Общество Должников (СИ) [Антон Шувалов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Их финансовая схема совершенна. Они набирают и тренируют наемников для участия в войнах Развития и колонизаторских конфликтах. Платят отлично, можно скопить солидную кубышку. Но когда тебя подстрелят, они же на правах работодателя, окажут медицинскую помощь.

По высшему разряду.

С таким ценником, что все твои накопления скажут «ох, сука». Больше ты их не увидишь. Надо ли говорить, что в эпоху дронов, высокоточных ракет и волков, тебя не только подстрелят, но и зажарят вместе с танком, как одного такого Самару Де Хина? Это обязательно произойдет. Если у человека хватает глупости три раза продлевать контракт, его сам черт толкнет под пулю, потому что у каждого везения должны быть границы.

Я втиснулся в свой удручающе просторный душ и нащупал единственный вентиль в районе пупка. Лейка астматически кашлянула. Нужно было подождать. Давление в домах-тысячниках, особенно утром и вечером, ниже, чем у старого гипотоника. В такие моменты я просто засыпаю еще минут на пять-десять. Стоя, разумеется. Этому я научился, будучи головорезом, и никогда не думал, что такой навык пригодится мне для ожидания воды в душевой.

Ах, армейские душевые.

Столько воспоминаний.

Все были богаты и так позитивно настроены. Этот смех от предвкушения увольнительной, звучащий в клубах густого пара. Шум тугих струй, шлепки полотенец, уморительные шутки про задние проходы. Ну вы понимаете, по-хорошему злобная солдатня. Я каждый день проверял состояние своего счета и умилялся растущим цифрам. В конце концов, говорил я себе, чтобы там не писали про Крашелл, заработать тут можно. Главное хорошо стрелять и не подставляться. Кроме того, место водителя в АР-200 второе по безопасности после командирского.

А потом эта сраная зажигалка прилетела нам под башню.

Наводчик сгорел сразу, командир — корчился. У меня горела голова. Ощущение, доложу вам, неприятное… Хорошо хоть я всегда носил шлемофон. Это стало поводом для шуток, но я был суеверным, даже по меркам солдат. Считалось, что машинист без шлемофона — мертвый машинист.

Я не помню, как лез по расплавленному металлу наверх, к бледно-желтому небу Фугии. Да и нужны ли нам, спрашивается, такие воспоминания? Очевидцы из наших говорили, что я вышел из пламени как бог этой вероломной стихии. С той лишь разницей, что боги после выхода из огня, произносят речи, которые потом разбирают на цитаты для нужных книжек. А я просто упал на почерневшую корму и сгорел.

М-да.

В общем, сгорел я не до конца, как можно догадаться. Мой счет показался Крашеллу очень многообещающей кормушкой. Санитарные дроны, словно ангелы смерти, сняли меня с боезапаса. Тот как раз готовился необыкновенно цветасто разнести остатки сухопутного корабля. Как мне потом объяснил Сэт, Крашелл следит за всеми, чьи накопления переваливают за точку интереса в шестьдесят тысяч номиналов. Смешно, но мы, его бравые воины, этого не знали. Точнее, даже не задумывались о том, что можем умереть.

Вода все не шла. Решетка неприятно резала ступни. Какая решетка? Ну, вы же не думаете, что в апартаментах размером с тюремную одиночку будет раздельный санузел? Подо мной находился не просто слив, а накрытая до поры чаша генуя. Можно гадить и мыться одновременно, если хотите. Довольно удобно, если не принимать во внимание эстетическую сторону происходящего. И не вспоминать те волшебные моменты, когда где-то ниже засоряется труба.

Сюда бы еще сигаретный диспенсер. Но, к сожалению, он быстро промокнет. Если эта вода вообще хоть когда-нибудь польется. Почему, если все так усиленно мылят ягодицы, каждый второй на улице смердит как мои перспективы…

Конечно же, я заснул под лейкой. Мне привиделись пустоши Фугии. Я знал, что это сон, но не мог открыть глаза в реальности, потому что хотел спать. В то же время, травматические видения стали такими пресными и утомляющими, что я давно перестал кричать. Я шел по настрадавшейся земле, среди скелетов лонгатов, оливов, фугов, гарзонцев, и, конечно, несчастных, ни в чем не повинных машин. В горле ерзало железное мочало. Хотелось наглотаться льда. Зарыться в лед, чтобы даже пятки не торчали…

Потом бледно-желтое небо закрыли свинцовые плиты, и в песок злобно вгрызлась первая капля. Алые комки железа падали вниз.

Я вздрогнул и проснулся: из лейки наконец полилось. Тяжеловато мыться в гробу, но, со временем, твоя подвижность становиться просто феноменальной. Жизнь в тысячнике такова, что даже солдат способен заматереть настолько, что его родное поле боя не узнает.

Вода была терпимо-холодной. В условиях нынешнего лета я бы сказал: теплой. Жара стояла огненная, и вся Новая Победа воняла нагретым бетоном. Единственное, что я мог сказать хорошего про наш тысячник, так это то, что вентиляция исправно нагоняла в конурки прохладный воздух. Утонувшие в поту мертвецы не способны оплачивать аренду.

— Мой номер Л-3945, - сказал я, обтираясь казарменным полотенцем с гербом бывшего работодателя. «Меч пронзающий чашу». Ну