Золото Колхиды [Евгений Васильевич Шалашов] (fb2) читать постранично, страница - 2

любимая на строфу, как Гера отлупила её во время одного из сражений Троянской войны, что тогда?

… руки богини своею рукою

Левой хватает, а правою лук за плечами сорвавши,

Луком, с усмешкою горькою, бьёт вкруг ушей Артемиду:

Быстро она отвращаясь, рассыпала звонкие стрелы

И, наконец, убежала в слезах…

Так Артемида в слезах убежала и лук свой забыла.

При всём уважении к Гомеру, я сомневаюсь, что так всё оно и было. Пусть я не участвовал в Троянской войне (и не надо, и не хочу, да и долго ещё до неё), но с трудом себе представляю, что Гере удалось ухватить мою жену одной рукой за обе руки, а второй отобрать лук, да ещё надавать моей любимой по ушам. Да Артемида просто не позволила бы старшей богине приблизиться, нашинковала бы её стрелами. Перед отцом, конечно, потом пришлось бы извиняться, но Гера всё равно бессмертная, что с ней станет? А Зевс только посмеялся бы.

Но, предположим, так оно всё и было. Верховная богиня, как-никак, постарше своей падчерицы (на сколько столетий, даже подумать страшно), могла приблизиться, обманув юную девушку, и справиться с ней. А дальше? Артемида разревелась? Ни в жизнь не поверю! Кстати, в следующей строфе моя любимая богиня бежит на Олимп, и жалуется папе на побои Геры. Чтобы Артемида нажаловалась? Такое даже писателю-фантасту и читателю со стажем, вроде Гущина, не приснится. Враки всё это, а не художественный вымысел.

Есть у меня подозрение, что «великий слепец» (ученые, кстати, сомневаются в этом), сочинял по заказу. Творил, скажем так, прислушиваясь к звону серебряных монет. А заказывать хвалебные строки могли не только люди, но и боги. Что стоило Гере дать задание Гомеру вставить в поэму строчку, где её лишний раз восхваляли, а Артемиду унижали? Богиня охоты, небось, во время создания стихов в лесу была, охотой занималась, или роды у какой-нибудь пейзанки принимала. Ей не до интриг. А бездельнице Гере — главное, покрасоваться, оставить след в истории. Но крайним-то всё равно останется автор. И, коли Артемида обидится, да очень сильно, то Гомер своих великих творений уже не напишет. Неважно, что придется подождать до его рождения не то триста, не то пятьсот лет, боги умеют помнить…

Если посмотреть на вещи и инструменты, окружающие нас в быту, то они в древнем мире либо не нужны, либо не станут работать без электричества. Либо всё сразу. Молоток, допустим, ещё можно захватить, компас где-то валялся. Но я не был уверен — сумею ли протащить вещи из своего мира через незримую границу между двумя реальностями. В прошлый раз куда-то пропали мои трусы. Я поначалу решил, что они остались где-то в пучине, но когда меня убили, и я оказался на Графской пристани, то трусы оказались на своем законном месте, на моей заднице.

Сомневался, что удастся пронести опасную бритву, но всё же решил рискнуть. А вдруг получится? Что я теряю? Острая бритва — штука нужная. Отпускать бороду, как прочие аргонавты, мне не хотелось, а бриться теми кусками заточенной бронзы или каменными ножами, что именовались здесь «бритвами» — чревато. Я-то брился, но соскребать щетину тупым лезвием, без мыла… Бр-р-р!.. Сами попробуйте.

Ага, шиш вам, на постном масле. След от клейкой ленты на щиколотке остался, а вот куда пропал сам скотч и «контрабанда» — непонятно.

— Эх, если бы мой лук тогда оказался с нами, — вздохнула Артемида, уже успевшая одеться, а теперь внимательно осматривающая лук и стрелы.

— Ага, если бы ещё и лук с тобой оказался, да дубина Геракла, тушите свет! — фыркнул я.

— Но если бы не твоя дурацкая ревность, то мы прекрасно бы всё успели, — парировала богиня.

— А если бы кто-то не крутил задницей перед мужиками, тогда и повода для ревности бы не было.

— Что⁈ Кто это крутил задницей перед мужиками?

— Ну не я же.

— Ах ты, паразит ревнивый! Да я тебя…

— Э, ребята, хватит ссориться, — миролюбиво сказал Геракл, встав между нами.

А вот это он зря. Сын Зевса, конечно же, парень сильный, но вставать между супругами, собирающимися как следует поругаться, не стоит…

В общем, образовалась куча-мала, и Геракла не спасли ни сила, ни крутость.

— Слезьте уже с меня, — прохрипел полубог, слегка придушенный Артемидой. — Придурки влюблённые, больно же!

Богиня охоты опомнилась, перестала душить младшего брата, и оттолкнула меня. А я слез с полубога, которому безуспешно пытался открутить ногу, привалился к его боку, и заржал. Глядя на меня, захохотала и Артемида, за ней и сам Геракл. Наконец, здоровяк привстал, сграбастал нас обеими лапами, и прижал к себе.

— Нет, точно, придурки вы оба, но родные… Люблю я вас, дураков!

Ох ты… А ведь Геракл нам просто поддался. Дал молодым супругам выпустить пар, перенаправив гнев не друг на друга, а на себя. И Артемида догадалась, что придушить Геракла — всё равно, что пытаться душить дуб.

— Ребята, мне очень стыдно, — вздохнул я. — Если