космоса, которого Ангелы Ночи не добили в бесконечной пустоте. Он подставляет простых людей, чтобы использовать их для своей мести, подчиняет их с помощью мелких паразитов, проникающих в мозг через глаза. Будьте осмотрительны, оставайтесь дома и дайте ангелам нашего Бога-Императора выполнить свой долг перед Ним и вами до конца. Если видите желающего навредить ангелам, знайте, он может быть как обманутым коварным врагом, так и жертвой паразита, заставляющего делать то, чего он никогда не стал бы делать по своей воле. Всех зараженных можно спасти, но потребуется опасная операция, успех которой не гарантирован. Единственный способ для нас раз и навсегда избавиться от них, найти главный организм. Это лучше всего сделают наши защитники, а мы, каждый на своём месте, должны делать то, что приблизит час победы. За Фрацию! За Империум! За Императора и ангелов Его!"

Советник закончил письмо и отложил автоперо, пробегая взглядом по написанным словам. За такое на ином мире его бы заключили под стражу или казнили за сеяние паники. На ином мире люди защищались ложью, считая, что они в безопасности и ничего не зная о том, что за враги крались во тьме Вселенной, мечтая превратить Человечество в пыль на задворках истории. На ином мире любое сомнение каралось, а инакомыслие подавлялось. Жители Фрации, родного мира Адептус Астартес, должны были знать, что вселенная полна ужасов, и только их жертва, их труд сможет отодвинуть эти ужасы подальше. Те же, кто не выдержит, пополнят ряды сервиторов "Непрощенного Слепца" и послужат лучше в таком виде.

От последней мысли Эктору на секунду стало грустно. Он, наверное, с большим удовольствием жил бы на мире удовольствий, выполняя какую-то простенькую административную работу и тихо умер от старости в окружении маленькой семьи, которой на него было бы плевать, но хотел ли он поменять это на то, что было сейчас, когда его жизнь была под угрозой, а тело ныло от недолеченных травм и ран? Нет. Каждая секунда делала его живым и стоила десяти жизней прожитых в покое.

— Брат Тириус, — позвал он молчаливого десантника, стоящего неподвижной статуей у двери уже долгое время.

Эктор записывал и его историю тоже, и помнил о той травме, которую десантник перенёс в детстве, не сумев защитить своего любимого пса от хулиганов, а затем и отца с матерью, которых убили бандиты. Единственной целью Тириуса в ордене было защищать. Стать щитом, который убережет как можно больше жизней братьев, сервов, простых людей, любого, кто стоял на стороне золотого света Владыки Человечества, на верной стороне. Потому он всегда был серьёзен и решителен. Ни сомнений, ни страха. Вероятно, лучшего защитника Эктору было не найти.

— Передай это посыльному за дверью. Пусть отнесет на запись мастеру вокса, а тот перешлёт сделанную запись силовикам. Каждая их машина с громкоговорителем должна немедленно выехать в город и проигрывать эту речь пока угроза паразитов не минует, — мягко попросил советник, чувствуя, как от напряжения слезятся глаза.

Огромный в сравнении с тщедушным советником десантник подошел и принял пергамент из рук человека, после чего коротко кивнул.

— Спасибо, — улыбнулся Хиренес, благодаря и за то, что Астартес выполнял его просьбу, и за то, что остался защищать его, и за то, что вообще был таким, вдохновляя простого человека, как Эктор, тоже быть собой. Быть настоящим. Быть живым.

XLVI

После того, как магос очистил вокс-связь от вносимых врагом искажений, руководить братьями, разбросанными по всему городу, стало куда проще. После первоначального сумбура, который дал противнику преимущество, Ангелы Ночи постепенно возвращались в норму и начинали разбираться с возникающими вспышками насилия всё более эффективно. Гавин расположился на крыше высокого здания вблизи центральной части города, чтобы иметь хороший обзор на наиболее охваченную беспорядками часть города и лучше координировать действия боевых братьев, хотя третий капитан Седек неплохо справился бы и сам. Одного за другим зараженных вычисляли и нейтрализовали, кого с летальным исходом, кого обездвиживали, но количество этих людей росло. На текущий момент магистр насчитал семнадцать с учетом тех, которых он ликвидировал сам. Оставалось, по его прикидкам, еще как минимум вдвое больше, но выигранное вначале противником преимущество таяло и Гавин чувствовал, что волна вскоре повернётся вспять, если только…

— Магистр Сорнери, — окликнул его по воксу апотекарий Гискард, находившийся сейчас на улицах внизу, чтобы определить наличие или отсутствие паразита у нескольких сомнительных задержанных, — новая трансляция врага.

Глава ордена тут же переключился на вид с пикт-камеры на шлеме вызвавшего его десантника, увидев на передающемся изображении Ангела Ночи в побитом доспехе и исцарапанном шлеме.

-..меня изгнали братья, — закончил он фразу, начало которой Гавин упустил, и сделал паузу. — Я хочу только справедливости. Чтобы люди, как вы, не страдали больше от гнёта убийц и мясников, наслаждающихся вашей кровью и обманом, который несут с собой. Выходите на улицы, покажите им своё неприятие, и увидите сами, как они поступят. Настоящие ангелы, справедливые правители, прекратили бы угнетение и убрались прочь от тех, кто может жить и без них. Забирайте своих детей из их запачканных кровью лап и живите так, как сами хотите. Это всё, что я хочу сказать вам. Дальше я буду бороться. А будете ли вы?

На этом трансляция прекратилась, и Гавин сморгнул картинку с ретинального дисплея. Боевой брат, которого он увидел на изображении, был пропавшим во время абордажа скитальца братом Мардоком. Сержант отделения, к которому он принадлежал, рапортовал, что Мардок был потерян во время сражения с демонами, а его сигнал погас, что позволило считать его погибшим, хотя тела по окончанию схватки они так и не нашли. Выходило, что он был жив, но подконтролен паразиту. А паразитом всё еще должен был кто-то управлять. Кто-то достаточно умный, чтобы продолжать провоцировать население на бунт.

— Внимание ордену. Брат Мардок подчинён паразитам. По возможности брать его живым, — передал он приказ всем братьям на планете, после чего задумался почему так долго магос ищет виновника этих перехватов.

Своими силами вычислить врага десантникам пока не удавалось, потому что тот использовал какие-то изощрённые методы скрытия своей исходной передачи. По-хорошему, Гавин хотел такую технологию себе, потому что она точно пригодилась бы в будущем там, где понадобилась бы и информационная диверсия.

— Магистр, — снова апотекарий вызвал своего командира.

Удивлённый Гавин слегка приподнял брови, гадая, что еще там случилось.

— Послушай, — продолжил Гискард, и глава ордена снова переключился на его пикт-камеру.

Из проезжавшего мимо броневика силовиков через громкоговоритель звучала успокаивающая речь, по сути перебивающая предыдущее выступление зараженного Ангела Ночи, что немало магистра удивило. Что это было?

— Кто так быстро успел подготовить ответ? — поинтересовался он у Гискарда, полагая, что это может быть кто-то из силовиков в машине, мгновенно отреагировавший на произошедшее. Если так, то этого человека следовало немедленно повысить.

Ответа пришлось подождать минуту пока один из находившихся рядом с апотекарием боевых братьев останавливал броневик и требовал рассказать ему кто автор речи, но правда оказалась куда интереснее предположений.

"Отличная работа, Эктор", подумал Гавин, который видел эффективность человека и уважал его беззаветное рвение, но до сего момента с трудом верил в то, что бывший клерк Администратума справится с проблемами, которые могут возникнуть в отсутствие Ангелов Ночи. Советник Хиренес дал ему понять, что подобные мысли можно было отбросить, а заодно облегчил десантникам задачу усмирения беспорядков, но найти паразитов должны были Ангелы Ночи. Вопрос только в том, как? На то, чтобы прочесать все здания и подвалы, склады и цеха города у них не было ни достаточно времени, ни необходимого числа. Ощущение у магистра было такое, будто он пытается лбом пробить лобовое бронестекло Темнокрыла, но затем вдруг пришло озарение.

Гавин открыл канал связи с оставшимся в Схоле Ангелорум старшим апотекарием.

— Брат Илия, приведи в чувство Хранителя Тишины Волка. Он мне нужен.

XLVII

Подземные тоннели Амброзио были обширными и местами перекрыты тяжелыми толстыми плитами, которые, вероятно, вели к каким-то важным объектам, но в остальном они идеально подходили для скрытного перемещения внутри города и, как показала практика, из него тоже. Потому Никар периодически отмечал на стенах царапины-пометки тех, кто хотел их использовать для навигации в тёмном лабиринте, а заодно следил за тем, чтобы размётанная чьими-то ногами пыль на полу привела его куда надо. Ощущения выслеживания добычи были приятными, напоминая о чём-то давно забытом из детства на бессветных улицах Нострамо, но, в отличие от того проклятого времени, теперь он был тем, кого стоило бояться. Впрочем, как и всегда с тех пор, как ему даровали генетические улучшения, созданные Императором. Даже когда лоялисты, каким и он сейчас стал, охотились на него, будь то Волки, Кровавые Ангелы или кто-то еще, это была скорее игра, чем охота.

Единственное неудобство, которое он испытывал сейчас, заключалось в поддерживающем каркасе, который техножрец Максимус отладил после поломки в результате схватки с Гальярдом. Из-за того, что приходилось постоянно наклоняться, чтобы разглядеть следы, металл испытывал нагрузку, которая передавалась его не до конца сросшемуся хребту, что и вызывало похожие на уколы болевые ощущения. С учетом того, что Никар крайне редко попадал в апотекарион, за столетия он так и не привык к ранам, и, наверное, это отношение к боли можно было считать его слабостью. Бороться с ней, правда, ему совершенно не хотелось.

Он добрался до очередного перекрытого с двух из четырёх сторон перекрёстка и сначала услышал, а затем и увидел оставленного на страже человека, который мерно покачивался у стены рядом с металлической дверью. Освещение давал тусклый желтый люмен над дверью, так что пройти мимо этого часового было бы сложно, но десантник всё равно двинулся вперёд. Это должно было быть интересно. В конце концов, ему почти исключительно ради удовольствия и немножко ради становления капитаном нужно было всё это делать, так что эффективностью и скрытностью можно было пожертвовать в любой момент ради минутного развлечения. А еще, по прикидкам Никара, который помнил карту города и учитывал расстояние с направлением, которое ему пришлось уже преодолеть, он находился под металлургическим мануфакторумом, самым большим на Фрации, потому что туда свозили на переработку практически всю добывающуюся в городах-колониях руду. Людей там работало много тысяч, так что затеряться в толпе в случае чего было несложно. Но, как пришло Никару в голову, вряд ли устроитель подставы собирался смешиваться с толпой. Ему нужен был выход в разные части города, который давал мануфакторум, находящийся на пересечении четырёх районов.

"Поехали", решил ангел смерти, и бесшумно подкрался к охраннику, в один миг лишив того головы ударом боевого ножа. Коленом он тут же придержал тело, а левой рукой поймал за подбородок падающую голову и отвернул её от себя, а затем аккуратно положил лицом к дальней стене вместе с телом. На самом деле он понятия не имел как на это среагирует паразит, если среагирует вообще, потому с интересом понаблюдал за головой еще несколько секунд, а затем вытер лезвие ножа об одежду трупа, открыл двери и скользнул в полутёмный коридор, в котором уже слышался далёкий гул машинерии.

Некоторое время никто не встречался по пути, пока Никар не прошел несколько пустых подсобных комнат со старой обдёртой краской на стенах и не добрался до убежища, в котором должны были укрываться рабочие из цеха наверху в случае опасности. Там, у запертого входа,что-то было. Как будто кто-то скрытый хамелеолиновым плащом стоял у замка, едва шевелясь.

Никар двинулся к незнакомцу в хамелеолиновой маскировке, плавно шагая по стальному полу так, чтобы тот ничего не услышал пока не будет слишком поздно, но на расстоянии в пару шагов от цели неожиданно подвёл опоясывающий его спину протез, издавший короткий скрип и щелчок.

Реакция незнакомца оказалась мгновенной, доведённой до автоматизма: поворот и одновременный прыжок назад, вскидывая оружие и направляя в цель.

— Я тебя не помню. Назовись, — донёсся слегка искаженный маской или фильтром голос.

Вот так на мгновение отвлекаешься из-за хренового протеза и превращаешься из охотника в жертву. Никару показалась эта мысль забавной и он улыбнулся, глядя на постепенно исчезающее после движения очертание маленького инферно-пистолета в руках, если судить по голосу, женщины. При чём женщины псайкера, поскольку облачена она была явно не в хамелеолиновый плащ, как он подумал вначале, а вполне себе скрыта одним из редких психических даров с тем же названием.

— А я не помню, чтобы слышал о подготовленных псайкерах на планете, — тихо ответил Никар, стараясь удержать в памяти местоположение собеседницы в полутёмном коридоре, куда она попала явно с другой стороны, а заодно прикидывая насколько помешает ему протез, если придётся прыгнуть вперёд, уклониться от выстрела и схватить женщину за горло. — Хорошая игрушка, кстати. Кто подарил?

Кивок страшного лица десантника, медленно откинувшего капюшон, указал на пистолет, который в Империуме стоил баснословных денег. Но, когда он воспроизвёл в памяти те смазанные движения, что она совершила, отскакивая назад, стало понятно, что у неё не только инферно-пистолет, а еще и силовая броня, потому что те выпуклости за плечами могли быть только силовым ранцем, что делало встречу еще опаснее и вызывало куда больше вопросов.

— Один хороший парень, который очень не хотел, чтобы солнце угасло вслед за мной, — витиевато ответила она, говоря нарочито неспешно, пытаясь потянуть время и найти выход. — Но ты не ответил. Твоё имя? Или мне придумать для тебя что-то своё?

"Сука", подумал Никар, вскинув левую бровь, когда речь зашла о солнце за спиной. Это получалось, что ему сейчас сильно повезло вообще остаться живым. Губы десантника растянулись в широкой улыбке, а поза стала более расслабленной, когда он понял, что перед ним не враг.

— Малыш Тлен всем своим девочкам делает по комплекту силовой брони, как я погляжу, — констатировал он, явно нарываясь, но затем коснулся пальцами груди в пародии на аристократический жест приветствия. — Думаю, ты убила моего брата. Жаль его, но что поделать. Зови меня Никаром, инквизитор Майев Ингвардоттир.

XLVIII

Фиррис нажала на курок слишком большого и тяжелого для неё болт-пистолета, стреляя в Микеля и испытывая при этом смешанные чувства. Казалось, что её разрывало изнутри. С одной стороны она ведь хотела, чтобы Фрация была свободной, и нужно было убить Ангелов Ночи, заставить их заплатить за то, что они делают, кровью. С другой же это был Микель, рыцарь с лицом ребёнка и характером наиболее отвратительным из всех, что она встречала, настоящий ангел, сошедший за ней во тьму с небес, так что как она может желать ему смерти? Наверное, потому она и ни разу как следует не попала, успев выстрелить дважды прежде чем десантник добрался до неё и вырвал пистолет из её рук. Гнев затопил грудь Фиррис от этого его действия, но что-то в душе шептало ей, что сделал он это всё равно нежно, стараясь не навредить.

— Подонок! Негодяй! Мясник! — выплёвывала она слова, которые и принадлежали и не принадлежали ей, даже когда он схватил её и прикрыл собой от других стрелков.

Смутно почувствовалось попадание в ногу, хотя боли, как ни странно, Фиррис не ощутила, продолжив настойчиво брыкаться в стальной хватке ангела смерти.

— Свободу Фрации! Свободу Фрации! — прокричала она дважды, ища за что бы схватиться на керамитовом нагруднике Астартес, и в итоге ухватилась за горжет, стараясь подтянуться и дать Микелю в лицо кулаком.

Или по шлему хотя бы, чтобы его прекрасные глаза ничего не видели, а её сородичи могли повалить его и сделать правильным. Деваться десантнику с огромной площади всё равно было некуда, если только он не решит продолжать проливать кровь граждан Фрации и подтвердит тем свою порочную натуру.

