cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Здесь в округе так много из беженцев!
– Но никого из знакомых. Так что, видишь, это было настоящее чудо… – Она вытерла глаза. – Но хватит об этом. Есть кофе, и вчера я испекла струдель. Садись. Я буду через минуту.
Пока она суетилась в кухоньке, он огляделся. В комнате было мало мебели, и то явно подержанная; на окне стояли пышные зеленые растения, ряды книг на полках. За это короткое время она уже начала собирать библиотеку.
– У меня было странное чувство, когда я сейчас наливала кофе, – сказала она, внося поднос. – Я вспоминала, что, когда мы встретились во второй раз, ты пришел ко мне домой и тоже пил кофе. Ты оглядывался, как сейчас, и что-то сказал о фотографии Марио. Знаешь, у меня не осталось даже фотографии. Только здесь. – И она коснулась лба.
Что мог он сказать? Погибли миллионы молодых людей. О том, что произошло, напишут тома, но в них не сможет раскрыться вся правда.
– У меня нет слов утешения, – сказал Поль.
– Иногда я пытаюсь убедить себя, что это к лучшему, что мой сын не остался жить. Они что-то сделали с ним в том первом лагере. Он так и не пришел в себя после этого.
На улице внизу загудела пожарная машина, затопали по лестнице дети, возвращая их от воспоминаний к действительности.
– Но, несмотря ни на что, ты не постарела.
Но изменения были – Полю показалось, что в ее лице появилось что-то новое, оно стало мягче, не такое уверенное. Страдание, понял он. Оно очищает.
– Как твои дела, Поль?
– Так же.
– А твоя жена?
– То же.
И внезапно он выпалил:
– Я не могу покончить с этим, видишь ли. Я ей нужен. Она по-своему любит меня.
– Да, мы можем любить людей, которые не подходят нам, а мы им.
Ему надо было высказаться, сказать то, что никогда никому не говорил:
– Она слабая… у нее столько болезней… мигрень, нервы.
– Она ничего не может поделать. Поверь мне, такие люди совсем не получают удовольствия от своего состояния.
– Говоришь как доктор.
– Я и есть доктор. Нет, ты не можешь убить ее. Ты достаточно принес ей вреда, женившись без любви.
– Я слишком хорошо это понимаю.
– В этом мире и так достаточно боли…
– Да, Илзе…
– О, Поль, я вспоминала тебя много раз! Мне так много хочется у тебя спросить. Та, другая женщина, Анна? Ничего, что я спрашиваю?
– Ничего. Но рассказать тебе нечего. Ничего не изменилось.
– Жаль.
Реплика озадачила его, и он не ответил на нее.
– Мы будем встречаться?
– Конечно!
– Когда ты сможешь. Я понимаю, что есть затруднения.
– Совсем нет. Сколько захотим. Так я позвоню тебе через день или два.
Через несколько недель наступил солнечный прохладный июнь. Шарманщик играл неаполитанскую песню, люди покупали герани в горшках, и продавцы мороженого звенели своими колокольчиками. Заворачивая за угол перед храмом, Поль подумал, что, как бы то ни было, это веселый день для свадьбы.
Тем не менее он слегка волновался.
– Ты уверена, что хочешь пойти? – спрашивал он Илзе в третий раз.
– Конечно.
Он посмотрел на нее с одобрением. Она была хороша в жемчужно-сером шелковом костюме и шляпе с желтыми цветами. Ее волосы были, как всегда, зачесаны назад, открывая лоб, который начал приобретать прежнюю ясность. А ее темные глаза, слегка раскосые, немного восточные, были радостны.
Он порекомендовал ей покупать одежду у Ли.
– Но мне ничего не нужно, – возражала Илзе. – Я ношу белый халат пять с половиной дней в неделю.
Она была поражена, очутившись в магазине Ли:
– Это место не для меня. Эти вещи стоят слишком дорого.
Поль успокоил ее:
– Предоставь это мне. Хозяйка – моя родственница.
Вряд ли ему надо было что-то говорить Ли, которая, помня историю Илзе, со всей своей щедростью начала подбирать для Илзе гардероб.
– Вот что значит принадлежность к высшему обществу, – докладывала она Полю по телефону. – О, Поль, она мне понравилась.
Поль согласился, немного забавляясь. Действительно, высшее общество. Мариан бы сказала, что всегда можно отличить человека из высшего общества, особенно с европейским образованием.
Сейчас он говорил:
– Интересно, сколько они пробудут внутри? Пальцы Илзе нащупали его пульс.
– У тебя бешеный пульс. Но как ему не быть таким?
Он не собирался заходить внутрь, хотя мог бы проскользнуть незамеченным в конец храма. Но ему не хотелось рисковать, он знал, что сможет смутить или Анну, или Айрис в такой день. Он просто постоит на тротуаре, пока жених с невестой не уедут в лимузине, который уже ожидал их на обочине.
Двери квадратного каменного здания, у которого они сейчас стояли, были закрыты. Он мог только представить себе двух молодых людей перед открытым Ковчегом, прекрасные древние слова, как жених разбивает каблуком бокал, поднятую фату и поцелуй.
Его там не было. Поль ясно понимал, что независимо от того, что могло бы еще произойти, между ним и его дочерью никогда не могло быть правдивых отношений. Человек, который воспитал Айрис и повел ее к алтарю в этот день, был ее отцом.
Опустив глаза, он неожиданно увидел
Последние комментарии
9 часов 40 минут назад
11 часов 13 минут назад
15 часов 7 минут назад
15 часов 11 минут назад
20 часов 32 минут назад
2 дней 8 часов назад