— Уходи. Оставь планету. Забери с собой остальных так называемых ангелов! — потребовала она, сама не понимая откуда берутся эти слова и ощущая растущую пустоту внутри от того, что Микель может оставить её тут одну.

Она же летописец и должна еще написать много о том, что происходило последние дни. Нет, ни в коем случае ему нельзя было уходить, не взяв её с собой.

— Тебя найдут, сука, и, я надеюсь, убьют крайне болезненно за то, что ты делаешь, — ответил неожиданно Микель, а затем прижал Фиррис к себе и побежал внутрь магазина, с которого всё началось.

Часть прилавков пострадала от взрыва и кое-где занималось пламя, но десантник перемахнул через них и вышиб дверь во внутренние помещения, ожидая найти там другой выход. Фиррис же задумалась, прижимаясь к мужчине всем телом и крепко держась за него. Боль в простреленной лодыжке начала давать о себе знать и ей пришлось сжать зубы, чтобы не застонать. Она уже хотела попросить его отпустить её, но сказала совсем другое.

— Брат-сержант Микель Холлстер и королева Фрации, убившая больше людей, чем твой орден, — вырвалось из её рта, заставив облизнуться.

Как это она о себе вообще такое сказала?

— Она тебя ценит высоко, а насколько ты ценишь её? — снова заговорила Фиррис удивляясь сама себе.

Почему она говорит о себе, как о ком-то другом?

Времени думать над ответом ей не дали, потому что в следующий момент она отвела голову назад и со всего размаху лицом ударилась о керамит, сломав себе нос и разбив бровь с губами, а затем снова отвела голову назад, собираясь повторить. Это было глупо, безумно глупо. Внутри Фиррис бессильно орала от ужаса и надеялась, что Микель остановит её, но какая-то часть её, часть, управлявшая телом, испытывала жгучую ненависть к десантнику и хотела разбиться о него насмерть, чтобы он вечно ощущал себя виновным в её гибели. Женщина вновь резко мотнула головой в сторону нагрудника.

Второго удара о керамит не случилось, потому что её окровавленное лицо поймала ладонь десантника, а затем краем глаза Фиррис увидела как они через задний ход вламываются на лестничную клетку жилого блока.

— Кому королева, а кому маленькая принцесса, — на удивление мягким голосом произнёс Микель, аккуратно прижимая женщину к себе одной рукой, а голову к груди второй, чтобы она никак не могла о него разбиться. — Маленькая и смелая принцесса, которая не хотела, чтобы по улицам её города разгуливали зараженные.

Фиррис не совсем поняла к кому он обращался, но использованное им обращение "принцесса" явно относилось к ней, а комплимент её смелости и того больше растопил её сердце, потому женщина расслабилась и успокоилась. Внутренне. Внешне же её тело продолжало брыкаться, а чей-то голос хотел что-то еще сказать, но не смог.

Микель тем временем загерметизировал шлем и, судя по щелчку внутри, начал говорить с кем-то по воксу.

XLIX

Савелий был безумно старым, если подумать об этом с точки зрения тех, кто к его осколку Легиона не относился, но сам он ощущал себя прекрасно и ясность мысли ни разу за прошедшие года не терял. Потому тогда, когда ему доложили о собравшейся под воротами Схолы Ангелорум толпе родителей, требующих вернуть детей им, ветеран даже волнения не испытал, сходу направившись к воротам.

— Зараженные? — уточнил он у брата-сержанта Торазора, который отвечал за главные ворота.

— Сложно идентифицировать наверняка, но один в толпе по признакам похож, — ответил сержант.

Выходило, что провокация родителей тоже подготовлена заранее, а один из паразитов присутствовал, чтобы поднять градус. Возможно, зараженных в толпе было и больше, но для того, что собирался терранец сделать, это значения не имело.

В течение пяти минут он собрал всех новициатов из числа фрацианцев, которые учились в Схоле, на плацу недалеко от главного входа, и под присмотром пары боевых братьев, ставших на флангах, приказал построиться группами, начиная от самых юных, ставших впереди, и заканчивая самыми взрослыми, кто уже принял первые импланты. Рекруты, которые были с орденом еще на Полифемносе, остались в своих комнатах внутри Схолы тоже специально.

— Новициаты, — начал Савелий, остановившись перед стройными рядами детей, большинство из которых выглядели взволнованными, а кое-кто поглядывал в сторону главных ворот и высоких стен, окружавших учебное заведение Ангелов Ночи, — сегодня важный день для вас. Сегодня вы узнаете что такое семья. Что такое братство.

Дети начали напряженно переглядываться, некоторые с удивлением, некоторые с пониманием, потому что далеко не все здесь имели семьи. Много было принято сирот, некоторые из которых были ими еще до восстания против надзирателей и вторжения друхари, а сироты, как известно, взрослеют и начинают понимать мир куда быстрее своих изнеженных сверстников.

— Почему вы учитесь в Схоле Ангелорум? — задал он вопрос, сузив глаза и расправив шире плечи.

— Чтобы стать Ангелами Ночи! — хором ответили они, потому что знали, что нужно отвечать по многочисленным занятиям.

— Что значит быть Ангелом Ночи? — следующий вопрос Савелия прозвучал над плацом сразу после того, как стих последний звук детских ответов.

— Сражаться во тьме вечной ночи ради света Императора! — уже громче и увереннее ответили новициаты, отвлекаясь от того, что беспокоило их ранее.

— Что хочет от нас Император? — задал последний вопрос капитан роты скаутов, а по совместительству ректор Схолы Ангелорум и её старший инструктор.

— Спасения заблудших и казни проклятых! — все, как один, ответили новициаты.

— Ваши родители или знакомые могут быть заражены паразитами типа бруул, которых мы изучали на дополнительных занятиях последние два дня. Считайте, что те, кто собрались у главных ворот, заблудшие, которых нужно вернуть к свету. Ищите среди них зараженных. Когда они будут обнаружены, отделите их от остальных и схватите. Это ваше первое боевое задание и испытание. Ни я, ни остальные боевые братья не будут вмешиваться пока вы не войдёте в ворота Схолы с зараженными. Полагайтесь на себя и своих братьев по обучению, потому что в будущем только они будут отделять вас от смерти.

На секунду на плацу воцарилась тишина, пока новициаты терзались сомнениями, смогут ли они противостоять взрослым, хуже того, родителям, пойти против которых не каждый ребёнок может себе позволить.

— Не слишком ли жестко, брат-капитан? — тихонько в воксе спросил один из боевых братьев, стоявший на левом фланге построившихся детей.

— Я буду наблюдать за вами. Вперёд, — приказал Савелий, жестом указав на огромные главные ворота Схолы Ангелорум, а после того, как новициаты группами перестроились и направились к выходу уже куда более уверенными, ответил брату. — Жестко было бы выйти самим и разогнать обеспокоенных родителей, схватив из толпы зараженных. Я хочу, чтобы это сделали дети, потому что сражаться с теми, кто больше и сильнее, им придётся не раз.

— А что если они перегнут палку? — поинтересовался брат Рональд.

— Потом извинятся. Им нужно прочувствовать и понять на своей шкуре какое место должна занимать в сердце родня, а какое боевые братья.

Рональд, а за ним и Савелий с еще одним боевым братом двинулись за новициатами, которым предстояло то, что для многих в их возрасте казалось нереальным и невозможным.

L

Для брата Волка, который оказался не в том состоянии, чтобы ходить самому достаточно быстро, пришлось взять носилки и усадить его на них. Так использовать его дар было наиболее эффективно, и начали они, конечно, с подземной станции, на которую зараженные приехали изначально, потому что если Слеза была с ними, то Хранитель должен был её кратковременное присутствие почувствовать. Гавин молился, чтобы похищенный учеными со станции Тибия Альфа ксеноартефакт таки был с кем-то из лидеров зараженных, иначе вся его затея по поиску врага таким путём терпела крах, а других быстрых вариантов у него не было.

Во всём городе продолжались беспорядки, включая родительский бунт у Схолы Ангелорум, так что присутствие боевых братьев на улицах всё еще играло важную роль и одного за другим зараженных вычисляли, а затем изолировали либо убивали в зависимости от обстоятельств. Пока что казалось, что чаша весов начинала клониться в сторону Ангелов Ночи, однако пока затеявший всё это разум был жив, эти качели ничего не значили и могли затихнуть, а затем продолжиться в другом месте, в другой форме, потому решить проблему нужно было как можно скорее.

— Туда, — прохрипел тихо Волк, указывая рукой направление в полутьме подземной станции, и Базилий с Линдоном потянули носилки в указанном направлении.

Выходило, что покинули зараженные станцию не через главный вход, а воспользовались техническими коридорами, так что десантники быстрым шагом загрохотали по узким туннелям обслуживания, едва умещаясь в них со своими солидными габаритами и прыжковыми ранцами, так что на стенах оставались царапины от выпирающих в стороны деталей.

Это напоминало гонку со временем, когда они перемещались из коридора в коридор, из тоннеля в тоннель, изредка подходя к выходам на поверхность, но затем спускаясь обратно и продолжая путь. Поведение носителя Слезы говорило о том, что он не хотел быть замеченным и там, где подходил к поверхности, выпускал для дела зараженных людей, которые привлекали бы куда меньше внимания. Это было немного странно, потому что тогда должно было считать, что несёт Слезу потерянный на скитальце брат Мадок, который как раз не должен был бы вызвать у местных подозрений. Почему он? Разве он мог быть тем, кто стоит за всеми планами? Магистр в этом сильно сомневался. Значит, была другая причина, которая пока от него ускользала.

Очередная смена направления в кажущихся бесконечными подземных тоннелях привела их туда, где температура заметно повышалась. Гавин сверился с картой города и понял, что над ними находился литейный цех одного из мануфакторумов. Указание Волка, призвавшего их двигаться по плавному подъёму, дало понять, что враг, должно быть, нашел для себя укрытие где-то на территории мануфакторума, занимавшего пару квадратных километров площади и окружавшегося, как и все подобные места, высокими стенами. В конце подъёма они взломали перекрывавшие проход бронедвери и сразу температура стала еще выше, а в нос ударил запах плавящегося металла и грохот огромных механизмов.

Тем не менее, это был еще не цех, а только подземелье под ним. Длинный коридор уводил дальше, а справа и слева располагались широкие стальные двери. Волк указал на правые, когда отряд приблизился, и Гавин, проверив замок, достал силовой меч, чтобы вскрыть его. Недолгое шипение металла, сопротивляющегося силовому полю клинка, наполняло коридор, а затем дверь поддалась и десантники в полной боевой готовности заглянули внутрь.

Тёмный зал был заставлен старыми ржавеющими станками, огромными чашами для металла и треснутыми отливочными формами, над которыми висели крюки кранов, протянутых по всей длине примерно полукилометрового помещения. Запах плавящегося металла тут был сильнее, а в дальнем правом конце зала можно было увидеть красные проблески находящегося наверху цеха. Вероятно, там был какой-то спуск, которым сюда доставляли неисправное оборудование, а значит, это можно было считать еще одним потенциальным выходом.

Гавин сделал шаг внутрь и услышал за одним из мрачно выглядящих станков подозрительный звук, как если бы металл царапнул о металл. Засада? Встроенный в нагрудник ауспик ничего подозрительного не фиксировал, но это ничего не означало в таком месте, где и радиационный фон был выше нормы, и температура, и химический состав воздуха, и звуки в основном перекрывались грохотом и шипением из цеха наверху. Потому магистр жестом показал Фэдерику с болтером в руках входить за ним и остаться у двери, а сам двинулся в обход к тому месту, от которого ранее уловил царапающий звук.

За первым станком было чисто, и Сорнери с болт-пистолетом в одной руке и мечом в другой шагнул к другому, разглядев в щели между деталями какое-то движение.

— Стоять! — крикнул он, направляя оружие на мимолётную тень, но воздерживаясь от выстрела, потому что там вполне мог быть и какой-нибудь работник мануфакторума.

Разумеется, тень не остановилась, метнувшись дальше вглубь заставленного препятствиями зала, и магистр, услышав характерный звук скрежета сабатонов по металлическому покрытию, хотел было погнаться за ним, когда в мерцающем свете собственного силового клинка заметил блеск растяжки. Умно со стороны врага, который рассчитывал на то, что за ним погонятся, но на то, что его будет преследовать мастер таких вещей, он явно не рассчитывал.

— Фэдерик и Волк, на вас дверь, остальные бегом наверх! Перекройте выходы из цеха! — приказал он, запуская двигатели прыжкового ранца и бросаясь в преследование над станками.

Топот в коридоре дал понять не хуже мигнувших рун подтверждения, что его командное отделение уже выполняет приказ, но определённую фору беглец получил.

Открыто показываться в воздухе в замкнутом помещении, пусть и до потолка было порядка десяти метров, представлялось опасной затеей, потому что делало Гавина лёгкой мишенью, но, как магистр, он мог позволить себе риск, поскольку обладал защитным силовым полем железного нимба, которое способно было остановить большую часть направленной в него стрельбы. И уже спустя пару секунд оно ему понадобилось, потому что беглец, зараженный брат Мадок, остановился и открыл по нему стрельбу из болтера. Два из трёх болтов взорвались перед лицом Гавина безвредными вспышками на силовом поле, но третий попал в наплечник и слегка сбил магистра с курса, так что лишь мгновенная реакция и мастерство управления прыжковым ранцем позволили ему не зацепиться за свисающий с направляющих вверху троса крана.

Гавин с лязгом сабатонов приземлился на неровную поверхность огромной чаши, служившей когда-то для плавления металла, и открыл ответный огонь из болт-пистолета. Масс-реактивные снаряды пробили старый металл станка, за которым укрылся зараженный, и взорвались прямо перед ним, наверняка заставив его замешкаться, потому магистр рванул прямиком к цели, собираясь вступить в рукопашную схватку и обездвижить невольного предателя. Уже за миг до подлёта он осознал, что что-то не так, и резко кувыркнулся в воздухе, меняя направление на противоположное и тормозя на максимальной мощности. Взрыв отбросил его далеко назад, а повреждённый осколком левый двигатель ранца чихнул и задымился, заставив главу ордена выключить его, чтобы избежать возможной детонации.

Удар о наклонённый ковш был жестким, но Гавин сгруппировался в достаточной мере, чтобы ничего себе не повредить, и сразу соскользнул на пол, потому что Мадок снова открыл по нему огонь из болтера. Насколько магистр мог помнить, ни мастером диверсий, ни подрывником зараженный брат ни был, потому откуда у него такие навыки оставалось лишь гадать. А еще лучше узнать у него самого.

— Брат, я возьму тебя живым, а потом паразита из тебя извлекут, — пообещал Гавин громко, бросаясь в сторону Мадока, который после короткой очереди снова скрылся за станками.

Теперь главе ордена тоже предстояло побегать.

LI

Город бурлил, когда Гальярд шагал по улицам в направлении, которое указывал ему с орбиты магос Вульф. Люди, недовольные происходящим и сознательно выбравшие сторону врагов Императора, собирались в группы, чтобы творить беспредел, оправдывая это чем им хотелось это оправдать. Кто-то бил витрины магазинов, кто-то поджигал машины, а кто-то просто грабил, хотя большинство старались быстрее добраться до дома и убраться с улиц. Пару раз дредноуту встречались силовики, которые проигрывали из громкоговорителей послание правительства, весьма умело составленное, но имеющее мало влияния на бесчинствующих отбросов, с которыми приходилось разбираться с помощью оружия и дубинок. Помогать им у Гальярда не было никакого намерения, хотя часть его души горела от такого и хотела навести порядок, потому что его текущая миссия была куда более важна.

Левиафан свернул на узкую улицу и прошагал по ней между двух высоких жилых блоков к стене самого крупного в столице мануфакторума. Стена была выше жилых блоков, а на ней когда-то дежурили надзиратели, но сейчас было пусто.

— Сделай себе проход, — передал ему магос, озвучивая то, что и без него Гальярд понял, когда свернул на эту улицу.

Что же, использовать гравитационную бомбарду в городе было опасно, но против стен и укреплений она и была создана, потому Имперский Кулак не колебался ни секунды, нарастив подачу энергии в орудие, чтобы оно набрало полную мощность, а затем выстрелил в стену. Чудовищные силы пришли в движение, когда в месте попадания заряда гравитация сошла с ума и сплюснула камни, в сотни раз увеличив их вес и заставив обрушиться, словно за миг прошли тысячелетия эрозии или в них родилась черная дыра.

— Готово, — воксировал Гальярд через пятнадцать секунд, когда действие созданной им гравитационной аномалии прекратилось, а на месте попадания бомбарды появилась десятиметровая дыра, в которую он спокойно мог пройти.

Магос обновил координаты, в этот раз еще больше сузив квадрат, в котором находился искомый противник, и дредноут пошагал через всё еще оседающую пыль сквозь дыру в стене, входя на территорию мануфакторума и двигаясь к литейному цеху, занимавшему около километра квадратного площади. Кругом дымили трубы цехов, вились кабели питания и каналы теплоотводов, вздымались громадные металлоконструкции и рокритовые строения с маленькими окошками, едва впускающими дневной свет в цеха, но для Гальярда, видевшего куда более грандиозные картины миров-кузниц и нереально огромных ульев, это было сродни прогулки в начинающем промышленную перестройку мире, каким и была по сути Фрация.

Сын Дорна смотрел на лица людей, выбегающих из цехов, чтобы посмотреть на него, и видел на них лишь удивление и страх. Рабочие явно не понимали что происходит и почему шестиметровая боевая машина шагает по их месту работы. Когитаторы обрабатывали поступающие данные и выдавали ему анализ поведения с процентной вероятностью заражения, степени угрозы, температуры тел и другую информацию, которая казалась Гальярду неважной. Важно было то, что эти люди невиновны и им требуется защита.

Частью сознания он наблюдал за уменьшающейся на карте областью, где-то внутри которой должен был находиться устроивший беспорядки враг. Враг, которого нужно было ликвидировать так же, как и стену, через которую Имперский Кулак прошел минутой ранее, не оставив от него и следа. Ничего не должно было уцелеть в его логове, иначе паразиты могли распространиться снова. Именно поэтому магосу Вульфу нужна была его, Гальярда, помощь, ибо лишь гравитационная бомбарда, установленная на его руке, могла совершить необходимое разрушение полноценно.

Дредноут вышел на развилку перед высоким и длинным похожим на ступени в небо литейным цехом, над которым вздымались дымящие черным трубы и надстройки с черными закопченными окнами. Справа в широкий зёв главных ворот цеха по рельсам въезжали грузовые вагоны, доверху заполненные рудой, а выезжали со сформированным в нужные детали металлом, но целеуказание магоса вело Гальярда налево, вдоль края цеха к самой высокой и широкой его надстройке. Заключенный в саркофаге десантник быстро просчитал, что её уничтожение приведёт к обрушению как минимум трети здания, в котором должны были находиться сотни людей, и уничтожению всех, кто окажется радиусе падения обломков, даже если они будут под землей, потому что обрушение такого веса проломит любой бункер, но всё равно двинулся вперёд.

— Вы будете предупреждать работников, чтобы покинули свои места? — обратился он к Вульфу посредством вокс-связи, хотя уже знал ответ наперёд.

— Нет. Враг сбежит, если узнает, что его местонахождение стало известно, — однозначно ответил магос. — Это необходимые жертвы.

Гальярд не ответил. Слишком часто простые граждане Империума страдали от войн, и даже Адептус Астартес, призванные защищать Человечество, не могли защитить всех. Это вызывало внутри Имперского Кулака сожалению, но не перекрывало его долг. Иногда жертв не избежать.

Левиафан приблизился к оптимальной дистанции стрельбы и остановился, наводя орудие на надстройку, по бокам от которой вздымались огромные трубы дымоотводов. Даже если враг увидел его, скрыться времени уже не было. Гальярд прицелился и мысленным импульсом отдал команду стрелять.

LII

— Можно просто Майев, — поправила она, настороженно. — Мне тоже жаль, что пришлось его убить. Но, думаю, это мы можем обсудить за стаканом амасека чуть позже, — она качнула стволом на дверь.

Матово-черная силовая броня инквизитора, показавшаяся после отмены скрывавшей женщину психосилы, оказалась еще и огнеупорной, так что если стрелять в неё даже из инферно-пистолета, который был у Никара с собой, то убить можно было с одного выстрела только в голову. И то, это если у неё не было припрятано силового поля. А оно наверняка было.

— Я только за. Если на меня не повесят причастность к убийствам людей, а то один дредноут точит на меня зуб, — усмехнулся потенциальный капитан.

— Дредноут? Кажется, я пропустила слишком много, — пробормотала Майев. — А с убийствами решим, не ты первый. Но раз уж такое дело… что здесь происходит? В двух словах.

Она сделала круг дулом, имея ввиду весь город.

— Переговоры крайне путаны и туманны, — предвосхитила возможный вопрос.

Десантник сделал шаг к двери, использовав на всякий случай ауспик и свой усиленный по сравнению с человеческим слух, чтобы убедиться, что там никого не ждёт. Затем посмотрел искоса на инквизитора, которая, видимо, только что прибыла, и пальцем нажал на бусину вокса в ухе, включая её наконец на приём, а то во избежание раннего обнаружения он её выключил как только ушел от Гальярда.

— Не знаю насчет переговоров, но в городе зараженные паразитами со скитальца люди и они пытались меня подставить, а я такого не люблю. Мои источники сообщили, что с этими зараженными один десантник и разыскиваемый преступник из когда-то высшего эшелона власти. Я надеюсь, они оба где-то здесь, контролируют простых людей через паразитов. Убью их и стану первым капитаном Ангелов Ночи. Таков мой план, — повёл бровями вверх-вниз Никар и коснулся ручки двери ладонью, показывая, что готов действовать. — А теперь, если ты не против, я бы начал его исполнять.

На его слова Майев кивала: половина была в переговорах в чистом виде, половина угадывалась по контексту. А вот кое-какие детали уплывали. Но не собирать же их прямо в коридоре?

— Прикрываю, — заняв позицию у двери, усмехнулась она.

— Договорились, детка, — подмигнул ей Никар, а затем пропалил замок своим инферно-пистолетом и первым вошел в тёмный проход за дверью.

По ту сторону оказался страховочный короткий коридор с еще одной дверью, которую десантник, не стесняясь больше создавать шум, тоже пропалил в районе замка и вошел в абсолютно тёмный зал, разделённый на зоны стальными перегородками со вставками из бронестекла на уровне полутора метров. Походило это на рабочую залу, потому что в каждый из отделов вели пучки кабелей и трубы, но, вдохнув не сильно застоявшийся воздух, Никар понял, что не так давно тут было достаточно много людей. Опять опоздал что ли?

— Франсуа! Ты тут? — позвал он, копируя акцент фрацианцев и входя глубже в помещение, начав высматривать место, где мог скрываться искомый субъект, если он вообще здесь.

Майев скользнула следом — и сразу в противоположную сторону от Никара.

— Леферчик! Выходи, я тебя не обижу, — позвал снова Никар.

Ответом ему была тишина, так что даже на каких-то пару секунд десантник засомневался что там кто-то был. А затем он обратил внимание на одинокий цокающий звук, послышавшийся справа из одной из "комнат", если можно было их так назвать. Явно не капля воды упала с потолка и не мышка хвостиком автоперо на пол смахнула.

Десантник резко развернулся на звук, направив в ту сторону пистолет, и в крайний момент разворота позади него разбились стёкла в трёх зонах, когда ржаволовчие, похожие на жуткую смесь человека с механическим насекомым, выпрыгнули из своих засад.

Майев же, благодаря оптике шлема, заметила в дальнем углу зала человека в большом сером плаще, который, пригибаясь, покинул крайнюю "комнату" и поспешил к боковой двери. Вела она, вероятно, к главному выходу из убежища.

— Засекла человека, — сообщила Никару, устремляясь следом за целью. — Догоняй.

С зубодробительным визгом активировались трансзвуковые мечи ржаволовчих, способные и керамит измельчить в секунду, а Никар то был без брони и с протезами в руке и спине, так что положение своё оценил, как средней паршивости. Он на волосок уходил от стремительных атак, которыми его обложили полумашины, гадая, как скоро покажутся остальные и выбирая момент для собственной атаки.

— Дай мне пару секунд, — крикнул он, приседая под очередной замах ржаволовчего и нанося тому сильный удар ногой в коленное сочленение, чтобы лишить его подвижности.

На звук голоса инквизитора однако среагировали скрывавшиеся до этого момента другие ржаволовчие, выпрыгнувшие из огороженных зон и забросавшие проход осколками стекла, так что на пути между ней и беглецом оказалось четверо стальных монстров, двинувшихся ей наперерез.

— Можешь отступить ко мне, тогда удастся накрыть всех разом, — предложила инквизитор, призывая психический дар, чтобы стать практически невидимой.

Отступать, когда ты окружен безмолвными убийцами, за которых говорят только их противно визжащие трансзвуковые клинки, было сложно, хотя скитарию со сломанным коленом Никар сразу же и шею перерезал силовым клинком. Вместо трёх противников осталось двое, однако один из них сумел достать его своим оружием, слегка коснувшись трицепса десантника.

— Не могу пока, — цокнул он языком, уже зная, что будет в следующую секунду, но понятия не имея о том, что значит в понимании инквизитора "накрыть всех разом".

В следующую секунду кровь брызнула из едва заметной царапины от трансзвукового клинка, разорвавшейся так, как если бы руку распанахал цепной меч, а из перегороженных комнат выскочили еще двое ржаволовчих, обещая Никару скорую смерть. Будь он в своей лучшей форме, разобраться было бы не сложно, но сейчас со всё больше скрипящим спинным протезом это было безумно сложно.

Уход в маскировочное состояние с помощью психосилы, а так же её реакция спасли Майев жизнь, когда ржаволовчие добрались до неё и трансзвуковые клинки зажужжали вокруг, грозя уничтожить, если только дать им её коснуться. Инквизитор решила не испытывать удачу и со всех ног бросилась обратно, к Никару, подманивая туда свою половину ржавых ублюдков.

Никар тем временем ловко избавился от еще одного ржаволовчего, лишив того руки с клинком, а затем и головы в своей излюбленной манере, заплатив за свою сниженную из-за протеза подвижность тем, что еще одно попадание по правой руке лишило его возможности вообще ею пользоваться, из-за чего инферно-пистолет упал под ноги сражающимся.

Майев добралась до своего нового знакомого на удивление целой, хотя на хвосте у неё сидело четверо полумашин, способных убить даже космодесантника, не говоря о простом человеке, и увидела Никара ловко петляющим между тремя врагами. Чтобы разобраться с ними ему понадобилось бы еще немного больше пары секунд, но в это время Франсуа Лефер убегал. Ржаволовчие просто выигрывали ему время.

— Подмани своих ко мне, а затем на счёт три… беги за Лефером, если сможешь. — Майев вдохнула, тормозя и тратя секунды на то, чтобы переключиться на неприятную, но необходимую процедуру.

— Три! — рявкнула Майев, ощущая, как расползается жар по телу.

Эта женщина была сумасшедшей, подумал Никар, когда краем глаза заметил, что инквизитор едва видным смазанным пятном психической маскировки ворвалась в тот же проход, где он сражался, вместо того, чтобы преследовать виновника хаоса в столице. С другой стороны, сумасшедшие люди двигали камни мира, тогда как нормальные считали, что это невозможно. К тому же сила в голосе новой знакомой давала понять, что она знает что делает.

— Да, мэм! — фыркнул весело он, не обращая внимания на боль в истекающей кровью руке, и отбил силовым мечом в здоровой левой клинок стоящего на пути скитария, чтобы затем скользнуть мимо него и преследующих инквизитора полумеханических монстров за пределы досягаемости того, что сейчас могло случиться.

Скитарии же, увидев лёгкую добычу в лице лишившейся психической маскировки женщины, всем скопом набросились на неё, как того инквизитор и хотела.

Майев зарычала-взвыла сквозь зубы от боли, создавая из своей души настоящее солнце.

Со стороны Никара это выглядело, будто ад распахнул свои огненные врата на месте, где стояла инквизитор, и всё, чего коснулось вырвавшееся наружу пламя, обратилось в прах, включая стальные перегородки, стекло и скитариев, чьи в мгновение ока расплавившиеся каркасы шлаком упали на пол, тоже проплавившийся до камня под стальным покрытием.

Он замер, гадая, что сейчас случилось и испытывая ощущения весьма схожие со страхом, вместе с тем радуясь тому, что находится на верной стороне. Вероятно, так же, как сейчас эти скитарии, ранее погибли все его оставшиеся по другую сторону братья на Полифемносе. Мог бы возникнуть вопрос, почему женщину они просто не застрелили, но у неё наверняка был способ и от масс-реактивных снарядов защититься. Потому, впервые в жизни десантник поблагодарил Императора за то, что вовремя послал ему на пути Тлена и сохранил таким образом жизнь.

— Чертовски рад, что я лоялист, — заверил он инквизитора сразу после того, как пламя исчезло, а затем побежал что есть сил туда, куда улизнул Лефер, потому что место капитана само себя ему не принесёт.

— Не похож, — хрипло выдохнула ему вдогонку Майев. И замерла.

Что-то высоко над ними отчаянно затряслось и загромыхало, будто титан решил наступить на мануфакторум.

LIII

Гавин перемахнул через очередную растяжку в погоне за братом Мадоком и понял, что место это готовилось для такой схватки заранее. Это значило, что задумавший всё враг, которым не мог быть зараженный Ангел Ночи, предусмотрел и приход сюда поисковых групп. А еще это значило, что он всё еще был на шаг впереди магистра, который себя считал мастером диверсий, скрытных миссий и всего подобного. И, раз уж он всё еще опаздывал, нужно было подумать о том, для чего всё это врагу.

Глава ордена свернул на звук стучащих по полу сабатонов за огромный ковш и едва успел пригнуться, когда в него полетели масс-реактивные снаряды из болтера Мадока. Сложно было думать и преследовать другого десантника, вместе с тем следя за тем, чтобы не попасться в ловушку, потому Гавин притормозил и вернулся обратно за толстый чугунный ковш, оценивая то, куда пытается от него уйти беглец. Или точнее куда тот хочет его заманить. Вокруг не было ничего особо примечательного, кроме того, что они приближались к огромному люку, через который виднелись алые отблески плавящегося и разливаемого по формам наверху металла. Наверное, можно было подорвать и потолочные балки, чтобы залить весь зал этим раскалённым металлом, разом избавившись от любых преследователей.

Мадок остановился, затаившись, когда магистр Сорнери перестал его преследовать, чем подтвердил догадку главы Ангелов Ночи. При этом ему всё еще нужно было спасти брата, потому просто стоять времени не было. Гавин проверил системы прыжкового ранца, отключил подачу топлива в повреждённый двигатель и решил использовать тот, что остался один, когда придёт время. Пока же отцепил с крепежа на поясе осколочную гранату и швырнул её по проходу между списанным металлоломом к Мадоку, который сходу начал двигаться прочь по своему заготовленному плану.

Гавин выдохнул и побежал следом, прикрыв рукой визор от осколков, когда граната взорвалась впереди него, и отцепил следующую, бросая её впереди хода Мадока, чтобы заставить его изменить направление движения в нужное магистру. Тщетно. Судя по звукам шагов, после взрыва направление бега зараженного брата осталось тем же. Значит, по крайней мере в том, что касалось собственной сохранности, жертвы паразитов оставались такими же, как на скитальце. Пришлось рисковать и, вскочив на груду сложенных стопкой труб, запускать единственный рабочий двигатель прыжкового ранца, чтобы обогнуть ближайшие препятствия большой дугой и обогнать Мадока. Сделай это кто другой, без такого опыта, как у Гавина, десантник рисковал разбиться, но бывший Гвардеец Ворона прекрасно пользовался тем, что имел в своём распоряжении, потому с лязгом приземлился аккурат перед потерянным братом, успев даже парировать выпад его боевого ножа своим клинком.

— У тебя нет выхода, — прорычал Гавин, парируя еще два выпада, а затем нанося ответный колющий удар, чтобы Мадок ненадолго отступил. — Всё перекрыто.

Действительно, судя по тому, что краем глаза видел магистр на ретинальном дисплее, Гискард и Базилий уже заняли ближайшие выходы наверху, а Линдон был близок к дальнему.

Мадок как-то странно наклонил голову, будто с издёвкой копируя птичий жест, который обычно приписывали Гвардии Ворона.

— Ошибаешься. Это у тебя его нет, — произнёс зараженный, и что-то наверху затряслось и загрохотало, заставив Гавина на мгновение отвлечься.

На взрыв это было не похоже, но что-то явно рушилось наверху.

Зараженный Ангел Ночи развернулся и бросился бежать, заставив магистра действовать пока тот еще был в зоне прямой досягаемости. Выстрел из болт-пистолета легко пробил гофрированные соединения бронеплит между бедром и лодыжкой Мадока, разнеся колено с внутренней стороны, так что десантник тут же упал, но продолжил ползти вперёд и навскидку выстрелил в магистра из болтера.

— Что происходит наверху? — немедленно спросил в вокс глава Ангелов Ночи, уклоняясь от стрельбы зараженного брата и расширяя карту на ретинальном дисплее, чтобы увидеть кто еще есть рядом.

Грохот продолжался и явно почувствовалось, что огромные куски рокрита начали падать на потолок подземного зала, в котором находился магистр.

— Брат Гальярд стреляет по надстройке цеха! — ответил Линдон, который оказался ближайшим к месту, где находился дредноут.

— Какого черта? Он нас похоронить хочет? — возмутился в командном канале брат Фэдерик.

Если брат Гальярд стрелял, то гравитационной бомбардой, а время, которое действовала аномалия после выстрела, было около десяти секунд. Затем вся конструкция, которую он наверху таким образом уничтожал, будет рушиться вниз, а пока что падают только откалывающиеся обломки по сторонам от места попадания. До главного удара падающих руин оставалось секунд пять.

— Брат Гальярд, прекрати огонь! — потребовал Гавин, почти прокричав это в вокс и догнав Мадока, чтобы ударом ноги выбить из его рук оружие.

Вместо ответа прозвучало второе попадание и в этот раз потолок зала затрясся сильнее, а один из кранов, закреплённый на потолочных направляющих, рухнул вниз, потянув за собой поперечную балку, удерживающую и другие краны.

— Остановите брата Гальярда! — переключился магистр на общую частоту ордена, с удивлением увидев на карте вблизи отметки братьев, которые отправились вместе с инквизитором Майев в качестве поддержки сразу после Конклава Иатоса. — И убирайтесь все из литейного цеха немедленно!

Сразу после этих слов первый крупный обломок рухнул вниз и потолок между Гавином и выходом, у которого ждал брат Фэдерик, проломился, пустив внутрь потоки раскалённого металла. Брат Мадок продолжал сопротивляться, так что о том, чтобы вытащить его в таком состоянии, не могло быть речи, а раскалённый добела металл из опрокинувшегося чана быстро приближался, и это был лишь один из минимум четырёх таких же, находившихся наверху. Нужно было уходить немедленно, но магистр пообещал, что спасёт зараженного брата, потому, несмотря на его сопротивление, схватил Мадока за здоровую ногу и потащил в сторону от приближающегося потока. Однако не успел он протащить и трёх метров, как над ними с оглушительным грохотом приземлился еще один кусок надстройки и потолок с отчаянным скрежетом гнущегося под слишком большой массой метала треснул, обрушившись внутрь подземелья с градом обломков и раскалённого металла.

LIV

Гальярд видел, как после попадания надстройка цеха смялась в шар из камня, который висел в воздухе, втягивая поднявшуюся пыль в себя, словно черная дыра, пока окружавшие место попадания конструкции рушились и обломки сыпались вниз, на головы ничего не подозревавших и ни в чём не виновных рабочих. Этого было мало, чтобы обвалить всё, потому Имперский Кулак направил прицел на одну из двух громадных дымоходных труб, выстрелив в неё. Через мгновение та подломилась, словно соломинка, и её верхняя часть с грохотом обрушилась вниз, а дредноут перевёл прицел на вторую, чтобы закончить начатое, хотя, если этого будет мало, он может еще обрушить стены, благо знаний и умений для полного уничтожения конструкции и всего под ней у него хватало.

— Почтенный Гальярд, остановись! — громкий, усиленный вокс-решеткой шлема, голос заставил Имперского Кулака посмотреть кто это.

Брат Линдон из командного отделения магистра бежал к нему, размахивая плазменным пистолетом. Интересно, что он вообще здесь делал? Еще и один. Возможно, заражен? Гальярд на всякий случай направил на него встроенные в грудь мельты, готовый выстрелить, как только когитатор выдаст ему вероятность заражения.

— Внутри магистр и другие братья! — увидев, что дредноут не стреляет и поворачивается к нему, продолжил Линдон. — Что ты тут делаешь и по комустреляешь?

Потолок посредине цеха уже рушился следом за прекратившей действие аномалией, которая отпустила многотонную глыбу, в которую превратилась надстройка, а через несколько секунд отправится вниз и то, что раньше было трубой. Обработка поведенческих данных брата Линдона показала, что он чист, потому сердце Гальярда замерло. Успеет магистр Сорнери выбраться или Имперский Кулак станет убийцей тех, кому обязан жизнью? От этой мысли Имперский Кулак вздрогнул внутри саркофага, и его дрожь передалась металлическому телу. Левиафан опустил пушку и деактивировал прицельную сетку мельт, гадая, как ответить. Он мог сказать, что действовал по команде магоса Вульфа, но тогда подставил бы его, переложил ответственность за свои действия на чужие плечи.

Время шло и пауза затягивалась, сопровождаемая грохотом обвалов.

— Последняя передача тебе от магистра Сорнери была прервана нашим врагом, почтенный брат Гальярд, но это дало мне возможность обнаружить его местоположение и подтвердить ликвидацию, — сообщил ему в воксе магос Вульф. — Твоя миссия выполнена.

Под звук опадающих камней рушащегося цеха Имперский Кулак слегка опустил корпус. Миссия выполнена. Обычно такие слова приносили облегчение и успокоение, но сейчас он ощущал лишь вину, а не удовлетворение исполненным долгом, потому что, если Гавин Сорнери погибнет под завалами, другой его долг, долг перед Ангелами Ночи, будет вечным и не поддастся искуплению. Двойственность произошедшего разрывала его изнутри, но он нашел в себе силы вспомнить обучение и признать, что, несмотря на жертвы, действовал правильно.

— Враг, чинивший помехи нашей связи и распространявший ересь на улицах, ликвидирован, — заявил он, снова выпрямляясь и указывая кулаком в сторону двери, через которую брат Линдон ранее вышел из цеха. — Среди людей могут быть зараженные.

И действительно, рабочие, кто успел, выбегали из бокового выхода, стремясь убраться как можно дальше от рушащегося здания цеха. Один Линдон не смог бы их остановить, если не применять оружие, но всё равно боевой брат бросился наперерез рабочим, требуя остановиться. Остановиться, когда сверху сыпались мелкие обломки и пыль, а люди боялись за свои жизни, боялись, что будут погребены обрушивающимися стенами.

Помогать ему Гальярду было нечем, иначе принесённые им разрушения и страдания будут еще больше, потому он просто стоял и смотрел, как часть рабочих, игнорируя приказы десантника, в панике разбегаются в разные стороны, рискуя быть застреленными. Печальный день для всех них.

Линдон уже поднял пистолет и навёл на одного из беглецов, выкрикивая последнее предупреждение, когда на пути у рабочих стали возникшие из-за переплетения труб и наставней контейнеров другие Ангелы Ночи, а так же две вооруженные до зубов женщины в прекрасной экипировке, ударами прикладов винтовок заставившие особо ретивых работников упасть на рокрит с заложенными за голову руками. Кто эти десантники Гальярд не знал, но видел, что их броня изношена по сравнению с той, что носили Ангелы Ночи на планете, а символы на наплечниках нанесены грубее и полустёрты от давности. С дисциплиной однако у них было всё отлично, потому что едва рабочие были обездвижены, пятеро из десяти поспешили в продолжающий разрушаться цех, оставляя Линдона и Гальярда без ответов.

— Инквизитор Майев прибыла, — констатировал в воксе магос Вульф, и, возможно, Гальярду показалось, но тон сообщения был пустым, как если бы Магенрад Вульф испытывал по этому поводу сожаления. Или опасения. И чувства эта передались дредноуту, потому что обычно Астартес не держали ответа перед Инквизицией, но здесь и сейчас, как у инициатора создания ордена Ангелов Ночи и его покровительницы, у Майев Ингвардоттир были все права, чтобы делать что угодно.

LV

Вокруг Никара с потолка сыпалась пыль и каменная крошка, но десантник продолжал бежать, слыша сквозь рокот рушащегося над ним здания всё более близкие шаги пытающегося сбежать от него человека. Судя по переговорам в воксе, дредноут решил похоронить всех в литейном цеху, хотя причина и была неясна. Может, он узнал, что Никар тут? Было бы забавно, если так.

Десантник едва успел качнуться в сторону, когда увесистый кусок отломился с потолка и едва не сломал ему левое плечо, заставив еще больше ускориться, потому что всё тут могло завалиться очень скоро. Конечно, по-хорошему, такому умному мужчине стоило бы бежать в другом направлении, чтобы оказаться подальше от места обрушения и сохранить себе жизнь и здоровье, но как же тогда место капитана? Никар чертовски хотел этого! На самом деле он сомневался, что когда-то хотел чего-то по-настоящему. Хотел настолько, что готов был бы рискнуть жизнью ради этого. Все опасные авантюры, в которые он ввязывался до этого, не в счёт, потому что они были просто средством развлечения, способом весело скоротать безумно долгую и скучную жизнь. Сейчас же всё было иначе.

Никар с искренней радостью слушал стук обоих своих сердец в груди и летел, как на крыльях, через коридоры, умело лавируя между падающими кусками потолка и перепрыгивая через уже упавшие ранее, чтобы быстрее добраться до жертвы, которую уже видел перед собой. Какой-то странный плащ с капюшоном колыхался на спине Лефера, затрудняя ему бег, но тот его упорно не сбрасывал, вызывая у преследователя улыбку.

— Лови, дружок! — крикнул он мятежнику, ловя на лету падающий с потолка камешек и метая его в человека левой рукой.

Как и практически любой человек на его месте, Франсуа Лефер обернулся и получил камнем в лоб, от чего потерял равновесие и распластался на полу, проехавшись немного по инерции.

— Поймал, молодец! — похвалил его Никар, слегка замедляясь и подскакивая ближе к человеку, который начал, не вставая, пятиться назад на локтях и пятках.

При ближайшем рассмотрении того, что он изначально принял за плащ, лицо десантника скривилось. Серая масса на спине и голове Лефера была живым существом, дышащим через множество маленьких пор по бокам тела и обхватывающим лысый череп худощавого человека чем-то вроде присоски. В глазах Франсуа читался страх и нежелание проигрывать, но, кажется, он уже проиграл.

— Вот ты какой, дерзкий убийца, желавший лишить Фрацию советника Хиренеса. Как-то жалковат, не кажется? — Никар добрался до беглеца и наступил ему на ногу, крепко прижав ту к полу.

Вокруг продолжали грохотать камни и пыль застилала глаза, но десантнику это пока не особенно мешало.

— Я был невиновен. Это мой дядя, но советник не очень-то хотел разбираться. Вы убили всю мою семью, подонки! — моргая от того, что пыль попадала в глаза, яростно выплюнул ему в ответ Лефер.

— Да мне, знаешь ли, всё равно, — пожал плечами Никар, приседая перед лежащей жертвой и чувствуя, как по затылку стучит мелкая крошка. Хорошо бы помыться потом. И руку подлатать, а то что за капитан без руки. — Скажи, где тот Ангел Ночи, что тебе помогал? Я даже убивать тебя тогда не буду.

Франсуа Лефер рассмеялся, будто этот вопрос его очень развеселил, и посмотрел куда-то вверх, где послышался особенно громкий удар, а затем вернул взгляд на Никара, готовый говорить. Мужчина раскрыл рот, но упавший ему на голову тяжелый камень сделал так, что бывший член совета Фрации замолчал навеки, а затем целый обвал перегородил путь дальше, наполовину засыпав человека и заставив Никара, сжав зубы от боли в спине, отскочить назад.

Космодесантник выругался, прикрыв рукой голову, потому что осыпаться стали особенно крупные куски кладки, а затем накинул капюшон, чтобы иметь хоть какую-то защиту, и схватил труп Лефера за ногу, потащив то, что от него осталось, назад. Через несколько секунд, когда потолок от очередного мощного удара начал трескаться, сквозь трещины поползли шипящие капли раскалённого металла, а из прохода впереди полились целые его потоки, Никар с огорчением подумал о том, что на этом его служба Императору и закончится. А мог бы служить демону и горя не знать…

LVI

Аколит инквизитора, харконенка по имени Рем, по закрытому каналу их связи оповестила инквизитора о том, что огромный дредноут в цветах Имперских Кулаков стрелял из гравитационного орудия по цеху, из-за чего и началось обрушение здания.

Майев во время её доклада бежала, но не имела шансов догнать Никара в переплетении подземных коридоров даже с учетом ускорявших сервоприводов её силовой брони. Возможно, ей стоило подумать о том, чтобы где-то достать ускоряющее поле, технологию древнюю и опасную, но в таких случаях весьма полезную.

Мысли же — и ответ Рем — были сплошь непечатными. И самым цензурным там была переделка слова дредноут. Какой ещё, мать вашу за ногу, дредноут? Приказ Гавина?!

Вдох. Лёгкие уже жгло от бега, но Майев себя не жалела. Мотивация выбраться и похоронить всё также действовала безотказно, и пока она просто старалась не упустить хотя бы визуально силуэт Никара, раз шансы его догнать стремительно таяли.

Что бы там ни было, отделение Галаада было уже в пути, как и харконенка с савларкой, обещавшая разобраться без проблем с любыми вопросами, а Майев неуклонно отставала и потеряла бывшего Повелителя Ночи за следующим поворотом, продолжая однако слышать его удаляющийся топот.

Сложно сказать, не глядя на хронометр, сколько времени это заняло, но когда она добралась до Т-образной развилки, на другом конце которой оказался тянущий за ногу обезглавленное человеческое тело Никар, между ними уже разливалась маленькая река раскалённого металла, текущая из бокового коридора, да и со стороны десантника ярко-белые капли с шипением падали с трескающегося потолка. Такое было не перепрыгнуть. По меньшей мере десять метров и с каждой секундой поток расширял это расстояние.

— Лови! — усмехнулся Никар, увидев инквизитора, и с размаху швырнул в неё трупом. — Пусть сделают меня капитаном посмертно.

Майев дёрнулась в сторону, уворачиваясь от летящего в неё трупа. То, что осталось от Лефера, с влажным шлепком упало за спиной инквизитора, к ногам которой плавно подбирался расплавленный металл, застилая коридор маревом от жара, которое смешивалось с пылью, но хотя бы дальнейшее обрушение прекратилось.

— Тебе будет уже насрать, — буркнула Майев, нервно осматривая ход. — Два варианта. Пытаемся обвалить ход… или ты бежишь ко мне. Или, — она посмотрела на растущую реку, — сначала я бегу к тебе, а затем ты вместе со мной бежишь через эту дрянь.

Никар посмотрел на неё подозрительно, а затем сделал полшага назад, чтобы сапоги не сгорели в медленно подступающем потоке.

— Ты сумасшедшая, в курсе, да? — весело заметил он, а затем размял плечи и прикинул расстояние. — Если добегу без ног, будешь меня тащить?

— Буду, — пообещала Майев, сосредотачиваясь на нём и готовя свою психическую силу, чтобы исцелять. — Только добеги.

И десантник действительно побежал, предварительно отойдя назад для разбега. Первый же шаг в раскалённый металл лишил Никара низа кожаного сапога, который просто вспыхнул и почти мгновенно стал частью его ноги. Второй шаг, и другая нога повторила участь первой, еще и брызги, поднимающиеся каждый раз, когда он наступал, и когда поднимал ноги, летели во все стороны, включая руки и ноги Никара, прожигая одежду и кожу. Третий шаг дался относительно легко, потому что шок подавил боль, а на четвёртом загорелись плащ и штаны. Пятый шаг десантник сделал уже на свободной от раскалённого металла стороне, где ждала его Майев. Только там сжавшаяся от боли и напряжения челюсть Никара наконец слегка разжалась и позволила ему выдохнуть.

Кажется, если бы так бежал Тлен, Майев бы уже откачивали. Или заменяли не перенёсшее инфаркта сердце на имплант.

От нижней части ног бывшего Повелителя Ночи в буквальном смысле остались угли — абсолютно чёрные, местами лишённые мяса стопы. Чуть лучше обстояли дела с руками, усыпанными прожигающими насквозь каплями металла.

Казалось, прошло всего две секунды, может три, но не больше, но разглядеть она успела достаточно, прежде чем на выдохе направила в него восстанавливающую волну психической силы.

И тогда Никар позволил себе застонать. А еще начать сдавленно сквозь зубы ругаться на весьма поэтичном нострамском диалекте, и шлёпнулся на пятую точку, чтобы поднять над полом то, что осталось от его ног, а заодно сбить пламя со штанов и плаща здоровой рукой. Слышно было, как от напряжения хрустнул спинной протез, и десантник лёг на спину, продолжая материться отборными выражениями своей родины.

К его удивлению, застывающий тонкой коркой металл от его остатков ступней начал быстро отслаивался, а на месте угольно черных ожогов и до кости пропаленных дыр начала стремительно нарастать свежая плоть, буквально на глазах возвращая его ногам первозданный вид. Более того, не только ногам, но и повреждённой трансзвуковым клинком скитария руке, и спине, которую сломал еще Принц Красочной Резни на скитальце и которая так и не могла толком восстановиться из-за нарушения десантником постельного режима.

— Ведьма! — указал он пальцем на инквизитора, а затем стиснул зубы и отполз еще чуть назад от подступающего ближе потока. — Думаю, так тебе говорили люди. А я тебя уже люблю.

— Слова, слова… — поцокала языком Майев, также отступая от потока и протягивая ему руку, чтобы помочь встать. Больше символический жест. — Остаётся пожалеть, что первый капитан будет слишком занят, чтобы летать с инквизитором по всяким инквизиторским делам.

Никар с удовольствием принял руку, но поднялся в большей степени сам, оказавшись почти в упор к Майев и поглядев на неё сверху вниз, как на потенциальную жертву.

— Есть такая пословица, чем дальше ты от Инквизиции, тем лучше, — произнёс он с хитрым прищуром. — Но я с ней не согласен.

Далее его лицо посерьёзнело и он наклонился, чтобы схватить ногу Лефера и потащить его прочь.

— Молю Императора только о том, чтобы ты не оказалась страшной, — добавил он, бросив взгляд на женщину, чьё лицо скрывал герметичный шлем, благодаря которому она и могла дышать и вообще находиться в таком душном и горячем месте.

— А если окажусь, то закрой глаза и думай об Императоре, — хохотнула Майев, внезапно для себя даже не обидевшись.

Нужно было сообщить своим, что жива. И очень душевно побеседовать с Гавином. Дать ему больше поводов биться с капитаном Клавдием за первый выстрел в её голову.

LVII

Брата Мадока спасти не удалось, потому магистр, сам едва успевший убраться с пути обломков и расплавленного металла, был мрачным и сосредоточенным. После уничтожения почтенным братом Гальярдом большей половины литейного цеха любые помехи связи в столице прекратились, а от разбросанных по городу боевых братьев пошли рапорты о том, что зараженные потеряли волю к сопротивлению. Кроме того, на связь наконец вышел Никар, который нашел Франсуа Лефера и вытащил его из подземелий вместе с, внезапно, инквизитором Майев, которая неизвестно когда и как попала на планету. Казалось бы, дело было сделано, зараженный Ангел Ночи, управлявший паразитами Лефер и таинственный мастер вокс-перехватов были мертвы, а с организованными ими беспорядками скоро будет покончено, но сердце магистра было не на месте. Брат Мадок не мог продумать и осуществить всё произошедшее, как не мог этого сделать и Лефер, скорее всего, бывший пешкой. Мог ли это быть какой-то техноадепт со скитальца, захвативший Мадока, а затем использовавший Лефера? Очень сомнительным для Гавина выглядело, чтобы адепт Марса, каким бы испорченным он ни был, смог действовать так выверенно с точки зрения психологии людей. Потому, вроде бы и победа, но чувство, что его где-то обошли, оставалось живо. А главное, он понятия не имел, был ли кто-то четвёртый и, если да, то где и как его искать.

Магистр встряхнулся, приблизившись к складу рядом с развалившимся литейным цехом, кивнул стоящим на страже у входа боевым братьям, а затем через открывшуюся дверь вошел внутрь. Огромное помещение служило местом хранения некоторых запасных деталей для производства, потому большая его часть была заставлена ящиками, контейнерами и большими металлическими конструкциями. Через расположенные на высоте десяти метров низкие, но широкие, окна проникал красноватый свет начавшего клониться к закату солнца, придавая всему внутри, включая ожидавших его Майев, Гальярда и Никара, оттенок крови.

— Завод заблокирован. Все входы перекрыты, а мой апотекарий проверит каждого рабочего перед тем, как выпустить хоть кого-то, — сообщил он собравшимся и снял остроносый шлем шестой модели, останавливаясь перед троицей нарушителей спокойствия. — Кто хочет начать первым?

— Не хочешь начать ты? — поинтересовалась Майев и ткнула пальцем в Гальярда. — Что всё это значит? Решил подарить Клавдию мою голову?

Гавин нахмурился еще больше, смерив инквизитора взглядом, но затем вспомнил с кем имеет дело и улыбнулся.

— На самом деле я удивлён, что ты вообще меня дождалась, а не побежала решать другие проблемы, — заметил он, слегка качнув головой в сторону больших ворот, через которые, очевидно, сюда попал Гальярд. — Как ты видишь, у нас тут была попытка мятежа, устроенная с помощью паразитов типа бруул. Видоизменённых одним архимагосом, которого брат Янтарь убил на скитальце. И вообще много чего случилось пока тебя с нами не было, но остальное подождёт. А насчёт головы… я что, похож на того, кто хочет тебя убить?

— Твой дредноут стрелял по заводу. Что я должна подумать? Что ты так рад меня видеть, что аж праздничный салют в мою честь? — Майев с усталым вздохом стащила шлем и подозрительно покосилась на дредноут. — А бежать мне некуда, мои дела здесь. На этом заводе. Не люблю, когда меня пытаются убить.

Гавин кивнул понимающе, бросив короткий взгляд на покрытый желтой краской корпус Левиафана.

— Почтенный брат Гальярд из Имперских Кулаков не мой дредноут, хотя и сражается на нашей стороне, — начал он, вернув внимание на рыжую фенрисийку. — Но вопрос причины стрельбы мне тоже интересен.

— И мне, — подал голос Никар, который уже успел расстаться с поддерживавшими руку и спину протезами, и здоровёхонький, хоть и в обгоревших штанах и босой, сидел на железной бочке, за которой лежал труп Лефера.

Или точнее то, что от Лефера осталось. На первый взгляд, телу не хватало головы и части грудной клетки, что не очень удивительно, учитывая то, кто его поймал.

— Я выслеживал сигнал врага, который влиял на вокс-траффик. И уничтожил его, — проворчал дредноут.

При упоминании Имперских Кулаков лицо Майев стало… весьма удивлённым. Очевидно, история была долгой… и, как сказал Гавин, подождёт. Пока.

— Талантливо купили на обманку, — покачала головой Майев и взглянула на мануфакторум. То есть там действительно что-то прятали.

Или не там.

Взгляд её вернулся на Гавина.

— Что ещё пострадало?

— Обманку? — приподнял бровь магистр Сорнери, уловив в словах инквизитора ту же мысль, что мучила его самого. — Кроме десятков погибших людей по всему городу, сотен раненых и нескольких пострадавших боевых братьев на данный момент ничего.

— Потому что Лефер мстил за то, что его семью уничтожили, а сам он был не при чём. Пострадал за грехи дяди, — встрял в разговор Никар. — Его проинструктировал что делать Ангел Ночи и с момента, как они обосновались под литейным цехом, всеми зараженными руководил Лефер. О том, кто перехватывает вокс и ведёт трансляции в городе, он не знал.

— Когда эта дрянь начала рушиться, единственная мысль, которая у меня была, это то, что за появление парочки охотников по его душу, Лефер решил стереть следы своих или не своих деяний на мануфакторуме. И, судя по словам Никара, не он и не своих, — кивнув на подсчёты раненных, сказала Майев.

По всему выходило, что прочёсывать придётся всё самой. Особенно если глава ордена решит призвать ребят, летавших с ней, обратно.

— И что конкретно ему сказал Ангел Ночи? Это вообще Ангел был?

Гавин кивнул, потому что ему тоже показалось, что кто-то, ибо вряд ли сам брат Мадок хотел таким образом замести следы, похоронив разом всех исполнителей и тех, кто пришел по их души. Однако, это по-прежнему не давало никакой информации о том, кто мог это осуществить.

— Согласен. Никто из них не был способен всё это организовать, — произнёс задумчиво магистр и перевёл взгляд на Никара, который, очевидно, по пути отведал плоти Лефера.

— Да. В день падения обломков скитальца Ангел Ночи на побитом лихтере явился к нему на остров, где тот скрывался, пристрелил ближайшую охрану, а потом помогал собирать контрабандистов и заражать их паразитами, которых привёз с собой в лихтере. И план то какой был хороший. Я оценил. С вашей мягкостью и справедливостью удивлён как вы еще не отступили с планеты или не вырезали тут всех, — растянул губы в улыбке Никар. — Особенно мне понравилось, что он хотел через родителей забрать новициатов из Схолы.

— Человеку могло показаться что угодно, — скривила губы Майев. — Хоть то, что ты сын Коракса. На вопрос это, к сожалению, не отвечает… да и… это твой? Перевербованный? Его, — она махнула рукой на Гавина, — что новорождённые котята, не способные на такое.

— Моих Тлен казнил, — Никар развёл руками с выражением сожаления на лице.

— Значит, их было двое, — сделал свой вывод Гавин и глубоко вздохнул. — Ксеноартефакт, по следу которого мы нашли зараженного, брата Мадока, уничтожен вместе с ним. И у нас больше нет ниточек, которые могут привести к настоящему зачинщику.

— Значит, их надо раскопать, — Майев снова пристально посмотрела на мануфакторум, а затем, включив вокс, связалась с девочками, попросив и их также пройти проверку у апотекария ввиду отсутствия герметичности брони и проверить, чтобы Штормовой Орёл был на своём месте.

— Хорошо тогда, что ты с нами, инквизитор Майев, — улыбнулся магистр, готовый с радостью переложить расследование на плечи профессионала в этом деле. — Если нужна будет помощь ордена, всецело поможем. А если местных структур, то обращайся к советнику Хиренесу.

Через пару секунд инквизитор получила подтверждение от своих аколиток, а затем и от сержанта Галаада о том, что их Штормовой Орёл всё еще замаскирован и на месте.

— А что насчёт моего капитанства? — напомнил Никар, вставая с бочки.

Гавин прищурился слегка, глядя на него. Майев его не убила, Лефера он нашел каким-то образом сам, а в убийстве Аркани и Моро его никто и не собирался обвинять, потому преград назначению не было.

— Возвращайся на Слепец с ранеными братьями и Гальярдом. Когда я закончу здесь, будешь представлен первой роте.

Майев очень подозрительно посмотрела на него: шутит или да? Из старой гвардии (и речь не про Гвардию Ворона) ей мало кто радовался… хотя, с другой стороны, её желание влезть без смазки в очередную дырку играло ему на руку. Не будет крутиться на Слепце и бесить. Такая логика, ведь так?

— Предупреди Тлена, чтобы сочинил красивую сказочку о своих девочках. И позаботился, чтобы они ненароком не спрятались на три метра под землю, — сказала Майев Никару и мило улыбнулась. — Или пошли в пирожки. А я перед отлётом хочу повидаться с господином Хиренесом.

— Главное, чтобы малыш Тлен меня не закопал за то, что несу ему дурные вести, — рассмеялся будущий первый капитан, но кивнул согласно, направившись к дредноуту. — Почтенный Гальярд, нам пора. Надеюсь, ты хорошо погулял пока меня не было?

В ответ из нагрудных динамиков Левиафана раздалось лишь ворчание, вызвавшее еще один смешок Никара.

— Я так понимаю до правительственного шпиля ты сама доберешься? — уточнил на всякий случай Гавин перед тем, как уйти.

— Штормовой Орёл вроде бы никто не угнал по заверениям Галаада. Тогда склонна подозревать, что либо сообщник брата Мадока ещё на планете… при условии, что тут нет кораблей, способных чувствовать себя в космосе прекрасно. Либо поедет с кем-то из ваших. Так что сдай их всех на карантин Янтарю, — пожала плечами Майев.

— Тлен разберётся. Янтарь пока в апотекарионе и еще недельку там полежит, — качнул головой Гавин, развернувшись, чтобы уйти, но всё же обернулся. — Наш Хранитель Тишины говорил, что золотой свет рассеет дымку тьмы на Фрации, но я думал, что это буду я. Иногда его предсказания слишком уж точны. Увидимся, Майев.

Махнув рукой на прощанье, магистр направился к выходу со склада.

LVIII

Штормовой Орёл доставил инквизитора в правительственный шпиль довольно быстро, приземлившись на одной из посадочных площадок вблизи его остроконечной крыши. Поскольку предупреждений о визите не было, их никто и не встречал, кроме прохладного вечернего ветра, трепавшего флаг Фрации на краю площадки.

Сержант Галаад вышел первым, как обычно, удостоверившись в том, что сюрпризов нет, а за ним сошли по десантной рампе двое мечников, возмужавший за год Милан и красавчик Басаан, готовые сопровождать инквизитора, если потребуется.

Майев сжатым инфопакетом от магистра Сорнери получила схему шпиля и местонахождение всех отделов в нём, включая кабинет Эктора Хиренеса, которого она жалким нытиком когда-то забирала с Иатоса вместе с другими писцами отдела приёма жалоб, так что была готова разыскать его.

— Надо было в какую-нибудь лавку за шоколадкой заскочить хоть, — посетовала вслух и двинулась внутрь, жестом показав братьям Милану и Галааду следовать за ней.

Карьерный рост Хиренеса на её взгляд был впечатляющим. Даже слишком. С другой стороны, не будь он подающим надежды — на корабле бы не оказался. Скорее, за пределами корабля.

— Был бы прыжковый ранец, я бы сгонял, — хмыкнул брат Милан, чьей идеей фикс в последние полгода стал именно прыжковый ранец.

Сержант Галаад лишь покачал головой.

— Советнику самому хорошо бы приготовить шоколад для гостьи, — констатировал он.

После ситуации с лифтом на Дельфосе прыжковый ранец был бы ему, конечно, полезен. С другой стороны, Майев опасалась, что это может толкнуть молодого десантника на более экзотичные трюки.

— А как же поздравить с повышением? — отозвалась на слова Галаада, отстранённо думая, что советник как раз может стать ценным помощником в этой неясной ситуации. Он должен знать, что происходит, куда ещё следует обратить внимание. Куда лучше Гавина уж точно.

— Сержант, будь более… шире мысли! — улыбнулся Милан, намереваясь шуточно подтолкнуть Галаада, но нарвался на останавливающую его ладонь, словно здоровенный батя останавливал несмышленого юнца.

— Следи, чтобы в нас ничего не прилетело, — сурово ответил ветеран, и втроём они прошли через крепкую стальную дверь внутрь шпиля.

На то, чтобы добраться до кабинета Эктора, ушло минут пять спуска по лестницам и лифту, а на этаже их встретила охрана из числа хорошо вооруженных людей, не рискнувших, правда, препятствовать Ангелам Ночи.

У двустворчатых дверей в кабинет советника никого не было, но на полпути к ним одна створка открылась, выпуская посыльного с прижатым к груди инфопланшетом, который мышкой проскользнул мимо приближающейся троицы.

В кабинете, когда Майев распахнула дверь, их встретила вечерняя полутьма. На большом расположенном у высокого арочного окна столе с встроенным когитатором и разнообразными мелкими удобствами горело несколько электросвечей, бросающих тени на исхудавшее лицо облаченного в серую мантию Эктора, из-за плеч которого виднелся поддерживающий механический каркас. Слева от двери сразу же напрягся десантник с мечом и щитом, а на диванчике у стены между столом и входом подобралась молодая медсестра, прижавшая к груди бежевую папку.

— Назовитесь! — потребовал гулким басом космодесантник, охранявший кабинет, преграждая путь гостям.

— И тебе доброго вечера, — отозвалась Майев. Этого она тоже не помнила, видимо, кто-то из полуфабрикатов. Не поймите её неправильно, она их всех очень любила, как свою стаю или, точнее, как собственных волчат, но Гавин на них дурно влиял.

— Меня зовут Майев Ингвардоттир, по профессии, так уж вышло, инквизитор. А ты у нас кто? Инсигнию предъявить? До трусов раздеваться?

Эктор, который с первого взгляда не признал в ней ту самую инквизитора, в основном из-за брони и своего не лучшего зрения, услышав это имя, вскочил со стула и быстро, как для человека в его состоянии здоровья, поковылял к входу, махая руками.

— Брат Тириус, пропусти её! — попросил он дрожащим голосом, а затем бухнулся на колени в метре от Майев, сложив ладони в молитвенном жесте. — Слава Императору, я могу поблагодарить вас лично, инквизитор!

Судя по голосу, Эктор заплакал, оставаясь в коленопреклонной позе, а названный Тириусом десантник медленно отошел в сторону, возвращая оружие на крепления.

На лице Майев помимо непонимания ситуации проступило крупными буквами слово «ПОМОГИТЕ». Она была готова к чему угодно: её воспримут враждебно, её попросту не узнают, на неё попробуют напасть. И всё остальное, что обычно любили проделать с инквизиторами, просто потому что они инквизиторы и зло в сознании людей похлеще отродий варпа.

— Я тоже рада тебя видеть, — прокашлявшись, чтобы как-то скрыть неловкость, сказала Майев и наклонилась помочь Эктору встать. В конце концов, выглядел он, мягко говоря, паршиво, медсестричка явно не одобрит такую прыть.

Девушка, увидев жест инквизитора, тоже поспешила на подмогу и, взяв Эктора под другой локоть, помогла советнику встать на ноги. Как оказалось, Хиренес действительно плакал, и не собирался сдерживаться. Слёзы текли из его уставших глаз и капали со щёк на пол. Да и в целом чиновник дрожал так, как истинно верующий, увидевший живую святую. Его нижняя челюсть делала какие-то движения, когда он хотел что-то еще сказать и не находил слов.

— Я сейчас тоже расплачусь, — заявил топорно брат Милан, испортив момент.

И я, мысленно согласилась с Миланом Майев. У этого шоу внезапно оказалось многовато зрителей.

Эктор, благодаря этому, кажется, пришел в себя, потому что поблагодарил жестом девушку и поспешил к столу, чтобы отодвинуть для инквизитора крепкое стальное кресло, обитое мягким покрытием с бархатистой тканью алого цвета сверху.

— Нет слов, но я сейчас соберусь. Садитесь, инквизитор. Чем могу содействовать вам?

— Не передашь просьбу принести чай или что там господину Хиренесу назначено? — уточнила у девушки Майев. Потом нужно будет узнать и её имя тоже, профессионально-непрофессиональная привычка.

Медсестричка не была служанкой, конечно, но явно понимала в местном распорядке немного больше. А уж насколько ей дозволено греть уши… неизвестно.

После секундной заминки девушка кивнула и поспешила прочь, а брат Тириус закрыл за ней дверь кабинета, так что внутри остались только Ангелы Ночи и инквизитор с советником.

— Спасибо, — кивнула Майев, присаживаясь на любезно предоставленный стул, и решила сделать шаг назад. Ничего не значащая светская беседа должна помочь ему привыкнуть, так? — У тебя всё время мира собраться, я никуда не тороплюсь. Как самочувствие? Выглядишь неважно.

Эктор обошел стол и сел со скрипом каркаса, в своё кресло, потирая гудящий от напряжения затылок. Судя по его виду, хорошим лечением был бы хороший сон, но, учитывая обстоятельства на улицах Амброзио, такой роскоши у советника не было. Однако он глубоко вдохнул, собираясь с мыслями и силами, а затем заговорил.

— Жив, могу выполнять то, что от меня требуется, а уж остальное в руках Императора, — мягко улыбнулся лысый и на вид полумёртвый мужчина, которому, по-хорошему, еще бы килограммов десять веса набрать для лучшего самочувствия. Но, что хуже, или лучше, смотря с какой стороны посмотреть, в нём Майев ощутила тот фатализм, который обычно бывал у настоящих последователей Имперского Кредо, и которого ни капли не было в том Экторе Хиренесе, которого она забирала с Иатоса на "Непрощенный Слепец". — Простите мне мою вспышку эмоций. Я действительно не ожидал вас увидеть и был рад, что вы появились. Столько всего произошло с тех пор, как мы последний раз виделись, и я уже почти забыл то, каким был на тот момент. Думаю, если бы не вы, и всё то, что потом случилось, так бы и остался бесхребетным червём на разлагающемся мире.

При последних словах его лицо заметно скривилось, будто он действительно видел перед собой разложение Иатоса.

— Иатос после всего тоже переродился, — сказала Майев. — Если не с целью лучшего служения Императору, то ради собственного выживания. И, кстати, можно на ты. Не поведаешь, что произошло?

До её слов Эктору даже в голову не приходили мысли о текущем положении дел на Иатосе, но сейчас он с улыбкой кивнул. В это время вернулась медсестра с двумя чашками горячего напитка, но советник послал её за чем-то сладким, и, когда та вышла, глубоко вдохнул.

— Насколько я могу судить по поступающим докладам, мятеж сошел на нет. Осталось несколько очагов протеста, но они социальные и будут решены в ближайшее время. Перехваты и помехи в сообщениях тоже прекратились. Зараженные люди доставляются в специальную клинику со строгими карантинными ограничениями, но извлечь паразитов не в наших силах. Нужны будут биологисы магоса Вульфа, которые извлекали их из паломников с Санктус Мор, которых мы приютили, но пока я не отправлял запроса, жду когда всех зараженных соберут и магистр Сорнери объявит о том, что угроза ликвидирована. Других трудностей нету, система работает хорошо, насколько это возможно с имеющимися ресурсами.

— И тем не менее проблема возникла, — чуть улыбнулась Майев, нажимая морально, чтобы получить больше информации. — Значит, далеко не всё радужно.

Эктор несколько раз согласно кивнул.

— Я со своей стороны сделал всё возможное, чтобы нейтрализовать психологическую угрозу, но враг умён и хитёр. Он хорошо знает систему имперской пропаганды и как она работает. В том, что касается противодействия ему, думаю, я справлюсь и дальше, если возникнет новая форма напряженности, но пока он молчит. Может, выжидает чего-то, — пожал плечами Хиренес и поморгал, чтобы смочить сохнущие от усталости и напряжения глаза. — Есть еще вероятность. Она может показаться вам странной, но только что сам об этом подумал. Этот загадочный враг действовал мастерски, но слишком поспешно. Лично у меня сложилось впечатление, что он был вынужден так поступить по каким-то причинам. Со столь ограниченными средствами он был близок к тому, чтобы погрузить столицу в хаос, но, если бы подождал, нарастил количество зараженных, то мог бы устроить такое же, или хуже, на всей планете и без многотысячных жертв бы не обошлось. При его уме это не может быть ошибкой. И, если принять это как факт, то ему изначально не нужна была Фрация. Я думаю, что он хотел воспользоваться ситуацией, чтобы покинуть планету.

— Тут стоит задаться вопросом, каким образом, учитывая, что оба увиденных мной на орбите корабля не управляются в одиночку, — потёрла подбородок Майев.

— Если он человек, то может сделать это с обслуживающим персоналом строящегося для Ангелов Ночи мануфакторума. Если космический десантник, то под видом Ангела Ночи. Скрыть лицо за шлемом довольно просто, — Эктор кивком указал на трёх десантников.

Милан с Галаадом и так были без шлемов, что исключало их причастность, а Тириус, поймав на себе взгляды остальных, тоже снял шлем, явив серьёзное молодое лицо с коротко стриженными черными волосами.

Сыновья Коракса, вылитые, мрачно подумала Майев.

— Мануфакторум частично разрушен, так что если человек, то придётся ему грустно подождать, — отозвалась Майев, отвлёкшись от созерцания цепного сторожа Эктора и мысленно побив себя по рукам. Не сейчас… не сейчас. — Что ж, в таком случае мне потребуется помощь с разбором завала, более полная сводка событий и туристические места, которые тут следует посетить. Ах да, — Майев подалась вперёд, дотрагиваясь кончиками пальцев до его руки и направляя целительную психическую силу в его тело. — После этого тебе следует выспаться. Я проверю лично.

Глаза советника расширились, когда от прикосновения инквизитора по его телу разлилось облегчающее боль тепло, но он быстро кивнул.

— Разрушен литейный цех на главном рудном мануфакторуме Фрации, это серьёзно задержит планы по производству, но я давно хотел диверсифицировать эту отрасль, — поправил её Эктор. — Ангелам Ночи строят производственные мощности для создания боевых машин в другом месте. Там заведуют всем Адептус Механикус магоса Вульфа.

А это не частичное разрушение, нет. Всё идёт по плану. Майев узнавала эту типичную реакцию бюрократа и последователя Имперского кредо в одном лице.

— А Штормовой Орёл с ранеными боевыми братьями, собранными по приказу магистра, сейчас отлетает на Слепец, — дополнил информацию со своей стороны сержант Галаад. — Будем их проверять?

— Можно, — кивнула Майев Галааду, выпрямляясь. — И было бы неплохо узнать, кто такой магос Вульф.

— А этот вопрос лучше опишет Хранитель Тишины Тлен, — протянул Эктор, поднимаясь, чтобы проводить дорогую гостью. — Я знаю только, что к нему есть много вопросов, и его приставили к ордену после Конклава Иатоса, как наблюдателя от Адептус Механикус.

Что ж, теперь к магосу появилось ещё больше вопросов. Но сперва проводить Штормовой Орёл.

— Была рада увидеться. Надеюсь, что ты себя не загонишь, Императору нужны такие люди, — она шутливо погрозила ему пальцем.

После такого комплимента на глаза Эктора, который от разговоров о делах почувствовал себя бюрократом, вновь вернулись слёзы, но он быстро их смахнул и сглотнул ком в горле, возникший от того, что он не знал что и ответить на такое.

— Я был рад сильнее. Обещаю выспаться сегодня лучше, — кивнул он, моргая.

Походило это действительно на какую-то встречу старых друзей, всю жизнь проведших вместе, но вынужденно расставшихся год назад. А Майев, в свою очередь, не знала, как ещё может его поддержать. Попросить Тириуса не выпускать его из кровати, следить за кормёжкой по расписанию и ограничивать работу? Он выглядел так, будто справится. Куда больший Имперский Кулак, чем тот ворчливый великан.

— Какой кошмар, — выдохнул Милан, как всегда, портя чувственные моменты и первым открывая двери.

— Когда-то я отрежу тебе язык, — пообещал сурово Галаад.

— Ещё пригодится. Лучше засунуть его ему в задницу, — посоветовала Майев, когда они вышли.

Или всё-таки подарить ему прыжковый ранец. С дополнительными функциями по голосовой команде.

LIX

Брат Карлос из шестого отделения третьего крыла Ангелов Ночи тащил свой тяжелый болтер и закреплённое на заплечном ранце хранилище боеприпасов несмотря на ранения, которые получил во время скоротечного мятежа. И до этого нельзя было сказать, что ему нравилось взаимодействие с людьми, а сейчас, после того, как его едва не подорвали самоубийцы, это желание быть подальше от людей только усилилось. Втайне он надеялся, что лечение затянется и его переведут в другую роту, потому что оставаться на Фрации было для него в тягость, но, возможно, придётся брать судьбу в свои руки и просить о переводе самому. Как бы то ни было, пока что он был рад просто тому, что покидал эту планету.

Опустошитель поднялся по опущенной рампе на борт Штормового Орла, где уже находились другие раненые братья вместе со старшим апотекарием Илией, всего семнадцать бойцов, и занял крайнее место, зафиксировав себя рамой у стены. Добираться до посадочной площадки из той задницы, в которой он был, нужно было долго, потому он и пришел последним, пропустив общий осмотр, но это можно было догнать на борту "Непрощенного Слепца", где всех их ждало лечение в апотекарионе, кого-то долгое, кого-то быстрое.

Передняя рампа десантного транспорта ордена с шипением гидравлики поднялась и зафиксировалась, герметизируя отсек, а затем загудели двигатели, поднимая машину в воздух. Небольшая тряска при преодолении силы притяжения Фрации продлилась несколько минут, а затем успокоилась, когда Штормовой Орёл покинул атмосферу планеты и вышел в космос. Карлос легко улыбнулся и почувствовал себя спокойнее, когда понял, что будет теперь вдали от толп людей, благо на линкоре Ангелов Ночи всё еще была заметная нехватка кадров и целые секции пустовали, позволяя там побыть одному.

Весь путь в десантном отсеке общались лишь шестеро братьев, которые были из одного отделения, наиболее пострадавшего от мятежа, поскольку усмиряли тех, кто ворвался на военный склад и захватил тяжелое оружие. Раны, как слышал Карлос из вокс-переговоров, были лёгкими, и обычно на них бы даже не обратили внимания, но приказ магистра был ясен — всех раненых отправить в апотекарион "Непрощенного Слепца". Что было тому причиной, желание быстрее поставить раненых в строй или нежелание показывать людям Фрации то, что ангелов смерти можно ранить или даже убить, гадать было бессмесленно. Важно то, что это сыграло опустошителю на руку.

Незаметно пролетели минуты, потребовавшиеся Штормовому Орлу, чтобы достичь висящего на орбите флагмана Ангелов Ночи, и вот уже машину тряхнуло при переходе из пустоты космоса в ангар линкора, где искусственная сила гравитации сходу потянула его вниз, а затем и посадочные стойки лязгнули о палубу, знаменуя конец их маленького путешествия. Один за другим братья начали поднимать страховочные рамы, а передняя рампа снова с шипением открылась, чтобы выпустить пассажиров, но Карлос решил подождать, чтобы выйти последним и никому не мешаться под ногами со своим тяжелым оружием и объёмным ранцем.

— Задумался, брат? — окликнул его старший апотекарий, помогавший вместе с другим братом Хранителю Тишины с волчьим когтем вместо имени на наплечнике выйти, поскольку сам тот едва переставлял ноги.

— Нет, старший апотекарий, — качнул головой Карлос. — Пропускаю. У меня лёгкое ранение.

Хранитель Тишины как-то странно повернул к нему голову, так что опустошитель, даже не видя его лица, почувствовал пронизывающий взгляд и нахмурился. Странные они были, эти Хранители Тишины, и ни с кем не общались, так что простые братья в основном старались держаться от них на расстоянии.

— Хорошо. Главное, дойди до апотекариона, — улыбнулся Илия и пошел дальше.

— Конечно, — кивнул ему в ответ Карлос, только сейчас начиная освобождать себя от рамы.

Вышел он из Штормового Орла, который уже окружили несколько сервиторов под руководствомбрата Кенхеарда, последним, и медленно направился к главным воротам, заметив еще один транспортник, стоящий в ангаре и обслуживаемый сервиторами. Чтобы добраться до апотекариона, ему нужно было пройти немного по широкому проходу, ведущему к противоположному борту, и войти в лифт, который доставил бы его на несколько уровней выше, однако на полпути к лифту Карлос передумал, и, нажав руну, открыл небольшой ход на ведущую вниз техническую лестницу. Сначала нужно было посетить одно место на нижних уровнях. Десантник прошел один пролёт, когда услышал оклик сзади.

— Брат, — тихий шепчущий голос оказался неожиданным, так что Карлос даже вздрогнул, а затем медленно обернулся, увидев в проходе выше Хранителя Тишины Тлена. — Мне нужна твоя помощь.

Как он так тихо подошел, что Карлос не услышал? Опустошитель замер на секунду, а затем кивнул.

— Мне нужно в апотекарион, — возразил он.

— У тебя лёгкие раны, успеешь, — отмахнулся Тлен и жестом призвал следовать за собой.

Отказаться было невозможно, потому Карлос, перехватив болтер поудобнее, снова поднялся в коридор и проследовал за Хранителем в ангар, а из него в другой коридор, ведущий, насколько он знал, к заброшенным и неиспользуемым складам и усыпальнице древних.

Они прошли мимо пары первых складов, а затем Тлен нажал руну открытия на больших воротах, куда мог легко проехать погрузчик с огромными контейнерами, но, когда Карлос заглянул внутрь, там была лишь тьма.

— Заходи, — предложил ему Тлен словом и жестом.

Спорить снова было бессмысленно, потому Карлос напрягся и вошел, резко обернувшись, когда услышал щелчок отрываемого от магнитного захвата оружия, и увидел смотрящее ему в лицо дуло инферно-пистолета.

— Хранитель Тишины, брат, что ты делаешь? — подался назад опустошитель, готовый использовать свой тяжелый болтер, если придётся, потому что это выглядело смертельно опасно, а главное, что причины этому никакой не находилось.

Вместо ответа Тлен свободной рукой нажал руну закрытия врат, держа Карлоса на мушке пока те не захлопнулись. А затем на складе включился свет и Карлос обернулся на новый лязгающий звук из его глубины. Посреди пустого склада он увидел дредноута модели Левиафан, обе руки которого заканчивались цепными кулаками с подвешенными под ними тяжелыми огнемётами.

— Капеллан Везувий, значит, — прорычал Гальярд.

LX

Тлена, едва он закрыл противовзрывные ворота на склад, предупредили о подлёте нового транспорта с идентификатором "Серый Дождь", принадлежавший их ордену, но отданный Майев, отбывшей с отделением брата-сержанта Галаада более года назад. При этом "Бесшумное Лезвие", корабль магоса Настара, который инквизитор использовала, так и не был обнаружен ауспиками в ближайшем космосе, как он надеялся. Это заставило Хранителя Тишины волноваться. Возможно ли было, что корабль потерян, а Майев перемещалась теперь на "Сером Дожде"? Это было маловероятно, потому что даже такой маленький по космическим меркам объект, как Штормовой Орёл, они бы засекли, но никто не видел его, пока тот не взлетел с Фрации. Возможно, технологии некронов. Как бы то ни было, Тлен под кажущиеся далёкими звуки стрельбы тяжелого болтера за стеной направился к месту встречи, решив, что узнает всё у своей спасительницы лично.

Штормовой Орёл инквизитора приземлился в главном ангаре "Непрощенного Слепца", залитом тусклым светом потолочных люменов, и выпустил пассажиров из своего железного нутра в пахнущую машинным маслом и выхлопными газами двух других транспортов атмосферу пустотного левиафана. Прилетевший ранее с ранеными Штормовой Орёл ордена и грузовой челнок, на котором прибыли Никар с почтенным Гальярдом, осматривались и дозаправлялись сервиторами под руководством брата Кенхеарда, который на новоприбывших обратил внимание лишь окинув их коротким взглядом.

Тлен вышел из бокового коридора в ангар как раз тогда, когда инквизитор с отделением Галаада покинула машину, и ровным шагом направился к ним.

Майев выжидающе подняла брови, скрестив руки на груди.

Очевидно, она соскучилась, но Никар уже предупредил его, что будет ревность. Потому Хранитель Тишины подошел к ней и остановился в полушаге, глядя сверху вниз из-за своих длинных рассыпающихся по броне черных волос и улыбаясь краями губ. Несмотря на то, что их связывало, бросаться друг на друга с объятиями в присутствии стольких зрителей было неприлично.

— Рад, что ты вернулась, — прошептал он достаточно громко, чтобы она услышала.

— Так рад, что уже завёл себе подружек, только стоило за порог, — проворчала Майев.

Началось. Тлен улыбнулся спокойно и решил отдать ей этот момент.

— Ангелика Ординат, вдова человека, который отдал за меня жизнь. Её новорожденный сын в будущем станет Ангелом Ночи, — пояснил он, бросив короткий взгляд на братьев, которые больше года были с инквизитором и теперь ожидали в нескольких шагах позади неё, не зная, закончится ли на этом их служба с ней или же будет продолжаться. — А Фиррис Ватор вдова тирана Фрации, с помощью брата Янтаря изгнала преследующего сынов Ночного Призрака демонического принца Слаанеш. Теперь она полевой летописец ордена.

— То есть что подружки не отрицаешь, — констатировала ведьма.

Кажется, они сейчас боролись за то, кто сдастся раньше, и в этом у мужчины было одно неоспоримое преимущество.

— Если тебе так удобнее их называть, — улыбнулся Тлен, наклонив к ней голову и взглянув исподлобья большими глазами так, чтобы она сделала свой ход первой.

Майев тяжело вздохнула и шагнула к нему, обнимая. Не слишком удачно и не слишком удобно, учитывая силовую броню, но очень хотелось. А она привыкла потакать своим желаниям.

— Надо же знать, что писать на их могилах, — не слишком разборчиво фыркнула она и добавила уже громче и отчётливее: — Я скучала.

— Я тоже, — мужчина обнял её в ответ, поняв только сейчас как сильно сдерживался, чтобы не сделать этого сразу. — Было тяжело без тебя, Майев.

— Мне без тебя тоже. — Кажется, она рисковала повторить манёвр Эктора, поэтому как минимум надлежало скрыться от лишних глаз. Пока копна волнистых рыжих волос спасала. — Думаю, мальчики тоже соскучились по остальным боевым братьям.

— Увидятся, когда всё закончится, — кивнул Тлен, погладив её по волосам и заметив скривившееся лицо Милана, который терпеть не мог такие моменты. — Пойдём ко мне. Нам есть много о чём поговорить.

Майев кивнула, но, перед тем, как увести инквизитора, Хранитель Тишины подошел поприветствовать остальных братьев, крепко пожав руку Галааду, Дэннису и Фесвию, с остальными обойдясь ударом кулака по нагруднику. Лишь затем повёл женщину к себе в каюту, которая обзавелась новыми деталями и была на удивление чистой. Последнее было следствием наличия личной служанки в лице Ангелики. А еще не зря Никар говорил про силовую броню, потому что на стойке рядом со столом десантника висели незаконченные детали доспеха.

Майев смерила броню тяжёлым взглядом и дальше предпочла сделать вид, что этой детали в комнате не существует.

— Как ты тут всё это время? — спросила, лишь бы заполнить пустоту. Его покои выглядели… непривычно. Сообразно занимаемому статусу, но непривычно, очень чуждо.

С прошлого раза, когда Майев была здесь, добавился верстак, на котором Тлен делал разные детали брони и оружия, а так же крепкий контейнер для хранения чего-то важного ему, запертый на кодовый замок. Кровать и стол остались теми же, как и одинокий люмен на потолке.

— На самом деле я хотел попробовать, как смогу без тебя. Проверить, как преодолевать препятствия одному. Убедиться, что справлюсь, и ваши с братом Сахакилом уроки пошли впрок, — заговорил тихо Тлен, сев на постель и притянув к себе женщину. — Как видишь, без тебя я бы провалил задачу по защите Фрации и остального мира от того, что хотел выпустить Альфарий.

— Я вижу, что вы справились. Ты справился, — мягко отозвалась Майев и сощурилась. — Но моё зрение далеко не такое острое…

— Был шанс. Я поставил на него всё. И выиграл, потому что ставил на тебя. Но, если бы опоздал здесь секунд на пять, тьма просочилась бы наружу, — смягчился и чуть расслабился Хранитель Тишины. — Глядя на тебя, я вижу наш будущий путь в беззвёздную ночь. Ты не только повидаться прилетела, верно?

Тлен убрал прядь волос с её лба в сторону и заглянул в глаза.

— Не только, — не стала отрицать Майев, не сдержав улыбки, и подняла брови. — Надеюсь, этот путь не сулит тебе смерть.

— Нет, — улыбнулся он в ответ. — Этот нет.

А если и да, то за него всё равно всегда умирают другие. Таков был его дар и проклятие.

— Что ж, значит, можно рассказывать без опаски, — усмехнулась Майев. — Напала на след кое-какого источника энергии в астероидном поясе… Вечной Ночи, кажется?.. Да, Вечной.

— Тогда ясно почему я вижу беззвёздную ночь, — кивнул мужчина, слегка приподняв брови. — Но почему при этом ощущаю голод?

— Я… подозреваю, что это осколок К'тан, — призналась Майев после полусекундной заминки. — Я знаю историю только одного, Санахт рассказывал… и надеюсь, что этот осколок поможет против него.

— Нужно приготовить ему чего-то вкусного, — согласился Тлен, который с подобным еще не сталкивался. — Но, если чуть серьёзнее, то орден уже обязался помочь магосу Вульфу в его предприятии за Дрейфующими Звёздами. Сколько братьев тебе понадобится для этого?

— Я бы могла сказать, что справлюсь и в одиночку, но, к сожалению, не представляю, что может там ждать. Если это осколок, то там гробница. Скорее всего, спящая, но может получиться и как с Санахтом, — она вздохнула и нервно перебрала пальцами по броне. — Кроме некронов там и других проблем хватает. Сам пояс астероидов, какие-нибудь тираниды… может быть, ещё сохранились местные формы жизни.

— Ясно, — улыбнулся Тлен, заверив её в своей помощи. — Когда Гавин вернётся, переговорим с ним. Я поддержу твоё начинание, но есть много неясных путей. Возможно, мы будем там не одни.

— Альфарии? — нахмурилась Майев.

— Караул Смерти. Дракон. Орёл. Львы. Паук, — перечислил он образы, которые видел. Десантников, часть из которых знал. — И другие. Враги, скрежещущие и щёлкающие в ночи. Вспышки. Голод.

Список зверей заставил её улыбнуться. Практически старые недобрые времена… всё те же лица.

— Кажется, что ничего нового, — осторожно заметила Майев.

— Хорошо. С Орлом вы, помнится, ладили сложно, — улыбка провидца стала шире.

— Брось, с Орлом мы расстались почти лучшими друзьями, — шутливо надула губы Майев.

Учитывая характер инквизитора, а заодно и упорство в своих убеждениях Обреченного Орла, то, что они друг друга не убили, уже можно было считать за крепкую дружбу. Тлен кивнул и посмотрел в сторону двери.

— Если хочешь кого-то повидать еще, то Илия, Ноа и Янтарь в апотекарионе. Савелий в Схоле Ангелорум на Фрации. Но что-то подсказывает мне, что лучше встретиться с Магенрадом Вульфом. Он когда-то был помощником архимагоса Йосама Карденаса, который разрабатывал способы избавления реальности от влияния варпа, а так же искал нестандартные возможности направить силы Хаоса против них самих. Скиталец, который едва не уничтожил Фрацию, паразиты, которые позволяют контролировать людей, это его рук дело. Инквизиция хотела прекратить его эксперименты, но он сбежал, бросив помощника на своём мире-кузнице. Мир был приговорён к Экстерминатусу, но Вульфа не только пощадили, ему оставили весь флот архимагоса и теперь он важное лицо среди Механикус Иерихона. С Инквизицией ты сама проведёшь параллели.

— Что-то мне подсказывает, что эта рыба того размера, когда её надо скармливать акуле, — кисло отозвалась Майев. — А учитывая взгляды Механикус, как раз от него стоит держаться подальше. Осколок К'тан достаточный повод экстерминировать уже меня.

Тлен улыбнулся, напоминая себе причину, по которой на самом деле позвал Майев к себе в каюту. Это были не её и не его дела, а кое что личное.

— Ты так чарующе ревновала при встрече, — перевёл он тему разговора, а затем приблизился к её лицу. — Может, мне стоило бы тоже поревновать сейчас?

LXI

Когда на теле Никара снова оказалась его силовая броня, отремонтированная и отполированная так, будто была новая, десантник почувствовал себя значительно лучше, чем когда приходилось шататься по городу в облачении скаута и сапогах. Сапогах. В груди оба сердца сжались, когда он вспомнил свою пробежку по раскалённому металлу. И в самом деле он же был готов к бионической замене. Даже шуток кучу придумал, чтобы подкалывать Ноа, но, к его удаче, всё это не пригодилось. Он был цел, здоров и в чертовски хорошем настроении. Сейчас бы он раскидал тех ржаволовчих одной правой и даже не вспотел, но факт того, что он мог погибнуть, и от смерти его спасла инквизитор, заставлял задуматься. Его генетический отец всегда говорил о судьбе, как о чём-то черном, лишенном просветов, и большинство тех его сыновей, кто был способен задумываться об этом, видели лишь мрачные подтверждения словам своего примарха. Возможно, именно убеждённость Ночного Призрака в том, что всё всегда заканчивается плохо, свела его Легион в то состояние?

Никар скривился, потому что даже думать об этом было больно, и мотнул головой, отгоняя такие мысли. Краем глаза заметил, что интендант, простой человек в форме и с всего лишь автоматическим пистолетом, подозрительно на него смотрит, ожидая, пока новоявленный Ангел Ночи закончит ритуал облачения и покинет оружейную, потому улыбнулся ему широко в ответ.

— Мне нужен инферно-пистолет, — заявил Никар, закрепив на поясе свой меч.

— Приказов выдавать что-то кроме брони не было, — качнул головой интендант.

Можно было снести глупцу голову и взять то, что нужно, самому. Можно было наехать, сказав, что он говорит с будущим первым капитаном. А можно было поступить иначе.

— Тогда я еще вернусь за ним, — улыбнулся Никар, покидая таки оружейную, потому что инферно-пистолет он взял еще до того, как спросил о нём.

Теперь, когда он уже почти капитан, будет просто получить всё лучшее, что способен дать ему орден. Всё еще было странно произносить это слово, "орден", даже в мыслях, но оно начинало ему нравится. Правда, когда говоришь "орден Ангелов Ночи", всё приятное рушится. Какое всё-таки дурацкое название.

Очень не кстати в коридоре появилось ощущение, будто он о чём-то забыл, и оно скреблось на задворках сознания, пока мимо по коридору не проскочил один из писцов ордена с кипой книг. Тогда Никар понял что забыл. Книга, которую дал ему Тлен, осталась в транспорте и он едва проглядел её наискосок. Нужно было вернуть её.

В ангаре он встретил снова троих членов старого отделения Савелия, которые служили Майев, и семерых неизвестных десантников, с которыми пока у него не было необходимости знакомиться, после чего всё-таки забрал тяжелый том Тлена из транспортника и пошел в Реклюзиам, попутно листая писанину Хранителя Тишины. Фразы и обороты вызывали порой улыбку, порой усмешку, но, как понял потом Никар, не оставляли его равнодушным. Маленький сучонок знал, что писал и для кого. Тем не менее, в большей степени всё-таки эта его сказочка предназначалась молодым боевым братьям, чей путь только начинался, чтобы выстроить для них понятную структуру мира, приняв которую, они будут уверенно ступать вперёд и смогут найти большинство ответов на свои возникающие в процессе службы сомнения. Для Никара же важно оказалось то, что он чувствовал уже долгое время. По сути, с тех пор, как покинул склад после беседы с магистром, инквизитором и дредноутом. Или, может, даже раньше? Это ощущение приподнятости, будто он стал легче и готов летать. Только сейчас, сверившись с писанием Тлена и своими воспоминаниями, он понял, что это то, что он всегда искал, но чего ему удавалось достичь лишь на пару секунд после очередного предательства. Сложно было выразить это словами, но, вероятно, это и был тот свет, о котором говорил Хранитель Тишины. Свет, который помогает ориентироваться во тьме. Свет, который ведёт. И будь Никар проклят, если когда-то кому-то признается в этом.

LXII

Похоже было на то, что всё закончилось. Гавин задумчиво поглядел в окно кабинета Эктора Хиренеса, туда, где наступала ночь, а пришедшую с ней тьму прорезали лишь маленькие серебряные точки далёких звёзд. Где-то среди них вели бесконечную войну войска Крестового Похода, творили свои тёмные дела последователи Разрушительных Сил, ткали паутину лжи аэльдари, пробирались сквозь безмолвную пустоту голодные тираниды и вели свою экспансию тау, но здесь и сейчас наступало время покоя. Это радовало.

Схола Ангелорум лишилась десятка юных рекрутов, но приобрела куда больше, закалённое с малых лет братство, которое когда-нибудь достигнет тех звёзд, на которые сейчас смотрел магистр ордена. Главный рудный мануфакторум Фрации лишился одного литейного цеха, но теперь потребность в переменах привела к тому, что будут заложены еще три новых. Множество людей погибло и было ранено в беспорядках, но много больше тех, кто понял, что Вселенная жестока и будет использовать каждый шанс, чтобы уничтожить их, а защиту можно найти только у тех, кто видит шире и глубже, кто сильнее и решительнее. Все перемены вели к лучшему.

— Мы закончили, магистр Сорнери? — уточнил Эктор, когда наступившая в его кабинете тишина продержалась минуту.

Гавин улыбнулся и вернул взгляд на уставшего до предела человека, который, впрочем, судя по блеску в глазах, готов был еще работать. На самом деле этот вопрос мог бы показаться дерзким, но деятельность советника была так велика, что рядом с ним глава Ангелов Ночи даже чувствовал себя неполноценным, как будто мог бы сделать больше, куда больше, чем делал. Это было чем-то новым для него, потому он качнул головой отрицательно, чем вызвал удивление и присутствовавших Савелия с Седеком.

— Нет, — ответил он, выдержав еще одну паузу, а затем подался корпусом вперёд, чтобы ближе взглянуть на человека. — Я обычно не повторяю дважды одного и того же, но сегодня сам Император велел сделать исключение.

Все в помещении слегка подобрались, ожидая, что это он имеет ввиду.

— Год назад, когда мы взяли Фрацию, я предлагал тебе стать её губернатором. Тогда ты отказался, и можно было бы на этом закончить, но сегодняшний день показал какой вклад ты вносишь в работу системы, Эктор. Потому я повторяю своё предложение. Пусть члены совета станут твоими советниками, а не наоборот. Хватит играть в эти игры. Все знают, что ты принимаешь решения. Пусть это станет законным.

Эктор закусил тонкую нижнюю губу и костлявым пальцем напряженно почесал горбинку на своём носу, неотрывно глядя на магистра. Гавин видел, как тяжело ему даётся это решение. Куда сложнее, чем в прошлый раз, когда он уверенно отказался практически сразу же. Возможно, подыскивает верные слова, чтобы отказать снова? Магистр улыбнулся, понимая, что настаивать не будет.

— Это желание ангела Императора, а значит, самого Императора. Я принимаю его и клянусь исполнять свой долг изо всех сил, — проговорил Эктор и сглотнул ком, который так и норовил перекрыть горло и помешать ему вымолвить хоть слово, после чего сотворил знак аквилы своими тонкими пальцами, склонив голову в знак согласия.

Гавин всё еще читал сомнения в нём, но, скорее всего, они относились к тому, насколько человек сможет и дальше исполнять возложенные на него обязанности.

— Поверь, нет человека лучше на эту должность, — мягко проговорил магистр, заметив, что этим вызвал слезы у стареющего чиновника. — Ты куда-то спешил?

Хиренес снова сглотнул быстро тыльной стороной ладони вытер края глаз, кивнув утвердительно.

— Я дал обещание инквизитору Майев сегодня выспаться. И мой доктор настаивает на том же, даже назначил сиделку следить за мной, — ответил он.

Гавин переглянулся с двумя другими десантниками, и Седек кивнул утвердительно, подразумевая, что та симпатичная молодая девушка в белом халате, ожидавшая снаружи, и была сиделкой от Хайвштейна. Если бы бывший Гвардеец Ворона плохо знал людей, то решил бы, что это просто забота, но Хайвштейн был правительственным врачом и исподволь влиял на многие вещи, так что девушку эту тоже подвинул к Эктору с понятной целью. Вероятно, это тоже к лучшему.

— Тогда иди. Мы закончили, — улыбнулся лукаво магистр, а затем, когда Эктор покинул кабинет, поглядел на Савелия и Седека. — На сегодня действительно всё. Но завтра будет новый день. У нас меньше года на то, чтобы нарастить силы и дать братьям набраться опыта, прежде чем придётся вступать в смертельные столкновения, будь то с тиранидами, еретиками или другими врагами. Используем все имеющиеся ресурсы, чтобы они… нет, все мы, были готовы.

— Я думал над тем, чтобы сделать из острова Евгения полигон, — предложил Седек, подавшись чуть вперёд. — Место безжизненное, ни растительности, ни зверья. Идеально для тренировок опустошителей.

— У тебя есть моё одобрение, брат, — кивнул Гавин, переводя взгляд на Савелия.

— Я буду с молодыми жестче, — качнул головой десятый капитан. — Они будут молить Императора о том, чтобы побыстрее отправиться в настоящий бой.

Магистр улыбнулся широко, потому что именно такого ответа от ветерана и ожидал, а затем поднялся.

— В наших руках большая сила. Приведём её в движение, — уверенно кивнул Гавин Сорнери и по очереди сжал запястья братьев в истинно воинском жесте.

Дальше их ждали разные дороги, но объединённые одной целью, они действительно становились неудержимой силой.

LXIII

Фиррис пришла в себя от яркого света, ударившего по закрытым глазам и мгновенно пробудившего её ото сна. Тем не менее, открывать глаз она не хотела и не могла, настолько устала за вчера. Вместо этого она прикрылась рукой, желая только, чтобы свет погас и она могла доспать еще немного. Однако тот, кто включил свет, даже не думал о её чувствах, и она услышала лязг тяжелых шагов по стальному настилу её комнаты. Она что, еще и не закрыла двери? Как это было ужасно…

В следующий миг она встрепенулась. Единственный, кто мог так нагло вломиться к ней, был…

— Микель! — воскликнула она со смесью радости и возмущения, поднимая голову с рук, потому что даже уснула сидя за столом с недописанной историей.

— Не совсем, — улыбнулась Ангелика, как всегда мягко и нежно, а затем аккуратно отодвинула планшет, на котором вела записи блондинка, и поставила перед ней поднос с горячей едой. — Ты вчера так и не поужинала.

В голосе служанки Тлена звучал лёгкий укор.

Фиррис выдохнула устало и снова упала лицом на руку. С тех пор, как она два дня назад пришла в себя после наркоза, необходимого для извлечения паразита, её ангел так и не появлялся в Библиариуме. Её раны, как всегда, затянулись без следа, не оставив и миллиметра видимой памяти об опасной операции, но волосы отрастали куда медленнее, и пройдёт еще пара месяцев прежде чем они позволят окончательно скрыть выбритые для вскрытия части. Насколько она знала, далеко не все зараженные перенесли извлечение, но ничего не могла с этим поделать. А еще её волновал вопрос, на который ответа она пока не получила.

— Не хочу есть, — буркнула она, закрывшись и второй рукой.

Даже приятный аромат свежего салата с морепродуктами не вызывал в ней аппетита, хотя раньше она безумно любила практически любые блюда с рыбой.

— Если бы нам было по пятнадцать, я бы сказала, что ты влюбилась и страдаешь, — наклонилась к ней Ангелика, погладив ласково по волосам даже с учетом того, что была в силовой броне.

Фиррис только фыркнула, явно давая понять, что это не тот случай.

— Он хорош, — через несколько секунд согласилась брюнетка, продолжая поглаживать волосы подруги. — Когда я общаюсь с ангелами, они порой кажутся такими близкими, очень часто милыми, иногда даже весёлыми, почти человечными.

Блондинка открыла глаза, повернувшись к подруге и подняв взгляд на её приятное округлое личико, ожидая продолжения.

Ангелика улыбнулась тепло и остановила поглаживания.

— Но всегда после общения с ними у меня остаётся ощущение, будто мы с ними находимся по разные стороны стекла. Прозрачного. Почти невидимого. Но разделяющего два мира, как небо отделяет землю от бесконечности.

Сердце Фиррис сжалось и она снова уткнулась лицом в сгиб правой руки.

— Погоди, — поспешила утешить её брюнетка, снова начав пальцами поглаживать волосы. — Они созданы для войны, но им так же важна любовь, хотя никогда они в этом тебе не признаются. Им нужны люди, нужны мы, чтобы поддерживать то светлое, что есть внутри каждого из них. Потому что они сражаются ради нас.

Фиррис не выдержала и заплакала, накинувшись на подругу с крепкими объятиями.

LXIV

"Аксиома" с грациозностью точно выверенных рассчетов смещалась с низкой орбиты над столицей на более высокую позицию, где нагрузка на её реакторы в деле поддержания положения будет ниже, а основную нагрузку на себя возьмут менее энергозатратные гравитационные якоря, фиксирующие положение флагмана в необходимой магосу точке пространства. После того, как следы его причастности к происходившему на Фрации были заметены, Магенрад Вульф отключился от авгуров своего корабля и передал управление судном своему помощнику, магосу-астрологикусу Кварро, который казался простоватым и наивным для служителя Омниссии своего уровня, но на деле был более чем достин своего титула в профильной области. Даже тот факт, что ксеноартефакт был в процессе утерян для него, мерк по сравнению с возможными негативными последствиями других действий и вызывал лишь краткое сожаление.

А еще Вульф чувствовал странное опустошение. Чувствовал себя нерационально уставшим. Анализ собственных мозговых импульсов говорил о том, что он переволновался, и это действительно было так. Вся тщательно выстроенная система могла дать сбой, если бы по его вине погиб магистр Сорнери или адепт Амакур был бы взят живым. Спасла его от этой участи исключительная преданность Имперского Кулака своему делу, потому что Гальярд удержал в секрете то, как именно он выслеживал перехватывавшего вокс-сообщения врага. Анализ поведенческих реакций дредноута показывал постоянные перепады и нестабильность психики, но она был тем крепче, чем сильнее на него оказывалось давление. Довольно редкая особенность, но важная для Адептус Астартес.

Один из сервочерепов, связанных с его мозгом, обратил внимание на вид через обзорный экран. Голубая дымка атмосферы Фрации, изгибающаяся по шарообразной форме планеты, медленно скрывалась за носом "Аксиомы", вызвав подходящее название в памяти магоса. Художники и творцы назвали бы этот вид красивым. К счастью, такие вопросы, как красота, давно утратили для Магенрада значение, оставив лишь холодную истину исчислений.

Магос поднялся с отведённого ему высокого трона и направился к себе в каюту, чтобы, как ни странно, отдохнуть, а заодно еще раз проверить данные, которые магос Кварро постоянно обновлял, используя все доступные флоту методы вычислений и архивы данных, включая инквизиторские. Имеющиеся у них описания, извлеченные из умирающего ядра "Поиска Истины" давали нужное направление и подтверждали предыдущие догадки, что искать "Алую Зарю" нужно далеко за Дрейфующими Звёздами, в глубине плохоизученной восточной окраины Иерихона, вблизи аномальной системы, помеченной как Пифаре и известной лишь благодаря окружавшему её поясу астероидов, из-за огромного количества космической пыли и очень редкого пропускания свечения умирающей звезды в его центре получившему название пояс Вечной Ночи. Древний ковчег Механикус, содержащий в себе массу технологий ушедших эпох, за тысячелетия дрейфа добрался именно туда и, вероятно, теперь вряд ли покинет систему. Великий Пожиратель должен был уже быть там, потому что одна из планет системы, а именно вторая от гигантского солнца, была помечена как мир смерти с очень высокой плотностью биомассы. Магос мог только надеяться, что тираниды уже поглотили её и отправились дальше, но расчеты говорили об ином. На подобных мирах флот-улей Дагон устраивал биофабрики, превращая целые планеты в огромное гнездо, формирующее титанические биокорабли. Именно поэтому Магенраду требовался весь орден Ангелов Ночи при полном боевом оснащении и "Непрощенный Слепец" с его непревзойдёнными орудиями, позволявшими обратить в пыль практически любого врага в открытом космосе.

Вульф добрался до своей просторной каюты, наполненной ароматами благовоний и машинного масла, и отставил наконец топор Омниссии, передав его двум стрекочущим бинарные молитвы херувимам, которые с трудом потянули священное оружие к его месту. Сам же магос с аристократической плавностью расположился в инфоколыбели, соединив свои механодендриты с гнёздами подачи информации и перевёл обработку потоков в фоновый режим, успокаиваясь и начиная перебирать основой своего сознания текущие расчеты второго своего помощника, магоса-ремесленника Джи Аша, которому было поручено строительство производственных линий на Фрации. К своему удивлению, если можно было так выразиться, Вульф увидел после стандартных раскладок и сроков предложение по ускорению производства путём временного переноса части линий на "Непрощенный Слепец" и "Аксиому". Это было нестандартное решение, выходящее за рамки догм жречества Марса, говорящего сохранять, и Магенрад даже отметил бы его, как в определённой степени решение творческое. Впрочем, за это он в своё время и возвысил техноадепта до его текущего статуса, приняв ответственность за возможные последствия, потому что вычисление положительных результатов от такого действия значительно превышало риски. В перспективе, когда уравнение возвышения приведёт Магенрада Вульфа к статусу архимагоса, и в его владении окажутся миры-кузницы, Джи Аш станет одним из тех, кто займёт управляющую позицию во главе одного из этих миров.

Едва магос оценил и одобрил планы помощника, соответствующие указания были направлены всем задействованным единицам, а затем Магенрад отключил основную мыслящую долю мозга для отдыха. Всё было хорошо. По обновлённым рассчетам всё необходимое для выступления в поход у Ангелов Ночи будет через пять месяцев, а затем…

Внезапный вызов на приоритетной частоте высшего доступа автоматически вывел его мозг из расслабившегося состояния и мгновенно включившиеся высшие функции всех его дополнительных когитаторов менее чем за десятую долю секунды привели Вульфа в полную готовность.

— Магос Вульф, полагаю. Я инквизитор Майев Ингвардоттир и хотела бы поговорить с вами наедине о предстоящем походе в систему Пифаре за чем-то очень интересным, — сообщение с использованием кодов Инквизиции пришло к нему почти мгновенно, заставив разогнанные процессоры оценить каждую деталь и выдать ему подробный анализ еще до того, как женщина договорила.

Во-первых, он никогда и ни с кем, кроме Кварро, не упоминал названия системы, в которую собирался. Даже магос-ремесленник Джи Аш не знал этого, не говоря уже о ком-то другом, но инквизитор откуда-то знала. Во-вторых, её тон был идентифицирован как насмешливый, что позволяло считать её знания проверенными. В-третьих, "чем-то очень интересным" прозвучало как то, что она знала что именно нашел там Вульф и была заинтересована в том же. Каждый из пунктов был определён как допустимый для инквизитора, потому что раньше с ним такое уже было, и способ, которым он получил флот и положение, был обеспечен коллегами госпожи Ингвардоттир, нынче отошедшими от активных дел, но сохранившими влияние.

Через секунду после того, как сообщение магосом было получено, он озвучил и ответ.

— Рад знакомству, госпожа Ингвардоттир. Насколько срочен ваш разговор? — уточнил он, собираясь по ответу составить впечатление о том, насколько важно то, что она знала.

— Лучше спросить насколько срочен он вам, магос, — ехидно отозвалась инквизитор. — Потому что у Тёмных Механикус с мира-кузни Самех те же планы, что у вас.

Оглавление

Вступление

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

XII

XIII

XIV

XV

XVI

XVII

XVIII

XIX

XX

XXI

XXII

XXIII

XXIV

XXV

XXVI

XXVII

XXVIII

XXIX

XXX

XXXI

XXXII

XXXIII

XXXIV

XXXV

XXXVI

XXXVII

XXXVIII

XXXIX

XL

XLI

XLII

XLIII

XLIV

XLV

XLVI

XLVII

XLVIII

XLIX

L

LI

LII

LIII

LIV

LV

LVI

LVII

LVIII

LIX

LX

LXI

LXII

LXIII

LXIV